Детство близнецов.

Ливень такой сильный, что, кажется, струи вот-вот пробьют стёкла, проломят крышу и затопят дом… Рейстлин бы не сильно удивился, если бы оказалось, что снаружи воды уже по самые окна. Гром громыхает так, что даже Карамон каждый раз крупно вздрагивает, едва ли не подпрыгивая, и тут же крепче прижимает к себе Рейстлина, который давно даже не пытается унять сотрясающую его самого дрожь. Братья не помнят такого дождя за всю свою короткую жизнь. В доме темно — электричество погасло, причём, если посмотреть за окно — на что Карамон решился лишь в первый миг после того, как дом погрузился в темноту — можно различить тусклый, неверно-дрожащий за хлещущими потоками воды желтоватый свет фонаря через пять домов от них, на перекрёстке: значит, в Солисе свет есть, это им «повезло». Рейстлин отгоняет мысль, что свет погас именно в тот момент, когда он подскочил на кровати от особо сильного и близкого удара грома, вызвавшего дребезжание стёкол: винить себя, точнее, свою детскую магию, не хочется. Пусть логика её действия и ясна: маленькому магу страшно, а в темноте спрятаться проще… Того, что в темноте будет ещё страшнее, магия Рейстлина почему-то не поняла. Хорошо, что Карамон рядом. Плохо, что он тоже напуган: будь это не так, он бы шептал Рейстлину на ухо что-то успокаивающее или показал бы опять кроликов на стене… Брат, впрочем, пытался встать, чтобы найти спички и зажечь свечу — без света ведь кроликов тенями не показать — но Рейстлин вцепился в него, отказываясь оставаться на кровати в одиночестве даже на миг. И Карамон остался. Наверное, это было глупо, но… Рейстлину страшно. Китиара в Дурмстранге, а Танис уехал по делам в Лондон. И они сидят одни в темноте, прерываемой лишь вспышками молний… Вот как раз очередная из них, а за ней — раскат грома, заставивший обоих мальчишек подпрыгнуть на кровати, и тут же Карамон сжимает Рейстлина так сильно, что тот даже перестаёт дрожать — не потому, что перестал бояться, а потому что пространства для вздрагиваний не осталось. Удивительно, как он ещё дышать в столь тесных объятиях может… Или дыхание он затаил одновременно с раскатом грома? — Не бойся, Рейст! Это просто гром! — Карамон правда старается его успокоить. Наверное, даже улыбается, только в темноте, кажущейся после ослепительно яркой молнии ещё темнее, этого не видно. Зато слышно дрожь в голосе, которая совсем не успокаивает. Рейстлин теснее, хотя и сам удивлён, что это ещё возможно, прижимается к брату. В магловских сказках, а особенно — в мультфильмах, которые смотрели почти все ребятишки Солиса, кроме как раз-таки Карамона и Рейстлина, волшебники часто умели управлять погодой: разгоняли тучи, отправляли с поручениями ветра, избавляли от засухи или наводнения, растапливали льды и поворачивали вспять реки… если бы только магия Рейстлина была способна на такое. Он бы мигом прекратил эту жуткую грозу, чтобы опять выглянуло солнце… то есть, не солнце, конечно — сейчас ведь ночь — но чтобы на улице стало спокойно и тихо… Словно в насмешку над жалкими мечтами перепуганного ребёнка, комнату озаряет очередная молния, следом за которой закономерно громыхает гром. На этот раз Карамон даже не вздрагивает, лишь снова стиснув Рейстлина, а тот, зажмурившись, отчаянно пытается направить свою стихийную неуправляемую магию в нужное русло. Может ведь он устраивать миры на панцире деревянной черепахи по своему желанию, так почему не срабатывает здесь? «Пусть ливень прекратится, — мысленно просит-приказывает он. — Пусть больше не будет молний и грома, а вода уйдёт… И утром не останется никаких луж», — сколько вообще может длиться гроза? Рейстлину кажется, что она не слабеет уже несколько часов подряд. Погода не спешит подчиняться наивным просьбам, но он не собирается прекращать после одной неудачной попытки. Зажмурившись и даже дыша через раз, он повторяет одни и те же фразы. Кажется, молния сверкает слабее… или дальше? При очередном ударе грома Рейстлин снова вздрагивает, но глаз не открывает. Карамон понимает его состояние по-своему: — Ты спи, не бойся, — бормочет он, укладывая Рейстлина головой на подушку и накрывая одеялом. Рейстлин, всё так же не открывая глаз, хватает его за руку, боясь, что брат встанет зажечь всё-таки свечу или ляжет у другого края кровати — слишком далеко, чтобы Рейстлину было спокойно… — Я рядом, Рейстлин, — успокаивает Карамон и в доказательство действительно ложится совсем близко, плечом к плечу… Именно этот момент коварная стихия выбирает, чтобы вновь сверкнуть невероятно яркой молнией, за которой следует такой грохот, что с кровати соскакивают оба. Единственная паническая мысль — бежать! Куда? Неважно, подальше от страха… И дверь в комнату распахивается. Ещё не успевшие вновь привыкнуть после света молнии к темноте глаза мальчишек щурятся от осветившего их лица желтоватого света фонарика. — Чтобы я ещё раз вызвал этот автобус, — Таниса не спас даже плащ-дождевик с нанесёнными лично Кит чарами; сестра просто не рассчитывала на такую жуткую погоду. — Лучше всю Англию пешком пройти, даже по такой грозе!.. Света давно нет? — он виновато смотрит на потёки на полу, затем на мальчишек, разводит руками: — Задержался в Лондоне, на магловский автобус опоздал, хорошо, «Ночной рыцарь» довёз… Вернее, довёз-то как раз плохо, — мрачнеет он. Рейстлин наблюдает, как Танис разжигает плиту, комната наполняется светом — не тем диким от молнии, а уютным, домашним — как снимает промокшую верхнюю одежду и грязную обувь, ставит разогревать еду… Рейстлин смотрит и чувствует, как перестаёт дрожать. Они с братом больше не одни, даже когда рядом нет Китиары. Снаружи всё ещё бушует гроза, но сейчас её почему-то почти совсем не слышно.