У меня на тебя есть особые планы

      На улице выл ветер и лил дождь — август выдался не жарким, как обычно, а мокрым. Игорь беспокоился об урожае, хоть и основной был уже собран, а поздний попортиться еще не успел — отец только рукой махал и говорил, что он просто молодой еще, вот по пустякам еще может позволить волноваться. Недалеко от дома раздалось ржание лошади и Игорь вскинул голову, оторвавшись от письма. В дверь постучались — Игорь вздрогнул, чернильная капля упала на бумагу. Он тихо выругался и встал. Кого принесло в такой час?       Открыв дверь, Игорь дернулся от порыва холодного, мокрого ветра. Сзади послышались спешные шаги прислуги — отец все никак не мог выучить, что ему не нужно никуда идти самому, все сделают за него, но Игорь, едва пришедший с армии, был выучен к другому и такой порядок вещей ему был мил куда больше.       Он ожидал увидеть кого-то из друзей, гостивших временно поблизости — кого же еще могли пустить на территорию? — но на пороге стоял незнакомый бледный омега. Одет он был по-крестьянски, с волос капала вода, но шаль, которой он укрывался, стараясь согреться и спрятаться от дождя — очень знакомая Игорю шаль — была явно дорогой.       Он дрожащей рукой протянул Игорю письмо — печать была Игорю знакома, и он улыбнулся, писал Олег. Он забрал письмо, оглядел снова омегу — симпатичного! — и сказал подошедшей прислуге:       — Анна, обогрей… посыльного?..       Игорь понятия не имел, кто это мог быть — внешний вид только сбил его с толку. Он вернулся в свои покои, чтобы вскрыть конверт, думая: нужно ли оставить омегу на ночь? Игорь имел, для его времен, на удивление бунтарское мировоззрение: он едва делил людей на касты. Это не означало, что он не пользовался благами этого раздела, но был на удивление хорошим хозяином.       Разрезая конверт, Игорь ждал приглашения на охоту и шало улыбался. Но, прочтя письмо, улыбка исчезла. Он резко вскочил, повалив стул и, сжимая письмо, кинулся вниз.       — Анна?! — пробасил он.       Она вынырнула с одной из комнат, где находились печи.       — Он одет? — хмуро спросил Игорь.       — Вы сказали, чтобы я отогрела его, так что я попросила его раздеться и хотела дать ему дру…       Игорь уже не слушал, а просто вломился в комнату. У печек были вывешены мокрые одежды и та самая шаль — да, теперь Игорь вспомнил, чья она. Омега вскрикнул, пытаясь чем-то прикрыться — на нем была только рубаха, открывающая худые щиколотки. Он грохнулся на сзади стоящий стул и, глядя ошалелыми глазами на Игоря, неловко прикрыл себя чистой одеждой, что ему дали.       — Это правда? То, что здесь написано?       — Я не знаю, что там написано, — тихо ответил он.       — Что ты на сносях и он сбагрил тебя мне, чтобы тебя не прибил его супруг? — Игорь снова злостно глянул на эту треклятую шаль. Да, он вспомнил — это шаль Сергея, ему ее привезли откуда-то заграницы, он надел ее один раз но больше ни разу — ему не понравился её цвет.       Омега осторожно кивнул. Игорь злился — очень злился на Олега. Это ж надо додуматься обрюхатить крепостного, когда твой супруг, если бы узнал об этом, сначала тебе бы достоинство отрезал, а потом бы запер в каком-нибудь сарае этого несчастного омегу и поджег! Да, Сергея очень любили — он был добрым к крепостным, одобрял все браки и даже порой мог отпустить тех, кто не имел денег, но имел вескую причину. Но, видел Бог, в ревности Сергей был страшен и никто бы не посмел даже глянуть на Олега.       — Ну и как это произошло? — хмуро спросил Игорь.       Он не питал надежд, что его друга соблазнил этот омега и что сам Олег ни при чем. Он не был наивным и он видел, что никакой крепостной омега ни высказывал желания оказаться в ложе хозяина — за этим попросту не следовало ничего, кроме нежелательной беременности. Кроме того, что почти всегда их брали силой. Игорь все это знал, хоть и сам плохо понимал, в чем же удовольствие овладеть кем-то, кто боится тебя и не хочет. Но Олег! Он любил Сергея и раньше никогда, ни с кем!       — Это случалось в омежьи дни…       — Какие именно? — уточнил Игорь. У них этих дней! В эти им нельзя ни в койку, ни в церковь, в эти можно в койку, но не нужно, а в эти очень хочется и очень нужно!       