you are decomposing

Прошло около месяца после событий предыдущей главы.

      Акацуки перешли на новый этап: поимку и запечатывание хвостатых зверей, Сасори и Дейдара через несколько часов должны приступить к выполнению новой миссии: похитить пятого казекаге, который являлся по совместительству джинчурики однохвостого. До этого им светит долгий путь через пустыню.       Тёмная ночь. Подрывник долбит кулаками по двери напарника, ожидая разрешения на вход, зная, что тот находится внутри, но почему-то старательно игнорирует весь этот шум. Спустя несколько минут страдания покрасневших костяшек блондина, из комнаты старшего послышались какие-то звуки, вроде бы там что-то упало. — Да заходи ты уже, — крикнул кукловод.       Широко улыбнувшийся, довольный вниманием, Дейдара, наконец, вошёл. В комнате пусто, о присутствии в ней кукловода говорили лишь звуки из мастерской и приоткрытая, ведущая в неё дверь. — Мне можно входить, господин Сасори? — не получив ответа, блондин вошёл, удивляясь просторами мастерской и обитающим в ней творческим беспорядком, слоям пыли и едкому запаху краски и древесины.       Он молча наблюдал за Сасори, тот стоял за столом, на котором были разложены разные инструменты, перед ними лежало несколько развёрнутых свитков с чёткими чертежами. Кукловод держал в руках голову одной из марионеток, вкручивая в неё какие-то детали. Он стоял далеко от недавно вошедшего напарника, поэтому Дейдаре тяжело было рассмотреть происходящую работу, да она и не была ему особо интересна, в отличие от обнажённой спины кукловода. — Если тронешь что-то и сляжешь с отравлением, прямо перед миссией, сразу говорю, это не мои проблемы, ты сам сюда вошёл, лечить я тебя не собираюсь. Так зачем ты пришел? — наконец повернувшись лицом к гостю, спросил Сасори.       Дейдара, не реагируя на заданный ему вопрос, молча разглядывал тело Сасори, такое гладкое, без единой царапины. — Если продолжишь так на меня смотреть, то я вырву тебе глаза. — Я буду слепой марионеткой, господин Сасори? — усмехнулся наконец отвлёкшийся от изучения особенностей тела напарника блондин, теперь ищущий глазами место, где можно присесть, а то и даже прилечь. — Нет, марионетка, сделанная из тебя, будет со встроенными на месте твоих глаз шаринганами. — Где ты их возьмёшь? У Итачи позаимствуешь? — Где-нибудь найду, уж поверь мне.       В ответ на это подрывник с нескрываемым презрением хмыкнул, устроившись на просторном одеяле, лежавшем на полу. — Хорошее местечко ты нашел, я в него трупы обычно заворачиваю, — Дейдара, сморщившись, сразу же вскочил, отряхиваясь.       Из-под одеяла, или же из небольшой трещины в стене, вылезла яркая рыже-коричневая сколопендра, заметив её, подрывник отшатнулся на ещё большее расстояние от этого одеяла. — Боишься сороконожек? — улыбнувшись реакции напарника на внезапно появившееся животное, спросил кукловод. — Это я от неожиданности вздрогнул, вообще глиняные сколопендры есть в моей коллекции, вы же их видели, к тому же — они весьма полезны, да и красивы. Я питаю нежность ко всяким членистоногим, глупо было задавать мне этот вопрос. — Ну, так возьми и посади её на руку. — Чтобы она меня укусила, прямо перед миссией и основная часть досталась вам, хороший план, господин Сасори. — Что касается миссии, ты уже успел к ней подготовиться? Ты же знаешь, тебе необходимо выполнить всё, не привлекая к себе особого внимания, твои техники не подходят для этого. — Что особого мне нужно к ней готовить? Это вы тратите кучу сил и времени на улучшение своих кукол, которые на миссии окажутся бесполезными. — Мне послышалось, или ты сейчас назвал моих марионеток бесполезными? — Сасори угрожающе развернулся лицом к напарнику, направив свой хлыст, прямо к лицу напарника. — Да вы их даже не достанете, какой смысл их брать? Обычно так всё и происходит. — Когда я планирую какое-либо событие, я готовлюсь к его худшим исходам. — Даже, когда шанс такого исхода равен ноль целых, семь десятых процента? — Такой шанс мал, но он всё же он существует и на него нельзя закрывать глаза. — Не знаю, я никогда не рассчитываю никаких шансов и вот, всё ещё жив. — Благодаря мне и моим расчётам, ты