given or taken

And all the kids cried out, «Please stop, you're scaring me» I can't help this awful energy God damn right, you should be scared of me Who is in control? Control — Halsey

      — Так что случилось?       Чонвон жестом понукает Ники сесть в такси, заводя другую руку за спину Сону. Убедившись, что они сели, бета прыгает на переднее место и пристёгивается.       — Понятия не имею, — отзывается он, стоит Сону прижаться к спинке его кресла. — Хисын-хён звучал как обычно, но потребовал, чтобы мы оба немедленно вернулись в компанию.       Волнение, улёгшееся после того, как они нашли Ники целым и невредимым, возвращается с удвоенной силой. Несмотря на то, что видимых причин для тревоги нет, Сону чувствует, что что-то произошло, пока они отсутствовали. Неясное беспокойство нависает над ними дамокловым мечом.       Сону отвлекается, когда на его бок падает тяжёлая масса.       Ники окружает его тело длинными руками, утыкаясь лицом в тёплое место между шеей и плечом. Сону приходится сдерживать хихиканье, когда жаркое дыхание щекочет кожу, и сидеть смирно, позволяя новоиспечённому альфе успокаиваться своими методами.       Когда Сону проходил через презентацию, то феромоны альф группы стали неприятными, отталкивающими. Всё, о чём он мечтал, так это объятия его матери и сестры, нежное поглаживание широкой ладони отца, и пустил немало слезинок, понимая, что семья далеко.       Рики, должно быть, испытывает похожие чувства.       — Всё в порядке, — Сону соединяет их руки и кладёт на свои колени. — Всё с тобой будет хорошо, Рики-кун. Ты справишься, я уверен.       Нишимура молчит, но хватка усиливается. Сону ловит в отражении зеркальца обеспокоенный взгляд Чонвона и только незаметно мотает головой.       — Сону-хён, мы оставим тебя в компании, после того как я завезу Рики домой, я вернусь обратно, — закончив переписываться с кем-то из ребят, Чонвон обозначает план действий, будто является военачальником в разгар столкновения с армией противника. — Что с твоим телефоном?       — Как я уже сказал, батарея села, — вздыхает Сону. — Я заряжу его в студии.       — Зачем отвозить меня? — подаёт голос Ники, когда уже все посчитали тему закрытой. — Я просто поеду с вами.       Чонвон и Сону быстро переглядываются, и лидер прищуривается, что означает «нет». Что ж, Сону не спорит, он и сам придерживается мнения, что макнэ нужно отдохнуть.       — Тебе, по крайней мере, нужно умыться и привести себя в порядок, — дипломатично говорит Чонвон. — Плюс я бы не хотел, чтобы ты прямо сейчас встречался с другими альфами.       Они специально указали, что предпочитают водителя-бету при заказе такси. Ни к чему провоцировать Рики, одной ногой стоящего над потерей самообладания, как это произошло во время конфликта со стажёрами. Слава Богу, те тоже не хотят проблем, и Таки пообещал присмотреть за ними вместе с К.       — А я бы хотел остаться с Сону-хёном, — упрямо заявляет Ники, крепче впиваясь пальцами в бока омеги.       — Мы вернёмся все вместе, как только поговорим с Хисын-хёном и Сонхун-хёном.       — Тогда почему вы не можете обсудить ваши дела дома?       Сону беспомощно вздыхает. Ох, Ники, если бы он знал, почему старшие настаивали, чтобы они приехали в компанию! Возможно, сейчас бы его не колотила дрожь беспокойства.       Только присутствие юного альфы отвлекало Сону, направляя все силы на заботу о нём. Ну… Не то чтобы взрослый парень нуждался в няньке и ничего особенного уход за ним не требовал, но Сону всё равно чувствовал себя лучше, когда знал, что его забота приветствуется. Пусть даже она заключается в мелочах: вытереть вспотевший лоб, поправить волосы, погладить по плечу и дать использовать себя в качестве гигантской дакимакуры.       — Потому что тебе нужно время, чтобы собрать необходимые вещи, — вмешивается Чонвон. — Как только я заберу ключи у Сонхун-хёна, ты поедешь в квартиру компании.       Недовольное бурчание Ники прерывается лёгким шлепком. Сону уверен, что ударил слабо, но этого достаточно, чтобы макнэ перестал кукситься и глубже зарылся в его объятия.       Так что, стоит им подъехать к знакомому зданию, Ники отказывается отпускать.       — Чем быстрее мы разберёмся с тем, что хотят от нас хёны, тем скорее Сону-хён вернётся в общагу, — уговаривает его, как маленького ребёнка, Чонвон, нависая над ними. Он опирается локтём о крышу автомобиля, пока вся остальная часть тела, кроме головы, торчит снаружи.       — Давай, Ники, отпусти меня.       Спустя пару мгновений тишины, Ники с тягостным вздохом разжимает хватку, но смотрит на Сону глазами побитого щенка. Поражаясь про себя драматичности макнэ, Сону улыбается чужой навязчивости и напоследок гладит щёки с редкой щетиной. Помимо чудовищного роста, Рики начал носиться с бритвами, над чем не уставал смеяться Сонхун, находя забавным, что их вчерашний ребёнок хвастается клочками бороды. Честно говоря, Сону тоже посмеивался, потому как если не бриться, то у Рики разве что по три волосинки торчат в разные стороны. Но, конечно, вслух это не говорит.       — Хисын-хён пишет, что они пойдут в зал практик, — уже садясь на место Сону, Чонвон скроллит их чат. — Иди туда, я подъеду позже.       — Есть, сэр, — шутливо отдаёт честь Сону и машет вслед.       Торопясь к общежитию стажёров, они с Чонвоном выскочили на улицу в чём были. Теперь он жалеет, что не взял кофточку — промозглый ветер пробирает до самых костей, пока Сону бежит с парковки к центральному входу.       На стойке регистрации уже произошла пересменка, и Сону радостно приветствует давнюю подругу. К сожалению, поболтать времени нет, поэтому они договариваются обсудить её последние новости (девушка слетала в отпуск в Грецию) позже.       Пританцовывая от холода, Сону наблюдает, как красные цифры на табло сменяются. Прибытие на нужный этаж знаменуется трелью и лёгкой встряской. Сону делает шаг и замирает подобно кролику, встретившему удава.       О Чэнду стоит в расслабленной позе, засунув руки в карманы штанов, и смотрит на него. Лицо мужчины не изменилось за месяц отсутствия встреч, такое же добродушное на вид, но без тени какой-либо улыбки. Он одет по-деловому, сочетаясь с корпоративным дресс-кодом, который никогда не соблюдали творческие сотрудники. Даже галстук напялил.       Первое время Сону искал повод не идти на «занятия». Он не был дураком и понимал, что одной записи с плохим качеством, недостаточно, чтобы упечь его за решётку. Тысячу раз Сону уговаривал себя сходить ещё раз, собрать больше доказательств, может быть попробовать заснять на видео. Так ведь надёжнее.       Но стоило вспомнить, каким загнанным он себя ощущал в душной студии писателя, как мечтал выбраться оттуда любыми способами и как ненависть постепенно разгоралась в душе при одном виде О Чэнду, у Сону не оставалось сил. Ноги отказывались добровольно нести его туда, где ему причиняют боль.       Так что он малодушно решил никуда не идти.       Сону начал игнорировать сообщения и звонки, после даже перестав читать, что ему пишут. А неделю назад вообще заблокировал везде, твёрдо поставив точку на притязаниях.       Единственное, о чём не подумал Сону, так это случайная встреча.       Как сейчас.       — Здравствуй, Ким Сону. Давно не виделись.       В ужасе Сону замечает, как рот О Чэнду растягивается в улыбке. Этого достаточно, чтобы душевное равновесие пошатнулось — Сону бессознательно делает шаг назад и только, когда О Чэнду входит в лифт, понимает, что вернулся в клетку.       Палец мужчины уверенно нажимает на кнопку пятого этажа, двери лифта медленно сходятся, забирая с собой надежду выбраться без потерь. Мозг Сону опустел, капитулируя перед лицом страха и ненависти, накапливающихся в его сердце продолжительное время. Как червоточина, они подтачивали его решимость, незаметно для самого Сону ослабляя его дух.       — Я уж было подумал, что обидел тебя чем-то. Ты игнорировал мои звонки и сообщения, но я знаю, что ты не захотел бы, чтобы кто-то узнал о наших отношениях, поэтому не подходил в рабочее время, — писатель загораживает выход, как ни в чём не бывало ведя разговор в размеренной спокойной манере. — Надеюсь, ты не подумал, что мне всё равно?       Задушенный краткий смех вырывается из его рта. Сону смотрит на мужчину во все глаза, окончательно переставая понимать, как работает чужая голова.       — Мне не нравится, когда смеются без причины, — хмурится О Чэнду.       — А мне всё равно, что вам нравится, — выдавливает из себя Сону, мысленно крича на себя за то, что ответил ему.       Он отчаянно пытается выбраться из тупиковой ситуации, но лифт останавливается на этаже продюсеров, с издевательским звонком распахивая двери. Выход, о котором грезил Сону, оказался лишь входом в персональный ад.       О Чэнду приглашающе вытягивает ладонь.       — Понимаю твоё недовольство и предлагаю обсудить всё в моей студии. Ах да, не надо бояться, сейчас, кроме нас, тут разве что пара человек, но… ты же знаешь, что все студии звукозаписи оснащены прекрасной шумоизоляцией.       Прежде чем Сону успевает придумать, как ему обогнуть писателя и побежать в сторону лестниц, О Чэнду делает шаг к нему и быстро хватает за запястье. Крик боли пронзает тишину, когда стальные пальцы сжимают руку подобно тискам. Запах погибших цветов обрушивается на него без подготовки.       На тонкой белой коже быстро проявляются синяки и покраснения. Сону много мучался раньше, стараясь спрятать пятна от аллергии и уничтожая следы от прыщей. Когда он упал на журнальный столик в студии поэта, то долго прятал локти с синяками под одеждой с длинными рукавами.       Наверняка потом останется страшный след, но куда больше Сону боится, что ему просто сломают запястье. Он никогда раньше не думал, что человек способен в прямом смысле переломать другому кости, пусть даже и видел, как управляются с разделкой животных повара в открытых ресторанах.       Он никогда не думал, что против него применят такую силу.       — В мою студию. Живо и без глупостей, — говорит О Чэнду и отступает, будто ничего не сделал.       Дрожа от холода или ярости, Сону молча смотрит в глубоко посаженные тёмные радужки и не видит в них человечности. Словно в омут застоявшейся воды заглянул.       Его ноги двигаются по собственной воле.       Сону с кристальной ясностью понимает, что делал О Чэнду, когда приглашал его в свою студию. Его действительно приручали как дикого зверька, играя с его психикой в тяни-толкай: поманили лакомством, дали понюхать, затем ударили; когда лисёнок испугался, то сработала ловушка, не давая выйти за пределы установленной зоны. Но потом… потом О Чэнду ничего не делал, развивая в нём ложное чувство безопасности.       Извечное ожидание подвоха обратилось против него.       Шаги другого гулко следуют прямо за ним.       Путь до студии въелся в подсознание. При всём желании Сону не сумеет стереть из памяти дорогу.       Он совершенно забыл, зачем вернулся в компанию. Едва лик дьявола появился перед ним, мысли о Хисыне и Сонхуне, ожидающих его, вылетели прочь, захватив переживания о состоянии Ники. Сону чувствовал себя белкой, бегающей по кругу в поисках разгадки того, что с ним собирается сделать О Чэнду.       Он знал, что ничего хорошего его не ждёт, но как несчастная мышь, связанная заклятой песней Крысолова, добровольно шёл на собственную плаху.       Дорожки слёз прочертили линии на его щеках, когда мужчина повернул ключ и с намёком на издевку пригласил войти.       — Прошу, душа моя.       — Никогда не называйте меня «своим», — цедит Сону и с высоко поднятой головой переступает порог, почти физически ощущая, как захлопнувшаяся дверь разделяет воздух на две половины. Та, которой он дышал, осталась позади, но другая разъедала лёгкие обманчивым теплом.       Дыхание О Чэнду касается его шеи, в то время как ладонь уверенно ложится на изгиб поясницы.       — Ну, что ты, мы оба знаем, что ты принадлежишь мне, — шёпот затрагивает натянутые струны в Сону, и он ощущает, как неистовый гнев бессилия потряхивает конечности.       Выдох застревает в горле, когда его талию собственнически сгребают в объятия. Сону открывает рот в судорожном безмолвном протесте, с широко распахнутыми глазами ощущая короткое прикосновение ледяных губ к затылку.       Отвращение волной прокатилось сверху вниз. Сону изогнулся луком, но хватка, подобная цепям, удержала.       — Ты продолжаешь делать вид, что против, но посмотри на нас, — словно пытаясь влезть под его кожу, О Чэнду жадно проводит ладонью по длине руки, сгибает его безвольную кисть и подносит к груди Сону. — Твоё сердце бьётся так быстро… как и моё. Это называется резонанс, душа моя.       Расправляя согнутые пальцы, О Чэнду с силой прижимает их соединённые ладони к бешено бьющемуся сердцу.       Сону задыхается в чужих руках, как никогда ранее ассоциируя себя с залетевшей обратно в клеть птицей. Глупой и наивной.       Будь Сону умнее, то сумел бы предотвратить всё это.       Слёзы скапливаются в уголках глаз, обжигая роговицу. Сону отчаянно желает хотя бы не рыдать на глазах мучителя, но когда мы были властны над своими эмоциями?       Ему следовало обратить внимание на поэта, из всех участников группы выбравшего его в свои ученики. Обойдя того же Хисына или Джейка, ещё до дебюта показывающих хорошие начинания в написании лирики, почему О Чэнду приблизился к Ким Сону?       Все вокруг считали, что помимо голоса и смазливого личика у него ничего нет.       Единственный раз, когда Сону увидел, что его старания ценят, что его суб-гендер действительно не имеет значения, что кому-то интересно развивать его таланты, оказался паутиной лжи. Какими бы речами не прикрывался О Чэнду, старательно строя из себя человека, находящегося превыше низменных инстинктов, но снисходящего до «своего истинного», Сону узрел его гнилую суть.       Это просто ещё один мужчина из множества других, видящих в омегах лишь вещь.       Насильник, умеющий брать, но никогда отдавать. Думающий, что сила даёт ему право претендовать на другого человека, невзирая на отказы.       — Ты так потрясающе пахнешь, душа моя, — с низким стоном О Чэнду водит носом вдоль ярёмной вены и останавливается над его ухом. Шумное дыхание пронзает барабанные перепонки, а затем Сону чувствует скользкий язык, облизывающий раковину уха.       Точно так же целовал его когда-то Хисын, но ощущения несравнимы.       Сону нравится, когда Хисын смотрел на него издалека, а когда приблизился — был готов сожрать целиком. Ему нравится трепетное отношение Сонхуна во время их поцелуев. Когда Джейк хватает его крепко и надёжно, Сону чувствует, что его любят, и любит в ответ. И Джей, как самый близкий, прекрасно это знает, даря самые утешительные объятия.       Если бы Сону рассказал кому-то из них, может быть, ему не пришлось сдерживать тошноту от жадных прикосновений чужого мужчины.       Другая рука ползёт вниз по животу.       Он не может. Просто не может.       Непринятие в нём перевешивает страх. И с визгливым криком Сону разворачивается и со всей силы бьёт О Чэнду по лицу.       В венах кипит кровь, погружая его тело в паническое состояние. С отвращением он вытирает слюни с кожи и хватает зонт, удобно висевший на подставке рядом с вешалкой, потому что, разумеется, в студии будет нечто подобное. Находясь здесь, казалось, что вот-вот постучится слуга и предложит выпить чай ровно в пять вечера.       — Не приближайтесь!       О Чэнду с проклятиями, полностью стёршими прежний образ невозмутимости и непоколебимости, отшатнулся к двери. Только поэтому Сону не убежал сразу, даже получив удар, О Чэнду стоит на его пути.       Хруст пугает Сону, как и кровь, собравшаяся на подбородке. Её немного, тонкая струйка, но этого достаточно, чтобы зрачки Сону расширились от страха.       