Омега нервно разгладил складку на скомканной у груди одежде.       — Ну вы же понимаете…       — Течка? — спокойно спросил Игорь, не до конца понимая, почему все это так принято замалчивать. Омега закивал, густо покраснев. Игорь же церемониться не желал.       — Супруг Сергея уехал, а я… Олегу продал меня мой отец, он… — омега смолк, и Игорь нахмурился. Как крепостной мог продать крестного? Но Игоря сейчас интересовало не это. — В общем, они были очень добры ко мне, несмотря на мой тяжелый характер в начале, а потом… Случилось это.       — Ладно, к делу. Ты хотел этого?       Омега покачал головой. Игорь подумал: может у Олега гон начался? И совпало все это с Петиными делами? А тут еще и Сергей уехал… Что ж, это многое объясняло. Игорь присел на стул и потер свои щеки с руками. Эти дни всегда тяжело омегам давалась — либо работай, постоянно натираясь горькими травмами, чтобы хоть как-то запах перебить, либо проведи их у себя в доме и надейся на чудо, ибо если приглянулся хозяину, то будут пользоваться все дни. Раз он чувствовал себя в безопасности, неудивительно, что Олег прекрасно знал, что…       — Как тебя зовут?       — Петя.       — Петя… давно ты? Живот большой?       Петя поерзал и, сгорая от смущения, встал, убрав одежду. Ему явно было неловко перед Игорем в таком виде, но он чудесно понимал, что его отдали Игорю, значит он — его новый хозяин. Что сказали, то и выполняешь. Петя хоть и долго свыкался со всем этим и был очень благодарен, что Волковы были к нему так терпеливы.       Петя утянул ткань рубахи, и Игорь оглядел круглый, плотный живот. Он не разбирался, но, кажется, месяц пятый, а то и шестой. Игорь покачал головой. Теперь ему было о чем подумать. Он молча вышел и велел Анне сделать для Пети ванную, накормить, если он голоден, и уложить спать. Анна поспешила его послушаться, а Игорь сел за новую письмо. Писать прямо было опасно и он, сжав челюсти, нацарапал:       «Подарок крайне неожиданный, явно с крупным недостатком — но дареному коню в зубы не смотрят. Кстати про зубы: какой у кобылы характер? Показалось мне зашуганой, но очень волевой. Приезжай поскорее — хочу поблагодарить тебя лично».       И, выдохнув, уложил письмо в конверт и шлепнул печать о воск. Отправит завтра. Игорь не представлял, куда же всунуть Петю. В письме был очевидно ласковый тон, Олег просил позаботиться о нем. О нет, он не продал ему Петю, как крепостного, а отправил, как непутевого брата, желая упрятать от ссылки. Игорь покачал головой, понятия не имея, что ему с ним делать. Ему не было жалко комнаты или еды, но Петя — чужой беременный омега, он ждет ребенка. И что ему делать потом мало того, что с самим Петей, так еще и с ребенком! Промелькнуло желание спихнуть его в семью. Там все просто — родил в поле и на следующий день дальше работать. У них же дело обстояло совсем другое: о роженике следовало заботиться и оберегать, а особенно после родов. Игорю аж поплохело от таких перспектив в отношении непонятого крепостного!       Он решил, что утро вечера мудренее, но ответов и утром не было. Он выкурил сигару на крыльце, разглядывая фонтан и, выдохнув, пошел в столовую, где его ждал завтрак, к которому Игорь не высказал аппетита, кроме кофе и хлеба с маслом. Жевал он без энтузиазма, глядя куда-то в сторону и, выдохнув, не доев и не допив, ушел к Пете. Постучался и зашел в комнату. На столике стоял пустой поднос — кажется, Петя имел хороший аппетит, как и все беременные, это радовало.       Он прошел вперед и огляделся. Петя услышал шорох и вышел с балкона, посмотрев на Игоря. Растерялся, чуть поклонился и сказал:       — Спасибо за такие покои, я уже и забыл, что…       — Да, точно, тебя ж отец продал. Он был дворянином?       — Да… Хазин.       — Очень знакомая фамилия… — нахмурился Игорь. — Присядь, с такой ношей лучше много не стоять.       — Спасибо, — Петя кивнул и послушался, присев на кресло и тут же помассировав поясницу. Игорь снова оглядел его. Красив же был, до ужаса!       — Это очень жестоко с его стороны. Тебе повезло, что тебя выкупил Волков, он хороший человек, несмотря на то, что он сделал.       — Но Олег тут ни при чем…       — Не понял, — моргнул Игорь.       Петя посмотрел на него.       — Это было в отцовском доме.       — И… кто это сделал?       — Я не знаю, — пробормотал Петя. — Я забыл запереть дверь и… Он пришел. Я не помню его из прислуги, но так нас нашел мой отец. И он счел, что я…       — Не продолжай, я понял. Это… очень жестоко. Но тогда что Олег?       — Мы оба побоялись, что Сергей мог подумать, что я от него… Олег был очень добр ко мне и…       — Да, и отправил поэтому ко мне, — пробормотал Игорь. Олег знал, что Игорь был очень лояльным и добрым человеком и что он бы не кинул бы Петю одного работать дальше. — Так поэтому он решил, что лучше бы тебе уйти? Да, в принципе, логично… Ты без пары, а Сергей тот еще ревнивец, мог бы устроить показательную казнь.       Игорь громко вздохнул. Он не представлял, каково же было Пете. Недавно сам имел слуг, а теперь — он сам слуга, к тому же его так наказали за то, что с ним случилась беда. Впрочем, аристократичность была в нем видна. В том, как он сидел, как говорил, в его мимике, движениях и лице. Пока Игорь думал, что же ему делать, Петя уложил руку на живот и поморщился, поджав губы.       — Что такое? — спросил Игорь.       — Нет, ничего.       — Меня попросили о тебе позаботиться. Так не мямли.       — Просто… живот немного тянет.       — Что ж, я вызову врача. Ты пока не напрягай себя.       Петя ошалело на него посмотрел.       — И… все?.. Я думал, вы дадите мне работу…       — С таким животом?       — Крепостные до дня родов работают, и потом тоже, и…       Игорь не ответил, молча встал и ушел, чтобы вызвать врача. А после — просто уставился в окно. Все-таки довольно странно получить под свое крыло беременного омегу! Игорь пока не планировал жениться, да и детей заводить тоже, а тут — вот! Закрыть глаза и отдать его семье, чтобы работал… Игорь покачал головой. Он знал — потом жить не сможет, в итоге заберет обратно, да только Петя настрадается зря. А ему уже хватило, больно он послушный для своего бывшего статуса.       Пришедшего врача слуга проводил до Петиной комнаты, а Игорь продолжил читать газету, делая вид, якобы ему все это не интересно, когда мыслями он был с Петей. Спустя долгие полчаса, за которые Игорь обошел комнату, кажется, раз десять, спустившийся врач сказал, что Пете рекомендуется покой, прогулки на свежем воздухе и свежие фрукты — у него, говорят, очень шальные нервы. Игорь тупо кивнул и уточнил примерный срок. Оказалось, что шесть месяцев, как Игорь и решил. Глядя, как слуга провожал врача, Игорь спешно снова поднялся к Пете, пока плохо понимая его желание как можно чаще его видеть.       Петя так же был удивлен его появлением. Игорь посмотрел на его живот, скрытой за белой тканью, и сказал:       — Что ж, тебе, значит, надо лежать…       — Но я могу работать, — спокойно сказал Петя.       — А тебе так хочется? Я не нуждаюсь в новых душах, слуг у меня тоже хватает. Для тебя просто нет места.       — Но как же я могу тогда тут оставаться?.. — пробормотал Петя, побледнев.       — Не нервничай, тебе же сказали — отдыхать. Я тоже об этом думал и, врать не буду, твое появление меня совсем не радует и я очень зол на Олега. Он прекрасно знает, что, как бы мне все это не нравилось, просто так выгнать тебя я не смогу. Но я все равно понятия не имею, что делать с тобой и твоим ребенком! Но ты тут, Олег наломал дров и все свалил на меня, а мне, видимо, предлагается сделать тебя крепостным и отправить в поле — говорят, пора свеклу собирать…       Петя смотрел на него недоуменными глазами, медленно моргая. Игорь глядел то на его лицо, то на упругий живот.       — Ладно, пока просто следуй рекомендациям врача.       — И все?..       — Ну, может, было бы неплохо, если бы ты меня немного развлекал или что-то такое… Составлял мне общество. В общем, потом разберемся, — и, смущенный, ушел. Петя остался в недоумении. Игорь тоже…       Они завтракали вместе и вместе ходили на прогулки. Петя с интересом разглядывал усадьбу Громов, парк и фонтан, рассказывал про то, на какой усадьбе жил он, про свой быт. Олег в письме рассказывал, что Пете всего восемнадцать и описывал его как дерзкого и наглого, но со временем он понял, в каком положении находится и что никто не будет к нему относиться так, когда он имел статус. Олег не указывал, прикладывал ли Сергей к этому руку — Игорь догадывался, что да. На одной из прогулок Игорь спросил:       — Тебя наказывали у Волковых?       Петя посмотрел на него и остановился, придерживая круглый живот — Игорю казалось, что он рос с каждым днем, и, что страшнее, в Игоре так же росла нежность к Петиному положению. Возможно, это были инстинкты.       — Один раз, — кивнул Петя. — Я заслужил и, наверное, я даже благодарен. Я неуважительно себя вел, не выполнял поручений и ругался. Думал, что я все еще чего-то стою и не верил в свое новое положение. Я знаю, что хозяин часто меня защищал перед Сергеем, но в итоге и он согласился, что урок мне не помешает. Да, не помешал…       Игорь не знал, что сказать. Он спокойно относился к телесным наказаниям: иногда это нужно, главное, по делу и без перегибов, особенно, если дело касается омег, но теперь Петя был не просто омегой. Игорь не знал его до, даже не догадывался, Петя был именно таким, каким он предстал перед ним: в положении, в уязвимом положении, послушным.       — Ладно… ладно, это в прошлом. Если что, то… — Игорь нахмурился, — я бы не хотел, чтобы ты со мной ругался, но ты тут не на правах крепостного.       — Я заметил… — неуверенно сказал Петя, — но я не понимаю, кто я.       — Да я тоже, — растеряно сказал Игорь. — Просто не случится ничего страшного, если ты немного вспомнишь свой статус и покажешь характер. Я бы… посмотрел на это.       Петя удивленно на него глянул.       — Я… не совсем понимаю.       — Ну просто… не бойся меня, — пробормотал Игорь и смолк. Петя растерянно кивнул и поправил волосы.       В целом жизнь шла медленно и так же Игорь привыкал к Пете. Его общество ему крайне нравилось — Петя, разумеется, был ученым. Он читал, писал, умел играть на пианино и петь. Он ни чем не уступал тем омегам, что Игорь знал на балах, но было в Пете еще что-то, что особенно цепляло. Может, пережитое им горе наделяло его определенным шармом. А может и беременность… Игорь читал, что беременные омеги могут вызывать у альф определенные чувства. Правда это вроде как касалось отца ребенка, но мало ли!       Месяц Игорь ломал голову, но с каждым днем все меньше. Ведь муки и философия превратились в простую математику. И он просто сложил тот факт, что Петя здесь месяц, это никак не мешает Игорю, а только доставляет удовольствие. Он не хотел никуда его отдавать, не боялся будущих трудностей, а Петиным обществом он искренне наслаждался. Своего характера он по-прежнему не проявлял — вероятно, боялся наказания или что Игорь, словно его отец, тоже решит его отдать, но в нем угадывалась какая-то приятно-возбуждающая игривость и дерзость, на которую даже те омеги с балов не были способны. Игорю нравились его лицо, улыбка, ему нравилось, каким трогательным и забавно-неловким Петя был с подрастающим круглым животом.       Да, это простая математика, и Игорь принял твердое решение оставить Петю, взять его замуж и родить детей. Наличие ребенка от другого мужчины Игоря не волновало — так или иначе, это ребенок, он будет жить в этом доме, а Игорь будет значиться его отцом, так что Игорь так же твердо решил, что будет относиться к нему, как к своему. Другое дело было в том, чтобы решить вопрос женитьбой. Игорь не хотел, чтобы ребенок рождался во грехе, но он и без того будет ребенком грешной, насильной связи. Кроме того, Игорь прятал Петю от других и своим строго запретил рассказывать кому-либо о положении Пети. Но что на это скажет священник? Что они зачали ребенка во грехе? В общем, беременность была камнем преткновения, и Игорь думал, что лучше будет обвенчаться после рождения ребенка. А там кто будет считать их детей?       Так что Игорь продолжал наслаждаться Петей и его обществом.       