забыл? — Благодарю вас, господин Сасори, что позволили мне дожить до сегодняшнего дня, — иронично «поблагодарил» напарника блондин, медленно направлясь к нему с желанием коснуться такого манящего ядра, посередине чужой, обнажённой груди, не взирая на опасность в виде того самого жгута, который в любой момент может атаковать. — Не подходи, у меня много работы, — сказал Сасори, заметив к чему клонит огонёк в глазах напротив, — и я ещё раз настоятельно рекомендую тебе подготовиться лучше, твой противник — казекаге и джинчурики, не стоит его недооценивать. — Да ладно вам, господин Сасори, у нас же ещё полно времени, — с этими словами Дейдара всё так же робко шагал ближе к кукловоду. — Тише едешь, дальше будешь? — усмехнулся Сасори, облокотившись обоими руками на стол, смотря на чрезмерно осторожного, а также откровенно краснеющего подрывника.       Поняв намёк, блондин буквально за секунду оказался вплотную к кукловоду, порывисто целуя его губы, кладя одну руку тому на ядро, наконец-то исполняя свою небольшую мечту — хорошенько его облапать. Через несколько секунд железный кнут «обнял» Дейдару за талию, обматывая. Чем быстрее двигались руки блондина, тем сильнее вокруг него сжимался кнут, не давая тому свободно дышать, особенно кстати это было при поцелуе, когда воздух и без того ограничен.       Осознав, что подрывник скоро совсем задохнётся, Сасори ослабил хватку, вместо этого он стал яростно кусать того за шею, в некоторых местах зализывая особо сильный укус, вместе с этим, залезая руками к нему под футболку, привычно охаживая его тело, задевая соски и вызывая короткие стоны, явно с намёками на продолжение. Но у кукловода были другие планы: когда он понял, что его напарник достаточно возбудился, сразу же оттолкнул его от себя, освобождая от кнута. — Теперь ты доволен? — улыбнувшись, спросил Сасори, — я знаю, что доволен, можешь не лгать, а теперь иди, у меня и вправду осталось ещё уйма работы, — кукловод не дал ответить блондину на первый вопрос. — Как же я вас… — подрывник хотел сказать «ненавижу», но Сасори его перебил, укоризненно заглянув тому в глаза, дав понять, что догадывается, каким словом должна закончиться эта фраза. — Что ты меня? — Как же я вас люблю, — в который раз «признался» блондин, скрещивая руки на груди. — Молодец, — самодовольно ответил Сасори, поворачиваясь спиной к гостю и возвращаясь к работе. — Ладно, я пошёл тогда, — получив немой ответ, не полностью довольный Дейдара, в то же время не желавший ещё больше рисковать, покинул мастерскую.       В назначенное время напарники встретились уже у входа в убежище. Они направляются в деревню песка, надев на головы широкие шляпы, закрывающие их лица. Они наконец добрались, встретились с подчинённым кукловода. Дейдара оставил напарника «стоять и смотреть», а сам направился захватывать многострадального джинчурики, получив не одно предупреждение от Сасори о том, чтобы тот не заставлял его долго ждать. Подрывник задумался об этом только тогда, когда потерял одну из своих рук. Бесшумно, не зля напарника своим длительным отсутствием и без потери собственной конечности, увы, не получилось. — Наша миссия выполнена, — доложил Дейдара, приземлившись с глиняной птицы, во рту которой находился полумёртвый казекаге. — Ты опоздал, я говорил тебе не заставлять меня ждать, — ответил разозлившийся кукловод, пригрозив напарнику своим хвостом. — Поймите меня, он был достаточно силён. — Я тебе миллион раз говорил, чтобы ты подготовился тщательнее, тогда у тебя бы до сих пор были бы обе руки. — Это бы не повлияло, даже если бы я месяц готовился к этой миссии. Мне бы всё равно пришлось потерять одну руку, чтобы испортить его песок своими творениями, — Дейдара улыбнулся своей изобретательности.       Они отправились обратно в убежище. Через некоторое время их всё-таки нашёл родной брат казекаге, дабы вернуть Гаару. В тот момент Сасори совершил огромную ошибку, не прикончив Канкуро до конца. Не зря Хидан всегда говорил, что оставлять противников в живых — это большой грех. Кукловод отправил подрывника идти дальше, а сам начал сражение с таким же марионеточником, как и он сам. Оставив Канкуро умирать, Сасори добрался до напарника, ожидавшего его посередине пустыни. — Вы задержались, господин Сасори, — Дейдара не упустил шанса поехидничать, поменяв стрелки, ведь раньше кукловод всегда упрекал его в этом.       Далее напарники отправились в одно из убежищ, чтобы запечатать пойманного биджу. Оказавшись на месте лидер собрал всех членов Акацуки для запечатывания, которое будет длиться три дня. В это время команды из Конохи двигались в сторону убежища врагов. «С ними моя бабка?» — подумал Сасори, услышав, как Итачи доложил информацию о команде, стоящей буквально на пороге убежища.       Он давно потерял все чувства, но в этот раз не мог пересилить себя, чтобы не волноваться о их первой, за двадцать лет встрече. «Я ведь надеялся, что больше её не увижу», — думал кукловод.       Она не знает о новом теле её внука, очень давно не видела его лица, а также она представляет некоторую угрозу для самого Сасори, так как может знать или догадываться о его слабых местах. Он старался больше об этом не думать, но сегодня кусачие мысли были особенно агрессивны.       После того, как бездыханное тело Гаары упало на землю, Пейн приказал Сасори и Дейдаре позаботиться о тех, кто снаружи. Они опустились рядом с телом и стали ждать врагов. Блондин ощущал напряжение напарника. Что-то явно было не так, возможно он остерегается Какаши. — Что не так, господин Сасори? — спросил подрывник, усаживаясь прямо на труп. — Надоело уже стоять. — Всё нормально, ненавижу ждать. — Медленные они какие-то.       Наконец, команда из Конохи ворвалась в убежище, как и поведал Итачи, джинчурики девятихвостого, заметив то, на чём сидит блондин, первым начал обвинять и угрожать. Сасори смотрел в глаза своей бабушке, его сердце неистово колотилось, он всеми силами пытался успокоиться, благо Хируко не даёт вылезти его эмоциям напоказ. — Вы разозлитесь, если я это скажу, но я буду драться с джинчурики, — сказал Дейдара. — Каждому достанется своё, не будь таким самоуверенным, — ответил кукловод, который хотел избежать того, чтобы остаться один на один со своей бабкой, блондин всё портит, поэтому он прав — Сасори разозлён. — Искусство требует более сложных ситуаций, иначе способность творить угаснет. — Что? Ты называешь эти взрывы искусством?       После непродолжительного спора об искусстве, развязанного Сасори, который много раз слышал от лица напарника, что считает взрывы искусством, но всё равно и в этот раз упрекнул его в этом высказывании. Дейдара позволил себе назвать марионеточное искусство кукловода «дурацкими кукольными представлениями», после реакции Сасори в виде урозы своим хвостом, он улизнул, сказав напоследок: — увидимся, господин. «Чёртов Дейдара, всё делает один», — подумал кукловод.       Сейчас ему как никогда ранее не хотелось отпускать напарника. Даже попытка задержать его с помощью спора не помогла, тяга подрывника к совершенствованию своего искусства сделала свое дело. «Какого чёрта он удрал, сейчас мне из-за него предстоит сражаться с собственной бабкой, ненавижу его, всё портит, вернусь — прикончу». — Я думал ты давно ушла на пенсию, — начал разговор Сасори, разглядывая противников. — Мне дико захотелось увидеть лицо своего внука, Сакура, не бойся, я сражусь с ним. «Она сразится со мной, почему этого чёртового придурка здесь нет?» — думал кукловод, готовясь к отражению атаки. — Раз ты хочешь битвы, у меня нет выбора, — «к сожалению нет», — хочешь стать моей марионеткой, вместе с этой малявкой, бабуля Чиё? — сказал Сасори, поставив Хируко в боевую форму.       Битва началась, куноичи прошли через атаку ядовитыми иглами, в конечном итоге — Хируко был разрушен. «Теперь ещё лучше, мне нужно открыть своё истинное лицо, конченый придурок, почему он меня оставил?» — думал кукловод, прячась за чёрной накидкой, решаясь повернуться лицом к врагам, сердце всё также билось с бешенным ритмом. Ни на одном сражении не было такого сердечного ритма. Его лицо давно не видел никто, кроме Дейдары.       Сасори сбросил накидку, показал истинное лицо. Чиё была сильно удивлена, он ничуть не изменился с момента их последней встречи. Началась истинная битва, кукловод использовал всю свою коллекцию марионеток.

