Otherworld

      Очередная ночь.       Сакура выглянула наружу и выдохнула, заправив прядь волос за ухо, а затем вернулась к толстому тому по современной медицине, через который с трудом продиралась в данный момент. Из соседней комнаты слышались характерный скрежет зубов и поток непристойностей, которые Цунаде любила отпускать, когда сосредотачивалась на одной задаче.       Она устроилась на стуле, подёргивая ногой, пока просматривала текст. Взгляд метнулся к большой стопке книг на углу её стола. Она уже просмотрела большинство из них, но не нашла ничего, что могло бы помочь им в операции Кибы. Сакура тяжело сглотнула, подавляя волну паники, угрожавшей вырваться из её горла, и положила палец на предложение, которое прочитала уже трижды. Дав себе минуту, Сакура откинула голову назад и сделала три глубоких вдоха.       Когда они привели Цунаде осмотреть Кибу, Сакура была убеждена, что её бывшая наставница бросит на него один взгляд, щёлкнет пальцами и вылечит его в мгновение ока. В конце концов, именно такой была Цунаде — порывистой, громогласной и знающей. Однако Цунаде прищёлкнула языком, нахмурила брови и вздохнула, а затем объявила Седьмой команде, что ничего не может для него сделать. Выражение глаз Кибы, когда знаменитая целительница сказала, что ему придётся искать другую профессию, подтолкнуло Сакуру направиться прямо в библиотеку, чтобы узнать, сможет ли она что-нибудь раскопать.       На следующий день после того, как она начала свои поиски, Цунаде вошла в её кабинет, стащила половину найденных Сакурой книг и устроилась в комнате напротив, куда Шизуне приносила ей чай или саке. Сакура улыбнулась при этой мысли. Цунаде никогда не переставала заботиться о своих пациентах, даже когда считала, что вылечить их невозможно.       Сакура грызла ручку, глядя на Коноху, мерцающую сотнями маленьких огоньков, засверкавших повсюду в деревне, как только солнце скрылось за горизонтом. Главная улица была ярко освещена и бурлила жизнью. Ей хотелось выйти на улицу, съесть свежего данго и выпить чаю, но каждая секунда промедления означала ещё одну секунду, в течение которой Киба лежал на больничной койке, думая, что его карьера шиноби закончена. Она откинулась на спинку кресла и склонилась над книгой.       — Как продвигаются поиски?       Шестой стоял в дверях, одаривая её доброй улыбкой. Она улыбнулась в ответ и покачала головой.       — Боюсь, пока ничего.       — Уверен, ты сможешь что-нибудь найти, — сказал Итачи, входя в комнату. Сакура кивнула ему, и её взгляд упал на небольшой сверток, который он нёс в руках. — Униформу медиков доделали. Я подумал принести тебе твою.       Сакура лучезарно ему улыбнулась и встала со стула, принимая свёрток. Новый жилет представлял собой простые нагрудные щитки, которые прикрывали торс и пах.       — Они пристёгиваются? — спросила Сакура, перебирая пальцами наплечники брони.       — Да, — сказал Итачи, прислонившись к столу и скрестив руки на груди, наблюдая, как она оглядывает свою униформу. — Ткань тоньше, чем у старых жилетов, но усилена специальным материалом, импортированным из Страны Ветра. В знак нашего альянса Суна также внедрила эту униформу.       Сакура опустила жилет и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.       — Вот как?       — Похоже, по крайней мере, Суна и Коноха позна́ют прочный мир, — сказал Итачи. — Возможно, это небольшой шаг, но несколько лет назад и помыслить было нельзя, что две страны будут одеты в одинаковую униформу, выступая единым фронтом.       — Хоть какие-то хорошие новости, — сказала Сакура, наблюдая за своим Хокаге. Время от времени он выглядел намного старше — как будто кабинет и сама работа утомляли его. Но сегодня он казался легче, будто теперь, разделив своё бремя с Казекаге, он нёс на своих плечах меньше. Она опустилась на стул, прижимая униформу к груди. Та пахла тлеющими углями и лесом. — Это было одно из трудных решений? — тихо спросила она.       Итачи выглядел удивлённым.       — Нет.       — Ветер всегда был обоюдоострым мечом. Даже когда им доверял Третий… они всё равно нанесли Конохе удар в спину и вторглись к нам во время экзаменов на чуунина, — заговорила Сакура, наклоняясь вперёд и глядя Итачи в глаза. — Разве не трудно доверять им теперь?       Шестой задумчиво склонил голову набок.       — Мы потеряли Третьего и многих других во время их нападения. Но Коноха точно так же несёт ответственность за изрядное количество потерь в Стране Ветра. Белый Клык убил родителей Пятого, — глаза Сакуры расширились, когда она услышала этот любопытный факт. — Но нужно подвести черту, мы должны предпринять попытки к миру. Если нет, то этот цикл ненависти будет длиться до тех пор, пока земля не будет выжжена и не останется одна лишь разруха.       Сакура обдумала это.       — Но правильно ли с нашей стороны прощать Песку нападение на наших гражданских при том, что они так и не извинились и не загладили свою вину? Мы добились перемирия, но ничего сверх этого в течение многих лет. Песок всё ещё отказывается признавать то, что сделали в тот день.       — Для Песка мы — те, кто убил аналог старейшин их деревни. Мы потеряли Третьего, но Четвёртый Казекаге потерял свою жизнь, пытаясь захватить Коноху — для нас это был знак войны, и мы не могли с этим смириться. Для них Страна Ветра бесплодна и бедна, а Коноха украла их контракты или иным образом переманила их потенциальных клиентов, предложив больше рабочей силы и ресурсов, — Итачи помолчал. — Там, где Коноха процветала, Песок увядал. Нападение на Коноху стало последней отчаянной попыткой переломить ситуацию и спасти испытывающую трудности деревню.       — Похоже, угол зрения меняет всё, — заключила Сакура.       — Правильно, — сказал Итачи. Он сделал долгую паузу. — Люди живут своей жизнью, руководствуясь тем, что они считают правильным и истинным. Так они определяют реальность. Но что значит «правильное» или «истинное»? Эти понятия расплывчатые — и вся их реальность может оказаться миражом. Можем ли мы считать, что они просто живут в собственном мире, сформированном их убеждениями?       Сакура долго раздумывала над этим, проводя пальцами по швам своего нового жилета.       — Каждый живет в рамках своей субъективной интерпретации реальности, — сказала она, поднимая взгляд, чтобы убедиться, правильно ли она его поняла. Лёгкая ухмылка и ободряющий кивок сказали ей, что так оно и было. Сакура застенчиво опустила голову. Улыбка исчезла, когда она обдумала следующий логический вывод. — Означает ли это, что в глазах Акацуки мы злодеи?       — Возможно. Мы слишком мало знаем о них, чтобы понять, что ими движет — для них Коноха может быть нейтральной, но сильной стороной, которую им нужно устранить. Или, возможно, они планируют запугать нас, чтобы заставить подчиниться. С другой стороны, они могут ненавидеть нас по неизвестным причинам, — предположил Итачи.       — А что насчёт Хатаке Какаши?       Итачи выгнул бровь.       Сакура положила свою форму на стол.       — Он вырос здесь, с идеологиями Конохи и в относительном достатке. С тех пор, как основали деревню, мы никогда не боялись потерять клиентов, еду или кров. Так что же может заставить кого-то так измениться и предать деревню? — она нахмурилась. — Что побуждает кого-то делать такие вещи? — она сделала паузу. — И что по поводу Джирайи? Если мы правильно предположили, и это он убил Асуму-сенсея… Как может шиноби его ранга решить, что он внезапно стал судьёй, присяжным и палачом, и убить другого шиноби Конохи?       Что-то промелькнуло во взгляде Итачи, но в мгновение ока исчезло, его тёмные глаза стали непроницаемыми.       — Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос, Сакура. Иногда мы не можем понять, что на уме у другого, как бы мы ни старались.       — Не могу себе этого представить, — размышляла Сакура, глядя на Коноху. — Это мой дом.       — Рад это слышать.       Тепло в голосе Шестого проникло сквозь её кожу прямо в сердце, напомнив о том дне, когда он сидел рядом с ней на реке Накано после того, как она рыдала от горя из-за Куренай. Было что-то в том, как он говорил с ней — его глубокий голос вызывал магнетический резонанс в её сердце. Это привлекло к нему её взгляд: улыбка на его обычно бесстрастном лице и намёк на румянец на его щеках. Он покраснел. Внезапно она стала слышать лишь звук собственного сердцебиения в ушах, внутри неё неистово порхали бабочки.       Итачи оттолкнулся от стола и выпрямился.       — Оставляю тебя с твоими занятиями. Спасибо за беседу.       — Мне было в радость, — сказала Сакура, склонив голову, чтобы скрыть румянец на лице.       Уголки его губ приподнялись в той же доброй улыбке, которую он, казалось, приберегал исключительно для неё, после чего он вышел из её кабинета. Затем он постучал в дверь Цунаде, которая рявкнула «заходи». Итачи проскользнул в дверь, и та закрылась с мягким щелчком.       Сакура оглянулась на пыльный том, пытаясь вернуть внимание к работе, но нежная улыбка Шестого и глубокий голос подпитывали её учащённый пульс.       «Не может же он… Нет…» — подумала она, поглядывая на запертую дверь в коридоре напротив. — «Или может?»

***

      — С саке мне работается намного лучше, — не поднимая глаз, сказала Цунаде, постукивая пальцем по столу. — Мог бы помочь именно так, если ты здесь за этим.       — Принято к сведению, — сказал Итачи. — Приятно снова видеть вас, Цунаде-сама.       Она устремила на него взгляд.       — Эта одежда тебе идёт, малец.       Его губы изогнулись в ироничной улыбке.       — Благодаря вам.       Цунаде махнула рукой и указала на дверь подбородком:       — Как она?       — Устала, но полна решимости.       Цунаде фыркнула.       — У неё упорство её наставницы.       — И навыки.       Легендарная целительница приподняла бровь. Итачи усмехнулся и сел напротив неё.       — Я дал разрешение Шизуне-сан провести вскрытие членов Акацуки и Асумы.       Она сложила руки под подбородком.       — Ты думаешь, что это Джирайя.       — Деревянные дощечки, связь с Дождём, способность уничтожить опытного джоунина за такой краткий промежуток времени, — резюмировал Итачи. — Всё это указывает на кого-то одарённого.       — Я помню тех троих детей, — сказала Цунаде, недовольно скривив рот. — Они выросли, конечно, но это те же самые люди, которых мы встретили в тот день, — она прищёлкнула языком и наморщила лоб, в её медового цвета глазах тлел огонь, когда она встретилась с ним взглядом. — Как бы то ни было, думаю, ты прав. Он действительно заботился об этих троих, и разведка сообщала, что после дезертирства он сразу же вернулся в Дождь. Орочимару даже последовал за ним туда.       Это было новостью для Итачи.       — Вот как?       — Из сентиментальных чувств к старику, — пожала плечами Цунаде. — Орочимару никогда особо не дорожил Джирайей, хотя я полагаю, тот долгое время был его единственным другом, — она тяжело вздохнула. — Если это он, тебе будет нелегко разобраться с Дождём. Остальная часть страны превращена в руины, но Амегакуре — это крепость. Этот ублюдок Ханзо проделал превосходную работу, построив его.       — Теперь он мёртв.       — Вытеснен Джирайей или другим могущественным шиноби, — сказала Цунаде, откидываясь на спинку кресла. — Кто был с Асумой?       — Нара Шикамару, Ито Айя и Учиха Микото.       — Отправил собственную мать на передовую? — Цунаде рассмеялась. — Я так говорю, но если кто-то и мог вернуться оттуда, так это Микото. Эта женщина умна, как лиса, и неубиваема, как таракан, и я подразумеваю это как комплимент.       — Обязательно скажу ей.       — Как Фугаку-чан? Всё ещё расстроен?       Итачи положил руки на её стол и стряхнул несколько пылинок.       — Фугаку… это Фугаку.       — Упрямый, непримиримый и сварливый?       Он посмотрел на неё.       — Мне не хватало вашей искренности.       — Малец, может, я и выгляжу вот так, но мне уже за шестьдесят. Чрезмерная дипломатичность означает, что я умру прежде, чем донесу свою точку зрения, — засмеялась Цунаде. Улыбка на её губах померкла. — Парень Инузука. Если мы проведём ему операцию, его шансы пятьдесят на пятьдесят.       — Это на пятьдесят процентов больше, чем в настоящее время.       — С вероятностью пятьдесят процентов он умрёт.       — А, — он на какое-то время замолчал. — Это многое меняет.       Цунаде подперла голову ладонью и уставилась на него.       — Я не откажу ему в операции, если он решит, что хочет её. Клан Инузука — насквозь шиноби. Парень скорее захочет умереть, чем мы заставим его вернуться к мирной жизни.       Итачи кивнул, глядя в окно позади неё.       — А если операция пройдёт успешно?       — Длительный реабилитационный период. Седьмая команда не получит его минимум полгода, в зависимости от того, как быстро он восстановится. Возможно, ты захочешь подготовить замену.       — У меня есть команда на примете.       Она выгнула бровь.       — Команда? — затем, сообразив, Цунаде одобрительно кивнула. — Они будут отличным дополнением. — Цунаде зевнула, смахивая слёзы с уголков глаз, и помахала ему: — Вернусь-ка я к этому.       — Я прослежу, чтобы кто-нибудь регулярно приходил, чтобы налить вам выпить.       Цунаде снова издала смешок.       Чувствуя себя заметно легче, Итачи вышел из кабинета и закрыл дверь. Как раз в тот момент, когда он собирался удалиться к себе, его взгляд упал на Сакуру, которая заснула над своей книгой. Он на мгновение замер, прежде чем бесшумно войти и закрыть за собой дверь.       Сложив руки под головой, она спала достаточно крепко, чтобы не услышать его приближения, и не пошевелилась, когда он сбросил свой плащ и накинул тот на неё, укутывая её с той же нежностью, которую приберегал для кошек и Саске. Она слегка пускала слюни на фолиант, но он мало что мог с этим поделать, не разбудив её, и что-то подсказывало ему, что она уснула впервые с тех пор, как вернулась с миссии несколько дней назад.       Долгий момент Итачи смотрел, как она спит. Осторожно протянув пальцы, он убрал с её лица пряди вишнёвых волос мягче шёлка, наслаждаясь их ощущением на кончиках пальцев. Тогда им овладело желание поцеловать её в лоб — ему было любопытно почувствовать её кожу на своих губах и вдохнуть запах её волос, но он отстранился от неё и направился к выходу прежде, чем сделал какую-нибудь глупость.

***

      Сакура проснулась от отчётливого стука.       Она подскочила на стуле, с её плеч упала белая ткань, когда она посмотрела в сторону источника звука.       На другой стороне коридора стояла Учиха Изуми с подносом, на котором располагалась бутылка саке. Она бросила на Сакуру странный взгляд, остановив его за спиной Сакуры, а затем постучала в дверь Цунаде и вошла, как только та дала своё разрешение.       Сакура обернулась сонным взглядом туда, куда смотрела Изуми, и обнаружила, что с её плеч соскользнул бело-красный плащ, украшенный иероглифами «Шестой Хокаге». Он оказался тяжелее, чем она ожидала, и всё ещё слабо пах пеплом и лесом. Одна мысль об Учиха Итачи и улыбке, которую он подарил ей перед тем, как она заснула, заставила её сердце забиться быстрее, губы тронула усмешка. Сопротивляясь желанию зарыться лицом в ткань, Сакура посмотрела на часы над дверью и обнаружила, что было четыре утра.       — Должна ли я вернуть его ему?       Из кабинета Цунаде вышла Изуми и, сунув поднос подмышку, зашагала к Сакуре с протянутой рукой, чтобы взять у неё плащ.       «Что это с ней?» — подумала Сакура, снимая с себя ткань и аккуратно складывая её. — Спасибо.       — Кажется, у Цунаде-сама прорыв, — сказала Изуми резким голосом. Она позволила своему взгляду блуждать по лицу Сакуры, после чего отвернуться от неё.       — Спасибо. Мне нравится ваша новая стрижка, — сказала Сакура в ответ. Волосы Изуми теперь доходили ей до плеч, как и у Сакуры, хотя каштановые волосы Изуми были гуще и блестели ярче, чем её. Сакура стояла неподвижно, покусывая губу, наблюдая за Изуми: та остановилась как вкопанная и зажала кончики своих волос между большим и указательным пальцами, прежде чем поклониться Сакуре.       — Спасибо, Сакура-сан.       — Не за что, — сказала Сакура, вставая со стула. Она последовала за Изуми из комнаты и постучала в дверь Цунаде.       — Заходи! — рявкнула Цунаде.       — Как в старые добрые времена, — сказала Сакура, просунув голову в дверь.       Цунаде бросила на неё веселый взгляд, ее красные губы изогнулись в усмешке, когда она наполнила свою чашку саке и налила вторую Сакуре.       — Иди сюда, выпей со мной, — приказала Цунаде, подзывая её подойти ближе.       Сакура присоединилась к Цунаде за её столом.       — Полагаю, теперь я достаточно взрослая.       — И, держу пари, куда лучший собутыльник, чем Шизуне, — сказала Цунаде, поднимая свою чашку к Сакуре. Ёмкости встретились с пронзительным звенящим звуком. Сакура сделала осторожный глоток, Цунаде же одним махом хлопнула свою и налила вторую. — Шестьдесят три процента, — сказала Цунаде, оглядывая Сакуру.       