Охана

      — Каринка!       От неожиданности заставив сестру вздрогнуть, имя её Данилов выкрикивает ещё из своей половины «бункера». На деле это, конечно, никакое не защитно-оборонительное сооружение, а всего лишь отгороженная часть детской, поделённая на две равные части и совершенно обдуманно вместившая в каждой из них спальное и рабочее места и гардеробную… но называть уголки единения как-то особеннее Даниловым нравится куда больше. Такое обозначение интригует тех, кто не в теме, а самим проносит нечто на подобии воодушевления. Как-никак бункером не каждый похвастаться может, ещё и в доме находящемся.       Развернуться на кресле у рабочего места, что у окна, Карина умудряется ровно в тот момент, когда брат появляется на так называемой Дворцовой площади. Они не в Петербурге, конечно… но, может, в этом всё и дело — не называть же общую часть детской Красной площадью, когда вы в Москве живёте и при желании хоть каждый день можете отправляться по брусчатке пройтись, на развевающийся Российский триколор посмотреть, Куранты послушать…       — Смотри, чего мне попалось, — объявляет парень, кивая на удерживаемый на сгибе руки ноутбук. — «Города России глазами нейросети».       — О-ой, опять эти нейросети, — морщится Данилова, словно бы что-то до невозможности противное увидела ровно перед собой. — Вот тут они уже сидят, — резанув ладонью возле шеи, девчонка разворачивается лицом к столу с отложенным наброском.       — Да перестань, — плюхаясь на диванчик, отмахивается Илья. — Я знаю, что тебе нравятся все вот эти вот приколы: «как выглядят поговорки», «что, если бы машины были людьми»… тут такая же тема, города людьми представлены, — поясняет Данилов, глядя в спину сестры. Словно бы паузы взяв лишь на то, чтобы взвесить все «за» и «против» в промелькнувшей в голове мысли, он проводит пальцами по клавиатуре, не пытаясь даже нажать ни одной из клавиш… и наконец выдаёт: — ты же не можешь вечно злиться на нейросеть! Их во-первых, множество, а не одна единственная. Во-вторых, не она сама принимает решение что-то делать. А в-третьих, нейросеть ведь не виновата, что в шоу спели не твои мужики, а она их голосами!       — Хм, — дёрнув плечиками и развернувшись, с недовольством фыркает Карина. — Они такие же мои, как и твои. Сам ведь смотришь их проекты. И этот ты тоже не обошёл стороной. Так что не надо мне тут!       — Но я тебе сразу сказал, что не так что-то в этой финальной песни, — не споря с главным, всё же не соглашается с сестрой Илья. — Какая-то она… не такая. Голоса у ребят порой странно звучат. Как видишь, не ошибся, — пожимает он плечами и уж точно желает закончить эту ветку разговора. — Так ты будешь картинки смотреть, или как?!       Вместо ответа Данилова поднимается с места, отложив карандаш на наполовину изрисованный и тут же исчёрканный лист бумаги, в пару шагов преодолевает расстояние до просторного дивана и занимает место поближе к брату. Прав он всё-так: злиться на нейросеть — не так чтобы умно. Да она и не так, чтобы на неё обижена, даже и не на «своих мужиков», на продюсера их креативного скорее… но это, как говорится, совершенно другая история. А города в человеческом обличие увидеть — всегда интересно.       Города сменяются один за другим, и ребята, перекрыв листом бумаги нижнюю часть экрана в первую очередь угадать пытаются, кто же в человеческом обличие предстал перед ними. И только после, уже в который раз даже близко не оказавшись с верным ответом, рассматривают статных мужчин да величественных женщин, красивых юношей и парней, не по-детски серьёзных девчонок и мальчишек разных возрастов, мрачноватые, но в тоже время притягивающие к себе как-то необъяснимо, чарующие пейзажи и строения у них за спинами. Работы буквально-так завораживают.       — А это точно город? — недоверчиво хмурится Карина, для лучшего рассмотрения изображения чуть склонив голову. — Чего-то больше на Нагиева с бородой и в чём-то типа сюрко смахивает.       — Лучше уж быть Архангельском, на Нагиева похожим, — перещёлкивая фотографию, отмечает Илья, словно бы даже с опаской поглядывая на светловолосую и весьма тучную женщину, упёршую руки в боки и с совершенной злостью смотрящую с экрана, — чем… я даже предположить не могу, что за город может быть вот это.       — Архангельск, — прочитав подпись, заключает девочка. — Жуть какая. Больше на тётку из столовой в Калуге похожа. Помнишь, которая всех поубивать, кажется, была готова, когда Валера тарелку нечаянно разбил. Аж мурашки побежали. Перещёлкивай её скорее! О, вот эта дамочка намного приятнее. На Меган Фокс похожа.       