Охана

      Белые хлопья снега всё увереннее заметают опавшую с деревьев листву. Словно бы добрая бабушка пушистым и невероятно тёплым пуховым платком укутать спешит родимую землю, совсем как любимого внука. Немаленького уже давно и в тоже время не до конца словно бы повзрослевшего, одеться любящего не по погоде, а по красоте — в яркую рубашку цвета ярких листьев: крупных — кленовых, мелких — берёзовых, фигуристых — дубовых… и непременно украшения из желудей и «метализировавшихся» каштановых колючек на шею и запястья повесив вместо шарфа и тёплых перчаток.       Маленькие детские ножки один за одним оставляют следы на заметённой снегом дороге, и мальчонка каждый свой шаг делает с неугасающим интересом. То и дело ускоряется, шажки делая быстрее, ближе друг к другу и следы оставляя интереснее, выписывает одному только ему ведомые узоры, так и норовя вынырнуть кому-нибудь из встречных прохожих под ноги, а, подобрав почти что с самого себя высотой палку, отпечатки ножек словно бы в следы невиданных зверей увлечённо превращает.       Извилистая дорожка ведёт всё глубже в начинающий играть новыми красками парк, из осеннего буквально-таки изо дня в день превращающегося в сказочно-зимний, украшающийся новыми деталями, а старые припасая до следующей осени. Что остаётся неизменным — так это одиночные прохожие, мамы с колясками, бабушки со скандинавскими палками да ребята с разномастными четвероногими друзьями. Парк не лишается своих посетителей ни на день. И на этой убегающей вдаль дорожке не остаётся уже ни одного квадратика не тронутой следами белой простыни.       — А снеговика будем делать? — задрав голову, спрашивает мальчонка, уже буквально-таки в следующий миг готовый бежать на место дальнейшей стройки и лепить ещё только самый первый комочек, что превратиться будет должен в куда более крупный.       — Конечно, будем, — Рита улыбается, протягивая сынишке руку, и уже в который раз как в первый с наслаждением отмечает, как от одного простого прикосновения тепло растекается по каждой клеточке её организма. — Подождём ещё только совсем немного, когда снега выпадет больше, и он хорошо-хорошо начнёт лепиться, и обязательно смастерим снеговика. А потом ещё одного, и ещё…       — Снеговиковая семья получится, — сияет Илюша, точно зная, что задумка их обязательно воплотится в жизнь. Нужно только верить и совсем чуть-чуть подождать. — А Карина будет лепить? — он спрашивает с любопытством и, не выпуская из ладошки крепко держащей его руки, делает каких-то пару шагов — и беспрепятственно оказывается возле прогулочной коляски. Так же как и он тепло одетая сестричка, имя своё услышав, поднимает на него взгляд любопытных глаз, словно бы позабыв в этот момент окончательно и бесповоротно о так сильно увлекающем её ещё мгновение назад занятии — попытках справиться с застёжками на своих сапогах.       Малышка лепечет в ответ нечто не совсем различимое на слух, но точно согласное, и Власова, опустившись на корточки перед детьми и теперь уже двоих имея возможность держать за руки, улыбнувшись, обещает:       — Мы все вместе будем стараться и друг другу помогать. И я уверена, что папа с удовольствием присоединится к нашей идее.

--

      Мелкие хлопья снега плавно опускаются на землю, ещё сильнее припорашивая красновато-жёлтые листья, и если с полчаса назад они уж точно заинтересовали бы Илью, то сейчас остаются почти что незаметными для него. Мальчонку куда сильнее привлекают то и дело поднимающиеся по небольшому склону утки и селезни, переговаривающиеся о чём-то своём, порой толкающиеся и охотно склёвывающие предлагаемые им подсушенные кусочки хлеба и пшеничные зёрна.       Пакет в его руках во всю шуршит, привлекая внимание умных птиц, и парочка из них решают куда более логичным из рук ребёнка угощения забрать, нежели довольствоваться тем, что мальчишка подкидывает то и дело в галдящую кучку пернатых.       — Эй! — возмущённо выкрикивает он, выше поднимая свой свёрток. — Нельзя так. Это на всех. Нате! — заключает Илья, щедрую горсть угощений высыпая рядом со своими ногами, аккурат для решивших безобразничать птиц. На дополнительную порцию продовольствия реагирует и пушистый воробушек, выпорхнувший откуда-то из скопления уток и уж точно не сообщивший своим собратьям о смене дислокации.       Карина на брата поглядывает с лёгким непониманием, куда более верным находя засушенные кусочки хлеба не пернатым собратьям отдавать, а самой же себе складывать в рот, увлечённо причмокивая и довольно улыбаясь. Это вам не каша, даваемая мамой на завтрак, и даже не творог с ягодным пюре, тут решение покушать самостоятельно принимается и выходит куда более интересным и познавательным, нежели ложкой из тарелки да ещё и за столом.       — Дочь, мы ведь уточек пришли покормить, — коснувшись ладошкой детской ручки, напоминает Маргарита, но Карина, нахмурив носик и попытавшись максимально вывернуться в пределах своей коляски, в ответ разве что с недовольством фырчит, крепче сжимая в кулачке сразу пару кусочков «отобранных» у пернатых подсушенных хлебных кубиков. — А давай один тебе кусочек, а второй уточке. Давай? А потом в пакетике ещё возьмём. Илюш, — не выпуская из поля зрения и сына, окликает его Власова. — Не подходи к краю, дорогой. Так упасть можно и будет больно. Иди сюда, — предлагает она, протягивая руку.       Уток вокруг становится всё больше, словно бы слететься они решили не только с каждого уголка паркового пруда, но и с парочки ближайших заодно, ножки мальчонки вышагивают словно бы сами по себе, одну за одной выписывая окружности вокруг невидимой оси, а облачённая в яркую перчатку ручка, вторя как будто бы Карининой «сестре», кусочки хлеба не бросает в галдящий и соревнующийся за лучшую порцию угощения пернатый хоровод, что кружится вокруг Ильи, а отправляет прямиком ему в рот.       — Толпа целая, — восторженно заключает мальчишка, руками в воздухе выписывая как будто бы магические па, и, в тот же миг поймав обращённый на него тёплый и совершенно счастливый взгляд, расплывается в ярчайшей улыбке.       — Ты самый настоящий предводитель утиной стаи, — не отводя глаз от окружённого птицами Ильи, смеётся Власова, параллельно умудряясь ещё и активно желающую начать самостоятельно не ходить, а сразу бегать дочь придерживая за руки и ловко пресекая все её попытки шагнуть прямиком в утиное «облако».