Сакура подскочила на месте.       — Серьёзно?       — Я объясню это тебе утром, но да, серьёзно, — сказала Цунаде, делая ещё один глоток. — Я бы предпочла, чтобы шансы выросли по крайней мере до семидесяти, но нам придётся брать то, что мы можем получить.       Сакура кивнула и выпила, одарив Цунаде улыбкой, когда та поставила свою чашку.       — Рада снова видеть вас.       На лице Цунаде появилось нежное выражение, которое она показывала только тогда, когда выпивала по крайней мере три бутылки саке, и Сакура говорила что-то, что грело ей душу. Бывшая Хокаге постучала по ромбовидной форме у себя на лбу.       — Как у тебя с этим?       — На данный момент накоплено более чем достаточно, но я по-прежнему ежедневно накапливаю чакру, — ответила Сакура.       — Хорошо. Никогда не знаешь, когда она пригодится.       — Я… вообще-то хотела кое о чём с вами поговорить.       — Ага, — сказала Цунаде, снова наполняя чашку. Когда Сакура замолчала, Цунаде посмотрела на неё: — Ну? Выкладывай.       Она откашлялась, не зная, с чего начать.       — Некоторое время назад я встретила Орочимару-саму.       — Он не знает своих родителей, но мы уверены, что они были людьми, — сказала Цунаде с тяжёлым вздохом. — Серьёзно, белая кожа и фиолетовые отметины не означают, что кто-то наполовину змея.       Сопротивляясь желанию хихикнуть, Сакура поёрзала на стуле.       — Я не об этом хотела спросить.       — О, — очередной взмах руки. — Продолжай.       — Я читала о нём несколько лет назад, и в отчётах говорилось, что он был Мудрецом.       Глаза Цунаде потемнели, когда она поставила свою чашку на стол.       — Сакура…       — Я понимаю, что это сложный и тернистый путь, но вы меня знаете. Я готова работать над этим и работать усердно, и мой контроль превосходен, — продолжила Сакура, осмелившись прервать бывшую наставницу. — И… Акацуки сильны. Возможно, слишком сильны.       — Знаешь, почему я так и не отправилась в Шиккоцу? — спросила Цунаде, откидываясь на спинку стула. — Потому, что это опасно — не только физически. Шиккоцу — это не физическая сфера: Шиккоцу относится к сфере духовной. Кто бы ни вошёл туда, он должен быть каналом для естественной энергии, но канал должен быть беспрепятственным.       Сакура моргнула, не понимая.       — Это означает, что тебе придётся столкнуться со всеми своими страхами, — сказала Цунаде — тихая, уязвимая. — Это означает столкнуться лицом к лицу с каждым решением, которое ты когда-либо принимала, с каждым человеком, которого ты потеряла, с каждой пролитой тобой каплей крови, — Цунаде подняла на неё свои медовые глаза. — И ты должна смириться с этим. Принять всё это. Только тогда ты сможешь приступить к тренировкам.       — С каждым человеком, которого я потеряла?       Цунаде глубоко вздохнула.       — Стать Мудрецом означает… — впервые в жизни Сакура заметила, что Цунаде подыскивает правильные слова: — Сакура, я не останавливаю тебя от посещения Шиккоцу. Но знай, что стать Мудрецом — это совсем не то же самое, что регулярно тренироваться. Это не то, что ты можешь сделать вместе со своей командой или в чём я смогу тебе помочь. Коноха знала троих Мудрецов: Первого, Джирайю и Орочимару. И всё. Тебе потребуется время, чтобы стать Мудрецом, и это путь, который нужно пройти в одиночку. Нет никаких гарантий успеха. Ты уверена, что хочешь этого?       Сакура на мгновение прокрутила свой ответ в голове, немного растерянная и неуверенная. С тех пор, как в Долине Завершения Обито спросил о её целях, она уже несколько недель боролась с отсутствием цели — вещью для неё новой. Она считала себя достаточно сильной куноичи, но битва с Гаарой показала ей, насколько она бессильна остановить его, посылая её по бесконечной спирали вниз, во тьму, которую она не пересекала с тех пор, как Цунаде взяла её в ученицы.       — Да, — сказала Сакура, почувствовав себя настолько уверенной в себе, что ощутила вкус облегчения во рту. — Да, я хочу этого.       Её наставница улыбнулась ей доброй и тёплой улыбкой, напиток залил её щёки румянцем.       — Тогда тебе лучше спросить разрешения у Шестого. Само испытание заберёт тебя из Конохи на несколько дней, в зависимости от того, как быстро ты его пройдёшь.       — На что похоже испытание? — спросила Сакура, пододвигаясь к краю своего сиденья.       Цунаде сделала глоток и покачала головой.       — Есть несколько этапов. Я дальше второго не прошла, — окончательность в её тоне не дала Сакуре спросить больше. — Ты сможешь сделать это, девочка, — сказала Цунаде, наливая остатки саке в чашку Сакуры. Она долго смотрела на свою протеже непроницаемым взглядом. Затем на её лице появилась улыбка, и она опустилась щекой на ладонь и посмотрела на Сакуру. — В конце концов, ты моя ученица.       Тронутая верой в неё Цунаде, Сакура сморгнула слёзы и допила саке.

