Завеса прошлого(Ч1)

Обратно они шли молча. В Клепке он немного задержался внизу собрать бумаги и переговорить с Пимом по поводу его слежки за сулийцами. На чердак он зашёл с мрачным видом. — Каз, что ты задумал сделать с Кренсоном и Гофом, есть ли смысл нападать в один день? — она сидела на краю стола, отодвинув документы, заполненные его угловатым почерком, и всматривалась в лицо парня. Ей нужно было хоть о чём-то поговорить. — Я не говорил, что это будет прямое нападение. У Кренсона через 4 дня праздник, ты, наверное, знаешь в каком стиле. За день до этого мои люди немного испортят оборудование, Уайлен передаст им взрывчатку — устроим шоу и надо прихватить один контракт из сейфа Кренсона, а то его новый игорный дом имеет слишком выгодное местоположение, а их партнерские отношения с Гофом уже на волоске — до того как он завершил предложение, она невольно подумала, что Каз Бреккер решил заняться благотворительностью, избавив этот город от трёх самых ненавистных ей людей. — Девушки и парни, которые там будут. Это им не повредит? — Если только они не кинуться на помощь Павлину или кому-то из хозяев, мы выведем их на корабль, — Инеж удивилась, это всё больше походило на благотворительность. И на месть. — Сколько человек? — Нас семеро, несколько Воронов есть в домах каждого, около десяти суммарно в худшем случае. — Против 15 стражей и 5 гостей, остальные человек 20 предположительно не угроза, так? — Да, — наступило молчание, а потом Каз добавил, стоя спиной к девушке, — иди отдохни, завтра в семь утра обсудим операцию. — А ты? Не хочу быть одна. — Надо ещё до завтра заполнить документы. — Только не усни опять в кресле, — на это замечание он ничего не ответил, а только уткнулся в отчёты, лежавшие на столе. Инеж не хотела уходить, хотела остаться и помочь, но Бреккер был снова прав, ей надо было отдохнуть, её ещё немного била дрожь, а голова кружилась. В таком состоянии она ему только помешает. Проснулась она рано, часы Каза показывали 4:15, сам парень лежал рядом с кроватью на откуда-то взявшемся матрасе. Он лежал на спине, голова немного запрокинута, волосы растрепаны. Она прислушалась, дыхание было ровным. Ну хотя бы сегодня его не мучили кошмары в отличие от неё. Девушка слегка прикоснулась к своим губам кончиками пальцев, полное осознание того, что он вчера её поцеловал, и она сама ответила ему с напором, только пришло. Он как будто разбудил её, заставил вернуться на землю, когда она почти исчезла. После зверинца даже Нина, даже в щёку не целовала её, но ей понравилось. Может у них и правда есть шанс. Она не смотрела на него, когда рассказывала историю своей жизни. Не могла, вспоминая других мужчин. Он никогда не был одним из них. Первую часть про Зверинец она полностью произнесла вслух первый раз, даже для Каза. Теперь он знал всё. Она знала, что он от неё не отвернётся. Его поцелуй, вырвавший её из пучины отчаяния и ада доказал это. Вначале ей показалось, что это был Кренсон в свои сползающих светло желтых трусах, склонившийся над ней, облаченной в фиолетовые шелка и танцевавшей для него уже пол часа. В этот момент ей хотелось убить. А потом, она почувствовала руки в перчатках на своих плечах, сбитое дыхание парня, вкусный запах хвои и пороха. Она узнала его. Её захлестнуло совершенно другое чувство. Ей больше не хотелось прятаться и убегать, она смогла позволить себе выйти из чащи леса к нему. Она ухватилась за его губы и ощущение спокойствия, которое он дарил, как за якорь. Она вернулась к нему, с его мутным кофейным взглядом, сбитым дыханием и немного красными щеками, так непривычно контрастирующими с всегда бледной кожей. Он принял её. А родители? Девушка закрыла глаза, представила их лица. Они были разочарованы, в этом она не сомневалась. Ей стало больно. Потом она вспомнила свой сон, глаза отца полные ненависти, почему же она была уверена, что он станет реальным? По щекам текли слёзы, но девушка не замечала их. Она открыла глаза и посмотрела на Каза, его расслабленное лицо, ровно вздымающуюся грудь, руку без перчатки высунутую из-под одеяла, и приулыбнулась. Это ощущение было похоже на спокойствие. Парень вдруг заворочался и открыл глаза, он сел на матрасе и провёл рукой по черным волосам, зачёсывая их назад. Вскоре его взгляд упал на Инеж. Она плакала. Он не знал, что делать. — Уже проснулась? Как ты? — после сна, голос его был более хриплый, и более мягкий. Он смотрел с беспокойством. Он не хотел, чтобы она плакала. Это его вина. — В порядке, — кивнула девушка, не зная насколько процентов это правда. Она провела рукой по мокрой щеке и отвернулась. Он вышел из комнаты. Когда она переоделась и вошла в кабинет, он как ни в чём не бывало стоял у окна, всматриваясь в море. — Я заплатил капитану, всех людей из борделя вывезут в Равку, как только они сядут на этот корабль. — Инеж почувствовала как на глаза снова навернулись слёзы. — Этот праздник — это самое отвратительное, где мне довелось быть за всё время Зверинца. Она таскала меня туда каждый год, мы все танцевали там в самых откровенных нарядах и должны были выполнять все их желания. Зачастую вокруг самого хозяина крутилось около пяти человек, девушек и парней… ублажая все его прихоти, - она замолкла на секунду, погружаясь в воспоминания, — два раза на этом празднике он снимал меня лично, и в борделе был самым частым клиентом… — парень внимательно смотрел на неё, — я всегда старалась стать невидимой, когда они прикасались ко мне, всегда исчезала. Но когда ты вчера меня поцеловал, я как будто вернулась обратно, — она заметила как Каз напрягся, и поспешно добавила, — не туда, я почувствовала связь с реальным миром, не прошлым, а нынешним, Каз — она заметила как его взгляд на миг радостно заблестел, а потом в них промелькнула злоба, и он отвернулся. — Прости, мне не стоило привозить твоих родителей, я… — она поняла кому была предназначена злоба в его глазах. Он винил себя, винил за один из лучших подарков, который когда-либо ей кто-то делал и сможет сделать. — Каз, это не твоя вина. Не ты украл меня из семьи, и притащил в бордель. Ты вытащил меня оттуда, — она хотела ещё что-то добавить, но он резко перебил. Он вспомнил слова её отца, он не хотел их говорить, Грязные Руки не заметил как слова слетели с языка: — Я вложил в твои руки нож, я, Инеж, они… — Я взяла его, Каз! — сулийка не осталась в долгу и тоже перебила его, голос нетипично зазвенел, — лучше горькая правда, чем сладкая ложь, — она перевела дыхание, — если сегодня они от меня откажутся, я не буду больше питать ложных надежд. Мой дом будет здесь, только здесь. С тобой, Каз Слова больно били по сердцу, но голос стал ровным, осознание его слово, неприятно кольнуло. Он явно не сам дошёл до этих мыслей, они ему что-то вчера сказали? Упрекнули после того, как она рассказала сколько раз он спасал ей жизнь? Каз не святой, как впрочем и она, она могла сколько угодно на него злиться и попрекать в неверии, но он не был бесчувственным, он не был таким по своей воле, его тоже сломали. Он не заслужил ни одного упрёка, что могли сказать ему её родители. Она многое им рассказала, но это не было оправданием. Поток мыслей прервал голос Бреккера: — Опять твои пословицы, — с напряжением выдавил он, а потом подошёл к ней, и оперся рукой о стол рядом: — Я должен тебе кое что сказать, — он говорил тише чем обычно, чётко проговаривая каждое слово. Она с волнением взглянула ему в глаза, с ним сегодня явно что-то не так. — Они уже были здесь, неоднократно. Все твои братья и сестры хорошо ориентируются в городе, они вчера были в Клепке и разговорили двух людей о нас с тобой, — девушка ловила каждое слово, медленно приходило осознание потока мыслей Босса Бочки. — Они купили оружие: три пистолета, ножи, веревки, младшую Аника увидела в аптекарской лавке, она явно покупала не обезболивающие — они лично переговаривались с аптекарем, он ей передал какие-то порошки, вероятно яд, — голова сулийки закружилась, складывая пазл. — Инеж, я ничего не утверждаю, но будь сегодня осторожна, когда вернёшься к ним, — девушка с минуту изучала его лицо. В глазах отразилась злоба, её хотелось ударить парня, закричать, что он делает поспешные выводы и помешан на осторожности, закрыть уши, вскинуть голову и убежать отсюда. Ей некуда бежать. Он внимательно смотрел в её глаза, ждал реакции. Он не хотел ей зла. Она знала, что он не будет лгать ей в таких вопросах, он ответственен за безопасность всех своих Воронов. Она опустила голову. — Наша религия учит не только прощать, — также медленно и четко начала она, — предателей веры жестоко казнят, вместе с искусителями. Умереть от рук семьи считается помилованием. Я видела это один раз, но в силу возраста не поняла суть, мама сказала, что это правильно, — Инеж медленно выдохнула, — Каз, я последние две ночи видела сон, где тебя убивает мой отец, ты лежишь в своей крови, здесь, в кабинете, и я ничего не могу сделать, — она замолчала, прогоняя видение. — Поэтому я и пришла вчера, — она смотрела в пол, слова были произнесены почти шепотом. Парень нахмурился, не зря он остерегался её веры как огня, через пару минут он произнёс: — Я сегодня пойду с тобой, вчера они ранили Пима, когда он следил за ними, Анику не заметили, — Инеж аккуратно взяла парня за руку, ловя частички былого спокойствия. Они так и стояли, глядя в пол, пока до них не донесся шум с улицы. Там послышались выстрелы, они вмиг расцепили руки. Инеж схватилась за ножи и встала у окна, Каз надел перчатки, взял трость и накинул пальто, в рукавах которого таилось оружие. — Каз, они пришли за мной, — сказала девушка одними губами и выпрыгнула в окно, парня тряхнуло, он крепко вцепился в трость и открыл дверь.