I’ll keep the lights on for you

—  Как твои дела? —  Нормально. Сяо Чжань удивился такому лаконичному ответу, но виду не подал. —  Как съемки? —  зашел с другого конца. Ответ последовал тот же. Сяо Чжань слегка насторожился, потому что обычно после такого сорта вопросов Ибо было не заткнуть. Он начинал с жаром рассказывать о том, как у охраны на выходе из отеля заело зонт. Или как Лэ-Лэ выпихивал из машины обнаглевшую и одуревшую фанатку, открывшую незаблокированную дверь чуть ли не на ходу. Или о том, как учился крутить хедспин и постоянно падал, и при этом хохотал как безумный. Смешно ему, видите ли, ребра и локти отбивать!  А сейчас он был странно апатичен, сидел, раскинувшись на диване и лениво щелкал пультом от плазмы. Тогда Сяо Чжань сделал третий заход. —  Я уже трижды смотрел твой фильм. Мне очень понравилось. Твоя работа в кадре, то, как ты рисуешь своего секретаря Е… Местами мне было просто страшно, настолько ты был убедителен. А как ты ел этих шевелящихся креветок! —  А потом блевал дальше, чем видел. —  И курил очень красиво и естественно. —  И тоже потом блевал. —  Ты мне раньше об этом не говорил… —  Чтобы ты бегал по потолку от бессмысленного беспокойства? Я уже не маленький. —  Да, конечно. Только я все равно не умею не беспокоиться о тебе. В ответ послышалось только истинно ланьчжаневское «мгм». —  Ибо, — Сяо Чжань сел на диван и слегка придвинулся к Ибо, — тебе стало неважно мое мнение о твоей работе?.. Ибо, наконец, повернул к нему лицо, дернул плечом: —  Я просто заранее знаю, что ты скажешь. «Ты был прекрасен, баобей», «Ибо, ты был невероятно аутентичен!», «Удивительная естественность в кадре! Я тобой восхищаюсь» … Вот, про аутентичность и естественность ты уже сказал. Про «восхищаюсь» должно было быть следующим, я предвосхитил. Ничего нового. —  То есть ты считаешь такие мои слова неискренними? Думаешь, что говорю это, не вкладывая в сказанное настоящего смысла? Вместо ответа Ибо снова дернул плечом. —  Да, мне стало так казаться. Поэтому, когда я хочу слышать реальную оценку своей работы, с вопросами я иду к тому же Чэн Эру. Или Эрику. Или к Да Пэну. Сяо Чжань зябко передернул плечами: происходило то, чего он подспудно боялся больше всего. Ибо становилось с ним скучно. Ибо обрастал невероятным количеством интересных людей, намного более значимых в сфере шоу-бизнеса, чем он, Сяо Чжань, ярких, талантливых, неординарных. Сяо Чжань был искренне рад за него, считал его более, чем достойным такого внимания и такой компании, и только с грустью замечал, что с ним Ибо все реже обсуждал свои проекты, все меньше внимания уделял проектам Сяо Чжаня, почти перестал спрашивать его мнения… Сяо Чжань как взрослый и вполне трезвомыслящий человек понимал естественность и даже неизбежность подобного процесса, но менее печально и больно от этого не становилось. —  Да, ты, конечно, прав, Чэн Эр в любом случае расскажет и покажет больше, чем я. От того, как Сяо Чжань это произнес, задумчиво и даже с неким оттенком безысходности, Ибо стало стыдно. Зря он так, на самом-то деле, Сяо Чжань хорошо умел анализировать и свою, и его работу. Ибо уже почти открыл рот, чтобы извиниться, но тут на кухне что-то зашипело, и Сяо Чжань быстро поднялся и ретировался в свое царство. Ибо проводил его взглядом и закусил губу. Он уже пожалел о своих словах, сказанных даже по его меркам слишком резко и в лоб, но что ж тут поделаешь. Врать он не умел. Он и сам уже осознал происходящее, осознал, что их с Сяо Чжанем пути расходятся все дальше. Нет, он не перестал любить, он, как и прежде, был заворожен Сяо Чжанем, даже в какой-то мере одержим им, но при этом желания что-то с ним обсуждать, спрашивать его мнения и оценки становилось все меньше. Вокруг него вдруг оказалось в избытке людей, новых, смотревших на него свежим и непредвзятым взглядом, чье мнение и чьи оценки казались ему более, скажем так, продуктивными. Более полезными для его актерского роста и развития. Ибо сидел на диване и неотрывно смотрел на то, как Сяо Чжань суетится на кухне, готовя на ужин его любимую свинину губаочжоу в кисло-сладком соусе. Он всегда так делал, когда у них выпадал шанс пересечься в Пекине или Шанхае, пускай даже на очень короткое время. Ибо ценил это. Очень ценил. И в свою очередь старался угодить, заказывая на вынос особо любимую Сяо Чжанем выпечку, которую тот поглощал, одновременно пеняя Ибо, что тот типа старается устранить конкурента, заставляя его толстеть. Но раньше Ибо и сам бы уже шнырял по кухне, помогая Сяо Чжаню, то есть лез под руки и вообще всячески мешался и получал по рукам, пытаясь стянуть из миски что-нибудь вкусное. А сейчас просто сидел и смотрел. И от этого ему становилось грустно. Это были их любимые моменты. И были. И есть. Но Ибо с каждым разом чувствовал, что этого ему недостаточно. От таких мыслей ему становилось неуютно, и еще более неуютно от того, что он видел — Сяо Чжань его настроение чувствует. И понимает. Потому что он был очень умным и очень чутким, его бабао. Особенно тогда, когда это касалось Ибо. —  Ибо, иди ужинать, все готово, — голос Сяо Чжаня вырвал его из задумчивости. —  Мог бы и не говорить, — проворчал, — я по запаху чувствую. Сяо Чжань в ответ только улыбнулся. Печально, как показалось Ибо. —  Видел, ты тут как-то в гольф играл? —  Играл. И что? Я в твое отсутствие должен в монаха превращаться, что ли? —  внезапно окрысился Ибо. Дьявол, ну вот что его разбирает, а? Сяо Чжань как-то растерянно моргнул, но сделал вид, что не заметил грубости. Тем более, что Ибо явно смутился. —  И в мыслях не было, — примирительно проговорил Сяо Чжань. —  Напротив, я рад, что у тебя образовалась такая хорошая тесная компания. И что в твоей жизни постоянно появляется что-то новое. Сяо Чжань произносил эти слова, а у самого сжималось сердце. Он чувствовал, что с ними происходит что-то нехорошее. —  Ну и как впечатления от гольфа? В жизни клюшку в руках не держал, — как ни в чем не бывало продолжил он. —  Даже не уверен, что по мячику попаду. Ибо внимательно вгляделся в его лицо и заговорил быстро, словно стараясь поскорее заболтать свою недавнюю грубость. —  Вроде классно все, но мне показалось скучновато. Ты знаешь, я движ люблю, а тут ходишь неспешно, клюшкой помахиваешь, мячики эти в лунку загоняешь. —  Так уж и скучно? —  Сяо Чжань, скрывая поселившуюся в сердце тревогу, старательно поддразнивал Ибо. —  Выиграл, небось. —  Выиграл, — Ибо широко улыбнулся. —  Я быстро учусь, ты знаешь. Как-нибудь и тебя научу. —  Ловлю на слове. И Сяо Чжань стремительно перевел тему, начав с энтузиазмом рассказывать про Рим и Париж. Ибо слушал, жевал и кивал, но Сяо Чжань, слишком хорошо его знавший, чувствовал, что мыслями тот витает где-то очень далеко от их небольшой уютной кухни. Ибо пытался проанализировать свое поведение, ему самому казавшееся странным и неправильным, ведь они толком не виделись гуй знает сколько времени. И сам себя оправдывал тем, что просто устал, ведь последние пара месяцев выдались эмоционально напряженными, интенсивность съемок выхолащивала. Это Сяо Чжань, который не снимался уже —  сколько? Месяц? —  был свеж как огурчик. А Ибо пахал по 15 часов чуть не каждый день. А то и сутками. Да, он, Ибо, устал. Вот закончит эти съемки, отдохнет — и все снова станет нормально. Не стало. Просто не успело. Потому что однажды, проснувшись, Ибо