Невыносимая вонь смешанных феромонов распространялась по комнате, и теперь место напоминало кладбище мёртвых цветов.       — Дай мне салфетку, — в итоге говорит О Чэнду и злобно смотрит на Сону. — Чего застыл? Тц, совершенно безмозглая кукла. Ты разучился слова воспринимать?       О Чэнду начал приближаться, вынуждая Сону выставить перед собой зонт. Не обращая внимания, О Чэнду двигается до тех пор, пока футболка не собирается в складки вокруг кончика зонта.       — Я сказал вам не приближаться, — требует Сону, его взгляд блуждает между омерзительным лицом поэта в разводах крови и входным проёмом позади.       — Что такое? Неужели передумал? — он не успевает ничего сделать, как О Чэнду с хлопком хватает зонт и грубо дёргает на себя, ловя ахнувшего Сону за горло. — Не слишком ли поздно мозг включился? Ты был совершенно не против, когда я прикасался к тебе ранее, но что изменилось сейчас?       Ручка зонта ударила по костяшкам пальцев и выскользнула, оставляя Сону без мнимой защиты перед лицом вскипающего О Чэнду. Железные тиски сдавливали его горло, перекрывая доступ к кислороду, из-за чего Сону ощущал, как в лёгких разгорается пламя.       Он попытался отодрать от себя душащую руку, но его сил было недостаточно. Перед глазами всё расплывалось. Как бы Сону не боролся, беспорядочно пинаясь, вырываясь, становилось только хуже.       В сравнении со взрослым мужчиной, альфой, попытки Сону освободиться выглядели не более как трепыхания бабочки, пойманной в липкую паутину. С каждым рывком крылья увязали всё глубже, а когда насекомое окончательно обессилело, то появлялся паук. Жаждущий высосать каждую каплю крови, пожрать душу и тело.       — Я дал тебе слишком много свободы, — сквозь шум учащённого сердцебиения в ушах голос О Чэнду звучал откуда-то издалека.       От слёз или же мозг окончательно сдавал позиции, Сону не знал, в какой-то момент отчаянно подумав, что хотел бы просто потерять сознание.       — Несмотря на всю мою доброту, ты отплатил мне неповиновением!       О Чэнду перестал его душить, перехватывая за волосы и таща за собой. Захлебнувшись судорожным глотком воздуха, Сону попытался оттолкнуть руку, но тот даже не заметил сопротивления.       — Я понял, что быть снисходительным к омеге, значит попустительствовать её деструктивным наклонностям. Вы просто не понимаете доброты, ни ты, — поэт рывком вынудил Сону выпрямиться и продолжил, выплёвывая слова прямо в лицо: — ни моя шлюха-сестра. И уж поверь, если я на неё нашёл управу, то и тебе придётся стать человеком. А уж я… — Сону забил руками по чужому торсу, и О Чэнду прервался на рваное проклятие.       — Отпустите!..       — А уж я поспособствую! — повышая тон, произнёс мужчина, хлёсткой пощёчиной отбросив Сону на диван.       От силы удара, не шедшего ни в какое сравнение с его котячьим поглаживанием ранее, Сону грузно повалился, в одну секунду теряя любое сопротивление. В голове зазвенело, дезориентируя.       Звук расстёгиваемого ремня отрезвил его. О Чэнду стоял над ним, вытягивая ремень из шлевок с мрачным выражением лица.       — На сей раз будет больно, — с садистской улыбкой предупредил он, будто до этого с ним играли.       Сону никогда в жизни не били. Даже руку не поднимали. Так кем себя возомнил этот урод, собираясь отшлёпать его ремнём? Если в прошлый раз Сону был слишком шокирован, то сейчас не собирался молча терпеть.       — Вы не посмеете, — прошипел Сону, отползая подальше. Его лицо горело, боль клочками расползалась от пострадавшей щеки, что не мешало ему глядеть в ответ с такой ненавистью, которую не думал, что когда-либо сможет испытывать.       Ему пришлось терпеть домогательства, словесные оскорбления, постоянные унижения. Переступить через себя, дабы не дать грязи коснуться Ники, который, в отличие от него, всё ещё ребёнок. Сону боялся думать, насколько низко пал О Чэнду, раз задумывался о том, чтобы запятнать юного мальчика.       Из-за О Чэнду Сону боялся ступать на пятый этаж. Ему пришлось изворачиваться и лгать остальным участникам, менеджеру, друзьям, что с ним всё в порядке. Поначалу Сону рассказал о занятиях сестре, и та искренне радовалась за него. Он не думал скрываться, просто так получилось, что в начале у него не сложилось тесной дружбы с другими из группы. Сону мог забыть поделиться какими-то новостями.       А потом уже на его уста наложилась печать молчания. Нельзя было дать кому-то понять, что он и О Чэнду связаны чем-то, кроме работы. Как бы Сону не презирал любой намёк на эту связь.       — О? Что ж, полагаю хорошо, что мне, — ремень свистнул в воздухе, выбивая пыль из дивана, и О Чэнду ухмыльнулся, — не нужно спрашивать твоё мнение. Сегодня я научу тебя правильным манерам.       Сону быстро отползает, успевая ускользнуть от второго удара, но третий падает прямо на его спину. От боли и неожиданности он громко кричит.       Полоса огня обожгла кожу. О Чэнду бил, не щадя, а Сону всегда был чувствителен к боли. Это просто адская комбинация.       — Считай вслух! Или я буду добавлять пять ударов за каждый пропущенный, — слова наполнены желанием унизить, ударить, показать своё превосходство, чего и стоило ожидать от такого человека.       Сону упрямо стискивает зубы. Он не хочет доставлять удовольствие слышать, как тяжело ему сейчас, как горит раненая спина. Вместо этого Сону вскакивает на ноги и, спотыкаясь, огибает диван.       — Кажется, я сказал, — снова свист и попадание по плечу, буквально выбивая из Сону слёзы и сдавленный стон сквозь прикушенную губу, — что ты должен считать.       — Идите к чёрту, — Сону смаргивает влагу с ресниц, глядя на размытый силуэт.       О Чэнду поглаживает поверхность ремня и с нарочитым вздохом опускает руку.       Сону же дышит, как загнанный зверь. У него нет идей, как справиться со взрослым мужчиной, имеющим преимущество в силе и в намерении применить её.       — Тогда я вынужден продлить наш урок.       Сочувствие в голосе такое фальшивое, что ноют зубы.       К этому моменту феромоны альфы достигают своего пика, и, к вящему ужасу, Сону распознает чужое вожделение. Как настоящий психопат, О Чэнду возбудился от того, как избивал его.       Тошнота возвращается. Сону давится, сглатывая желчь и неловко уворачиваясь от следующего удара. Но он всегда был самым слабым мальчиков в классе, а по мере взросления разрыв увеличивался, как только ребята проходили через бум гормонов.       Он даже Ники не сумел победить в армрестлинге, что говорить об альфе старше него лет на десять или больше?       Спину повторно обжигает, и Сону падает на пол, крепко ударяясь коленом. Ему хочется лечь и не двигаться, потому что сопротивление только возвращает ему боль сторицей. И, может быть, год назад он так и сделал бы.       Позволил бы О Чэнду удовлетворить свои садистские наклонности, разорить его, а потом долго восстанавливал уязвленную гордость и тело.       Сейчас Сону противно даже думать о сдаче.       Он не может.       — Считай!       Руки дрожат, не выдерживая веса собственного тела. Сону размазывает слёзы и решает просто ползти. Неважно куда.       Свист, и новый удар. Глаза Сону закатываются, но разум продолжает замечать, что происходит вокруг: О Чэнду с проклятиями приближается достаточно близко, чтобы носки его туфель упёрлись в незащищённый бок. А потом он поднимает голову Сону за волосы, заставляя смотреть на себя.       — Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока не сдашь мне экзамен, душа моя, — проникновенно шепчет О Чэнду, лихорадочно блуждая взглядом по его лицу. — И, уж поверь, права на пересдачу у тебя нет!       Уже откровенно рыдая, Сону хватает мужчину за воротник рубашки. Ладони скользят, но он упрямо держится, не взирая на то, что О Чэнду это не понравилось.       — Ты представляешь, насколько дорогую вещь пачкаешь? Немедленно отпусти, пока я не разозлился всерьёз! — с этими словами он силой отрывает хватку Сону и цокает, не замечая, как бусины разорванного кольца с тонким звоном падают на пол.       