Петя успокаивался, привыкал и, главное, кажется, понимал, что Игорь в нем заинтересован. Сам Игорь пока плохо понимал, интересуется ли Петя им в ответ, но в своих чувствах он перестал сомневаться одним теплым сентябрьским днем. Игорь тогда обнаружил Петю у фонтана — он сидел, склонившись, и читал книгу, вытянув длинные ноги и поглаживая круглый живот. Волосы падали на его лицо, солнечные свет делал его кожу еще светлее, и сам он будто какой-то нежностью был наполнен, и она отсвечивала, блестела. У Игоря от этого вида дух перехватило и ему срочно нужно было кому-нибудь поделиться своими чувствами. Признаваться Пете прямо сейчас он счел очень смущающим, так что он ушел в дом и быстро дописал письмо Олегу.       «Что ж, кажется, я влюблен. Чувствую себя странно. Ведь одно дело любить омегу — пусть даже того, кто уже был с другим мужчиной — а другое еще и любить вторую жизнь. Я тебя ненавижу».       Игорь хоть и знал, что едва Сергей читает его письма, но в целом последний абзац не выглядел, как что-то странное. В переписке они обсуждали многое, даже то, о чем говорили при личной встрече месяцы назад. Он запечатал конверт и велел отправить письмо, а сам быстро спустился к Пете. У фонтана его не было, но он нашел его ближе к парку.       — Что-то ищешь?       — Белку видел, — улыбнулся Петя и повернулся к нему.       — Они ручные. Завтра набери орехов и можешь ее покормить, если снова встретишь.       — Спасибо.       — Что читаешь? О, на французском?       — Да, я, правда, немного подзабыл уже язык… Или это беременность со мной делает. В последнее время в голове один туман.       — Это нормальное, главное, чтобы ничего не болело. Поясница еще донимает?       Петя поморщился:       — Крайне сильно.       — Побольше отдыхай.       — В четырех стенах от скуки волком вою, — надул Петя губы. — Пусть лучше спина болит, чем смотреть в потолок. У вас очень хорошая библиотека.       — Это отцовская.       — А он?..       — Живет сейчас ближе к югу. Ну ладно, давай прогуляемся? Или хочешь прилечь? Тогда просто поболтаем.       — Да, прилечь — отличная идея.       Игорь кивнул и позволил Пете обнять себя за руку, улыбаясь. Чего ж только не бывает! Игорь думал, что ему будет противна омега, которая уже не чиста, а тут мало того, что Петя не девственен, так еще и беременный! Да, любовь, пожалуй, самая коварная вещь, дарованная Бога. И, вероятно, единственная, кто идет против него же, иначе не объяснить, почему это чувство может быть таким иррациональным.       Петя слепым не был, сразу понял, что Игорю он был симпатичен и не поверил своему счастью. С момента, как он понял, что беременный, он не знал, куда деться, знал, что Сергей его не пожалеет. Местная травница, к которой он ходил, развела руками: беременность прерывать она не будет, грех это тяжелый, зато сказала рыдающему Пете, что, может, Бог еще решит, что недостоин он ребенка и потеряет его. Сказала, что часто с этим встречалась — далеко не каждая омега донашивала. И Петя ждал чуда, пряча начинающий расти живот, но чуда не случалась, а прятать его становилось все сложнее. Утягивать было уже просто невыносимо, до слез, а после — и просто страшно. Раз уж суждено ему родить, то зачем вредить ребенку? Нет, он должен тогда сохранить его и заботиться. И, сдавшись под этой ношей, поняв, что полюбил этого ребенка, пошел к Олегу. Тот побледнел, увидев внушительный круглый живот, а дальше — повозка, дождь, шаль и горькие слезы, одна сплошная неизвестность. К кому Олег его отправил, что будет дальше? Петя не был готов к такой жизни, он привык к роскоши и возможностям, а теперь вот — едет неизвестно куда, беременный, проданный.       Но вместо злой неизвестности и работы в поле, вместо тяжелых родов, бедности и отчаяния случился Игорь.       И Петя, кажется, полюбил его только за то, как добр он с ним был, а когда понял, что его чувства взаимны, не мог нарадоваться. Его жизнь налаживалась, он встретил мужчину, которого смог полюбить, и его любили в ответ. Чувства еще не были озвучены и никак не обозначены, но за это время Петя ни разу не работал, отдыхал, гулял и наслаждался жизнью, почти так же, как и раньше, еще когда отец не сделал этого.       Малыш рос и начинал толкаться. Иногда болезненно, но Петя радовался этим толчкам, щупая свой живот и улыбаясь. Обычно он толкался ночью, от чего Петя даже просыпался, но когда тот растокался во время прогулки, Петя сказал Игорю:       — Толкается.       Игорь растерялся, а после положил руку на его живот — казалось, будто на автомате или из вежливости, но Петя бы не расстроился, будь это так. Он будет любить ребенка за двоих, главное, чтобы Игорь их не обижал.       Но когда малыш снова толкнулся, Игорь глупо улыбнулся и сказал:       — Силач.       И тогда для Пети стало откровением: да, Игорь любит и ребенка внутри тоже.       Петя в этот момент готов был кинуться на Игоря и расцеловать, но сдержался.       — Думал над именем? — спросил Игорь, оглаживая его живот. По ощущениям было необычно, но очень приятно.       — Даже не знаю… А ты бы как хотел? И еще я даже не знаю, что думать насчет отчества и фамилии… С моей фамилией… Как ты думаешь, что будет? Это ведь хорошая фамилия, дворянская, но я-то — крепостной.       — Ты больше не крепостной, — сказал Игорь спокойно. — Насчет фамилии… Ну, я думаю… Ты можешь дать ему мою? Так же, как и отчество.       Петя густо покраснел и огляделся, понимая, что ему срочно надо присесть от таких новостей. Игорь, сбитый с толку, пошел за ним, когда Петя наконец нашел взглядом скамью и присел. Игорь, впрочем, не сильно удивился — Петя был полон беременных причуд. Кухарки рассказывали, что вчера, в три ночи, он разбудил одну из них и осторожно попросил о жареной яичнице. Все бы ничего, но залил он ее вареньем. Впрочем, кухарка рассказывала об этом ласково, и Игорь понял, что Петя осторожно влюбляет себя вообще всех жильцов дома.       — Это… очень благородно с твоей стороны, но, Игорь… Тогда это будет твой ребенок.       Игорь вздохнул.       — Ты живешь в этом доме и не работаешь. Я всем тебе обеспечиваю. Так что, кажется, мне придется взять тебя замуж.       Петя только смущенно покраснел и кивнул, опустив взгляд. Новость, казалась, и была для него ожидаемой, но Петя все равно удивился. Он неуверенно сказал:       — Спасибо, это очень много для нас.              Игорь кивнул и присел рядом с ним, погладив его по руке. Петя неуверенно улыбнулся.       Петя был уверен, что его жизнь, наконец, налаживается, но вскоре приехал отец Игоря. Петя встретил его первым — в гостиной он пил чай и читал свежие стихи, совсем недавно опубликованные за авторством Пушкина. В этот момент он был так благодарен, что все снова налаживается! Он чувствовал себя в безопасности, был благодарен Игорю, а главное — он любил его.       В гостиную без стука вошел мужчина — очень похожий на Игоря, но ниже и старше. Петя поднял на него взгляд и встал, но тут же неуверенно застыл. Он больше не должен кланяться всем подряд, у него даже больше нет хозяина — разве что Игорь, когда они обвенчаются, но это не имеет ничего общего с тем, когда он был слугой.       Мужчина удивленно уставился на его живот, и Петя только сказал:       — Добрый день.       — О, ну… Да, добрый. Господи, а Игорь мне ничего не сказал!       — А что он должен был сказать?..       — Что, кажется, наконец нашел себе супруга и ждет ребенка! Эх, Игорек!       Петя замер, не зная, что сказать, только спрятал руки за спину, чтобы отец Игоря не увидел отсутствия кольца. Мужчина оглядел Петю еще раз, когда послышался топот ног:       — Слушай… Ты ж Петя? Хазин? Господи, понятия не имею, как Игорек мог ухватить такого, как ты! Твой отец жаловался, что ты всех отваживал и что в итоге от злости он просто продал тебя. Плохая шутка, конечно, но я сделал вид, что посмеялся…       Игорь спустился вниз, посмотрел на отца удивленными глазами и сразу же прошел чуть впереди Пети — будто так хотел его, если что, защитить.       — Ты не писал, что приезжаешь…       — Хотел сделать тебе приятное. Ну, познакомишь со своим супругом?       Игорь растерянно посмотрел на Петю. Идея соврать была хорошей. Разыграют сценку, а после тихо обвенчаются, и никто ничего не узнает, но Игорь никогда не врал своему отцу, как ему это сделать сейчас, тем более в таком вопросе?..       — Что ж, отец… Нам надо поговорить. Петя, побудь здесь.       Петя, обеспокоенный, сел на свое место, а Игорь отошел со своим отцом в другую комнату. Их диалог затянулся, и Петя не находил себе места. Не выдержав, он встал, тихо подойдя к двери. Прислонился ухом и прислушался.       Отец Игоря явно был злым.       — Я не хочу ничего слушать. Ты нравился стольким омегам! Из такого общества! Да и Петя был бы неплох… Был бы, будь он и дальше членом семьи, ну а ты! Подумать только! Крепостной, да еще и беременный от черт знает кого! Тебе самому не противно?       Игорь сухо отвечал:       — Не стыдно. Так случилось. Он все еще Хазин — отец мог предать его, но фамилию не в силах отобрать. То, что он был крепостным тоже очень формально… Я смутно понимаю, как можно было сделать свободного омегу крепостным.       Сам Игорь догадывался, что никаким крепостным Петя не был — вероятно отец с горяча решил втолкнуть ему первому встречному, не вдаваясь в подробности, а Олег выкупил. Догадывался, что злой отец мог провернуть все официальным путем — например, силой выдать Петю за крепостного, а это было многим хуже. Так Олег оставил пути отхода для Пети, чему Игорь был рад — он собирался взять в супруга свободного омегу.       — А остальное? Он понес от другого мужчины?       А затем Игорь спросил то, от чего Петя даже смущенно покраснел — он никогда не слышал, чтобы так выражались!       — И что мне теперь, изволишь обосраться?       — Игорь!       Раздался звук от удара — отец Игоря ударил по стене. Игорь даже не дернулся.       — Раз твой Петя такой хорошенький — отдай его обратно тому, кто тебе его подарил.       Петя побледнел. Нет… только не туда! Его же там убьют, с ребенком вместе, ни Олег не поможет, ни Игорь! С Сергеем в гневе лучше не связываться.       — Не мечтай.       — Думаешь, я дам вашему браку свершиться? Не позорь меня. Если посмеешь идти против меня — тоже продам. Так и напишу! Продается крепостные, супруги, у обоих только голая жопа да красивая фамилия! За сто рублей.       Петя отстранился от двери и глубоко вдохнул. Дышать стало сложно, перед глазами все поплыло… Его отец так же сделал, а если и отец Игоря… Петя не хотел, чтобы Игорь поплатился этим за свою доброту.       Петя отошел от двери, держась за сердце. Дышать было сложно, перед глазами все плыло. Ему снова было страшно — как в тот день, когда отец его продал. Страшно, непонятно, хочется убежать, хочется, чтобы все закончилось и Петя тоже — закончился.       Перед глазами все помутнело и Петя услышал глухой шум от удара и больше — ничего.       Петя открыл глаза и поморщился. Рядом кто-то засуетился, зашуршали платья.       — Ну как вы? Так упасть… Это хорошо, что на бок, живот не ударили, а вот головой ударились о диван…       — Я… нормально… Спасибо… — кое-как отозвался Петя, моргая. Сначала он не мог прийти в себя, сознание было ленивым, а после он вспомнил. Дернулся, испугался, просипел: — Игорь? Где Игорь?       — Он ушел за врачом. Я ему кричу в спину: давайте я, куда же вы так! А он и не слышал. На руках вас в кровать свою отнес, весь бледный, бедняжка, так испугался, так вас любит!       Петя сглотнул и потер грудь, где болело сердце. Любит, да… и этой любовью себя и погубил.       — А отец его… где?       — В гостиной сидит. Мрачный, бледный… Попросил водки. Вам позвать его?       — Нет, только не его!       Девушка растерянно на него посмотрела, но кивнула. Врач пришел вместе с Игорем через несколько минут. Игорь остался у двери, чтобы не мешать, а врач тут же принялся задавать кучу вопросов. Гром за всем этим нервно следил, кусая губу. В итоге врач сделал вывод о нервном переутомлении, выписал какие-то отвары и попросил побольше лежать и дышать свежим воздухом. В общем-то, хоть где-то все было стабильно.       Служанка ушла проводить доктора, а Игорь сел рядом с кроватью Пети и сжал его руку, тревожно на него глядя.              — Что случилось, Петь? Я так испугался…       — Я… прости, но я подслушал ваш диалог, и я все слышал, и если твой отец так настроен, то не надо так рисковать ради меня. Все хорошо, я могу уйти… Или остаться на твоих землях, работать дальше…       — Петь, ты с ума сошел? — изумился Игорь. — Отец никогда бы этого не сделал, даже если бы и мог. Я уже вполне себе самостоятельный, со своим имуществом, имею военный чин… Что он мне сделает? Только покричать может. В конце концов, к его несчастью, он меня любит, так что даже если бы у него были возможности, он бы так не поступил…       Игорь посмотрел на Петю и вдруг удивился: Петя готов был уйти, лишь бы с Игорем не случилось беды? В его положении?! Игорь не ожидал такой жертвенности от омеги, тем более в таком положении.       — Петь, все хорошо, я все еще планирую взять тебя замуж и возмущения моего отца мне не помешают. Все хорошо. Не бойся.       Он погладил его по руке, думая о том, как же сильно Петя испугался, что даже упал в обморок! Он обязательно скажет отцу, чтобы тот извинился перед ним.       — Правда?       — Клянусь. Тебя никто не обидит и тебе не нужно бежать. Все хорошо. Иди ко мне.       Петя нерешительно приподнялся и подался ближе к Игорю и, когда он оказался в его руках, все вдруг стало неважно. А когда их губы встретились, Петя, невольно, вцепился в его рубашку, будто боялся, что если отпустит, то потеряет его. Петя чуть не заплакал в поцелуй, но сдержался. Только сейчас он понял — да, он в безопасности.       Игорь отстранился от его губ и посмотрел ему в глаза — уверенно и спокойно. Петя облегченно выдохнул.       Константин очень долго злился на Игоря и тот, будто ему на зло, чтобы тот точно понял, что у них все серьезно, обвенчался с Петей, заплатив отдельно за то, чтобы «без вопросов и разговоров». Священник сделал вид, что возмутился, но вопросов не задал. Так Петя стал Петром Громом и в этот момент он смог вздохнуть с облегчением. Он не крепостной, больше ничего его с этим не связывало. Отец Игоря очень разозлился — мало того, что на черт пойми ком обвенчался, так еще и праздника не было!       Но спустя еще неделю Константин стал остывать — сдавался под природным Петиным очарованием. Сам Костя, конечно, влюблялся в Петю намного стремительнее Игоря просто потому, что в роли хозяина дома к Пете куда быстрее возвращался его боевой дух. Помимо манер в нем стала проявляться дворянская уверенность, сила и спокойствие.       Да, Петя и вправду оказался… с характером. Теперь он мог даже ругаться с Игорем! Возмущаться, быть недовольным и хлопать дверьми. Но Игоря не раздражало это, нет. Он только влюблялся еще сильнее.       А в середине декабря родился чудесный, здоровый мальчик — крайне похожий на Петю. На роды в дворянских семьях, в отличии от крестьян, альф обычно не пускали, да и они не стремились, но Петя как сжал руку Игоря во время схваток, так и не отпускал. Но сами роды его не напугали — они прошли достаточно быстро и для Пети не так болезненно. А вот схватки Игорь запомнил на долгие годы и теперь не был уверен, что захочет второго ребенка. Им и этого хватит, и даже неважно, что он Игорю неродной!       Мальчик оказался омегой, очень болтливый и любознательный, со светло-русыми волосами и темными глазами. Он был очень привязан к Игорю и, вероятно, это подкупило его особенно — может, у него и были сомнения раньше, но, видя, с какой любовью к нему относился их сын, что даже еще будучи совсем маленьким всегда тянулся на руки к Игорю, их больше не осталось. Вместо них появилась бесконечная любовь к этому созданию, так похожего на Петю — назвали Денисом.              А спустя три года у Дениски появился братик — альфа, которого назвали Костей, чтоб дед не сильно бубнил.       Игорь, наконец, нашел силы, чтобы поблагодарить Олега за столь странный подарок в дождливый августовский вечер. А вот Сергей, когда они приехали спустя неделю после рождения Костика, спросил в сотый раз у Пети:       — Нет, я, конечно, рад, что так все сложилось, а то слуга, будем честны, был из тебя так себе, дворянские гены не задавишь, но все-таки… Как же ты оказался у Игоря?       Вместо ответа Петя только предложил подержать Костика. Сергей, широко улыбаясь, согласился, тут же забыв о своем вопросе. Правду сказать ему боялись до сих пор…