сразу понял, что в квартире он один, хотя засыпали они, как и раньше, в одной постели и обнявшись. Полежал, прислушиваясь к звенящей тишине. Встал, прошелся по комнатам, отмечая, что вещей Сяо Чжаня стало заметно меньше. Так и есть — чемодан, с которым тот обычно уезжал на долгие съемки, исчез. А Ибо даже не знал, куда и как надолго уехал Сяо Чжань… Создавалось ощущение, что работа разводила их все дальше друг от друга и оставляла все меньше возможностей, да и желания при каждом удобном случае срываться на короткие встречи через весь Китай. Они оба боролись с этим ощущением в меру сил, но усталость исподволь накапливалась, и они не очень понимали, как с ней справляться. Ибо, конечно, помнил однажды сказанные Сяо Чжанем слова, что в отношениях на расстоянии есть своя романтика, а слово «ожидание» хорошее слово, в нем заключена надежда. Но вся штука в том, что Ибо, кажется, устал ждать. Они все больше и больше напоминали легшие в дрейф корабли, которых течением и ветром все дальше и дальше относило друг от друга. Вот так вот спокойно и буднично, без намека на шторм или бурю. Поэтому в один не прекрасный, а ужасный день они оба, не сговариваясь, вернувшись с очередных съемок в Пекин, поехали не на свою квартиру, а в отель. Чтобы, как каждый оправдывался перед собой, дать себе шанс обдумать ситуацию в одиночестве. Дать другому пространство, возможность продышаться, что-то для себя решить. Разобраться в себе, в конце концов. И естественно отель они выбрали один и тот же. И столкнулись лицом к лицу в коридоре у лифта. Молча уставились друг на друга, изо всех сил стараясь не показывать вида, насколько эта неожиданная встреча их огорошила. Каждый ведь был уверен, что в отель вместо квартиры поехал он, а другой в это время дома! —  Мы похожи больше, чем нравится думать, да? —  Сяо Чжань, покачавшись с носка на пятку, засунул сжатые кулаки глубоко в карманы брюк, скрывая смятение и неловкость. —  Мгм. Ибо коротко кивнул и, пряча взгляд, жестом показал Сяо Чжаню на открывшиеся двери лифта. Тот действительно вошел первым. Двери закрылись, отрезая от него Ибо. Как потом выяснилось, на почти десять лет… Вернувшись в Пекин в очередной раз, Ибо все же поехал в их квартиру. И первое, что увидел, войдя в прихожую, это связку ключей на столике возле зеркала. Эту связку он бы ни с чем не спутал — этот дурацкий брелок в виде розового кролика Сяо Чжаню подарил он сам. «Гуев Сяо Чжань! Вот вечно он так — не любит отрезать хвост по кусочку. И каждый раз успевает первым…». В гостиной постоял, осматриваясь, покачался с носка на пятку. Понял, что тоже не хочет оставаться в этом доме один. Достал айфон, вошел в их с Сяо Чжанем чат на двоих, отстучал сообщение. «Гэ, с квартирой что делать?» Ответ прилетел почти мгновенно. «Что сочтешь нужным». «Что сочту нужным я? А ты?» «Ибо, она куплена на твои деньги, тебе и решать». Эти апартаменты в Чаояне действительно были куплены на деньги Ибо, потому что Сяо Чжань тогда еще зарабатывал ощутимо меньше. Но оформлена она была на них обоих. «Короче, тебе решать. Но если хочешь — совет: не спеши продавать, всегда успеешь. Сдай в аренду, мало ли как все обернется в будущем». И следом строчка — «пользователь DayToy покинул чат». Ибо несколько минут тупо смотрел на эти слова, а в голове у него крутилась и царапалась мысль: они переписывались как два знакомых, но совершенно посторонних человека… Так быстро?.. Вечером того же дня курьер экспресс— почты привез Ибо конверт, в котором лежала дарственная на половину квартиры, записанной на Сяо Чжаня. Ибо держал в руках эту бумагу, тупо ее разглядывал и вслух матерился. Ему было неожиданно больно. «Гуев Сяо Чжань!»