Прости

Глава 40. Август, 2021. Эти полгода выжали из Ильяса, Ромы и Евы последние силы. Допросы, очные ставки, допросы… Два раза в неделю, как минимум, друзья посещали участок. В мае даже был суд, где Тимур признал свою вину за две статьи, но в конце заседания он сообщил суду, что признается еще в нескольких деяниях, что послужило переносом суда на неопределенный срок. Клименко ни на шаг не отходила от Саши, который наконец-то оказался дома в марте. Тамара Васильевна даже скандал закатила, когда Ева и Ильяс приехали за малышом в сопровождении органов опеки. Если Гаязов держался спокойно, Клименко промолчать не смогла, тыкнув женщину в то, что она готова отдать родного внука в совершенно чужие руки, а Ильяс ей не угодил из-за проступков брата. Опека все равно была на стороне пары, так что на женщину и ее крики внимание не обратили. Мальчик бегал, начинал выговаривать первые слова и звонко смеялся. Ева ловила каждый момент. Она всю жизнь теряла и сейчас боится, что это всë просто сон и она очнется в прошлом году, где была только боль. Сейчас с ней рядом маленькое солнце, которое впустило в чужую тьму свои лучи. Ильяс постепенно восстанавливает бизнес. Новое здание пока не строится, решили работать в арендованом офисе, коллектив всё равно стал заметно меньше. Мужчина старается игнорировать осуждающие взгляды и шепот позади. Каждый рабочий день он теплит себя мыслями о доме, где ждет любимая жена и малыш, который четко выговаривает пока только «Па». Это оказалось более, чем приятно. В дом Гаязовых пара так и не вернулась. Ни Ильяс, ни Ева не хотят вспоминать то, что было в тех стенах. Повсюду висят объявления о срочной продаже коттеджа в элитном посёлке. А срочное потому, что Ильяс уже приглядел другой дом, поближе к детскому саду, магазинам и в более безопасном посёлке. Все-таки теперь вопрос безопасности касался не только двух взрослых людей, которые могут за себя постоять, но и маленького сына. — Ева Валерьевна, ваш заказ. — Заходит Влад, который с Ильясом останется даже под дулом пистолета. — О, спасибо, Влад. — Девушка забирает пакет и быстро убегает на кухню. — Ты заходи, чай хоть попьешь! — Спасибо, только быстро, а то дел куча. — Ильяс почему не приехал? — Клименко ставит на стол две кружки. — Дел слишком много. Ева Валерьевна, не суетись! Я чай глотну и дальше. — Еще раз так меня назовешь… — Сдаюсь! — Что такого происходит, что Ильяс не приехал на обед? — Кхм! — Влад отводит взгляд в сторону и Ева понимает, что дело дрянь. — Ничего серьезно, не волнуйтесь. — Говори. Если я узнаю сама, ты первый на раздачу. — У нас в штате осталось не больше тридцати сотрудников. — Что? Было около трехста. — Было, но дело Тимура Ихтияровича взбудоражило народ и теперь все с цепи сорвались. Ильяс Ихтиярович пытается решить вопросы, но это сложно, если все вокруг считают тебя братом убийцы и наркомана. — Вот ублюдки. — Ева прикусывает губу и на пару секунд застывает. — И Ильяс сейчас в одиночку всë это решает? — Те, кто остались, помогают. Ильяс хочет распустить всех и начать заниматься инвестированием, там хотя бы не так много взаимодействия с людьми. Ему сложно сейчас. Очень. — Так, я пока Сашку одену, ты с ним посидишь, я соберусь. — Куда ты? — Поедем в офис. Расслабились совсем. Ева себя ненавидит. Она настолько сильно сконцентрировалась на Саше, что совсем не замечала состояние Ильяса. Тот всегда приходит с работы и старается выглядеть счастливым, хотя по глазам видно, что чертовски устал. Как же она раньше не заметила, что у него проблемы? Он в одиночку справлялся со всем этим, пока у нее из проблем были только последние зубки Саши и «что приготовить на ужин?». Хотя даже в этих вопросах Ильяс помогал. И ночью вставал, чтоб температуру малыша измерить, и десна опухшие гелем мазал, и вместо часа у плиты заказывал ужин в местном ресторанчике. Он помогал и поддерживал, а Ева не заметила, как в любимых темных глазах свет почти совсем погас. Ужасно стыдно за свою невнимательность. — Ева Валерьевна? — Удивленно встретила девушка на ресепшене. — Добро пожаловать! Вас так давно не видно… — Здравствуйте. — Кротко кивнула Ева и подошла к турникету, прикладывая свою карту. — Меня не добавляли? — Так у вас пропуск еще со старого офиса? — А есть разница? — Ильяс Ихтиярович заказал вам новый, фамилия же другая уже. Поздравляем, кстати! — Маш, открой кнопочкой, у меня времени мало. Ильяс Ихтиярович у себя? — У него собрание сейчас. Подождете? Я вам кофе сделаю! — Потом обязательно поболтаем, сейчас правда времени в обрез. Где у них собрание? — Я вас провожу. — Девушка махнула охраннику и выбежала из-за стойки, сразу же удивленно рассматривая малыша на руках Евы. — Боже, ты такой хорошенький, Александр Ильясович! Можно на руки? Пока Саша изучал цепочки секретарши, та тараторила о том, какая война тут идет уже неделю. Всё-таки кофе с ней выпить быдо бы полезнее, чем с тем же Владом. Девушка рассказала за пару минут то, что происходит уже третий месяц. Сначала увольнялись под разными предлогами, а потом и коллективно решили уходить, при этом закатив истерику на все два этажа офиса. Ильяса обвиняли в грехах Тимура. Совсем недавно начали гудеть о том, что младший просто взял на себя вину старшего. Характеры двух начальников здесь знали и поверить в эту теорию было легко. — Всем здравствуйте! — Ева открывает дверь ладонью так, что та ударяется о стену и теперь все внимание обращено к выходу. — У нас собрание. — Ильяс в своем стиле холодного и строго начальника. — Подождите в моем кабинете. — Я все еще сотрудник. — Девушка забирает из рук Маши сына и нагло проходит в зал, занимая свободное место рядом с мужем. — Не имеете права выгнать. — Ваш спутник не работает на нас, так что идите в мой кабинет. — А на правах жены и сына мы можем остаться? — Шепчет Ева и улыбается с хитростью в серо-зеленых глазах. — Спасибо, Ильяс Ихтиярович. Что на повестке дня? Виктор Сергеевич, рассказывайте. — Мы… — Мужчина теряется и начинает перебирать страницы записной книжки. — У нас сегодня ночью было… На пиццерию по Ленина напали хулиганы и разбили два окна. Еще на фонтане расписали все окна, а они у нас там панорамные, как вы помните. — Где охрана? — Они услышали звук стекла, но когда выбежали на улицу, уже и след простыл. — Значит целью была не кража, а именно хулиганство. Ясно. Давно это продолжается? — Почему вы ей отвечаете? — Ильяс посмотрел на растерянных сотрудников, а затем на Еву. — Ева Валерьевна мой личный помощник и она в данный момент в декрете. Мы с вами договаривались, что вся информация остается только между нами и в этих стенах. — А. — Ева ошарашено смотрит на Ильяса и встает из-за стола. — На входе охрану предупреди, что меня впускать нельзя, я всего лишь помощник в декрете и мне ничего нельзя рассказать. Всем хорошего дня! Девушка удобнее усаживает Сашу на своих руках и быстро покидает собрание. Все уливленно смотрят то на дверь, то на начальника, который только после громкого хлопка понял, как выразился. Черт. Ева впервые обиделась. — Собрание завтра продолжим, можете идти домой. Гаязов хватает только телефон и бежит из кабинета. Все снова переглядываются. Такого босса они видят впервые. — Ева, стой. — Ильяс перекрывает собой двери лифта и хватает девушку за плечи. — Дай пройти, люди увидят. — Клименко делает шаг в сторону, но руки парня только сильнее сжимают ее. — Ильяс Ихтиярович, не хочу отвлекать вас от работы, пропустите. — Я не так выразился. Прости. Пойдем ко мне в кабинет и поговорим нормально. Сашка с Машей поиграет. Да, малыш? — Не хочу говорить там, где мне не место. Дома поговорим. — Нет, я не дам тебе уйти пока ты злишься. Маша! Хочешь с Сашей поиграть? — Ух, ты! — Подбежала девушка и сразу же схватила на руки улыбающегося ребенка. — Ему можно йогурт? — У него аллергия на клубнику, не забудь. Шоколад тоже нельзя, еще рано, он алергичен. — Поняла, босс. Пошли кушать персиковый? Девушка с ребенком на руках быстро забежала в лифт, что-то воодушевленно рассказывая маленькому слушателю. Ильяс сразу же схватил Еву за запястье и потянул к себе в кабинет. — Я не хотел, чтоб ты слышала о моих проблемах. — Мужчина прошел к столу и прислонился бедрами к стеклянной поверхности. — А то, что я узнаю обо всем от чужих людей — нормально? — Ева скрестила руки на груди и присела на невысокую тумбу у выхода. — Отрежу им язык, чтоб меньше болтали. — Ильяс, дело не в этом. Почему ты вообще скрываешь от меня что-то? — У тебя хватает забот. Я не хочу волновать тебя тем, что могу решить самостоятельно. — Ты приходишь домой, быстро ешь и бежишь к Сашке, чтоб я могла спокойно сходить в душ и заняться собой. Ты встаешь к нему по ночам. Ты помогаешь мне готовить и даже посуду моешь, а меня усаживаешь дочитать эту чертову книгу. Но при этом, с самого раннего утра ты идешь сюда, где тебя морально уничтожают. Ты успеваешь решать проблемы на работе и дома. Я в это время выполняю только двадцать процентов от твоих ста. — Это моя обязаность. Я обязан обеспечить вас и обезопасить. Я обязан заботиться о своей семье. И я делаю только это. — Нет, Ильяс, ты разрываешься. Почему ты не делишься со мной проблемами? Я тоже хочу, чтоб ты чувствовал себя в безопасности. Я настолько сильно утонула в Сашке, что не заметила проблем вокруг. — Ты прекрасная мама и жена. Ты справляешься с тем, что тебе необходимо сделать. Прости, но остальное на мне. — Ильяс, мы обещали справляться со всем вместе. — Ева встает с тумбы и подходит к Ильясу, взяв его руки в свои. — Мы справимся. Мы одна семья и у нас всë пополам. Радость, горе, чувства. Не закрывайся от меня. — Ты не идешь на суд. — Строгий голос мужчины как гром среди ясного неба. — Я свидетель. — Ты предоставишь справку о тяжелом состоянии здоровья и останешься дома. Они зачитают твои показания с допроса. Не хочу, чтоб ты заново всë это переживала. — И ты останешься там один. — Нет, там будет Рома. Он не такой уж и серьезный, кстати, как казался мне раньше. «Подружкой» меня зовет. — Хорошо. Теперь ответь, что ты только что усвоил окончательно? — Ничего от тебя не скрывать; решать проблемы вместе; записаться к психологу, потому что ты держишь меня в абьюзивных отношениях. — Эй! — Девушка со смехом ударила мужа в плечо и тут же обняла. — Манипулятор. — Вот и сошлись они своими психологическими травмами. — Люблю тебя ужасно. — А я тебя красиво. — Гаязов обнял жену и прижал к себе крепче. — Говорю же, ты абьюзер. Октябрь, 2021. Ева ненавидела первый снег и свой день рождения, который отмечать в этом году точно не собиралась, хотя бы потому, что суд назначили именно на двадцатое число. И первый снег в этом году тоде пришелся именно на сегодняшний день. Как только Саша улегся на дневной сон, девушка начала наматывать круги по квартире и все время проверяла диалоги с Ромой и Ильясом, которые с утра уехали на суд. В этот раз приговор прозвучит уже точно. Тимур сам признался в каждом своем преступлении и даже взял на себя парочку чужих. Поджог старого склада и взрыв офиса он принял на себя. Самым настоящим потрясением стало то, что на очередном допросе он признал свою вину в и̶з̶н̶а̶с̶и̶л̶о̶в̶а̶н̶и̶и̶ несовершеннолетней пять лет назад. Никто так и не понял, зачем он сделал это, если даже сама жертва отказалась давать показания против него по всем статьям. Ева действовала в интересах малыша, а вот почему так поступал Тимур — неизвестно. Московские полицейские только радовались количеству статей, которые светили парню, потому что новые звездочки на погонах хотелось всем. Ильяс за последние два месяца расклеился совсем. Работать на него отказывались, торговые павильоны то громили, то обливали краской, то просто кидались камнями в панорамные окна. Его ненавидели за грехи брата и словно пытались выжечь из города. Ева понимала это, видела, пыталась решить что-то. И пришло всë к тому, что она стала настаивать на переезде в другой конец страны. Там начать спокойную жизнь, где их никто не знает и открыть кофейню рядом с домом. Ильяс сломался спустя неделю уговоров. Осталось дождаться завершение суда и можно уезжать отсюда. Как бы не хотелось оставлять здесь частичку себя и три одиноких могилы, переезд был билетом в новую лучшую жизнь для всей семьи Гаязовых. В семь вечера дверь квартиры тихо открылась и Ева сразу бросилась в прихожую. Ильяс вернулся с суда. Вид потеряный, уставший, глаза красные. Ева поняла одно, столичные добились самого высокого наказания. — Было доказано двадцать два убийства. — Хрипло сказал Ильяс и присел прямо на пол у двери. — Двадцать два человека, считая Диму. Покушение нУа Рому и заказ на Сашу с Аней. Н̶а̶р̶к̶о̶т̶о̶р̶г̶о̶в̶л̶я̶, тяжкие телесные семи людям, поджог, подрыв, изготовление, употребление, похищение человека, и̶з̶н̶а̶с̶и̶л̶о̶в̶а̶н̶и̶е̶ несовершеннолетней. — Много? — Клименко опускается на коленки перед мужем и нежно гладит по сжатым кулакам. — Пожизненно. Ильяс закрывает глаза и по щекам катятся слезы. Ева подползает ближе и крепко хватает его в объятия. — Запомни его братом. — Шепчет девушка, перебирая пальцами короткие волосы мужа. — Тот самый Тимур, который ко всему легко относился и был готов ради тебя в космос полететь. Просто запомни его тем, кем он был большую часть жизни. Тем, кем он всегда был для тебя. Я тоже запомню его просто Тимуром, а не Рипманом. Мы справимся, Ильяс, мы справимся. — Спасибо. — Тихо выдохнул Гаязов и аккуратно обвил Еву руками поперек талии. — Спасибо, что ты рядом. — Па! — С быстрым топотом появился и сам Саша, сжимая в ручках поильник с соком. — Па-па! Па-па! — Иди сюда, малыш. — Ильяс аккуратно тянет к себе ребенка и усаживает на свое бедро. — Ты нас всех спасаешь. Мы с мамой всë сделаем, чтоб ты был счастливым. И в другой город уедем, да, мама? — Да, папа. — Ева целует обоих в щеки и счастливо улыбается. «Ева не понимает, как можно собственноручно травить себя наркотиками? Как можно поднимать руку на любимого человека? Как можно не замечать слез собственного ребенка? Она не понимает и обещает себе, что никогда не поймет. Но пока ей только четырнадцать и за окном яркое детское лето… » Еве двадцать один и она поняла всë, несмотря на обещание. Она понимает, что избавиться от зависимости можно. Понимает, что ребенок — главный герой ее жизни. Понимает, что любящие друг друга люди никогда не причинят боль. Понимает, что смогла собрать себя по кусочкам и стать лучшей версией себя. — Прости. — Шепчет Ева и бросает в камин свои фото последних двух лет.