письма падшего.

...И пока месяц сменяет другой, отливая серебром на темный кафель, он мажет пальцами по холсту. На сияюще-белом появляется насыщенно красный. Он бы хотел сравнить это явление с розами, что рано или поздно все равно увядают, теряя свой цвет и аромат, но розы — это красиво. Его же кровь, как часть его самого, уродлива, как и всегда. Он делает всего пару мазков и накрепко прижимает подушечку пальца к холсту, оставляя яркий отпечаток. На губах. Он бы всегда хотел их касаться. В первый раз они оставили за собой едкий привкус алкоголя и жар не от градуса. Сейчас же они холодные, бесформенные. «Почему мне все равно так хочется их целовать?» Это похоже на одержимость. Невозможно быть настолько нетрезвым. Я смотрю на мальчишку, разместившись прямо посреди его кровати, что сейчас с тихим шипением специально надавливает на подушечки своих пальцев, заставляя капли крови падать на светлое полотно. Он ведет взглядом по всему портрету, внимательно всматриваясь в каждый карандашный штрих. Такие красивые глаза у его демона, никогда не видел таких. Таких, что с постоянно узкими зрачками. Небрежно провожу ногтем по своей роговице, будто бы он поможет исправить мои не по людски вытянутые зрачки, и вздрагиваю от ужаса, когда он, дождавшись вяжущих язык и душу капель, примыкает губами прямо к Его... Целует так беспечно, медленно, совсем по-ребячески, будто бы эта блядь даже не знает того, что существует французский поцелуй. Он отстраняется только для того, чтобы запечатлеть в памяти, как на чужих губах янтарём отблескивает кровавый след. Я не выдерживаю. Встаю, тихими шагами подхожу к мальчишке и ласково обнимаю под ребрами. Шепчу ему о прекрасных райских садах, которые ему никогда не светят, о любви и милосердии, что невозможно понабраться в моем доме, о прекрасной душе, которую ему опорочили. Говорю: «Продайся». Но он лишь падает рядом с мольбертом, да прямо мне в ноги. Рыдает. Бедный, как же хочется его пожалеть. Когда твои ступни находятся в человеческой спине, лучше сделать вид и переступить или пройти еще и через голову? Заманчивое предложение, но его головушка и так полна ненужных мыслей, душу он давно выблевал, а его сердце топчу прямо сейчас я. Бедный, как же хочется его пожалеть... Он мечется из стороны в сторону, рвет на себе волосы, кричит, вопит, а я сажусь напротив на стол и проклинаю своего Любовника: Почему Ты сделал меня плохим, если подаренные тобою жизни Ты же и отнимаешь? Я бы сделал этого ребёнка своей правой рукой — слишком он Бес. Чертёнок. Глупый и наивный. Подпускающий, разрешающий. Однако он бы никого не подпустил ко мне. Я вложу ему в руки тонкий скальпель. Мальчишка не должен так убиваться. Мальчишка должен убивать.