***

      В его дверь постучали.       — Войдите, — позвал Итачи, откладывая в сторону досье на Инузука Кибу — казалось, операция прошла успешно. Он улыбнулся, когда Сакура вошла в его кабинет. — Сакура, — сказал он в тёплом приветствии.       — Хокаге-сама, — ответила Сакура, убирая прядь волос за ухо.       — Я так понял, операция прошла успешно. Как Киба?       Она просияла, глядя на него.       — Выздоравливает и много болтает. Цунаде-сама думает, что пройдёт несколько недель, прежде чем мы сможем начать реабилитацию, и несколько месяцев, прежде чем он встанет на ноги, но Киба полностью восстановится.       — Отличные новости, — Итачи наблюдал за ней, сцепившей руки за спиной и переминающейся, и на мгновение забеспокоился, что отпугнул её, оставив ей свой плащ. Изуми вернулась с ним несколько часов спустя и не упомянула, говорила ли Сакура что-нибудь об этом. Сакуру с той ночи он не видел. — Ты хотела что-то обсудить? — рискнул он с осторожностью.       Её взгляд скользнул по его лицу, и было невозможно спутать румянец, который теперь покрывал её щёки, но она откашлялась и шагнула ближе: в её взгляде появился блеск решимости.       — Я хотела бы официально попросить отпуск.       Итачи ожидал многого, но не этого. Его охватила паника, когда он усомнился в себе и своих маленьких жестах доброты, рассматривая стоящую перед ним женщину. Неужели она видела его насквозь во время их разговора и поняла, что он питает к ней чувства? Было ли это потому, что он оставил свой плащ? Было ли это вообще никак не связано? Было безнадежно пытаться определить проблемы и сомнения, которые его одолевали, поэтому вместо этого Итачи собрался с духом и спросил:       — Зачем?       — Я бы хотела потренироваться в Лесу Шиккоцу.       «Да», — понял Итачи, с его плеч спало напряжение. — «Она никогда не перестанет меня удивлять».       — Шиккоцу? — спросил он вслух. — Чтобы стать Мудрецом?       — Да, Хокаге-сама.       Её голос пронизывала уверенность в себе, которую она не демонстрировала, когда вошла в его кабинет. Неужели она думала, что он не разрешит ей уйти? Он обдумал ситуацию и риски — из того немногого, что он узнал о трёх мирах, Шиккоцу был неизвестной величиной. Царство слизней веками не производило Мудрецов: даже сама Цунаде была вынуждена вернуться. Но в Сакуре была тихая решимость, которая говорила ему, что она всё это знала и по-прежнему была полна решимости отправиться туда.       Итачи был осторожен, чтобы выражение его лица не изменилось от бушевавших в нём вихря беспокойства и желания защитить. Внезапно, иррационально, ему захотелось оказаться где угодно, только не здесь, в ловушке красно-белых одежд, которые он носил, далеко от места, где он мог бы быть: он мог быть рядом с ней, когда она предпринимала эту опасную затею. Эта мысль — мысль, принадлежавшая молодому, влюблённому мужчине, — покинула его разум.       — Надолго?       Сакура опустила взгляд на его стол, качая головой.       — Цунаде-сама упомянула испытание. Это может занять у меня от нескольких дней до нескольких недель, в зависимости от того, как быстро я справлюсь.       Он улыбнулся её уверенности. Не «если» она справится, а «когда».       — А после? — продолжил он.       — После я вернусь в Коноху и призову себя в Шиккоцу в свободное время, чтобы продолжить обучение, — объяснила Сакура. Она одарила его застенчивой улыбкой. — Мне могут потребоваться годы, чтобы овладеть этим, поэтому я не уверена, насколько это будет полезно в предстоящей битве против Акацуки, но…       — Разрешение получено, — прервал её Итачи. Он встал с кресла и, обойдя вокруг стола, прислонился к краю, наблюдая за ней. — Ты самая способная куноичи Конохи. Я не сомневаюсь, что ты вернёшься из Шиккоцу, и я помогу тебе в твоём росте всем, чем смогу.       — Спасибо, Хокаге-сама, — сказала Сакура, тепло в её голосе пробежало по его венам подобно лесному пожару. Сердце в груди заколотилось, когда Сакура улыбнулась ему, и Итачи понял, что эта улыбка отличалась от тех, что она дарила ему раньше. Раньше он был Хокаге и кем-то неприкасаемым, теперь же она смотрела на него по-другому, как будто впервые видела человека в мантии.       В нём расцвела надежда, и, прежде чем он смог остановить себя, он потянулся к ней. Кончики его пальцев коснулись её, с губ Сакуры сорвался тихий вздох, когда их пальцы соединились. Их взгляды одновременно встретились: между ними потрескивало электричество, когда они смотрели друг другу в глаза, неуверенно задаваясь вопросом, происходит ли это на самом деле. Сакура судорожно вздохнула, облизнув губы розовым язычком, и он внезапно почувствовал непреодолимое желание заключить её в объятия и поцеловать — попробовать на вкус, запустить пальцы в её волосы и коснуться её кожи, чтобы узнать, такая ли та нежная, как он думал.       Сакура не убрала руки. Вместо этого она провела кончиками своих пальцев по его, проследив длинный шрам, который проходил по внутренней стороне его среднего пальца. Итачи едва не потерял самообладание, когда она провела пальцем по краю шрама на его ладони. Его кожа горела под мягкими кончиками её пальцев, и на мгновение ему показалось, что она обожжёт его. Она прикусила свою пухлую губу. Нефритовые глаза встретились с его глазами, их пальцы сплелись вместе.       Стук в дверь вывел обоих из забытья. Он выскользнул из её пальцев и прочистил горло, прежде чем крикнуть Изуми «войди», в то время как Сакура отвела глаза в пол.       Изуми вошла с сияющей улыбкой, которая исчезла, как только она заметила Сакуру.       — Ах, мои извинения, Хокаге-сама, — сказала Изуми, остановившись на полпути. — У нас новости от Казекаге и ответ от Райкаге.       — Спасибо, Изуми, — сказал Итачи, возвращаясь к своему креслу. Он взглянул на Сакуру, та застенчиво взглянула на него в ответ, её щёки всё ещё покрывал румянец. — Сакура, возвращайся завтра утром в девять, чтобы получить инструктаж. Теперь, когда Киба временно выбыл из строя, а ты берешь отпуск, я полагаю, пришло время представить тебя команде, которая поможет вам против Акацуки.       — Конечно, Хокаге-сама, — сказала Сакура. — Вы хотите, чтобы я также проинформировала Обито-сенсея и Саске?       — Да, пожалуйста, — он одарил её улыбкой, пытаясь подавить бурю внутри. — Свободна.