Глаза Сону расширяются. Неверяще глядя на кусочек лески — всё, что осталось от подарка Хисына, — он судорожно пытается собрать россыпь чёрных бисеринок, но проваливается.       — Хватит моё терпение испытывать.       Сону больше ничего не слышит. Нарастающий шум в ушах давит на сознание. О Чэнду больно тянет за волосы, не заботясь, что может просто выдрать их, не замечая, как Сону болтается в его хватке как тряпичная кукла.       Одной рукой Сону снова тянет мужчину за галстук, прерывая на полуслове, а другой в холодном ослепляющем гневе тычет двумя пальцами в глаза. Он хочет выколоть их, чтобы больше никогда не смел смотреть на других людей с грязными мыслями, хочет пнуть, ударить, пусть и не знает как.       Рёв вырывается из груди О Чэнду, когда он роняет Сону на пол и хватается за своё лицо. Его фигура трясётся, пока он кричит ругательства вперемешку с громкими стонами боли.       Как будто всё вокруг резко пришло в движение, Сону осознает себя. Его руки снова принадлежат ему, его ноги повинуются командам мозга. Не давая времени на обдумывание, он вскакивает с пола и бежит к двери.       Позади слышны неустойчивые шаги и призывы вернуться немедленно, но Сону вкладывает последние силы в этот рывок.       Он уверен, что просто выломает дверь, если замок не поддастся, он не помнит, запер ли их на ключ О Чэнду или ограничился щеколдой. Сону буквально прыгает на ручку, до упора давя на неё всем телом. И вываливается в коридор.       Сону даже не успевает сориентироваться, когда видит вдали чей-то до боли знакомый силуэт.       Его мольбы были услышаны. ***       — Удалите запись, — требовательный голос Хисына раздаётся на краю сознания Сонхуна. Он косится на хёна, стоящего у компьютерного стола с Субином, затем возвращает внимание к экрану айфона с открытым приложением для обмена сообщениями.       Иконка общего чата горит красным, уведомляя, что Чонвон отправил ответ.       — Заканчивай, — обрывает переговоры Сонхун и щелчком активирует блокировку. С тёмного дисплея на него смотрит его собственное искажённое отражение. Но даже оно не передаёт, насколько мрачно выглядит Сонхун.       — Мы пойдём, — игнорируя грубый тон, Хисын кивает сонбэ. — Пошли. Нам ещё нужно вернуться в зал до приезда Чонвона и Сону.       Торопясь, наконец, покинуть осточертевшее место, Сонхун выходит первым, позабыв попрощаться. Его мысли далеки от настоящего. Кажется, что держаться ему удаётся только благодаря тому, что совсем скоро они увидят Сону и убедятся, что с ним всё в порядке.       Когда они добираются до эскалаторов, Хисын первым нарушает тишину.       — Нам нужно придумать, что рассказать остальным.       Если бы не формулировка, то Сонхун бы даже не стал тратить энергию, чтобы обдумать его слова. Но что-то в построении фразы задевает его.       Застывая на ступеньке, как вкопанный, он поворачивается к старшему и хмурится. Запах карамели становится тише, что, в свою очередь, благоприятно действует на Сонхуна. Когда связанные альфы беспокоят друг друга феромонами, то происходит ответная реакция. Это похоже на бесконечный круг, вечный двигатель, когда один подпитывает другого, если бы речь не шла о людях.       — Что?       — Ты зря начал писать в общем чате, — невзначай бросает Хисын, рассеянно оглядываясь. — Теперь от вопросов не уйдёшь. Нам надо было просто поговорить с Сону отдельно, не впутывая в это дело остальных.       — Ты не хочешь говорить остальным? — перебивает его недоверчивый Сонхун. Они ступают на твёрдый пол, но Сонхун останавливает их. — Какого чёрта?       — Ты собирался рассказать всем? — в свою очередь недоумевает Хисын. Он наклоняется ближе, предварительно проверив, что никто не подслушивает. — С ума сошёл?! Зачем тебе понадобилось чесать языком направо и налево?       — Что значит… Что за ерунду ты несёшь? Джей и Джейк имеют право знать.       — Какое такое право у них есть, чтобы вмешиваться в личную жизнь Сону?       — Ты… — Сонхун осекается и вздыхает, настолько шокированный выводами Хисына, что теряет дар речи. — Они его парни, Хисын. Так же как и мы.       — И ты думаешь, что Сону будет счастлив, если об этом узнают все?       Вопрос задевает что-то хрупкое в сердце Сонхуна.       Сону не будет рад. Он отказался довериться ему, им, так что правду пришлось узнать совершенно случайно, а не найди Ёнджун эту чёртову ручку, то как долго бы скрывался Сону? Год? Пять? Молчал бы всю жизнь, что в столь юном возрасте подвергся домогательствам?       Сонхун стискивает кулак.       — Мы должны уважать решение Сону. Но раз уж мы сами об этом деле узнали случайно, то очевидно, что мы не можем остаться в стороне. Я… — Хисын медлит, гулко сглатывая. — Я не могу остаться в стороне.       Честно говоря, у Сонхуна нет никакого желания спорить сейчас с кем-то. Каждая клеточка его тела противится тому, чтобы позволить неизвестному бродить безнаказанным, когда его омега пострадала от его рук. И ему совсем не хочется объяснять что-то Хисыну.       Сонхун лишь надеется, что разговор с Сону развеет страшные опасения и даст ему ответы. Но тёмная часть сознания шепчет, что будь всё так просто, то Сону бы не стал заморачиваться с записью. Это слишком продуманные действия для такого человека.       — Если вы не против, я бы хотел пройти, пока эскалатор не съел мои брюки.       Двое альф отшатнулись в разные стороны, пропуская посмеивающегося с их реакции О Чэнду. Они настолько увлеклись разговором, что не заметили, где стоят.       — Ничего страшного, — их поэт-песенник машет рукой в ответ на сбивчивые извинения Хисына. — Просто смотрите в оба глаза.       Сонхун запоздало кланяется, когда О Чэнду уходит. Флёр чего-то цветочного следует за ним.       Так как мужчине по пути, диалог между Хисыном и Сонхуном затихает сам собой. Они идут в отдалении, каждый погружён в свои тягостные мысли.       Перед тем, как зайти в зал практики, Сонхун краем глаза замечает, что О Чэнду в отдалении повернулся к ним. Мельком подумав, что не поздоровался с ним, он закрывает за ними дверь. В любом случае, он не в том состоянии, чтобы вести светскую беседу, как стоило бы при встрече с коллегой.       — Вы куда пропали?       Джейк лежит, уткнувшись в телефон, и закинув ногу на ногу, в то время как Джей пытается красиво снять челлендж с упавшей бутылкой, но та постоянно падает боком. Как только они вернулись, оба альфы поднимают голову и приветствуют кивком.       Сонхун видит комнату как в первый раз.       Они ушли отсюда всего час назад или около того, собираясь просто купить себе перекус и дождаться Сону с Чонвоном, но в итоге Сонхун будто прожил жизнь заново. Он уже не чувствовал себя тем человеком, который встал утром с кровати.       С ошеломляющим пониманием, Сонхун посмотрел на Джея и Джейка, до сих пор остающихся в неведении относительно того, что происходит с Сону. Был ли он таким же беззаботным, наивным и полагающим, что в жизни всё так просто?       — Чего застыли там? — приподнимает бровь Джей и вдруг активно подзывает их. — Давайте, давайте, идите сюда. Чонвон с Сону-я ещё не пришли, но мы пока можем начать обсуждение.       — Что? — вырывается из Сонхуна, когда он машинально приближается.       — Надо придумать, что мы подарим Ники, — с горящими глазами Джейк садится прямо и издаёт тюлений стон. — Наконец-то он прошёл презентацию! Теперь весь комплект в сборе!       Сонхуна бросает в пот, когда он понимает, что нечто подобное упоминалось в беседе, но в сравнении с тем, что они узнали в студии Субина, это казалось таким ничтожным. Он едва ли уделил этой мысли пару мгновений, решая обдумать презентацию Ники позже. В конце концов, макнэ никуда не убежит и на всю жизнь останется альфой, а вот о преступнике, напавшем на Сону, так сказать нельзя. Тут каждая минута на счету.       Он смотрит на восторженных друзей.       — Надеюсь, он не сильно буянил, — озвучивает вслух свои мысли Джейк, прикладывая палец к щеке. — Чонвон толком ничего не объяснил. Как они с Сону вообще оказались рядом с Ники? Вроде ушли за напитками.       — Да, и… — Джей переводит взгляд на них и обличающе тычет. — Вы тоже ушли за закусками, а в итоге оказались в студии Субин-хёна!       — Это мода какая-то? Может, нам тоже надо было уйти куда-то?       — Домой.       Хисын рядом с ним молча сжимает кулак и тут же разжимает. Он кажется закрытым, как зритель в театре, ожидающий окончания представления.       Их словно разделяет невидимая граница. Там, где Джей и Джейк весело обсуждали презентацию Ники, Хисын и Сонхун внимали с предельным вниманием, призванным замаскировать неестественное поведение. По крайней мере, на это рассчитывал Сонхун, замерев в одном положении и не решаясь что-то сказать или сделать.       Пустым взглядом сверля идиллию между друзьями, Сонхун вертел в руках тонкий корпус айфона. Мышцы тела сводило от напряжения, с которым он ожидал новостей от Чонвона. Телефон Сону, как оказалось, отключился, потому тот и был вне зоны доступа.       Смутное предчувствие грызло изнутри, похожее на то, что подтачивало нервы по дороге в студию TXT. Но на сей раз гораздо сильнее, словно чутьё предупреждало его о чём-то.       В конце концов, Сонхун не выдерживает и поднимается с пола. Он так неожиданно взорвался действием, что обсуждение затихает, и все взгляды обращаются в его сторону.       — Ты куда?       — Мне нужно, — Сонхун теребит воротник рубашки, стремясь ослабить давление на шею, — выйти. Пойду, встречу Чонвона и Сону.       Не дожидаясь ответа, он буквально сбегает прочь. Оклик Хисына он сознательно игнорирует, ожидая, что он может последовать за ним. На языке крутится вопрос, как долго старший сможет притворяться, что ничего не случилось. Он почти произносит его вслух, когда слышит хлопнувшую ещё один раз дверь, но горький и терпкий запах золы заставляет слова умереть в горле.       — Джейк?       — А ты ожидал кого-то другого? — усмехается Джейк, но глаза его смотрят пытливо и проницательно.       Ничего не говоря, Сонхун волочит ноги в сторону лифта. Малодушная надежда, что друг сам отвалит, сгорает. Джейк быстро догоняет и подстраивается под его шаг.       — Вы поругались с Хисын-хёном?       — Нет, — заминка незаметная, Сонхун вспоминает вспышку злости, за неимением истинного объекта под рукой, её пришлось принять на себя Хисыну. Стоило бы извиниться, но позже. — Так, не сошлись во мнениях.       Во мнениях рассказывать вам о том, что стряслось с Сону за их спинами, а также о том, как больно и тяжело было слушать ту аудиозапись и осознавать свою беспомощность.       — Поэтому оба выглядите так, будто у вас запор?       Невесело фыркнув, Сонхун вызывает лифт и задумчиво смотрит на вытянутые тени на поверхности дверей.       — Хисын-хёну действительно стоит сбросить часть своего дерьма.       — Воу, — удивляется Джейк, запрыгивая в кабину лифта первым. — А ты реально злишься.       — Не злюсь. Просто разочарован.       — Что такого натворил Хисын-хён, что ты разочаровался в нём сейчас, а не тогда, когда мы все осуждали его за оскорбления Сону?       — Джейк, давай просто… — Сонхун встряхивает рукой в умоляющем жесте и зажмуривается до появления белых пятен. — Давай помолчим. Я не хочу ничего обсуждать.       Как самый лучший друг, Джейк только осматривает его с головы до ног и ничего не отвечает. Его поза по-прежнему расслабленная, разве что он изредка бросает на него неопределённые взгляды. Это Сонхун способен пережить.       Вестибюль открывается перед ними необъятным простором. За счёт высоких потолков и выбеленных стен создаётся впечатление, что холл огромен, а ты очень маленький.       Собираясь провести остаток времени в стоическом ожидании, Сонхун недовольно вскидывается — Джейк похлопал его по плечу и, прежде чем он успел как-то выразить протест, зачитал вслух сообщения Чонвона.       — «Мы высадили Сону-хёна у компании. Я приеду, как только отвезу Рики домой», — Джейк пожимает плечами. — Отправлено минут пятнадцать назад, значит мы разминулись с Сону-я.       — Как разминулись? — хмурится Сонхун, проверяя чат на своём айфоне. — Действительно. Но почему мы не увидели его?       — Сону наверняка уже в студии, — Джейк пожимает плечами во второй раз, явно не видя проблемы. — Пойдём назад.       Они идут обратно. Точнее, спешат, потому что Сонхун непроизвольно увеличивал темп ходьбы, вынуждая Джейка перейти на полубег.       — Эй, повремени немного, большой мальчик.       Не слушая просьб, Сонхун вдруг ясно ощущает стремительный поток времени. Песчинки утекают сквозь пальцы с безжалостной скоростью, и никаких сил недостаточно, чтобы опередить их.       Сердце Сонхуна падает вниз, когда он влетает в зал и видит внутри только Хисына и Джея, что-то обсуждающих. При виде него, растрёпанного и лихорадочно озирающегося по сторонам, они синхронно вскидывают брови.       — Сону заходил?!       Джейк забегает следом и притормаживает в паре шагов, напуганный криком.       — Что?..       — Сону вернулся или нет?! Чего молчите?!       — Никто не приходил, — медленно говорит Хисын, начиная вставать. — Сонхун. Вы разминулись с ним?       — Чёрт!       Уверенность в том, что что-то очень пошло не так, поглощает Сонхуна целиком. В панике он тяжело дышит, резко разворачиваясь к двери. Он отчаянно желает, чтобы Сону вошёл в эти двери прямо сейчас.       — Чонвон написал, что Сону отправился к нам, — поясняет Джейк, встревоженно оглядываясь. Как чувствительный к чужому настроению, он постепенно перенимает эмоции друга. — Минут пятнадцать назад. Он должен был уже вернуться.       — Сону мог остановиться, чтобы поболтать с кем-то, — увещевает Хисын, подходя ближе. — Или пойти в туалет. Или заболтаться по телефону.       — Его телефон выключен.       Они смотрят друг другу в глаза, без объяснений понимая, в какую сторону направляются их подозрения.       — Что происходит? — серьёзный голос Джея прерывает густую тишину. — Что не так с тем, что Сону-я опаздывает?       В обычное время никто бы и не задумался дважды, если кто-то из них задержался. Причины могут разниться от самой банальной до самой невероятной (так однажды Ники случайно прилип к строительному клею там, где проводили ремонт).       Однако, разве Сонхуна стоит винить, что его мозг сразу обратился к наихудшему варианту развития событий?       — Я спрошу на стойке регистрации, проходил ли мимо Сону, — кратко кидает Джейк и выбегает.       — Кто-то должен остаться здесь на случай, если Сону придёт, — быстро решает Хисын и торопливо приближается к Сонхуну, кладя руку на его плечо. — Скорее всего, всё нормально, но мы можем поискать его по этажу.       На таком маленьком расстоянии лицо Хисына как на ладони.       Процент вероятности того, что Сону оказался в компании того ублюдка, мизерный. Они оба знают это.       Иррационально, алогично, но на висках Хисына выступил холодный пот, а язык нервно облизывает пересохшие губы. Они похожи в том, что страх на них действует одинаково.       — Вы объясните мне, что не так?       Обернувшись на стоящего в отдалении Джея, Сонхун стискивает зубы. Глядя на него, он понимает причины, по которым Хисын хотел скрыть. Это не только ради Сону. Но и ради остальных альф, так же не углядевших за безопасностью родного человека.       Если Сонхун чуть не сошёл с ума, узнав правду, то каково будет им?       — Просто оставайся тут, — кидает Хисын.       Плечи Джея опускаются, но спорить с ними альфа не стал.       — Надеюсь, вы не собираетесь бегать по компании, как собаки, вынюхивая запах Сону, — напутственно говорит он и машет.       Словно Сонхун только и ждал разрешения, он тут же срывается с места, слыша за собой тяжёлый торопливый топот. Они останавливаются на развилке, переглядываясь с тревожными лицами.       — Я пойду туда, а ты налево. Там дальше поворот в нашу студию и эскалаторы, а в моей части туалет и зал отдыха, потом созвонимся.       — Хорошо, — бросает Сонхун и поворачивается к указанному коридору.       Но не двигается.       Стопы приросли к полу.       В реальности пиковые моменты отличаются от того, как их снимает режиссёры для показа на больших экрана. Нет наводящей беспокойство музыки в такт, персонажи не перебрасываются многозначительными фразами, наводя главного героя на нужный путь. Спецэффекты отсутствуют.       Так и здесь.       Сонхун не слышит раскаты грома, сопровождающего подобные озарения, а голоса старого наставника и подавно. Лишь только Джей зудит в ушах назойливым комаром.       «Надеюсь, вы не собираетесь бегать по компании, как собаки, вынюхивая запах Сону».       А следом запись, исказившая любой звук до неузнаваемости, и только приложенные старания распознали в них Сону. И ещё кого-то.       «Когда ты представился омегой, и я впервые почуял твой запах… я понял, что это знак. Ты же пахнешь, как я. Значит, ты моя омега».       Неизвестный альфа с таким же запахом, что и у Сону. Человек, который, как они решили в ходе обсуждения с TXT, работающий с ними.       Дрожь охватывает горло, и первый слог застревает. Сонхун кашляет и кричит, разворачиваясь:       — Хисын! ***       Джей смотрит на дверь в десятый раз за минуту.       До того, как Сонхун пришёл и взбудоражил всех, они обсуждали причину сбора. Да, его больше волновала презентация Ники, и после объявления этой новости он заспамил общий чат и личку Чонвона и Сону, дабы узнать подробности. Но пропустить гневные сообщения Сонхуна, проигнорировавшего предыдущую тему, Джей не мог.       — Сонхун просто проиграл Ёнджун-хёну и Субину, вот и расстроился, — только и ответил Хисын, не глядя ему в лицо. Джей с подозрением нахмурился, но так и не получил вразумительное объяснение.       — Допустим, а зачем он трезвонил Сону? — Джей потёр брови. — Зачем вы его искали?       Хисын помедлил.       — У Ники ведь презентация. В прошлый раз Сону пришлось разнимать вас с Джейком, в этот раз он снова оказался поблизости, будет разумно, если мы дадим Ники возможность спокойно собраться и решить, останется ли он в общежитии или поедет в квартиру. Хочешь сказать, ты думал о другом? Выглядит как допрос.       — Не допрос, я просто спрашиваю. Вы все какие-то странные.       Вспоминая этот диалог, Джей молча проверяет мессенджер. Новых сообщений от участников группы нет, как нет и Сону.       Мало-помалу, тревога нарастала. Будучи единственным человеком, оставленным не у дел без пояснений, Джей чувствует, что упускает контекст. В чём причина беспокойства Сонхуна за Сону? Почему он и Хисын, казалось, были объединены общей тайной?       Джей молча перекатывал бусины браслета.       Нет.       Так не пойдёт. Он не может просто сидеть тут, когда с Сону происходит что-то неясное.       Но перед тем, как уйти… Джей вырывает листок из блокнота и оставляет послание. На случай, если их страхи преувеличены, и Сону вернётся раньше, чем кто-то обнаружит его.       Наконец, Джей выбирается наружу из осточертевшей в миг комнаты практики.       Так как он понятия не имеет, куда ему идти, он просто доверяется воле случая и бежит трусцой по коридору, пока в конце, у эскалаторов, не замечает двух высоких парней в одеждах, схожих с аутфитами Хисына и Сонхуна.       После целого дня в контактных линзах ему сложно сфокусироваться.       — Хисын-хён! — кричит Джей, не мудрствуя лукаво. — Сонхун! Подождите меня!       Но его не слышат. Эскалатор поднимает ребят наверх.       Волнение, копившееся весь этот промежуток времени, охватывает Джея с новой силой. А наравне с ним раздражение.       На пятом этаже пусто. Кроме женщины в огромных наушниках и карго на низкой посадке, покачивающейся в такт музыки в ушах, никого нет.       — Куда они запропастились? — ругается Джей вполголоса, стремительно обходя коридоры. Группа бывала здесь по меньшей мере раз в квартал, но обычно они следовали самому короткому маршруту до студии Wonder Kid-а, своего основного продюсера.       Сону пошёл к нему?       Джей знает, что его парень водит общение с некоторыми сотрудниками. В его телефоне множество контактов, никто, на самом деле, не в курсе, когда Сону успевает заводить новых друзей. Потому что омега в принципе не тянется к продолжению общения после знакомства.       Сколько раз Джей становился свидетелем хорошего взаимодействия Сону с ведущими, и сколько раз Сону инициировал обмен номера? Множество. Ни разу.       Лучше всего Сону сходился интересами с девушками. А у них нет продюсерок в штате. Поэтому Джей не думал, что Сону пришёл на этот этаж по своей воле.       Только зачем звать его посреди ночи?       Чертыхаясь, Джей чуть не спотыкается о громадный горшок с каким-то растением и вздыхает. Как-то совсем неспокойно на душе, и как унять смутное беспокойство?       Джей кусает губу, думая, что Хисын и Сонхун, видимо, прошли курсы супергеройства, и словно в ответ его мыслям он слышит издалека чей-то разговор.       — …чёрт! Посмотри хорошенько, Хисын-хён! Ты не можешь не помнить! — голос Сонхуна кажется грубым.       — Я реально не помню, — огрызается Хисын, но злобы в нём в разы меньше. — Продолжаем искать.       — Я должен был догадаться тогда…       — Не болтай, Сонхун! У нас нет времени.       Дальнейшее молчание прерывается топотом ног. Джей понял, что ребята находятся за поворотом, и со всех ног спешит к ним.       Трель звонка прерывает больничное спокойствие закрытых дверей и пустых стен. Джей на ходу вынимает айфон и видит имя Джейка. Он принимает вызов, одновременно заворачивая за угол и встречаясь взглядом с Хисыном и Сонхуном, обернувшихся на звук.       — Куда вы все ушли? Я спустился на первый, и администратор сказала, что видела Сону где-то полчаса назад или меньше, — тараторит Джейк, перебивая шум помех. — Чонвон написал, что едет. Вы нашли Сону? Вы же за ним ушли? Или куда?       Краем глаза Джей замечает, как с шумом распахивается дверь в конце коридора, откуда он только что пришёл.       — Ты зачем здесь? — громко спрашивает Сонхун, хмурясь пуще прежнего. Его лицо бледное и напряжённое. — Кто в студии?       — Сону вернулся? — затаив дыхание, спрашивает Хисын.       Кто-то что-то говорит, но Джей не слышит.       Его зрение размытое, расстояние слишком далёкое, чтобы он действительно разглядел лицо человека, но сердце всегда узнает того, чьё имя выгравировано на нём. Джей вдыхает один раз, прежде чем осознает всю картину целиком.       Сону вылетает из чьего-то кабинета, делает всего один крошечный шаг, прежде чем спотыкается и сломанной куклой падает на пол.       — Джей-хён!..       Позади Сону появляется шатающийся человек, мужчина, и со злобным криком хватает его за лодыжку.       Джей срывается с места, не заботясь более ни о чём. Вслед ему несутся восклицания, но в ушах словно образовалась пробка.       Сила взрывалась в ногах, когда он пролетал метры, разделяющие его и плачущего Сону, утаскиваемого каким-то ублюдком. Он никогда не думал, что может так быстро бегать. Джей в принципе не думает.       Дверь практически закрывается перед ним, когда Джей врезается в неё. Он толкает её плечом, не чувствуя при этом ничего. В его венах вместо крови течёт адреналин, подталкивающий к радикальным действиям.       Не тратя слова, Джей мощным пинком отбрасывает мужчину прочь от Сону.       — Аргх!       Взгляд останавливается на Сону.       Он выглядит так же, как и каждый день до этого. Джей видел его в последний раз утром, поцеловал перед уходом, вдохнул всей грудью сладковатый запах, надеясь запечатлеть само присутствие омеги в своём теле.       Джей в самом страшном сне не ожидал снова встретить Сону таким разбитым, разорённым. В руках чужого мужчины. Пытающегося вырваться, и безуспешно. Сложно представить, что пришлось пережить Сону, пока Джея рядом не было.       — Ты как? — пытливо спрашивает Джей, но не дожидается ответа.       Ублюдок, посмевший напасть на Сону, поднимается, позволяя узнать в нём их автора песен, О Чэнду.       Глаза Джея прищуриваются, делая его похожим на хищного орла. Сейчас, как никогда ранее, он действительно похож на свой образ эмодзи, представленный фанатам.       — Что вы пытались сделать? — глухо произносит Чонсон, поддерживая Сону за плечи. — Что ты пытался сделать с Сону?!       Гнев растёт по экспоненте.       — Поднимайся, — мягко говорит Джей, помогая Сону удержать равновесие, и тут же делая шаг вперёд.       Лицо Сону кривится, щёки мокрые от непрекращающихся слёз. Джей хочет стереть их, но сейчас важнее другое.       — Пак Джей?! — раздражённо шипит О Чэнду, вставая с пола.       В отличие от идеального образа, которым поэт встречал группу всякий раз, ныне О Чэнду выглядит как будто выбрался из помойки: галстук болтается на толстой шее словно удавка, рубашка скомкана до такой степени, что воротник стоит торчком.       — Выйди из комнаты, Сону, — просит Джей, прикрывая омегу рукой. Он не смотрит на Сону, но надеется, что тот уловил сообщение и послушается.       — Джей-хён, что ты?.. — сдавленно шепчет Сону, цепляясь за его пуловер.       — Сону, подожди снаружи, — требует Джей.       Прежде чем кто-то успевает что-то сказать, громкий хлопок прерывает любые действия.       — Какого чёрта?!       Громкий возглас Сонхуна врезается в уши. На периферии зрения Джей видит, как тот на секунду останавливается в дверном проёме, оценивая ситуацию, затем спешит к Сону.       — Сону-я, как ты? Ты в порядке?       — Что вы тут делаете? — задыхаясь от рыданий, вопрошает Сону, принимая помощь Сонхуна.       Хисын появляется следом. Он смотрит на троицу, затем сосредотачивается на О Чэнду, который медленно начинает пятиться назад. Мужчина выглядит настороженным внезапным вторжением альф, его взгляд мечется между ними, как если бы он придумывал выход из тупика.       Джею тошно думать, что так же мог себя чувствовать Сону.       — Это действительно вы, — низко утверждает Хисын.       Запах жжённой карамели врывается в ноздри. Джей ощущает гнев старшего всем своим телом. Это только подстёгивает злость, кипящую вулканом, её следует выплеснуть наружу, иначе концентрация сведёт его с ума.       — Хорошо, что вы пришли, — приводя себя в порядок, О Чэнду восстанавливает самообладание и гулко выдыхает. — Сону нужно отвести отдохнуть. Думаю, у него немного помутился рассудок, хотя я не имею представления, почему.       Кажется, это последняя капля.       Джей выпрямляется, держа фигуру мужчины на мушке. Игнорируя усиливающиеся тревожные вопросы, Джей сокращает метры между ними и притормаживает впритык к О Чэнду.       — Что вы сказали?       — Вы должны знать, раз уж вы с ним коллеги. Сону — дешёвый товар, и я…       Джей видит красное.       Несмотря на бродящие среди фанатов истории, в которых Джей фигурирует в качестве богатого хулигана, на самом деле он никогда раньше не применял силу. Максимум он помогал матери передвигать мебель, да качал железо в тренажёрном зале HYBE.       Похоже, сейчас наступил тот час, когда ему придётся использовать кулаки во благо.       О Чэнду сносит с ног удар прямо в солнечное сплетение.       — Вы — кусок дерьма, — дрожащим от ярости голосом констатирует Чонсон. — И вам явно нет места рядом с Сону.       Хисын приседает на колени перед О Чэнду и сильной рукой притягивает мужчину к себе за воротник. Вены вздымаются на его предплечье, наглядно показывая степень злости, испытываемую альфой.       — Вам лучше подготовить себе подходящие оправдания, потому что мы не оставим ваши действия без внимания, — проникновенно говорит Хисын, убеждаясь, что его слышат. — Вам придётся ответить по всей строгости закона.       — Вы не посмеете, — на секунду страх проступает на лице О Чэнду, но он быстро восстанавливает самообладание, насмешливо ухмыляясь в ответ. — У вас нет никаких доказательств.       — Вы хотите, чтобы мы нашли их?       Позади Джея Сонхун помогает Сону уйти. По нему отчётливо видно, как Сонхун желает остаться и сказать пару ласковых, но состояние омеги стоит первее любых негативных эмоций, которые испытывают альфы.       Дождавшись, пока за ними закроется дверь, отсекая любые звуки, как изнутри, так и снаружи, Джей и Хисын синхронно движутся к О Чэнду.        ***       Сону кажется, что он находится посреди съёмок некоего комедийного шоу. Хотя причины для веселья отсутствуют, его пробивает нервный смех.       — Сону-я, ты в порядке? — настойчивый голос Сонхуна рассеивает туман в голове.       Подняв голову, Сону смотрит на своего парня, внимательно прослеживая эмоции на его лице.       Как всегда прекрасен, будто Сонхун родился принцем в современной Корее.       Беспокойство прослеживается в тонких чертах. Даже несмотря на то, что мимика Сонхуна скудная, его эмоции для Сону очевидны. Может, так было всегда, а может, со временем он приспособился распознавать, что тот испытывает в данный момент, но каким-то образом им всегда было легко установить взаимопонимание.       Сону почти сожалеет, что довёл ситуацию до такого. Но он лучше всех знает, что ни в чём не виноват. Он был объектом чужой похоти, настоящим преступником был и является один человек.       — Со мной всё хорошо, — говорит Сону и морщится от того, как хрипло звучит. — Я просто немного испугался.       Пытливый взгляд словно смотрит в душу.       Сону не знал, что страх исказил ломкую улыбку до неузнаваемости, поэтому попытка успокоить Сонхуна провалилась с самого начала.       — Сонхун, нам нужно вытащить Джея и Хисын-хёна.       — Не переживай за них, — немного грубо откликается Сонхун, поглаживая плечи омеги. — Главное — твоё состояние. Он что-то сделал тебе?       О Чэнду много чего сделал с ним.       Когда вся правда вскрылась, следует прекратить делать вид, что с ним всё в порядке. Умом Сону это понимает.       Но, глядя на обеспокоенного парня, у него язык не поворачивается признать это.       Да, в обычной ситуации Сону бы стоял первым в очереди, желая пожаловаться на плохое отношение и рассказать, что именно его обидело. Но сейчас, стоило проблеме накалиться до 451 градуса по Фаренгейту, у Сону нет никаких моральных сил, чтобы поведать о том, что пришлось пережить за краткий промежуток времени, когда он застрял в студии поэта.       Вместо этого Сону хочет просто забыть о нём.       Они стоят в пустом коридоре, цепляясь друг за друга, как если бы некто угрожал их жизням. Находясь за стеной от человека, причинившего Сону так много боли, ему сложно осознать до конца тот факт, что теперь он избавлен от него. Теперь Сонхун держал Сону в своих объятиях, не давая распасться на атомы от понимания: всё тайное стало явным. Хисын, Сонхун и Джей стали свидетелями, как их парень подвергался насилию и смолчал об этом.       — Я в порядке, — сглотнув, талдычит Сону. Пальцами впивается в прикрытые бомбером предплечья альфа. — Пойдём за ребятами.       И, не дожидаясь вразумительного ответа, поворачивается к двери студии.       Древесная поверхность внушает трепет, хотя он стоит от неё на расстоянии в несколько шагов. Он выпучивает глаза, приказывая ногам двигаться, но те живут собственной жизнью и отказываются подчиняться командам мозга. Сону почти плачет снова, не понимая, почему власть над собственным телом в данный момент так ничтожна.       — Сону, не нужно… Сону-я, ты меня слышишь? Ким Сону!       Окрик достигает хрупкого нутра.       Вместо нормальной реакции Сону крупно вздрагивает.       — Сону-я? Сону-я, нет, я не хотел кричать на тебя, — Сонхун судорожно обхватывает его лицо ладонями, вынуждая повернуться к себе. — Слушай меня, прошу тебя. Давай уйдём. Оставь остальное на Хисын-хёна и Джея, поверь… Они справятся.       