Завеса прошлого(Ч1)

Каз, они пришли за мной Забир стоял в дверях. Глаза в глаза. Сталь на сталь. Он совершенно не был похож на Инеж. Его Инеж. Каз Бреккер не отдаст её никому, он не умрёт ради неё просто из вредности. Сулиец кинулся вперёд, на Каза, намереваясь затолкнуть его в кабинет, тот уклонился и с размаху ударил парня в живот тростью, а затем в висок. Ублюдок из Бочки не сдерживал свою злость. Кровь окрасила стену, трость и скулу Каза ярко алыми пятнами, Забир повалился на пол. Бреккер пошёл вниз. Выстрелы прекратились, теперь на улице шёл спор на повышенных тонах, слышались женские голоса, но слов он разобрать не мог. Пуля пролетела совсем рядом с его грудной клеткой, Каз на секунду замер, ища глазами источник, а потом на парня напрыгнул Гаяз. Грязные руки не сразу заметил мальчика и ему не удалось увернуться. Он скатился с лестничного проёма, приземлившись спиной в деревянный пол. В глазах потемнело от удара о доски, но тело действовало само. Нож оказался в его руке как раз в тот момент, когда мальчик склонился над ним вместе со странным флаконом. Каз перевернулся и в одно движение вонзил нож ему в ребро: — Мальчик, кто вас послал? — прорычал Грязные Руки ему в ухо, тот попытался вырваться, но Каз ударил его головой об пол, сжимая шею рукой в перчатке: — Отвечай! — Отец… Вы не должны существовать, — прокряхтел он, — Инеж предала, для неё честь умереть сейчас от рук отца и матери. Ты поставил её на путь воровства и убийства, мы будем помнить её, если она покается. Ты осквернил нашу религию, обернув против неё мою сестру, ты тоже не должен жить, — хрипел парень, извиваясь в стальной хватке Бреккера. — Что во флаконе? — ответа не было, Каз поднёс нож к горлу парня. — Он выжигает кожу, — пролепетал тот, в следующее мгновение Каз перерезал ему горло. Мальчишка упал, распластавшись на полу, его глаза остались открыты. В них не было страха, там застыло удивление. Он был до последнего уверен, что его отпустят или его грёбанные святые помогут ему сбежать. Каз ядовито усмехнулся. Гаяз был очень молод и, видимо, ещё не уяснил, что в этом городе от Грязных Рук невозможно скрыться, он найдёт любую канальную крысу, которую только пожелает; что Босс Бочки, глава Отбросов, с ранних лет цепляющийся зубами за эту жизнь, пробивающий себе путь наверх всеми правдами и неправдами, взламывающий все замки, стоящие у него на пути, явно не был тем, кто покорно склонил бы голову на плаху во имя чьих-то святых, в которых он уже давно не верил. Смотря на мальчишку, Каз окончательно убедился в том, что они пришли за Инеж — в том, что он никого не пощадит, кем бы ей они не приходились. Внизу на Каза набросилась Айлин, удары девочки оказались вполне сильными, а стиль боя приличным для её возраста и телосложения. Тем не менее Каз перевернул девчонку и с силой швырнул в стену, оставив на её предплечье глубокий порез. Опять раздались выстрелы, и он выбежал за дверь. Тут он почувствовал, как что-то насквозь прожгло лопатку, заставляя правую руку онеметь, услышал выстрел — пуля, мрачно понял он. Грязные Руки почувствовал как его схватили сзади, сжав руки. Лопатка правой руки горела, больная нога мешала принять стойку, но он рванулся изо всех сил, выкручивая кисти из цепкой хватки мужчины. Пошатнулся, перехватил трость, и ударил ею противника наотмашь, тот отскочил, вытирая кровь с губ. Глаза в глаза он смотрел её отцу, девушка была где-то рядом, живая, он это чувствовал, но пока что её не видел. Один удар трости, взмах руки, и Рафис корчился от боли на земле, Каз выбил у него сустав правой ноги, но убивать пока что не собирался. Кого он привёл к ней? — Где Инеж? — оскалился Каз. — Дети, — сухо рассмеялся сулиец, сжимая зубы и пытаясь перевернуться — у неё нет и шанса против Суфии, она безгрешна. Каз Бреккер, Грязные Руки… ты