***

«Я больше не могу так существовать, возможно прямо сейчас я пошлю свою жизнь к чертям, дабы они сожгли её до тла» — подумал Сасори, смотря на истекающих жизнью противников.       За все эти слова и взгляды хотелось раздавить их, словно жирную коровью лепёшку, размазать по стене. Но он не мог больше ждать, терпеть, бежать и уклоняться от многочисленных атак. Они испортили его марионеток, он пересаживал своё ядро в своё запасное тело, его измотали по полной, он очень давно так не сражался. Мысли устроили потасовку в голове. Безумный поединок двух противоположностей. Одна сильная мысль о смерти старой кошёлки и девчонки сменяла не менее стойкая мысль о собственной смерти.       Они сражались почти на равных, не давая и шанса вступить в их драку. Одолевали мысли об отступлении, о том, чтобы сбежать, напоследок отравив их всех остатками яда, оставив мучительно умирать или хотя бы просто уйти отсюда, в конце концов — кому он обязан продолжать эту битву? Девчонка была уже обречена на смерть, осталась только бабка. Осталось только нанести последний штрих, или можно уже сбегать.       Поздно. Сама старуха-смерть тоже не выносит ждать. Катаны пронзили сердце кукловода насквозь. Его глаза расширились от внезапной резкой боли. Парализовало и только сейчас мысль об убийстве противников победила, но было поздно уже тогда, когда он бежал на встречу смерти. Навстречу их смерти. А ведь сейчас, где-то в небе, Дейдара, потерявший обе руки думает о том, что Сасори, на раз-два одолевший «слабых» противников уже заждался напарника, думает о том, как будет получать пиздюлей за ожидание. «Надо же, теперь я по-настоящему мёртв», — в подтверждение этому кукловод взглянул на своё поверженное сердце. Самое время язвить старой кошёлке и слабой девчонке. «Она убила меня моими же марионетками, поразительно, меня убили мои папа и мама», — Сасори хотелось просто рассмеяться, только вот сил не было.       И главное — бабка жертвует своей жизнью ради какой-то девчонки и что она изначально разработала эту технику, чтобы воскресить своего внука, если это бы это понадобилось. «Действительно, мне стоило отступать, Дейдара часто так делал, мог бросить противников в разгар битвы», — мысль о напарнике, словно превратилась в третью катану, пронзившую его сердце. — Прости, Дейдара, уже слишком поздно, чтобы о тебе думать, а, может быть, ты порадуешься, узнав, что я наконец-то изчез навсегда из твоей жизни. Она расскусила все секреты моего тела — теперь я точно мёртв, но мне совершенно не больно, я забыл прошлое, думаю в своей жизни я многое достиг».       Доложив победителям информацию о встрече со шпионом, кукловод упал замертво. Сердце остановилось, дыхание свелось на нет. А где-то там, в голове Дейдары нет ни одной мыслишки о том, что Сасори окончательно повержен.       Позже подрывник влип не в очень хорошую ситуацию, но не трагичную. Пока что не трагичную. Потеря последней руки, озверевший в прямом смысле Наруто и более серьёзная угроза — Какаши. Спастись бегством удалось, блондин спрятался в кустах, наблюдая за ситуацией. «Я провалил миссию по захвату джинчурики девятихвостого, когда они уйдут, мне нужно будет срочно добраться до убежища, уверен, меня ждёт господин Сасори», — мысль оборвалась на фоне ужасного зрелища. Оно было настолько ужасным, что при виде этого хотелось закричать, потом ущипнуть себя и проснуться, зная, что это был страшный сон. Он увидел тех самых, противников Сасори. Было бы отлично, если бы он лицезрел их бездыханные тела. Но они были живыми, дышащими, стояли на ногах. «Неужели они победили господина Сасори, быть не может», — в мыслях Дейдара старался шутить, отгородить себя от ужасающего факта гибели близкого человека.       Оставалась надежда — кукловод их отпустил. «Он просто не мог им проиграть, он мог сбежать сам, но им бы не оставил шанса встать на ноги, как он поступил с Канкуро, возможно у него кончился яд?»       Дейдара выгнал из своей головы все до одной мысли о статусе жизни напарника, они мешали, особенно тогда, когда внезапно за его спиной оказалась команда Гая.       Выход — инсценировать свою смерть, была бы информация о смерти Сасори достоверна на сто процентов — инсценировать ничего бы не пришлось. Нескончаемые болевые ощущения, отсутствие рук, угрозы за всех сторон и трепещущее сердце в ожидании правды.       Он сбежал, взорвав своего клона, вдалеке слышен раздражающий голос, кажись он принадлежит Тоби. — Положи мою руку, говна кусок, — крикнул Дейдара, приблизившийся к Акацуки. — Где господин Сасори? — спросил блондин, после непродолжительной шуточной передряги с Тоби.       Его уши ожидали услышать приятную новость. Сердце вот вот остановиться в предвкушении, эмоции, будь они положительные или отрицательные — показывать строго запрещено. Зловещая тишина, на глаза наворачиваются слёзы. — Сасори мёртв, ты разве не видел его вернувшихся противников? — ответил белый Зецу. — Видел, я просто не до конца поверил в это, господин Сасори был достаточно силен, для того, чтобы их одолеть, — на последнем слове голос блондина предательски дрогнул, к счастью — этого никто не заметил.       Худшее ощущение — скрывать чувства. Гул в ушах, темнота в глазах, лицо без эмоций. Стук сердца, отдающийся в ушах, ком в горле, подступающие слёзы. Его руки непременно дёрнулись бы, если бы они ещё были при себе. Огненная птица, готовая вырваться из грудной клетки, вместе с оглушительным криком утраты. Но вместо этого — остаётся лишь прикусывать язык, даже руки в кулаки не сожмёшь. Безысходность, тишина, паника. «Я не могу на это реагировать, я не могу понять, я не могу кричать, я ничего не могу» — мысли бегали в голове подрывника.       Сейчас нужно идти.       Ровные стежки, игла, с каждым разом всё больнее и больнее вонзающаяся в кожу, это боль — пустяк, по сравнению с потерей этих самых рук, пустяк — по сравнению с болью от того самого пламенного кома в горле. Мысли о предстоящей истерике. Нет времени на слёзы и крик. Дейдара часами терпит, ждёт. «Ждать» — нелюбимое слово Сасори, но ждать истерики — самое больное ощущение. Он весь этот проклятый день ждёт истерики.

***

      Ночь. Тёмный лес. Крик, слёзы, хлынувшие из глаз солёным ручьём, боль и камень на сердце. Куда можно спрятаться? Можно скрыться под землю? В такие моменты поистине хочется быть похороненным заживо. Нет сил на крик, нет сил на слёзы и нет сил на то, чтобы подняться на ноги. Боль в руках, по которым прошлась беспощадная игла, боль в спине, после падения, боль в голове, после слёз. Опустошение от эмоций прошло успешно, пора возвращаться.       Пустота. Ранее были эмоции, боль, булыжники, давящие на сердце, сейчас — ничего, бывало ощущение, что ты разлагаешься? Или ощущение, что ты труп и давно разложился? — Я не могу встать, наверное мне оторвали ещё и ноги, они всего лишь галлюцинация, всё что происходит — это сон, после антидепрессантов, — бормотал Дейдара, когда валялся на холодной земле в окружении жуков, пауков, червей и муравьёв. — Здравствуй, будешь ли ты моим собеседником вместо господина Сасори? — блондин задал вопрос любопытному пауку, забиравшемуся ему на руку. — Да, согласен, его никто не заменит, кто ещё будет сначала колотить меня, а после целовать, кто ещё в ответ на «я вас люблю» ответит «молодец»? — на глазах снова выступили слёзы, — но тебя я оставлю себе, хорошие собеседники мне не помешают, только не залезь мне в ротик, будет неудобно нам обоим.       Всё так же держа на руке довольно милого, достаточно крупного по размерам паука, Дейдара кое-как поднялся на ноги и отправился в убежище. Придя в свою комнату, он посадил паука в небольшой террариум, в котором раньше жила ящерица, которую блондин добродушно отпустил на волю. — Это твой новый дом, если хочешь ползти — ползи, я не держу, мы будем хорошими друзьями, если ты останешься, — с этими словами обессиленный подрывник рухнул на кровать, сразу же погрузившись в сон, прямо в той одежде, что и валялся на земле, зачем что-то менять?       Прошли две недели после трагедии. Каждый новый день, приходя на собрание членов Акацуки, Дейдара надеялся встретить там Сасори, и понять, что его смерть — вымысел больной фантазии, или страшный сон, даже после того, как у него появился новый напарник — Тоби.       Близится рассвет, небо, как и в вечернее время окрасилось в синий цвет, блондину снится сон, он видит в нём своего кукловода, его грустные глаза и развевающиеся на ветру красные волосы. Он не желал больше этого видеть, хотел выкинуть его из головы, принять потерю. Его искусство — это красота мимолётности, вся жизнь мимолётна, включая и жизнь Сасори и все моменты, связанные с ним.       Дейдара сел на кровати, осознав, что больше не заснёт, вглядываясь в тёмный угол комнаты, вздрагивая, когда увидел промелькнувшую в нём тень. — Дейдара, я знаю, что ты не спишь, — послышался знакомый голос, температура в комнате резко понизилась на несколько градусов. — Сасори? Господин? Я вас вижу, но это невозможно, — блондин рассматривал чужое бледное лицо, лёгкую улыбку и печальные глаза призрака, сам он не чувствовал страха, интересно почему, люди всегда страшились чего-то мистического, сверхъестественного. — Ты меня видишь? — Господин Сасори, вы правда мертвы, или просто сбежали, а сейчас зовёте меня с собой, куда-нибудь далеко. — Я мёртв, и я не сожалею об этом. — Как? В смысле почему? Зачем? Я не понимаю, как это вышло, — голос Дейдары сорвался на крик, у него ещё остались слёзы, по этому они вырвались наружу. — Какие могут быть вопросы, они победили меня, нашли слабое место, — призрак пожал плечами. — Господин Сасори, я рад, что вы здесь, мне вас так не хватало, — шептал дрожащий от холода блондин. — Возможно, я тоже по тебе скучал, — призрак присел на кровать, рядом с бывшим напарником, как в старые добрые. — Господин Сасори, могу ли я вас… поцеловать? — Дейдара приблизился к кукловоду, протягивая руку к его шее. — Нет, ты попросту пройдёшь сквозь меня, Дейдара, я не подарю тебе ничего, кроме холода, — ответил Сасори, заметив, как съёжился подрывник, — укройся пледом. — Мне больно на вас смотреть, уходите, — сквозь слёзы, с заметной тяжестью сказал подрывник, укутавшись в тёплый плед с головой.       Призрак послушно исчез, оставляя бывшего напарника одного.       Днём, на миссиях, рядом с Тоби, Дейдара вёл себя закрыто и холодно. Время не лечит душевные раны, особенно тогда, когда на неё сыпет соль человек, сотворивший эту самую рану.       Ночь, рука облизывающая его щеки, шею, плечи. Сасори, пристально наблюдавший за этим из тёмного угла и заплаканные голубые глаза подрывника. — Зачем вы пришли? Посмотреть на то, какой я слабохарактерный и не могу до сих пор вас забыть? Поиздеваться над тем, что моё искусство — мимолётность, но я не могу позволить улететь моментам, в которых я был рядом с вами? — Дейдара? Ты видишь меня? Успокойся и прими всё как должное, — прошептала фигура кукловода, исчезнувшая так же внезапно, как и появилась. — Сасори? Перестаньте мучать меня, уходите, не приходите ко мне больше никогда, ни во снах, не в тёмных углах. — Я не могу без тебя, Дейдара, — призрак кукловода переместился на кровать. От него, как и всегда, веяло холодом. — Я без вас тоже, представляете, это я виноват в вашей смерти. — Да, скорее всего, если бы ты не оставил меня одного, мы были бы оба живы или оба мёртвы, — ответил Сасори, грустно рассматривая бывшего напарника. — В чём дело, господин Сасори? — Та бабка Чиё — мне родная, поэтому я не хотел оставаться один и вот к чему это привело, — кукловод провёл рукой по стене, которая прошла сквозь неё. — Почему вы сразу не сказали, что не хотите, я бы понял и остался. — Сейчас я мёртв, Дейдара, моя душа свободна от людских заморочек, а тогда — рассказывать кому-то что-то личное, было для меня невыполнимым. — Хватит напоминать мне о том, что вы мертвы! Когда мы с вами разговариваем, я представляю, что это наш обычный разговор, то что вы живой. — В детстве я представлял, что мои родители живы, они тоже приходили ко мне одно время, до того момента, как я сказал, что забыл их. — Тогда я тоже вас забыл, господин Сасори, уходите. — Хорошо, прощай, теперь навсегда, — призрак ответил и исчез, вместе с могильным холодом. «Ты не относился ко мне хорошо и я не был добр с собой, какого хрена мы вообще были вместе столь продолжительное время?» — говорил про себя блондин, когда призрак Сасори покинул его. Haven't been good to myself And you haven't been good to me I haven't been good to myself And lately, you haven't been good to me Lately I decided I'mma stay alive I just wanna live and see society die. (ghostmane- nihil) «Я не буду убивать себя из-за этого всего, что происходит», — подумал мученик своей потери. «Да, всем моим мечтам пришёл конец», — Дейдара снова улыбнулся своим мыслям, безумная улыбка вытеснила с его лица, ту, добродушную ухмылку, которую он использовал в общении с Сасори, или хотя бы тогда, когда он вообще был жив. «Я буду жив ради того, чтобы вскоре увидеть то, как умрёт всё вокруг, если только не от моих рук». «Я не буду больше по нему убиваться, столь прекрасные чувства появились на свет, расцвели и уничтожились, — это и есть моё искусство, я застал рождение чего-то нового», — Дейдара думал, но знал, что это всё самообман.