Слова долетают обрывками. Они кажутся неправильными, но у Сону разрушен последний щит самообладания. Он чувствует, что находится на грани разрушения, и может только слабо кивнуть, прислоняясь щекой к глубоко вздымавшейся груди.       Чужое сердце гулко бьётся, резонируя с его собственным.       Сону прикрывает глаза и позволяет увести себя.       Над головой Сонхун бубнит утешительные фразы, которые разум распознаёт урывками. То, что альфа, откровенно говоря, слаб в успокоении разнузданных чувств, знает каждый из стаи, но каким-то образом сбивчивость в голосе Сонхуна развевает сумятицу в душе.       Может быть, такова целительская сила поддержки любимого человека.       Они проходят длинный путь до лифта, который на их глазах поднимается с первого этажа до третьего, затем останавливается, высаживая кого-то. Сонхун быстро нажимает на кнопку вызова, ни на секунду не прекращая держать Сону в хватке сильных рук.       — …у отца Джея есть куча знакомых среди юристов, он же закончил Сеульский национальный, хоть и не работал по специальности долго, — бубнит Сонхун, прерываясь, дабы глотнуть воздуха и продолжить.       Слёзы не прекращают смачивать щёки Сону.       Его практически затаскивают в лифт. В отличие от притязаний О Чэнду, действовавшего так же бескомпромиссно, Сону позволяет Сонхуну делать с ним всё, что тот посчитает нужным.       Запах приближающейся грозы забивается в самые поры, принося долгожданное умиротворение, а вместе с ним и облегчение. Словно забившуюся трубку, наконец-таки, прочистили, выпуская скопившуюся грязь наружу.       Сону рыдает, уткнувшись в широкую грудь Сонхуна.       — …мы найдём способ справиться с ним, — безнадёжно звучит голос альфы, который отчаянно пытается сглотнуть собственные подступающие слёзы. — Я никогда не дам тебя в обиду, Сону-я. И тебе никогда не нужно будет прятаться от меня. Ты понимаешь? Я сделаю ради тебя всё, только больше не прячься.       — Прости, — плачет Сону, крепко обнимая Сонхуна за талию. — Я не давал ему повода, Сонхун. Я никогда не давал ему повода.       Одновременно с осточертевшим звуком прибытия лифта на нужный этаж, Сонхун силой проталкивает вязкую слюну. Его ладони обхватывают трясущуюся спину Сону, в надежде подарить безопасность, защитить от любых невзгод.       — Ты ни в чём не виноват.       Прикрывая макушку Сону, Сонхун выводит их из лифта.       В одно мгновение Сону осознает себя, сидящим на каменной поверхности и оглядывается.       — Подними голову, — тихо просит Сонхун, затем промакивает его лицо влажными пальцами.       Даже сейчас прикосновения бережные и практически невесомые, давая ощущение, что их даритель боится сделать что-то не так. Либо просто помнит бесконечные лекции о том, как нужно ухаживать за кожей, чтобы не получить на следующий день сюрприз в виде мелких покраснений.       Ноги Сону не достают до пола, безвольно болтаясь, стоит Сонхуну отодвинуться. Сону следит за тем, как парень тщательно промывает руки под холодной водой и снова протирает область под глазами.       — Как вы меня нашли?       Горло болит, но Сону даже не морщится.       Не говоря ни слова, Сонхун стряхивает лишнюю влагу в раковину. Глядя на его поведение, создаётся впечатление, что тот даёт себе лишнюю минутку на раздумья. Но Сону терпелив и продолжает выжидательно смотреть на альфу, чьё лицо не выражает никаких эмоций.       — Хочешь пить? — Сонхун вместо ответа задаёт встречный вопрос. Одежда на нём, как обычно, кажется подобранной для выхода в свет, на случай, если им по дороге попадётся папарацци.       — Я хочу, чтобы ты перестал избегать смотреть на меня, — повышает голос Сону.       Это совершенно несправедливо, и он знает. Но, когда Сонхун поворачивается к нему лицом и видит, как солёная капля качается на подбородке омеги, его сумрачное выражение лица сразу смягчается.       Сонхун встаёт между разведённых бёдер и обнимает его.       Спина дико болит. Получив больше всего ударов именно по этой области, Сону меж тем ощущает, как горят его плечи и бока, куда случайно соскользнул хлёсткий шлепок ремня. Ему хочется стереть эти ужасные прикосновения.       Не давая себе времени передумать, Сону перемещает ладонь на шею Сонхуна и давит, выравнивая наклон так, чтобы было удобно целовать его.       Морской бриз взрывается во рту, когда Сону размашисто облизывает губы Сонхуна. Наверное, только у Джея губы тоньше, что не мешает обоим альфам дарить ему удовольствие, расползающееся от основания шеи вниз.       — Сону, — в перерыве между вздохами говорит Сонхун, но его никто не хочет слушать.       Плотно прикрывая веки, в надежде не видеть слепящий роговицу яркий свет в уборной, Сону проводит языком по основанию зубов. Он смешивает их ароматы так, что становится сложно разобрать, какой у них индивидуальный запах.       Любовь, которую он испытывает к Сонхуну, должна перебить ненависть к О Чэнду.       По крайней мере, Сону на это надеется.       Широкие плечи под его ладонями ощущаются совершенно иначе.       Крепко зажмурившись, до появления белых пятен перед мысленным взором, Сону проклинает О Чэнду, появившегося в его жизни и испортившего его разум так, что ныне он продолжает думать о нём.       — Сону-я, подожди… Сону!       Сонхун грубо разрывает поцелуй, отшатываясь на несколько шагов. Его грудь тяжело вздымается, а глаза расширены и смотрят прямо на него с непередаваемой словами укоризной. Под подобным взглядом действия Сону кажутся ему неправильными.       — Что ты делаешь?!       — Ты больше не хочешь меня? — звучит он как хрупкий лёд под ногами в середине ноября.       — О чём ты, чёрт возьми, говоришь?!       Крика достаточно, чтобы Сону съёжился, высоко задирая плечи к ушам. Привычное действие, дабы скрыть нервозность и неуверенность, так редко испытываемые им.       Всё правильно. Сонхун просто вытащил его из лап насильника, помог прийти в себя, и целовать его в такой момент — абсолютно деструктивная модель поведения. Сону это знает, как знал, что притязания О Чэнду оставили след в его психике. Невозможно выйти целым и невредимым, попав в эпицентр пожара.       Сцены, в которых О Чэнду касался его, будто имел на это право, поучал как беспокойный наставник, одной фразой: буквально пытался перестроить тело Сону под свои прихоти, всплывают перед внутренним взором. Сону боролся с пагубным воздействием чужих слов, но, неизбежно, получил какой-то урон. Осталось понять какой.       Сону опускает голову, глядя на расплывающиеся влажные пятна на своих брюках.       Тяжёлое дыхание разрывает тишину в клочья.       Краем глаза Сону видит, как Сонхун яростно потирает лицо, крутясь на одном месте.       Может быть, прямо сейчас, на два этажа выше, Хисын и Джей выплескивают свой гнев, но у Сонхуна нет такой возможности. У него есть только потерянный Сону, которого нужно вернуть в строй, успокоить, выдернуть из лап тьмы, окутывающей его с момента, когда О Чэнду зашёл в лифт и заставил Сону идти за ним.       — Ты спрашивал, как мы тебя нашли, — выровняв дыхание, говорит Сонхун.       Сону смотрит на него, смаргивая влагу с ресниц.       Ответный взгляд ударяет прямо в сердце.       — Я бы нашёл тебя раньше, попроси ты об этом, — голос Сонхуна дрожит от невысказанных чувств. — Я так сожалею, что не нашёл тебя раньше, Сону-я.       — Ты нашёл меня в нужное время, — уверяет Сону больше по привычке, но альфа лишь сокрушённо качает головой.       — Нет. Нет, Сону.       Рука Сонхуна падает вдоль тела, напоминая конечности марионетки, чью нить управления безжалостно отрезали.       — Я знал, что что-то не так, и всё равно позволил этому случиться.       Сону замирает, боясь следующих слов.       — Почему ты не позвал меня, Сону-я?       Тепло, столь сильно желаемое им, ускользает при виде разочарованного лица Сонхуна.       Но у Сону нет ответов.