***

      — Ты берёшь отпуск?! — крикнул Киба, подскочив на кровати и поморщившись от боли.       — Шиккоцу?! — спросил Обито, у которого отвисла челюсть.       — Ты тренируешься, чтобы стать Мудрецом? — спросил Саске, изогнув бровь.       — Сперва будет испытание, — объяснила Сакура, не сводя глаз с яблока, которое она чистила для Кибы. — Мне нужно будет пройти его, прежде чем я смогу начать тренироваться. Цунаде-сама сказала, что это займёт от нескольких дней до нескольких недель. — Она помолчала, вертя в руках яблоко, прежде чем поднять взгляд на недоверчивые лица своей команды. — Гаара мог убить нас всех, и я уже давно думаю о том, как мне прогрессировать. Мне… мне нужен вызов, и я думаю, это он.       Обито моргнул ещё пару раз, затем на его исковерканном лице появилась улыбка.       — Я вижу, ты нашла себе новую цель.       — Благодаря вам, Обито-сенсей.       Кончики его ушей стали ярко-красными.       — Когда ты отбываешь?       — Цунаде-сама собирается отправить меня в Шиккоцу после нашего инструктажа, — сказала Сакура, глядя вниз на своё тело. — Она сказала мне, что в лесу чакра не работает, поэтому я не особо готовилась.       — Каким будет испытание? — спросил Саске.       Сакура покачала головой.       — Цунаде-сама изъяснялась неопределённо. Она прошла лишь половину пути, прежде чем вернуться. Я не знаю, чего ожидать.       Саске кивнул. Глаза цвета полуночи сузились, когда он повернулся, чтобы задумчиво посмотреть в окно.       — Круто, — присвистнул Киба. — Как думаете, есть ли собачьи мудрецы?       — В собаке нет ничего мудрого, идиот, — заговорил Саске.       — Саске, ты придурок, — прорычал Киба и вздрогнул от боли, пошевелившись в кровати. — Ты просто завидуешь. В любом случае, ястребы — это посыльные птицы-переростки, — он ответил таким же сердитым взглядом, какой Саске послал в его сторону, сморщив нос.       — Парни, — предупредил Обито с глубоким вздохом, проводя рукой по волосам. Он повернулся к Сакуре: — Мы можем чем-нибудь помочь? — спросил Обито.       Она покачала головой.       — Это то, что я должна сделать сама, — она разрезала яблоко и с улыбкой протянула его Кибе.       — Ты справишься, — усмехнулся Киба. — Когда ты вернёшься, я буду на ногах и в полной готовности!       Саске на это издал смешок, вызвав гнев Кибы. Сакура слушала, как они препирались между собой, пока Обито массировал виски, но во взгляде его нельзя было не заметить облегчения. Несколько дней назад они думали, что Киба никогда не вернётся к жизни шиноби, даже если никто из них — и меньше всего Киба — не хотел этого признавать. Она судорожно вздохнула, борясь со слезами, которые грозили пролиться, и посмотрела в окно, чтобы отвлечься от двух парней.       Окна палаты Кибы выходили на главную улицу. Здесь, как всегда, было оживлённо — домохозяйки шли за продуктами, вверх и вниз по улицам к воротам шли шиноби, ученик Академии прогуливал занятия, гражданские ходили по магазинам. Вдалеке она видела административное здание и задавалась вопросом, как проходит день Шестого.       Словно по сигналу, кончики её пальцев обожгло воспоминанием о его коже. Бабочки, неистовствовавшие после интимного момента в его кабинете, вернулись с удвоенной силой, и она опустила голову, чтобы скрыть румянец, который пополз по её щекам. Последнее, чего она хотела, это чтобы Саске спросил её, почему она краснеет, как школьница. Сакура поразилась тому, как приятно она почувствовала себя от этого краткого прикосновения. Трепет и жар распространялись по её телу даже сейчас. Ей было интересно, думал ли он о ней и о том, что они могли бы поцеловаться, если бы в дверь не постучала Изуми.       Она должна была остановить себя. Продолжи она в том же духе, через несколько секунд у неё из ушей повалил бы пар, и ей пришлось бы объяснять, почему она похожа на Кибу после того, как тот случайно зашёл на женскую половину горячих источников во время миссии. Сакура сжала кулак при этом воспоминании и повернулась обратно к своей команде, увидев, что Обито и Саске увлечены затянувшейся дискуссией о Мудрецах. Пока она вполуха слушала о достоинствах того, чтобы стать Мудрецом, ей в голову пришла одна мысль:       — Как думаете, почему люди покидают свои деревни? — сказала она, не подумав.       — Что? — хором спросили Саске и Киба. Глаз Обито потемнел.       Ёрзая под пристальным взглядом Обито, Сакура облизнула губы и посмотрела на Саске.       — Я обсуждала это с Шестым некоторое время назад. Он сказал, что люди живут своей жизнью, руководствуясь тем, что считают правильным и истинным. Так они определяют реальность. Итак, если это наша реальность, и это наша деревня, и близкие нам люди, и страна, в которой мы выросли… почему мы вообще можем решить покинуть всё это?       — Не знаю, — сказал Киба, почёсывая шею. — Деньги? Известность? Может, им просто надоело быть шиноби?       — Это бессмысленно, — сказала Сакура. — Здесь легче жить и выполнять миссии, чтобы зарабатывать деньги, и многие шиноби довольно-таки известны. Плюс, эти люди не перестают быть шиноби — они просто… больше не привязаны к деревне.       — Им нужно что-то, чего в деревне нет, — предположил Саске, засовывая руки в карманы и прислоняясь к стене.       — Что, например?       — Свобода.       — Свобода? — спросила она.       — Всё, что мы здесь делаем, служит Конохе. Возможно, некоторые люди не хотят её обслуживать. Если ты дезертируешь, ты становишься хозяином своей собственной судьбы.       — Ты говоришь так, будто это хорошо, — Киба сморщил нос.       Саске пожал плечами.       — Это не для меня. Но никто не выбирает «зло» или тёмный путь, потому что тот тёмный. Они лишь ошибочно принимают это за счастье.       У Кибы отвисла челюсть.       — Иногда ты можешь быть удивительно глубоким, придурок.       Саске бросил на него злобный взгляд.       — Саске прав, — сказал Обито. Она встретила его взгляд, тёмный и сосредоточенный на ней. — Немногие решают дезертировать — здесь семья, друзья и город, в котором они выросли. Но эта жизнь трудна, и в конце концов мы все травмированы. С этим ничего не поделаешь. Минато-сенсей однажды сравнил людей со стеклом, — уголки губ Обито приподнялись при этом воспоминании. — Рождаемся совершенными и нетронутыми, но всё, что происходит с нами в жизни, сказывается на нас. Стекло пачкается, трескается и иногда разбивается вдребезги. Те, кто разрушается безвозвратно, — это зачастую те, кто встаёт на тёмный путь в поисках того, чего они хотят.       