      Ещё несколько месяцев прошли незаметно, для Дейдары. Сасори больше к нему не являлся, но блондин всё так же вспоминал его каждую ночь, всё реже и реже утопая в слезах. Всему есть свои границы, но память живёт вечно.       Собрание Акацуки, запечатывание недавно пойманного трёххвостого, Дейдара и Тоби отправились за Учихой Саске. Дейдара хотел отомстить ему за то, что тот убил Орочимару, также он всегда мечтал сразиться с обладателем шарингана. — Чем ты занимаешься, Тоби, не ослабляй защиту, только потому, что он ребёнок, — сказал подрывник в начале битвы.       Далее он пустил в бой взрывных глиняных марионеток, которых он придумал в момент очередной тоски по погибшему Сасори. Саске умело отбивался от всех его атак. Острые сюрикены пронзили его руки, он упал прямо на мины, разложенные Тоби, выжить удалось, но это разозлило Дейдару, он использовал С4, но Учихе даже при такой сильной атаке удалось избежать смерти с помощью генджутсу. — Моё искусство победило! — Успел крикнуть подрывник, перед тем, как кулак противника настиг его лицо, после второй неудачной атаки С4.       Саске поведал Дейдара о том, как ему удалось обезвредить его атаки, стихия молнии превосходит стихию земли. — Не смей недооценивать меня! — крикнул блондин, срывая с себя футболку, разрывая швы на груди, выпуская рот и пичкая его глиной, после того, как Учиха убрал шаринган. — Это будет мой последний шедевр, я взорву себя! Кричи из-за всех сил, потому что моё искусство — это взрыв!.. — кричал Дейдара, перед тем, как его разорвало на тысячи мелких кусков.       Тишина, темнота, приближение к свету в конце туннеля. Дейдара сидит, облачённый в бордовый плащ, на душе умиротворение, покой. Неизведанное измерение, не ясно где земля и гле начинается небо, он видит лишь идущий к нему силуэт. Кажется, это Сасори. Блондин не верит своим глазам, он видит перед собой невинно улыбающегося кукловода. — Господин Сасори, где мы? — Я знал, что всё так и случится, ты взорвал себя и ещё спрашиваешь, где мы? — Я в раю или в аду? — невнятно спросил Дейдара, рассматривая свои руки, он не выглядел, как призрак, он был человеком. — Я не знаю, где мы, но мы мертвы, ты теперь тоже, своими же руками убил себя, я тебе поражаюсь. — Откуда вы знаете? — Я наблюдал.       Глядя в глаза бывшему напарнику, Дейдара решительно встал и подошёл к нему, прикасаясь к его щеке, ощущая её приятную мягкость и теплоту. Сасори накрыл его руку своей, улыбаясь и закрывая глаза, вскоре поддаваясь объятиям, после долгого, мучительного расставания. — Вы мне многое должны объяснить, господин Сасори, я совершенно ничего не понимаю. — Можно просто Сасори, мы не на Земле и, сложа руки здесь, кстати, тоже сидеть нельзя, думаю ты освоишься. — Теперь уж можно вас поцеловать? — спросил Дейдара.       Не желая ждать, Сасори сам наклонился к нему и накрыл его губы своими, осознавая, как же приятно это испытывать, находясь в человеческом теле. — Я убил Саске? — спросил блондин, отлипая от чужих губ. — Убил, пошли за мной, Дейдара-чан.