И рёву альфы подчинятся небеса. Потерянный вожак

       Не успел Прима снять маску для сна, как тут же почувствовал Матео, уткнувшегося носом в грудь, а затем его крепкие объятия, почти сразу Матео принялся целовать, тереться о мускулы, шептать о том, как любил и боготворил Приму. Когда он наконец встретился с Матео взглядом, заметил искорки непривычного азарта, воодушевления, может быть даже волнения, поддержал их улыбкой и поцелуем в лоб, так как только до него сумел дотянуться. Снова Матео коснулся губами горячей кожи, аккуратно свёл вместе грудные мышцы Примы прежде, чем заговорить. — Доброе утро, мой ненаглядный. Я так люблю тебя, — вдруг добавил Матео, проведя по щеке Примы кончиками пальцев. — Чем хочешь заняться? — Давай прогуляемся? Можем, не знаю, кофе по дороге купить. — Прекрасная идея!        Позавтракать Прима предпочёл на улице, так что сразу после того, как умылся, они с Матео покинули номер, двинулись в сторону города, обсуждая местную архитектуру и историю, то, что ещё следовало хоть какие-нибудь деликатесы попробовать, да и купить на память сувениры, всё равно деньги не свои. Матео вспомнил и о бокалах, которые купил для Ориана и Джеррера, начал гадать, как там их совместная жизнь, хорошо ли уживались дракон и наполовину дракон, перейдут ли когда-нибудь их отношения на новый уровень. Выбор Ориана Прима до сих пор не понимал. Что такое мудрое создание разглядело в обычном пустынном бродяге? Помимо него ещё много вариантов имелось. Если бы не факт, что рокочущий убил друга Ориана, ему в пары Прима порекомендовал бы именно рокочущего, более сильного, мудрого, успевшего привыкнуть к миру людей и показавшего себя лидером, а главное, отыскавшего способ подчинить свою яростную природу. Но в тот момент эмоции затмили разум кирина, и Прима понимал это, как никто другой, он и сам не простил бы убийцу любого из своей стае, что уж говорить о друге.        Постепенно Матео вернул разговору более позитивный оттенок, повёл подальше от магистрали по протоптанной дорожке, ведущей через лес. Здесь легче дышалось, а деревья прятали от солнца, увидев в этом отличную романтическую обстановку, Матео остановился на небольшом холме, взял Приму за руку и поцеловал, мягко, сладко, разделяя дивный момент и атмосферу, весь мир словно шептал, что дальше будет только лучше.        В неспешном темпе Прима с Матео добрались до городка, спокойного и приветливого, совсем не как большие города из стали, полные выхлопного газа. Матео первым увидел, где можно купить кофе, заказал один латте с карамелью, а для себя американо, также взял пару горячих бутербродов, в один попросил добавить столько бекона, сколько поместится на хлебе. Ели Матео и Прима на ходу, осматривали улочки, Прима делал это больше с пренебрежением, особенно из-за запахов, в отличие от восторженного Матео, ему невысокие яркие здания напоминали о родном районе, где все знали друг друга чуть ли не по именам, и даже когда Матео пришлось показать, кто он на самом деле, до последнего никто из соседей не рассказывал об этом полиции. Рядом с Примой Матео испытывал то же самое — уверенность в завтрашнем дне и спокойствие, ничем не обоснованную радость, за что благодарил нежным шёпотом, иного Прима не желал. Разве есть для вожака большая честь, чем дарить чувство безопасности стае?        Какая-то странная атмосфера окружила Матео и Приму, пока они гуляли по парку, «странная» в основном потому, что внушала успокоение, а вместе с ним неоправданную романтику, желание постоянно целовать, прикасаться к возлюбленному, шептать на ушко милые слова. Когда вытер рот бумажной салфеткой и выкинул её, Прима поцеловал Матео в висок, притянул поближе к себе, намеревался было укусить за мочку, однако вдруг зарычал из-за рокеров, которые устроили концерт под открытым небом. Прима рявкнул, зло скалился на кучку парней и даже сделал шаг в их сторону, однако остановился, когда Матео придержал за руку. — Придурки, — прошипел Прима, которого Матео погладил по лицу, поцеловал в щёку. — Я разберусь, mi amor.        С этими словами Матео направился к группе людей, которые собрали вокруг немного слушателей. В знак приветствия Матео поднял руку, встретил парней и девушку улыбкой, и те перестали играть. Один из группы мотнул головой на Матео. — Чего тебе, парень?        Матео достал из внутреннего кармана несколько купюр, подмигнул группе. — Сыграете что-нибудь романтичное?        Без лишних вопросов музыканты взяли деньги, после недолгого обсуждения парни и девушка стали играть песню, которую едва ли удавалось назвать романтической, но она хотя бы не била по ушам и ритм имела куда более плавный, Прима даже рычать перестал. Ему Матео подал руку, аккуратно взял за запястье и подвёл поближе к импровизационной сцене, не сразу, но уговорил принять участие в простом танце. То и дело Прима скалился на громкий звук, но глядел только на Матео, и тот лишь улыбался, уговаривая начать двигаться, держал Приму за руку и плечо, прижимался практически вплотную, то и дело приподнимался, чтобы поцеловать любимого в нос. А Прима всё скалил зубы, фыркал в сторону сцены, что гитаристы восприняли как оскорбление, но не в том смысле, который закладывал Прима. Группа обменялась взглядами, кивнула, после секундного затишья подростки начали играть с душой, плавно, искренне, так, чтобы даже этому парню понравилось. Вокруг стало собираться больше людей, парни и девушки тоже присоединялись к танцу, кто-то просто водил плечами под ритм, кто умел танцевал, не стеснялся показать мастерство, другие держались за руки и двигались из стороны в сторону.        Вполне естественно Матео начал переживать из-за скопления вокруг человеческих особей, однако, когда вернул внимание Приме, мало того, что успокоился, так ещё и потерял дар речи. Матео подозревал, что успел заснуть или с самого начала видел дивный сон, ведь Прима не рычал на людей, даже не глядел в их сторону, всего себя, каждую крупицу своего внимания посвятил Матео и улыбался ему, мягко, нежно, не просто игнорируя людей, Прима будто не замечал их существования. Наверное, поэтому Прима и на музыкантов не ругался — попросту перестал слышать музыку.        Так вёл себя Прима не только из-за силы воли и понимания, как важно для Матео участие, но и потому, что Прима вспомнил, как он учил танцевать. Те несколько дней сверкали в памяти Примы драгоценными камнями, время, когда в их группу, тогда ещё не стаю, вступили первые оборотни, прокормить их не составляло труда, как и спрятать, а потому у Примы и Матео имелось время друг на друга. Тогда они только-только обрели друг друга, Прима всё же принял ухаживания назойливого птенца, полагая, что это лишь увлечение, почитание превосходящей силы, и что скоро страсть Матео угаснет. Это был один из немногих раз, когда Прима ошибся в выводах. Он с упоением вспоминал те дни, возрождал те чувства, когда вечером они с Матео оставались наедине, а он учил отдыхать, расслабляться без помощи алкоголя, сбрасывать напряжение не одними сигаретами. Прежде Прима не занимался настолько глупыми вещами, как танцы, но быстро понял, что немного подвигаться под музыку не только полезно, но и весело. Сейчас Прима будто возвратился в то время, перенял из него эмоции, настроение, чтобы наслаждаться не далёким прошлым, но и настоящим. Тогда Прима бы не поверил, если бы ему сказали, что из всей стаи до самого конца с ним останется этот наивный птенец.        Обстановка вокруг, как и движение солнца, потеряли значение для Матео и Примы, они танцевали, даже не замечая, следовали за музыкой или она давно сменилась, глядели друг на друга, мягко урчали, но прикасались уверенно, не стесняясь внимания со стороны. Постепенно Матео вывел Приму из танца, а чтобы это получилось более мягко, завершил танец поцелуем. Конечно, Матео с удовольствием бы пробыл здесь с Примой до самой ночи, лечь на траву, глядеть на звёзды, но они с Примой так и не осмотрели город, к тому же народу собиралось уж слишком много. Напоследок Матео поблагодарил молодую группу.        Ни Прима, ни даже Матео не спешили нарушать тишину, хотя в каждом переливалось множество прекрасных ощущений, желание как-то выразить признательность, вспомнить прошлое и заглянуть в будущее, возможно, именно поэтому не требовалось слов — Матео и Прима понимали друг друга без них. Прима шёл, обнимая Матео за поясницу, оглядывался в очередном новом месте, изучал его на предмет опасности, но не с осторожностью, делал это больше по привычке, ведь до сих пор не прогнал ощущение умиротворения. На развилке Матео ненавязчиво намекнул свернуть не дальше в город, а к лесу, ведь там Приме будет комфортнее И вдруг он остановился, слыша человеческие голоса, недовольные, злые, проигнорировал бы чужие разборки, если бы не услышал злополучное «волк». Прима глубоко, однако бегло поцеловал Матео, попросил: — Вернись в отель. — Но...        Вновь Прима поцеловал Матео, сказал более требовательно: — Это важно.        Конечно, теперь Матео не стал спорить, превратился в жулана и полетел в сторону отеля, чирикнув о чём-то Приме, а тот уже спешил вглубь леса. Не нравилось Приме происходящее. Что волки забыли в городе? Судя по разговору людей, что-то украли и не пищу. Как только лес стал более густым, кронами и кустарниками сумел спрятать от возможных свидетелей, Прима принял облик волка, поймал запах сородича и бросился за ним в погоню, заблаговременно предупреждая рыком. Участившийся шорох подсказал, что оборотень не понял намёка, вместо того, однако Прима ощутил от этого лишь азарт — давно он не преследовал.        Прима бежал даже не в половину силы, отчасти потому, что в боку продолжала ныть рана, но главное, не находил в этом смысла, иначе слишком быстро бы догнал волка, но и далеко убежать Прима ему не позволил. Перед оборотнем он выскочил, перепрыгнув поваленное дерево, волк немедленно остановился, прижал уши, припал к земле из-за грозного рычания. — Верни где взял, — велел Прима, не прекращая скалиться.        Реагировать оборотень не спешил, следил за Примой, особенно его пастью, на миг отвёл глаза. — Я сказал: верни на место.        Прима допускал, что волк попытается сбежать, но тот оказался благоразумнее — отпустил тканевый мешок, который держал в зубах, и только после этого бросился наутёк. Труса Прима проводил презренным рычанием, осторожно подошёл к мешку, обнюхал его, так и не понял содержимое, но, кажется, оно не представляло опасность, поэтому Прима вернул человеческий облик, поднял кулёк рукавом рубашки; ещё не хватало отпечатки оставить. Сильно прислушиваться, чтобы понять, откуда волк украл, не пришлось — даже через полтора километра Прима уловил ругань человека и то, как робко отвечал полицейский, обещая разобраться в ситуации, но пострадавший не верил.        Гордость не позволила Приме аккуратно подбросить украденное и уйти в тень, он вышел прямо к ругающемуся хозяину, как оказалось, ювелирного салона; так вот, что за странный запах, золото. Внимание Прима привлёк, протянув мешок. — Это украли?        Мужчина резко затих, окинул Приму взглядом, полицейский между тем осторожно взял мешок, заглянул в него и чуть не подпрыгнул на радостях; наверное, ещё никогда дело о краже не раскрывали настолько быстро. Пока хозяин салона вместе с полицейским проверяли украденный товар, его целостность, подлинность и количество, Прима пошёл прочь, краем уха услышал: — Это что, тот оборотень, который ребёнка спас? — Да, офицер Лоу о нём рассказывал. — С ума сойти… не думал, что увижу его.        Прима в возмущении фыркнул. Слухи пошли, этого только не хватало, впрочем, это довольно очевидно, учитывая, как люди любили сплетни и как легко Прима превращался, какими габаритами обладал, его не могли не заметить. И пусть подобная реакция утомляла, в такого рода слухах Прима видел и положительную сторону — наконец люди поймут, что от оборотня можно ожидать не только опасности или кражи, наверняка Ориан бы одобрил подобный поворот событий.        Самым верным решением стало бы немедленно вернуться в отель подальше от людской суеты, отдохнуть в объятиях Матео, но Прима не мог этого сделать прямо сейчас, в первую очередь возвратился в лес, в самую его чащу, чтобы, не превращаясь, завыть, низко, выражая недовольство и приказ немедленно собраться всем волкам в округе. Долго ждать не пришлось, почти сразу послышался ответный вой, спустя всего несколько минут со всех сторон зашуршала трава под множеством лап, волки останавливались подальше от Примы, но достаточно близко, чтобы в случае необходимости напасть. Адара единственная, кто вёл себя грациозно и смело, она превратилась в человека, не успела и слова сказать. — Как объяснишь поведение своей стаи? — Объясню? Не разговаривай со мной, как с щенком, — почти уверенно огрызнулась волчица. — Всё, что я делаю, необходимо для выживания стаи. Мы воруем, чтобы выжить. — Заканчивай с этими глупостями. Ты привлекаешь много внимания, такими темпами ты со своими волками поплатишься за это.        На откровенное хамство в адрес вожака волки оскалились, некоторые зарычали, принялись щёлкать пастями, но по-прежнему не совершали ни одного лишнего шага. На оборотней Прима не глядел, только на Адарау, которая, похоже, считала, будто знала, как поступить. Она заговорила громче, более того, в её голосе начала слышаться уверенность, Адара словно надеялась убедить Приму в своей правоте. — Ты — потомок Фенрира, сильнее, крупнее, выносливее любого из нас. Почему ты так боишься людей? Из-за своей стаи? Поэтому ты один?        Когда Прима рявкнул, Адара, как и все члены стаи, одёрнулись, поджали уши от гневного рычания, только несокрушимое самообладание позволяло Приме не превратиться. — Моя стая жива и сейчас под покровительством альфы. — Что? — выдохнула Адара, в одно мгновение показалась напуганной. — Ты отдал свою стаю дракону? — В стае я был единственным волком, все остальные — оборотни, потерявшие дома и семьи, самых разных видов. Я делал всё ради их блага, в том числе отпустил под крыло альфы.        Адара не находила слов для ответа, сумела лишь выдохнуть, её взгляд изменился, в нём исчез страх или агрессия, вместо них появилось неподдельное восхищение перед Примой, но его он не принимал, продолжал урчать, порой напоминал о клыках, когда скалился, проводя чёткую линию между собой и чужой стаей. Наконец волчица отвела глаза, слегка поклонилась. — Приношу свои извинения, я не могла подумать… Но мы — все волки, ты среди своих. — Нет, — отрезал Прима, задрав голову. — Это твоя стая, а не моя. — Но ведь этот вопрос можно решить.        В высказывании Прима прочёл намёк, а потому коротко рыкнул на Адару, резко развернулся, заставив более впечатлительных волков отскочить, пошёл прочь от волков. Они — чужаки. К ним Прима не имел никакого отношения. Да, их тут целая стая, но за них Прима не нёс ответственности и не собирался начинать делать это. Учитывая, на какие действия Адара подталкивала свою стаю, каким образом добывала деньги на пропитание, у эти волков могли начаться серьёзные последствия, вряд ли бродячих оборотней будут судить и посадят в тюрьму, застрелят без всяких разбирательств, как обыкновенный зверей. Прима не имел права вмешиваться, однако не мог пустить всё на самотёк, вот только вряд ли молодая волчица сможет выслушать советы бывшего вожака, который отпустил свою стаю. Но, может, есть другой выход?        Едва Прима переступил порог номера, как оказался пойман в крепкие объятия Матео, тут же ответил на ласку поцелуем, принялся тереться о тёмные волосы, запечатляя на них свой запах. Теперь Прима ощущал себя спокойнее, передал уверенность улыбкой, благодаря которой Матео почти сразу показался воодушевлённым. — Я уже заказал ужин, скоро принесут, и нашёл, что можно посмотреть. Ты не против? — Да, прекрасная идея, — Прима положил ладонь на затылок Матео, слегка наклонил его голову, чтобы поцеловать в макушку. — Спасибо.        В этот раз Прима с Матео устроились на диване, обнимали друг друга и, конечно, Матео неустанно ластился к Приме, гладил его шею, плечи, проводил между лопатками и вдоль позвоночника, не переставал целовать. И если Прима выглядел вполне себе безмятежно, принимал ухаживания, то у Матео не успокаивалось сердце, и его биение Прима без труда чувствовал, только не понимал причину. Может, Матео простудился? Вряд ли, здоровьем он обладал завидным. Наверное, Матео просто переволновался из-за того, что случилось в парке, тоже на несколько минут будто вернулся в прошлое, поэтому Прима не брался поднимать тему, лучше поскорее забыть о чужой стае, о волках, сосредоточиться на том, что осталось. Так Прима решил, хотя понимал, насколько решение слабое, как легко сломать его, хватит даже незначительных усилий. Именно поэтому Прима пытался отвлечься сексом, горячо ласкал Матео, целовал везде, где только мог, кусал, сладко рычал ему, однако не помогало. Волк внутри Примы бунтовал, он требовал свободы, неоспоримых прав вожака и контроль над стаей. Это ведь так просто, всего лишь свергнуть старого вожака, даже сражаться не придётся, превратиться и вызвать на бой, однако Прима не смел так поступить. Себя, как вожака, он уже реализовал, закончилось всё переходом стаи под управление дракона, Прима беспрестанно напоминал себе об этом, однако пользы прописная истина не приносила, лишь тоскливее становилось на душе.        В то время, как Матео уютно спал, Прима докуривал последнюю сигарету. Интересно, их удастся купить незаметно для Матео? Или, может, где-нибудь есть магазин, работающий в четыре часа ночи? Едва ли, так что Приме осталось навалиться на подоконник и глядеть на отражение лунного диска на морской глади, пытаться прогнать рой мыслей из головы. Раньше Прима не сталкивался с тем, чтобы собственное тело вдруг стало чужим, впервые настолько чётко ощущал каждую из своих сущностей: человека, который выполнил долг и желал провести остаток дней рядом с любимым, и волка, стремящегося обрести стаю, повести её за собой к великому будущему для всех оборотней. Раньше Матео был неотделим от стаи, прочно ассоциировался с ней, но теперь появилась другая, стая настоящих волков и впервые человек и волк в Приме рвались в противоположные стороны. С волками должны находиться только волки, это правило не обсуждалось и не поддавалось компромиссам, Приму тянуло к сородичам желание вернуть лидерство, а также банальная природа, однако он понимал, что тогда придётся проститься с Матео. Его Прима не мог бросить, ведь Матео — последнее, что осталось от прошлой стаи, а главное, Прима любил его, пусть не знал, как правильно показать чувства.        Даже через гул противоречий Прима услышал вой, который без труда прочёл и который слышал лишь в глубоком детстве — не призыв стаи и не тоска по дому, а созыв на охоту. Кожу Примы охватил жар из-за того, как часто забилось сердце, оно рвалось к другим волкам, принять участие в столь важном ритуале, вместе загнать добычу и разделить пир с сородичами, а затем петь благодарности луне. Прима обернулся на Матео, наклонился, чтобы поцеловать его, слабо потёрся, убеждаясь, что тот крепко спал, вряд ли проснётся раньше утра. На самом деле, даже если бы Прима знал, что Матео случайно пробудится среди ночи, всё равно не отказался бы от идеи покинуть номер и, став волком, в сопровождении луны помчаться на вой, пока в груди трепетало волнение, смешавшееся с воодушевлением, Прима не позволял себе надеяться однажды принять участие в охоте; конечно, если его пригласят.        На поляну, где собрались оборотни, Прима вышел неизменно величественно, привлекал взгляды, не оставлял равнодушным никого, однако в этот раз в настоящем облике вызывал не страх, а восхищение. Когда Адара обернулась на пришедшего, даже не попыталась скрыть эмоций, размахивала хвостом, поставила уши, принялась изучать запах и подошла ближе к Приме, а тому пришлось склонить голову, чтобы не говорить слишком громко. — Что вы опять устроили? — Устроили? — в задумчивости волчица опустила одно ухо, скоро встрепенулась, снова поставила уши и всё не переставая водить хвостом туда-сюда. — Ничего, мы собираемся охотиться. — Вот как. Тогда я зря беспокоился о вас.        Не успел Прима развернуться, как Адара выскочила перед его мордой, задрала хвост, стала крутить им ещё быстрее, а вот заговорила вполголоса. — На самом деле, это моя первая охота как вожака. Если бы ты показал, как правильно делать это, я была бы очень благодарна.        Снаружи Прима выглядел непоколебимым, недоступным и несокрушимым, словно тысячелетняя скала, ни один мускул, ни одна шерстинка не выдавала того, что дыхание сбилось, а сердце продолжало стучать торопливо. Другие волки подходили ближе, обнюхивали Приму, виляли хвостами, некоторые с тёмной шерстью, другие — светлые, кто-то крупнее, кто-то — меньше, но все они, как один, признавали Приму одним из стаи, не возражали против его участия в дивном ритуале, уже начинали запоминать запах нового сородича. Прима продолжал сомневаться, по-прежнему считал, что не должен вмешиваться в дела чужой стаи, однако, если показать этой волчице, как правильно охотиться, возможно, она перестанет отправлять своих волков в город, тем самым подставляя их под угрозу. Прима вздохнул. — Так и быть, дам пару советом. Сначала покажи уважение своей стаи.        