Ведь я хотела вовсе не секса.

Никто не сомневался в том, что он будет хорош в рекламном ролике, на столько хорош, что это даже сравнить не с чем. Но отношения, их личные отношения были для неё подобны хаосу, где непонятно, где небо, где земля. Она впустила его в свою жизнь, отворила самые интимные границы и теперь испуганно вздрагивала от каждого его неожиданного шага. А неожиданности били из него, словно из рога изобилия. Он говорил, что это от счастья, но она подозревала, что такова его натура: нестабильная, изменчивая, не умещающаяся ни в какие рамки. Он искрился идеями от пенной вечеринки до подъема в горы с настоящим оборудованием. Мы возьмем с собой опытного скалолаза, не переживай – говорил он. Единственной преградой между ней и реализацией его бесконечных идей была хрупкая перегородка под названием «Вечная занятость». Лиллиан пряталась за неё, находя в ней привычную стабильность и покой. - У меня родилась идея – весело произнёс он ранним утром в воскресенье. Она даже не подняла на него глаз. - Ты уже не спишь, я знаю. Лиллиан в который раз подумала о том, как прекрасно было бы выпереть его из дома и, хоть на денёк, остаться одной. - У меня тоже есть идея – сонно пробормотала она. - Правда? Какая? - Отправляйся куда-нибудь на денёк и оставь меня одну. Я буду благодарна. Повисла тишина. - Ладно – произнёс он в этой тишине и стал выбираться из постели. Она знала, что он обиделся, что нужно попросить прощения, уговорить его остаться, сказать, что пошутила и прочее, но у неё не было на это сил. Она так хотела остаться одна, что продолжала лежать безмолвно, неподвижно, зарывшись лицом в подушку, пока он тихо собирался, а после провалилась в пустоту, наполненную тишиной и спокойствием. Когда она проснулась, было все так же непривычно тихо. Никакой суматохи, ни его возни, нужно признать, довольно милой, с вечными поцелуями и ласками, ни запахов еды, что разносились из кухни, когда он пытался приготовить что-то эдакое на завтрак. Совсем ничего. Пустота и тишина. Только несколько его разбросанных футболок, из которых он, как обычно, пытался выбрать самую подходящую именно на сегодня. Убрать их не составляло никакого труда, но она оставила их лежать, так уже привычней, и прошла на кухню. Села за пустой стол. Вымытые чашки и блюдца стояли на местах и никто не собирался предложить ей необыкновенно вкусного варенья или чая или мармеладку, что угодно. Как она могла выгнать его? Наверное, не осталось больше сил. Ей просто нужно побыть одной. Разве она не имеет на это права? День тянулся нескончаемо долго. Она никуда не выходила, намеренно предаваясь лени и ничегонеделанию, чтобы как следует пропитаться этим чувством, с избытком, чтоб хватило на потом. Он не звонил и она тоже. Думала – позвонит сам, когда нагуляется. В итоге она проснулась утром в понедельник и пошла на работу, не понимая, отдохнула она за этот день или извела себя ещё больше. Он не позвонил ни в понедельник, ни во вторник. В среду она не выдержала. Он взял трубку. Не быстро, но взял. - Как дела? – спросила она. - Нормально. - Когда вернёшься? - Не знаю. - Почему? - Занялся тут кое-чем. - Тут – это где? - Да это не важно. - Мне – важно. В трубке замолчали. - У тебя там такая тишина – произнесла она. - Да. Тут тихо. - Где ты? Он снова промолчал. Она знала что нужно сказать : «Возвращайся». Одно короткое слово и всё снова станет как прежде, но оно не лезло из горла, упрямо упиралось, не желая выходить. Она слушала его дыхание в трубке и молчала. - Пока. – тихо, мягко и расстроенно, как ей показалось произнес он и отключился. Он ждал этого «Возвращайся» и не дождался. Но она ведь может сказать его в любой момент, просто позвонить и сказать. Ничего не потеряно. Просто ей нужно ещё немного времени, чтобы прийти в себя. *** Рекламная кампания, заказанная крупным клиентом, не продвигалась ни на шаг, несмотря на её титанические, как ей казалось, усилия. Она цеплялась и спотыкалась о каждую мелочь, каждое криворукое действие, каждое слово. В такие минуты, когда всё плохо, всё рушится она по привычке вспоминала как разрушила их отношения и от этого становилось неизмеримо хуже, чем от какой-то там работы. Она дотащилась до дома, как обычно прихватив с собой работу, и взглянула на пустые, безжизненные комнаты, что встречали её тишиной и покоем, которого она когда-то так хотела. Это было её проклятьем: каждый раз, как она приходила домой, она ждала, что вот сейчас он выйдет ей навстречу со своей мягкой, заботливой улыбкой, предложит что-то вкусненькое, что приготовил специально к её приходу, расскажет о каких-то своих новых идеях. Слёзы медленно и безнадёжно стекали по её щекам и некому было вытереть их. Она разрушила всё сама. Всегда сама.