Охана

      — Вот ты где, — распахнув входную дверь того самого «сюда», входя в которое всяк оставить хотелки свои должен, и ещё даже не успев прихватить с крючка серебристый халат, бросает Круглов. Делает пару шагов и продолжает, почти что путь свой прорисовывая: — я в буфете посмотрел, в переговорной… а ты в морге, оказывается.       — Да вот, «проветриться» зашла, — тонкой нитью усмешки пронзив собственные слова, отзывается, пожав плечами, Маргарита. И буквально в следующую же секунду смотрит на начальника совершенно серьёзным взглядом. — Случилось что-то? Натуралист объявился?       Упоминание развернувшего свою деятельность на западе столицы серийного насильника и убийцы тут же заставляет нахмурится всех троих. Ещё бы — пять трупов молоденьких девушек, перепуганные жители ближайших к парку кварталов и ни одной толковой зацепки. Они откровенно топчутся на месте.       Но Николай Петрович не с сообщениями по этому делу, даже не по какому-нибудь стороннему. Вроде бы. Как бы там не было, качнув головой, он спешит окончательно объявить об этом.       — Нет, о нём никаких новостей. И я совершенно по другому поводу, — бросив на стопку бумаг у себя в руках внимательный взгляд, сообщает майор и совершенно ловко выуживает из всего этого богатства конверт. — Письмо тебе.       — Письмо? — Власова хмурится в непонимании, но руку к конверту всё же решительно протягивает.       — А я слышал, — подаёт голос Тукаев, до этого предпочитавший лишь наблюдать за разворачивающейся в его владениях картиной, — что вроде как танцевать принято, когда письмо приходит.       Он хитрюще-довольно улыбается, почти что с вызовом смотря на Маргариту и словно бы одним только взглядом спрашивая: «Слабо?»… и если на кого-нибудь другого уловка эта и способна подействовать, то у Власовой она вызывает лишь усмешку, щедро сдобренную посылом, что она в таких играх участвовать не намерена.       — Вот когда тебе придёт письмо, ты обязательно перед нами спляшешь, — отмечает она, взметнув на судмедэксперта взгляд и словно бы отразив его усмешку. Спешно вытягивает из рук с улыбкой наблюдающего за ними Круглова конверт и, окинув его взглядом, вновь обращает внимание на Артёма: — дай скальпель.       — И не танцуешь, и работу по вскрытию у меня отбираешь… непорядок, — качнув головой и не скрывая веселья, отзывается Тукаев, но скальпель всё же передаёт Власовой в руки.       На «операцию» уходят какие-то считанные мгновения, и вот уже, взглянув для верности ещё разок на конверт и вроде бы даже успев напрячь память, но так и не сумев вспомнить, чья это фамилия значится в данных отправителя, Рита пробегается взглядом по ровным строчкам. Невольно улыбается и, до конца не став дочитывать, вспархивает взгляд сначала на Николая Петровича, а следом и на Артёма, что лишь выжидательно смотрят на неё с разных сторон, так и надеясь услышать разъяснения, что же такое значится в письме.       — «Дорогие Степан и Маргарита!», — зачитывает капитан, опустив взгляд в аккуратно сложенный листок. — «Думаю, после прочтения этого письма, вы с лёгкостью вспомните и меня, и наше с вами знакомство. Поэтому оставляю представление на конец. <…> Ещё при относительно постоянных наших с вами встречах терзала себя мыслями: говорить вам о своей задумке или нет, после изводила себя уже по истине в гордом одиночестве… да и сейчас, признаться честно, всё ещё испытываю волнение. <…> Очень надеюсь, что вы примете моё ответственное решение, узнаете в Сергее и Мирославе себя и с радостью примите в подарок экземпляр моего нового романа. Надеюсь, что огромное, спустя месяцы, как кажется, совершенно не угасшее вдохновение вашим профессионализмом, вашими взаимоотношениями, вами принесёт не сравнимый с предыдущей работой успех. <…> С гордостью вспоминаю, что лично общалась с оперативниками, обезвредившими преступную группировку в нашем Курятинском районе. С теплотой возвращаюсь в памяти к вашим совместным посиделкам под окнами нашего отеля. <…> Буду счастлива, если вы сможете присутствовать на презентации книги в холе хорошо знакомого вам отеля, но вместе с тем прекрасно понимаю, что дела службы не ждут и выгадать время может быть совершенно непросто. <…> Верю в силу специалистов ФЭС вычислить и обезвредить орудующего в столичном парке «серийника» и желаю всем вам успехов и благополучия. <…> С уважением и наилучшими пожеланиями, начинающий автор, консьерж отеля «Атлантида» Гарю́нова тётя Рая».       — Так вы у нас звёзды книжный страниц, оказывается! — восхищённо выдаёт Тукаев, с улыбкой глядя на Маргариту.       Старательно обёрнутая кофейно-коричневой бумагой книга совсем скоро показывается на белый свет. Рита покручивает её в руках, вглядываясь в оформление, по которому разу вчитываясь в автора и броское название… и словно бы не решаясь переключить внимание на аннотацию. Совершенно точно не веря, что прототипами героев этого романа стали ни какие-то сторонние люди, ни кто-то из знакомых, а они сами. Она и её спустя годы знакомства и замужества всё так же горячо любимый Степан.       — Даже посвящение есть, — с улыбкой и совершенно негромко отмечает Власова, раскрыв книгу на одной из первых страниц. Проводит по бумаге кончиками пальцев, словно бы не веря в реальность надписи, и невольно отмечает про себя, что ничего подобного в её жизни уж точно не было прежде. На странице лаконично значится: «Очаровавшим своей любовью и профессионализмом М. и С. посвящается», чуть ниже — аккуратная подпись и пожелание навсегда оставаться верными себе.