Все трое молчали.       — Как бы то ни было, — продолжил Обито, — в мире ниндзя те, кто не следует правилам — мусор. Но те, кто бросает своих товарищей — ещё хуже, чем мусор, — он взглянул на часы. — Саске, Сакура, нам пора идти. Киба, я вернусь позже и всё сообщу тебе.       — Понял, сенсей, — сказал Киба. Он попытался улыбнуться, как всегда, но Сакура заметила промелькнувшую на его лице боль. Он показал ей поднятый большой палец. — Иди и зажги в Шиккоцу, Мудрец Сакура.       — Пока не Мудрец, — засмеялась Сакура и погрозила ему пальцем. Она остановилась на полпути к двери, повернулась и бросилась к нему, заботливо обнимая. Секунду он оставался ошеломлённым, затем обнял её в ответ. — Не могу дождаться, когда снова увижу, как ты ходишь, — прошептала она ему на ухо, отпуская его.       Киба изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица, но губы подёргивались, когда он покачал головой:       — Всё, убирайся отсюда. Ты же знаешь, каким становится Обито-сенсей, когда мы опаздываем, — он сжал её руку. — Будь осторожна там, Сакура.       — Как всегда.       С этими словами она последовала за Обито и Саске из больницы.       Они шли по главной дороге в относительной тишине, Обито тащился впереди них так, словно держал на своих плечах тяжесть всего мира.       — Думаешь, он сердится на меня? — пробормотала Сакура.       — Нет, — ответил Саске, его полуночный взгляд метнулся к спине Обито. — У него внутри борьба.       — Ты когда-нибудь представлял, как покидаешь Коноху?       Саске кивнул одному из членов своего клана, одетому в полицейскую форму Конохи, украшенную гербом Учиха, когда они проходили мимо, и обдумал её вопрос.       — Возможно, в другой жизни.       — Если бы твой брат не был Хокаге? — пошутила Сакура, надеясь, что он не заметит, как покраснели её щёки, когда она подумала об Итачи.       — Хн, — произнёс Саске. Последовала долгая пауза, прежде чем он добавил: — Думаю, моя мать своими руками убила бы меня.       Она разразилась хихиканьем, достаточно громким, чтобы вывести Обито из его настроения. Он оглянулся на них через плечо, пожал плечами и продолжил путь, на этот раз с меньшим количеством нависших над его головой грозовых туч.       — Тётя Микото так и сделала бы, — сказал Обито после того, как хохот Сакуры утих, вызвав удивлённый звук у Саске и ещё больше смешков у Сакуры, когда они поднимались по лестнице в административное здание и шли по коридору к кабинету Итачи.       Обито дважды постучал и вошёл, когда Шестой пригласил их.       Они переступили порог и обнаружили, что их ожидает команда Гая. Сам Гай схватил Обито за руку и дружески хлопнул его по спине, сверкнув белыми зубами.       — Обито! — прогремел он. — Слышал о твоём ученике! Сейчас всё в порядке?       — Гай, — ошеломлённо произнёс Обито. — Э-э… да, сейчас у него всё хорошо.       — Цунаде-сама творит чудеса, — Гай сжал кулак и одарил Сакуру и Саске лучезарной улыбкой. — Рад снова вас видеть.       — Гай-сенсей, — ответила Сакура. Позади Гая стояли Хьюга Неджи, Тентен и Рок Ли. Неджи и Тентен, как и всегда, выглядели так, словно им некомфортно рядом со своим колоритным учителем, но Ли сжал обе руки в кулаки и кивнул, когда Гай завёл адресованную Обито речь о достоинствах хранения веры в Кибу, пока тот снова преодолевает путь к здоровому телу.       Сакура посмотрела мимо них и увидела Итачи в его кресле — он выглядел слегка удивлённым пылом Гая. Его глаза встретились с её, и она подавила желание вздохнуть и улыбнуться подобно легкомысленному ребёнку, задаваясь вопросом, как, чёрт возьми, возможно, что она упустила, насколько красив был их Хокаге, и как она заметила это только тогда, когда он начал обращать на неё внимание.       «Это ложь. Ты заметила», — сказала Внутренняя Сакура, закидывая ногу на ногу. — «Ты просто думала, что у тебя нет ни единого шанса. И вот он здесь, похожий на сладкий пирожок».       «Так, с тебя хватит», — проворчала она, загоняя свою внутреннюю личность в глубины разума.       — Гай, — заговорил Итачи.       — А, Хокаге-сама, простите, пожалуйста, — сказал Гай, отступая в сторону.       Шестой сложил руки вместе.       — Команда Гая, Седьмая команда под руководством Учиха Обито отвечает в Конохе за подразделение Акацуки. Песок и Облако также начали собственные расследования и сообщат о них в Коноху. Вы должны помогать Седьмой команде, пока Киба и Сакура отсутствуют, — он посмотрел на Обито. — Я проинформировал команду Гая о вашей битве с Гаарой и Дейдарой. Остальное оставляю на ваше усмотрение.       — Гаара из Песка, — сказал Ли, ударяя кулаком по ладони, глаза его горели энтузиазмом. — Звучит как настоящий вызов.       Гай громко рассмеялся над этим, несмотря на то, что трое членов Седьмой команды стояли ошарашенные смелым заявлением Ли.       — Ну, да… Он и был вызовом, — отважился Обито.       Итачи поднял руку, когда Обито уставился на него.       — Я знаком с вашим отчётом. Полагаю, быстрый пользователь тайдзюцу мог бы обойти щит. В этом случае и Гай, и Ли — отличные соперники против него. С вашей помощью, а также с помощью Неджи и Тентен, уверен, мы сможем разработать стратегию, чтобы победить Однохвостого. Кроме того, Гай, как и ты, Обито, уникально натренирован противостоять Какаши. Пока Кибы и Сакуры нет в команде, тебе понадобятся пользователи тайдзюцу.       — Понял, господин Шестой, — произнёс Обито.       Итачи кивнул и соединил пальцы вместе.       — Я говорил с Райкаге — он подтвердил, что и Югито Нии, и Киллер Би — джинчуурики. Они замечали множество команд Акацуки по всей Стране Молний. Мы считаем, что они скоро сделают свой ход, однако Облако не решается работать с Листом. Таким образом, мы не будем оказывать никакой поддержки.       — Упрямый, как всегда, — сказал Гай со смехом.       — И то правда, — сказал Итачи. — Вместо этого мы будем исследовать подсказку, оставленную нам Асумой. Дождь теперь превратился в неприступную крепость, и с нашей стороны было бы неразумно проникать внутрь, — он сделал паузу. — Ваша миссия состоит в том, чтобы подготовиться и собрать информацию. Я организую несколько команд, чтобы обыскать страну в поисках любых признаков Акацуки — пока в Стране Огня на удивление нет угроз. Если что-нибудь изменится, я сообщу вам.       — Ясно, — сказали все пятеро в унисон.       Итачи нахмурил брови.       — Не ошибитесь. Наш враг хитёр и собрал силы прямо у нас под носом. Они завербовали джинчуурики и собираются сделать это снова. Действуйте осторожно, — он кивнул. — Свободны.       Сакура повернулась, чтобы уйти с остальными, но её внимание привлёк голос Итачи, зовущий её по имени.       — Да, Хокаге-сама?       Он улыбнулся.       — Удачи.       Она улыбнулась в ответ и изо всех сил постаралась не обращать внимания на то, что её сердце пропустило удар.       — Спасибо, — сказала она, заправляя прядь волос за ухо, прежде чем последовать за своей командой к двери.       — С нетерпением жду возможности поработать с тобой, Обито! — сказал Гай, ещё раз хлопнув его по плечу, когда они выходили из кабинета Итачи.       — Взаимно, Гай, — сказал Обито. — Я провожаю Сакуру. Можете прийти в кабинет на шестом этаже через час? Я введу вас в курс дела.       — Конечно! — прогремел Гай. — Сакура… удачи! — он положил гигантскую ладонь ей на плечо и ободряюще сжал, а затем повернулся к Ли. — Ли! Давайте же посмотрим, сколько отжиманий мы сможем сделать, прежде чем Обито вернётся к нам!       — Есть! — крикнул в ответ Ли, опускаясь на пол и начиная отжиматься, в то время как Неджи и Тентен смущённо посмотрели на Сакуру.       — Интересный выбор, — сказал Обито, когда они шли по коридору с Саске. — Хотя, полагаю, я понимаю почему, — он посмотрел на Саске. — Он всегда был таким?       — Он хорош в нестандартном мышлении, — ответил Саске, пожав плечами.       — Сначала он послал тётю Микото в Дождь, теперь нас прикрывает команда Гая, — размышлял Обито, засовывая руки в карманы штанов. Какое-то время он молчал. — Я так понял, Гай научился сражаться с Какаши, глядя не ему в глаза, а на его ноги. — Это привлекло внимание Саске. — Интересно. Я должен это проверить.       — Глядя на его ноги? — спросил Саске.       — Методы Гая нешаблонны, но это делает его непредсказуемым, — объяснил Обито. — Должен признать, что не предвидел этого, но я успокоен.       Они продолжали говорить о команде Гая и их специфических качествах, пока не достигли ворот, которые вели из Конохи. Цунаде ждала их там, держа свиток. Она оттолкнулась от ворот, скрестив руки.       — Готова? — спросила она, оглядывая Сакуру.       — Готова.       — Хорошо.       Цунаде развязала ленту на свитке и развернула его перед собой, разглаживая тыльной стороной ладони. Затем укусила себя за большой палец до крови, после чего сложила ряд печатей.       — В круг, Сакура, — проинструктировала она, глядя на бывшую ученицу, пока Сакура вставала на свиток.       — Ты справишься, — сказал Обито, его глаз лучился теплом.       — Возвращайся назад, если потребуется, — сказала Цунаде, строго глядя медовыми глазами. — Слушай инструкции Кацую.       — Береги себя, — сказал Саске напоследок мягким голосом.       — Я скоро вернусь, — сказала Сакура с улыбкой. Затем дзюцу захватило её и втянуло в другое измерение, Коноха исчезла из поля её зрения, когда она упала в темноту.

***

      Хатаке Какаши стоял на вершине статуи в тёмной пещере и расправлял плечи. Было ещё раннее утро, слишком раннее, по его меркам, когда пришёл вызов на собрание. Как и всегда, Лидер попросил Какаши прийти немного раньше.       Слабый жужжащий звук вдалеке насторожил его, Шаринган сосредоточился на чём-то в темноте. Он моргнул глазом Обито, пытаясь сосредоточиться. Пара подёрнутых рябью лавандовых глаз окинула его взглядом.       — Как твой глаз? — спросил его Лидер.       — Зрение ухудшается с каждым использованием, — честно ответил Какаши. Если бы он закрыл свой собственный глаз, Обито увидел бы только пятна и цвета. Поскольку процесс был постепенным, никто, кроме лидера Акацуки и Кисаме, этого не заметил, но не было никаких сомнений в том, что это мешало ему полностью раскрыть свой потенциал.       Лидер моргнул.       — Как поживает Обито?       — Обито видит, — сообщил Какаши. — Я не был уверен, пока не устроил ему засаду в Долине Завершения, но никаких признаков ухудшения не было.       — Интересно, — тень шевельнулась. — Это предполагает, что Обито использует свой Мангекё гораздо меньше, чем ты, или…       — У него есть кто-то, кто его лечит.       — Хм, — сказал Лидер, тень почти исчезла в темноте пещеры. — Харуно Сакура — ученица Сенджу Цунаде, не так ли?       — Да.       — Женщина, без сомнения, знакомая с серыми областями морали, и по праву вундеркинд в медицине, — сказал Лидер, тихо хмыкнув в темноте. — Нам было бы выгодно иметь кого-то из высших чинов Конохи, и нам мог бы понадобиться медик. Маленькая птичка в Конохе напела мне, что она замышляет что-то очень интересное. Как ты оцениваешь её, Какаши?       — Очень умна и способна, — Какаши вспомнил, как она съела список, который они послали её забрать, когда он в последний раз встречался с ней. — Сообразительна.       — Мы можем использовать её?       Он моргнул.       — Конечно.       — Держи меня в курсе. Должно быть не слишком сложно украсть её у команды, — Лидер перевел глаза, от зрачков которых расходились круги, в другое место, словно его притягивал один из других пальцев. — Остальные идут. Убедись, что она вылечит твой глаз, и посмотри, сможешь ли ты завербовать её, — он усмехнулся. — Ты всегда был приятным собеседником.       — Понял, — сказал Какаши как раз в тот момент, когда появились шесть других теней.       — Где Гаара? — спросил Лидер, сосредоточив взгляд на тени, которая принадлежала Дейдаре.       — Суна-но-Данна не в состоянии, — пробормотал Дейдара одними губами. — Он загоняет того зверя обратно.       — Почему? Что случилось? — донёсся голос из темноты.       — Мы столкнулись с командой из Конохи — с той, в которой раньше был Учиха Какаши, — Дейдара рассмеялся. — Первый раз видел, как Данне причиняют боль, — голубой глаз уставился на Какаши. — Знаешь, он скопировал твою технику.       Какаши закрыл глаза.       «Знаю», — подумал он, качая головой. Когда он снова открыл их, пара алых, диких глаз уставилась на него, прежде чем перейти к Дейдаре.       В темноте раздался скрежет, после чего на свет вышел человек. Полосы на его щеках расширились, и в сочетании с алыми глазами-щёлочками он выглядел почти потусторонним.       — Что они сделали с моим другом? — зарычал Наруто.

— КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ —