Сирин

Путешествие превратилось в мучение. Чувствуя спиной Сергея, покачиваясь с ним в седле, Олег то горел, то покрывался ледяным потом. Заснуть рядом с ним Олег больше не мог. Маялся без сна, вслушивался в его дыхание, ловил себя на том, что приближается к его губам — и тут же отстранялся, коря себя за едва не сорванный без спроса поцелуй. Благодарил ветер за то, что безжалостно хлещет по щекам, благодарил ночь, что скрывает от него Сергея. Когда забывался сном, то ему виделось, будто Сергей наклоняется к нему и касается губ, и волосы его лижут щеки, и поцелуй его — долгий, глубокий. Выныривая, Олег со стыдом сжимал себя между ног, сгибался, кусая губы, и пытался унять сердцебиение. А Сергей — спал. Сергей — обнимал его, когда они скакали верхом, клал голову то на одно плечо, то на другое, и кончиком носа иногда задевал ухо или шею, и Олега словно судорога прошивала — так ранило прикосновение. Лишь единожды он потерял контроль и сжал ладонь Сергея, лежащую на талии — но тут же отдернул руку, обжегшись, и пробормотал слова извинения. Сергей даже не расслышал, только обнял сильнее, и муки Олега стали тяжелей. Я скоро оставлю его в столице, твердил себе Олег. Покину его — и забуду. Нет, не забуду… Он понимал: будет вспоминать Сергея всю жизнь. Ничего о нем не зная, будет гадать, где он, с кем он. Каким он был до их встречи. Как проходила его жизнь. Чем он занимался у Беспечного моря и какие развлечения нашел себе в столице. Будет вспоминать тонкие пальцы и нервные губы, васильковые глаза и мягкость волос, его гибкий стан и улыбку. А в память о нем останется лишь засушенная маргаритка из венка. Они почти не разговаривали. Стремились скорее проскакать по широкой пустой дороге, и ветер сбивал слова, а когда останавливались на ночлег, Олег замыкался. Сергей игриво спрашивал, что же ищет рыцарь в своих странствиях, Олег не мог ему ответить, но и врать не хотел. Нет, король меня не прогнал. Нет, престол не отверг своего рыцаря. И даже не Солнечный бог позвал в дорогу. В один вечер Олег все-таки проболтался: — Я странствую, чтобы помогать людям. — И много уже помог? — изогнул бровь Сергей. Искры костра — точь-в-точь его волосы, такие же яркие. — Только тебе, — отвел взгляд Олег. Уставился в костер, протянул к нему ладони — ночами стало холодать. Сергей, обняв колени, заметил: — Так может быть, ты больше пользы принесешь престолу? Меня воротит от их восхвалений Солнечному богу, однако тебе, похоже, все нравилось. Почему ты отправился скитаться? — Лучше расскажи о себе, — попросил Олег. — Маленький рыцарь, как много у тебя секретов, — пропел Сергей. На лице его, подсвеченном лишь костром, лежали глубокие тени. Он взмахнул рукой, отгоняя насекомых, тянувшихся на свет огня. Глядя в костер, сказал: — Мне нечего рассказать. Я рос на самом краю королевства. Рано стал сиротой. Нигде надолго не задерживался — со мной постоянно происходят неприятности, — хихикнул он. — Как в деревне? — Как в деревне, — согласился Сергей со смешком, и у Олега невольно побежали мурашки по коже — слишком уж весело он вспоминал ту историю. — А в столице тебя кто-то ждет? — осторожно спросил Олег. — Никто. Я один-одинешенек, — признался Сергей. — Но столица большая, затеряюсь среди людей и буду жить… На его губах появилась мечтательная улыбка. — Ты устал скитаться, — осознал Олег. — Ты хочешь покоя, да? Сергей склонил голову набок, насмешливо посмотрел на него. — Ты и представить себе не можешь. Сам Солнечный бог так не уставал, пока поливал королевство светом и прятал звезды. Олега пробрал холод. Про то, что Солнечный бог прятал звезды, говорила лишь его бабушка, а престол называл их брызгами воды, сорвавшимися с ладоней бога, когда он закрывал черным бархатом небо. Прокуковала рядом кукушка. Олег спохватился: — Мы засиделись. А завтра снова в путь. Если поторопимся, то через пару дней будем в столице. Он потушил костер, а Сергей разложил попону и плащ. Полная луна застыла на небе, заслоняя собой россыпь звезд. Олег лег на спину рядом с Сергеем. Глубоко вдохнул — ожидал ощутить запах прелых листьев, горький запах бузины, сладость черемухи, а вместо этого почуял аромат цветов, словно все еще пахло венком от волос Сергея. Олег закрыл глаза. Солнечный бог спрятал звезды, но Луна отыскала их и вернула на небо, пока бог спал. А проснувшись, он их не заметил — ведь стоило ему открыть глаза, и сразу наступал день. Он ушел, закончив работу, и так не узнал о проказе низвергнутой богини. И с тех пор звезды появляются лишь когда выходит Луна, потому что знают: она защитит их. Не этому его учил престол, совсем не этому… Сергей лег щекой ему на грудь и обнял. Он словно бы спал, и Олег аккуратно накрыл его ладонь своею. Сердце трепетало в груди. Он мечтал сжать его пальцы, мечтал целовать его руки, коснуться губами волос — и все это непозволительно, он не смог даже заговорить с Сергеем о своем чувстве, ведь так нельзя. Но он бы, может, понял. Снисходительно улыбнулся бы и отверг. Потому что зачем ему какой-то странствующий рыцарь, он окажется в столице — и мигом взлетит на самый верх, двор будет бороться за его внимание, в него влюбятся лучшие девушки города, его пожелают высокопоставленные мужчины, сам король обратит на него благосклонный взгляд. Одного мгновения рядом с ним хватит, чтобы полюбить. Держа ладонь на его руке, Олег заснул. Опять мучился от сновидений, больше похожих на кошмары: в них он расстегивал пуговицы на рубашке Сережи и прикасался губами к его обнаженной груди, сидел перед ним на коленях и целовал его бедра, а потом… во сне он переставал себя контролировать, и в нем горело желание, сводило низ живота в сладкой истоме, и его прошивала томительная, стыдная судорога. Он почти приблизился к ней — но в сон прорвался посторонний звук. Птица с ветки вспорхнула, сказал Олег во сне Сергею, и тот нежно улыбнулся, обнял за шею и привлек к себе, но звук повторился — и Олег открыл глаза, резко поняв, что это хрустнула ветка под сапогом. Он с силой сжал ладонь Сергея, прошептал: — Отвяжи Дружка, садись — и уезжай. Я найду вас. — Олег, — сонно позвал Сергей, — что?.. Олег, прислушиваясь, сжал рукоять меча, лежащего рядом, и сел. Шорох. Он тихо встал, прижался спиной к дереву. Зашелестели от порыва ветра деревья, и он потерял источник звука. Пятнами падал свет луны через кроны. Олег приложил палец к губам и указал Сергею на спящего на боку Дружка. А сам — пошел туда, где слышал в последний раз звук. Всего пара шагов — и он заметил темный силуэт между деревьев, рванул к нему — и ногу обожгло болью. Он с рычанием взмахнул мечом, рубя ветки, и незваные гости перестали осторожничать — окружили его втроем, отскакивая от выпадов. Олег метнулся к одному, но подвела нога, ослабла, и лезвия проскользило на расстоянии выдоха от сухого лица, а потом противник метнулся в сторону, и Олег упустил его из виду. Резко обернулся, пытаясь разглядеть остальных, пытаясь увидеть, где Сережа, и лишь чудом увернулся от стрелы, угадав ее свист. Одного ранил — тот, с широким мечом, подошел слишком близко, и Олег рубанул наискось, вспарывая плечо и грудь, ответом ему был крик. По ноге струилась горячая кровь, он слабел. Еще одна стрела оцарапала руку. Лучник — четвертый, понял Олег, они вчетвером напали, хотели зарезать спящих путников, слишком долго сидевших у костра… Костер и привлек их внимание, они шли на его свет, а потом — на запах, искали, выдали свои осторожные шаги треском ветки… Со всех сторон мельтешили разбойники, и лишь один стоял, опершись на дерево. Олег, широко полоснув мечом, устремился к нему, резким выпадом добил, обернулся — и его толкнули в бок, со стороны раненой ноги. Он потерял равновесие, упал, обломил наконечник стрелы, торчащий из бедра и, оттолкнувшись ладонью от земли, встал, — только поздно, подпустил к себе слишком близко разбойника с коротким, будто обломанным, мечом. Краем глаза заметил светлое пятно — и закричал: — Прочь! Но Сергей, словно не услышав, потянулся к разбойнику, уперевшему меч Олегу почти в горло. Что ты делаешь, хотел спросить Олег, но не успел. Сергей коснулся щеки разбойника, и тот, глядя на него, замер. Медленно опустил меч. Зашелестела трава поодаль — к ним приближался лучник, а Сергей, стоя под лунным светом, словно светился, в своей белой рубашке, с горящими волосами, и Олег, завороженный, сам почти потянулся к нему. Но не успел. Разбойники, разом обезумев, пошли на Сергея, даже раненый, жавшийся к дереву, и Сергей попятился. — Мальчики, не все сразу, — с удивительным спокойствием сказал он. Один из разбойников схватил его за горловину рубашки и дернул, с треском порвалась ткань, Сергей вскрикнул — и Олег наконец отмер. Он, крепче сжав меч, ринулся к спинам разбойников, пробил одному грудь насквозь, второму, порвавшему рубашку, мощным движением от плеча снес голову, а лучник, будто не замечая ничего вокруг, так и тянулся к отступавшему Сергею, шептал скабрезности, и его Олег добил несколькими ударами, разъярившись — неаккуратно и грязно. Они повалились, и три покойника разделили Олега и Сергея. Подняв взгляд от тел, Олег остолбенел. Сергей, бледный, в брызгах крови, в мертвенном свете луны был точно призрак. Времени спрашивать, что он натворил, не было. Олег схватил его за руку, лихорадочно выпалил: — Быстрее. Нас могли заметить и другие. Дружок! — позвал он, и конь заржал. Припадая на раненую ногу, Олег присел возле разбойников, сорвал с поясов двоих из них мешочки с деньгами и потащил Сергея к Дружку. Подсадил его, торопясь, забрался следом, опершись здоровой ногой в стремя, хлестнул поводьями. Дружок шарахался от деревьев в темноте, но Олег кое-как вывел его на дорогу, пришпорил, Дружок пошел рысью. Боль от бедра стекла по ноге вниз, а потом Олег почти перестал ее чувствовать. — Ты сейчас упадешь! — крикнул Сергей, вцепившись в него. — Остановись! Олег, стой! Опомнившись, Олег натянул поводья. Покачнулся в седле вместе с прилипшим к его спине Сергеем. Дружок остановился. Олег рухнул на его шею. Пробормотал: — Кажется, мне нужна помощь. И стал сползать в сторону. Сергей, ахнув, молниеносно спрыгнул на землю, подставил Олегу плечо, помог ему слезть. Олег осел. Подтянул к себе непослушную ногу, пальцы скользили по пропитанной кровью штанине. — Давай я, — выпалил Сергей. — Ложись на живот! Олег перекатился — сил спорить у него не было. Нельзя, вяло подумал он, нельзя таким нежным рукам касаться крови… Сергей резким движением вытащил стрелу, и Олег, вмиг придя в себя, хрипло вскрикнул. — Так, — засуетился Сергей, — ничего страшного, просто из тебя чуть вся кровь не вытекла! — повысил он голос. — Надо было остаться там, перевязать… Олег, помоги мне! — рявкнул он совсем не тем нежным тоном, которым обычно разговаривал, и Олег от неожиданности подчинился — перекатился обратно на спину. — Вот так, держи… держи за колено! Он послушно вцепился в колено, держа ногу полусогнутой. Сергей торопливо снял с себя рубашку, резкими движениями порвал ее на лоскуты. Олегу стало до дрожи холодно. Он глубоко вдохнул. Сергей коснулся его бедра, выругался: — Ничего не видно… Луна, как назло, скрылась за облаками. От прикосновения к ране ногу обожгло болью, и Олег шумно выдохнул. — Терпи, — строго сказал Сергей. — Не бойся. Ничего не бойся. Утром станет легче. — Я не боюсь, — пробормотал Олег. Сергей, перевязав его бедро, затянул узел, сдавливая рану. На коленях подполз повыше, ощупал Олега и воскликнул: — У тебя и тут рана… Он отнял ладонь от бока Олега. Олег мимолетно коснулся — кровь… а он даже не заметил в пылу боя. — Это царапина, — сказал он. — Нам нужно уйти подальше с дороги. Хотя бы немного. Ты можешь идти? Сергей закинул руку Олега себе на плечо. Опершись на здоровую ногу, Олег встал, его мотнуло, и он схватился за Сергея — за его обнаженную талию. Дрожь усилилась. Делая вид, что не замечает этого, Сергей монотонно заговорил: — Вот так, молодец. Ты очень сильный рыцарь. Настоящий защитник. Дружок, за мной, — присвистнул он. — Давай, мой хороший. Олег, обопрись на меня, не бойся, не упаду. Сейчас я помогу тебе лечь… А плащ и попону забыли рядом с трупами разбойников, некстати вспомнил Олег. Держась за Сергея, он кое-как переставлял ноги, и по спине тек ледяной пот. Соберись, приказал он себе, всего-то одна стрела — и ту уже вытащили! Он выпрямился, упрямо пытаясь шагать самостоятельно. — Милый мой за околицей той, — вдруг тихо запел Сергей, — что давно поросла травой, одинокий стоит под луной, мечтает о встрече со мной… В теле словно бы прибавилось сил. Олег с удивлением осознал, что мир будто стал громче — снова скрипят деревья, разбуженные их голосами, поют сверчки в траве. Это звон в ушах прошел, глупо подумал он. Звон прошел… А Сергей продолжал петь, едва попадая в ноты, но голос его, мягкий, ласковый, звучал красиво: — Ты его, хозяин лесной, успокой, ты его проводи ко мне домой… Садись, Олег, осторожно… Олег, прижавшись спиной к широкому дубу, соскользнул вниз. Вытянув ноги, начал стягивать с себя мягкую стеганую куртку: — Надень. — Оставь, — отмахнулся Сергей. — Надену завтра. Мне жарко. Олег нашел в темноте его плечо, сжал. Показалось холодным — а может, это Олег сам горел. Хотел уже закрыть глаза и перевести дух, как его резануло воспоминанием — разбойники тянут руки к Сергею и рвут его одежду. Вмиг севшим голосом Олег спросил: — Что это было?.. Почему они на тебя набросились?.. Сергей вздохнул. Коснулся ладонью щеки Олега. — Ты еще не понял, рыцарь? Деревенские не врали. Я — сирин. — Их не существует, — прошептал Олег. — Не существует, — нежно ответил Сергей. — Ты проснешься завтра — и будет только Солнечный бог, а все остальное — ересь, выдумки деревенщин… Олег сполз на землю, не отпуская плеча Сергея. Тот мягко взял Олега за руку, взял обеими ладонями. Склонился над ним, и глаза его будто сверкнули синим огнем. Олег моргнул — и наваждение исчезло. Он едва различал силуэт Сергея в темноте, и только его ладони напоминали, что он рядом. — Ты это только что выдумал, — шепотом сказал Олег. Сергей фыркнул, а Олег упрямо продолжил, чувствуя, как его мир разлетается на осколки: — Есть только Солнечный бог, создатель сущего, и он в гневе за поклонение лживым богам, не существует ни… ни хозяев леса, ни сторожевых, ни сиринов… Ты меня обманываешь. — А спас я тебя случайно, — раздраженно ответил Сергей. — Не существует, — одними губами произнес Олег, не желая поверить. Должно же быть какое-то объяснение, он, наверное, потерял слишком много крови, и все ему привиделось… — Проверим? — разозлился Сергей и резко наклонился к Олегу, касаясь его губ своими. Олег обмер — а в следующий же миг его затопило восторгом, вожделением, счастьем, он касался губ Сергея и словно пил мед, до того они казались сладкими. Руки сами потянулись к его волосам, пальцы запутались в прядях, сердце росло, колыхалось в груди, и стало солнцем, осветившим всего Олега изнутри, он словно превратился в Солнечного бога — огромного, лучезарного — и счастье резко кончилось. Сергей отстранился, вместо него остался лишь холод. Олег поднес дрожащую, разом ослабевшую руку к губам. — Морок… Сергей вздохнул. Он встал, подошел к Дружку, зашуршал в седельной сумке. Олег, едва дыша, ни о чем не думал. После поцелуя разлилась пустота, которую больше ничем и никогда не заполнить. Его оглушило. Он едва заметил, как Сергей приподнял его голову, как поднес к губам бурдюк с водой. Стал послушно пить мелкими глотками. Устал от этого так сильно, что со стоном отвернулся, без слов умоляя дать ему отдохнуть. Это от ран так плохо, а не от поцелуя… А когда поет сирин, говорила бабушка, то человек забывает обо всем, забывает отца и мать, забывает воду и пищу, и ничто ему больше не мило, только ее песня. Вот только слов в этой песне нет, бабушка. У сирин вместо слов — один пронзительный взгляд…