Покрутив головой из стороны в сторону, попридвигавшись и тут же поотодвигавшись от экрана, Илья по итогу пожимает плечами.       — Ну, не знаю. Может, что-то общее и есть, — выдаёт он, не так чтобы веря собственным словам. — Если совершенно не присматриваться. О, это Орёл! — перещёлкнув картинку, с уверенностью выдаёт Илья, успев разве что мельком взглянуть на молодого мужчину в золотистых доспехах, защищающих плечи, и двумя суровыми птицами возле него.       Карина спешно убирает листок бумаги в сторону и, прочитав название города, спешно разбивает уверенность брата, даже и не спешащего взглянуть на экран:       — Это Белгород.       — А почему у него сразу два орла тогда?       — Откуда я знаю, — только и пожимает плечами ему в ответ Данилова. Включает следующее творение нейросети и спешно выдаёт: — это Москва!       — Пф-ф, — не разделяя её радости, моментально фыркает в ответ Илья, заглядывая в подпись и тут же убеждаясь, что Карина оказалась права и красотка с серо-голубыми глазами — действительно столица. — Ещё бы Москву не угадать. У неё вон Храм Василия Блаженного за спиной. Он прямо-таки очень похож.       — Да чего ты ворчишь-то сразу? Смотри вон повнимательнее на картинки — может, тоже чего-нибудь с ходу угадаешь, — советует брату Данилова и тут же включает следующий рисунок из-под «кисти» нейросети. Нахмурив брови, на них смотрит мужчина в мехах с длинными, чуть вьющимися волосами, от слова вовсе не замечающий полыхающего у него за спиной огня, безжалостно уничтожающего какие-то постройки. — Суровый какой.       Даже не попытавшись сделать предположение, Илья открывает надпись с обозначением города и тут же присвистывает, прочитав лаконичное «Воронеж».       — Ого какой. Никогда бы не подумал, — продолжая вглядываться в изображение, покачивает головой парень. — Хотя-я-я. Там ведь «шинный, ТЭЦ, ВоГРЭС, СК!».       — «Сектор Газа — здесь не дожить до сорока!», — поняв брата почти что с полуслова, пропевает следующую строчку песни Данилова. — Дальнереченск… Кыштым… О, смотри! Ещё одна Пермь. Красивая, — заключает она, рассматривая девушку с русыми косами, за спиной которой величественно возвышается бурый медведь. Следующей появляется молодая, но уже полностью седовласая женщина на фоне пустынного поля. — И эта красивая, — кивает она, вглядываясь уже куда внимательнее в украшающий голову города венок из полевых цветов. Белоснежный, синевато-голубых… Илью буквально-таки озаряет:       — Это ведь эта… как её зовут…? Которая и злая, и добрая, ты рисовала её недавно, — напоминает он, глядя на сестру. — Дух полевой.       — Полуденницу имеешь ввиду?       — Её, родимую, — расплывшись в улыбке, кивает парень. — Ну, скажи, есть что-то? — он с надеждой смотрит на Карину и только после того, как та согласно кивает, открывает надпись под картинкой, сообщающую о том, что так, оказывается, выглядит Кострома. Может, и Снегурочку такой следует представлять? — Вот этот город я точно знаю! Это Донецк, — буквально сверкая, констатирует Данилов, и Карина, вторя брату, всё точно так же не сомневается:       — Определённо. Шахтёр с розой в руках совершенно никак не может быть каким-нибудь другим городом. Ну, или иначе эта ваша нейросеть ни черта не понимает.       Но нейросеть в паре с человеком оказывается совершенно понимающей, и «город миллиона роз» предстаёт явно храбрым и стойким мужчиной с опалёнными щеками, натруженными руками… и, несмотря ни на что, добрыми глазами. Совсем как настоящий.       — Ой, — перещёлкнув кадр и ненароком задев лист бумаги, бросает Карина. — Я подсмотрела случайно. Ты не видел? — уточняет она у брата, и тот лишь качает головой в ответ. — Илюх, ты очень удивишься, когда узнаешь, что за город этот лысый мужик на фоне какого-то… храм это, наверное, да?       — Я удивлюсь?..       — Думаю, даже негодовать будешь, — почти что не сомневаясь, отмечает Данилова. — Ты вот прям совершенно иначе его представлял. Не его даже, а окружение.       — Орёл? Серьёзно, это — Орёл?! — одновременно смеясь и возмущаясь, вопрошает Илья, смотря то на кадр, то на сестру. — То есть куча городов с орлами, на которые я думал, что это Орёл, и ни одного орла в человеческом облике Орла?!       — Как много слов «орёл» в одном предложении, — смеётся девчонка, не упуская момента отметить, что она же говорила, что он окажется недоволен. — Хочешь, нарисую тебе Орла с орлами? Не так, конечно…       — Но с орлами, — улыбаясь, заканчивает за сестру Илья. — И у тебя получится совершенно не хуже нейросети. Какой бы она там крутой не была.