С воодушевлением Адара набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы вскинуть голову и пронзительно завывать, голос её иногда дрожал, но лишь в силу молодого возраста и не окрепших связок, главное, эффект был достигнут — все без исключения члены стаи собрались вокруг. Прима оглядел волков, разных по цвету шерсти и комплекции, но испытывающих безоговорочное доверие к своему вожаку, похоже, дочери прошлого лидера. — Уже выбрала место охоты? — Да, дальше на севере стадо оленей, думаю, это хороший вариант, — проронила волчица, а Прима наклонился к ней, обдал горячим дыханием. — Больше уверенности в голосе. Веди.        В то время, как волки бежали за своим вожаком, Прима не слишком торопливо переставлял длинные лапы, стараясь не наступать на кустарники и молодые деревья. Когда заметил впереди множество оленьих голов, Прима прильнул к земле, пошёл немного правее, следуя за ветром, поглядел на волчицу, которая оказалась не такой безнадёжной, тоже уловила перемену в ветре и повела стаю, чтобы оставаться с подветренной стороны. Прима остановился первым, а волчица подошла к нему, принялась слушать, то и дело помахивая хвостом. — Не забывай, волки охотятся не только для того, чтобы добыть пропитание, мы помогаем сохранять гармонию леса. Выбирать следует более слабых животных, — напомнил Прима, не видел возражений ни во взгляде, ни в поведении волчицы. — Твоя стая большая, вы сможете загнать оленей, но будь осторожна, чтобы вас не заметили.        Адара выбрала нескольких не слишком крупных оленей, велела членам стаи подкрасться справа, в то время, как другие волки начали подбираться ближе к нужным особям. Оставаясь в стороне, Прима наблюдал за процессом, видел, как волки бросились на оленя, всё стадо сорвалось с места, одного из рогатых почти сразу повалили несколько крупных волков, остальные ринулись в погоню за ещё одной жертвой. Вела стаю волчица на удивление уверенно, однако не учла, что второй олень пусть худой, довольно здоровый, поэтому не побоялся выставить рога и броситься на волка. Его спас другой — прыгнул, превратился в рослого крепкого мужчину и, схватив оленя за рога, повалил вместе с собой на бок, в горло копытного тут же вцепились волчьи зубы. Может, как вожак Адара не имела опыта, однако её стая отлично чувствовала друг друга, полагалась не только на своего лидера, но также на товарищей, выжить они точно могли и без помощи Примы. Так что он тут делал?        Двух туш должно хватить для прокорма стаи и создания запаса поэтому, когда Прима увидел, как волки продолжили преследовать ещё одного оленя, выскочил перед ними, преграждая дорогу, показал зубы. Адара обратила внимание на инцидент, немедленно подбежала, поставила уши. — Что стряслось? — Твои волки не знают чувства меры. — Да ладно, — волчица наклонила голову, поглядела на не слишком довольных членов стаи, которые принялись ходить из стороны в сторону перед Примой. — Почему не поймать ещё парочку? — Потому, что для вашей стаи этого достаточно. В природе всё должно находиться в гармонии и твоя, — Прима наклонился, заглядывая в глаза волчицы, — обязанность поддерживать её.        Не с большим удовольствие вожак послушалась Приму, коротко прорычала на членов стаи, приказывая прекратить дальнейшую охоту, зато разрешила приступить к еде. Да, им хватит, охота прошла намного лучше, чем Прима представлял, скорее всего, Адара даже не нуждалась в советах, так что Прима взмахнул хвостом и двинулся прочь, однако не успел уйти далеко. — Подожди, — попросила волчица, а так, как Прима не остановился, перебирала лапами рядом с ним. — Останься, поешь с нами. — Для меня маловато будет. — Может быть, но… — Как я сказал, на меня не хватит... И не забывай знать меру.        Чтобы волчица наверняка оставила в покое, Прима обернулся человеком, засунул руки в карманы джинсов, пнул камень, попавшийся под ногу, скоро услышал, как Адара возвратилась к стае, не желая иметь дел с человеческой частью Примы. Тот проверил карманы, пожалел, что так быстро выкурил всю упаковку, но ничего не мог с этим поделать.        Возвратился в отель Прима со смешанными чувствами, слышал, как вдалеке завыли волки, празднуя удачную охоту, за что благодарили своего вожака и, разумеется, луну. Чужая стая не должна волновать Приму, он это понимал, у него остался Матео, о котором следовало позаботиться, ради которого Прима и прибыл сюда, больше ничто не имело значения. Вот только волчья сущность не соглашалась с этим.