правда думал, что мы тебя не узнали, поверили в сказки о фокуснике? — он снова издал звук похожий на смех, парень молчал и внимательно следил за каждым движением мужчины. Каз изо всех сил подавлял возрастающие с каждой секундой желание накинуться на него и медленно вырезать какой-нибудь орган. Печень или желудок, как-нибудь по больнее. За Инеж. — Босс бочки… так теперь тебя называют? — продолжал Рафис свой монолог. — Когда-то ты был милым щеночком Пьера-Хаскеля, парень, славное было время…хотя уже тогда ты стащил часть заработка из моего кошелька, когда приносил нам выпивки, сделав вид, что упал. Хаскель хвалил тебя, может из тебя вышел бы неплохой бизнесмен. А теперь Хаскель потерял своё теплое место из-за добродушия к щеночкам. — парень не смог сдержать ухмылки от последнего замечания. В какой-то степени он и являлся бизнесменом: он обустроил Клёпку, клуб Воронов, отвоевал двадцать вторую гавань у конкурентов, если так можно было назвать Грошевых Львов, развивал игорные дома Отбросов. Мошенничество в Бочке шло под руку к бизнесом. Здесь нельзя быть честным и слабым, а тем более добродушным. Пьер Хаскель стал таким с возрастом, он расслабился, что и стало его ключевой ошибкой. — Ты стал убийцей. Бреккер, ты убил её самолично, своими грязными руками, — упоминания Инеж выдернуло его из размышлений о Пьере-Хаскеле и первых годах в Бочке после убийства брата. Он даже попытался вспомнить эту историю, но не мог, не мог даже приблизительно вспомнить лицо отца Инеж, имя не казалось знакомым. — Это вы не уследили за ней тогда! — огрызнулся парень, стараясь выключить непрошенные эмоции и караулящие за углом страхи. — Нет, Бреккер, мы сами отдали девочку, — ярость быстрее захватила тело, чем разум: Каз не сдержался и моментально выбил сулийцу два сустава: на правой ноге и левой руке. Рафис взвыл от боли, скорчился, но не отводил взгляд, продолжая говорить: — Инеж дочь моей дуры-племянницы, которая изменила мужу с торговцем. Их обоих сожгли. Ребёнок уже родился и мы с Суфией забрали её у отца, которому она была не нужна. Мы растили её как родную, чтобы она служила нам, её место на арене было случайным, она слишком полюбила канат — мы позволили ей выступать. Но это место всегда было за Айлин, — Каз скривился, эта тощая девчонка, с яркими веснушками и явным недостатком мышечной массы, у который всё на лице было написано, и в сравнение не шла с Инеж — всегда собранной, изящной, тонкой, невидимой, — пока она была у Танте Хелен она служила своей семье, выплачивала наш долг и обеспечивала безопасность, — Каз напрягся, вспоминая контракт о выкупе Инеж, он ничем не отличался от остальных. — Она предала нас, пойдя за тобой, нашу веру, доверившись мужчине с кровавыми руками — вся в мать! Из-за неё мы снова оказались в опасности, мы скрывались! Мы приняли твоё приглашение ради того, чтобы избавить землю от таких гнилых людей! Она не заслужила ни грамма нашей доброты, — последнее предложение был произнесено гораздо тише и более вкрадчиво. Инеж иногда так делала, ругая его за ненужные смерти или плохую шутку, когда он переходил все грани. Каза будто снова макнули в ледяную воду. И этих людей он подпустил к ней, они ночевали под одной крышей? Идиот, как он мог не навести достаточное количество справок? Он вероятно уже видел этого человека и не запомнил? Последний простофиля — Что застыл, Бреккер, убей же меня! — голос Рафиса был полон самодовольства, хотя он был почти полностью обездвижен. В руках Каза в миг оказался нож, но он пронзил стоявшую за его спиной Айлин, небрежно кидая её перед собой, чтобы отец видел как его ребёнок истекает кровью более отчётливо. Никто не в силах заменить Инеж. Никто не смеет так с ней обращаться. Глаза Рафиса округлились от ужаса и боли. — Моя девочка, — пролепетал мужчина, забывший о Казе. Грязные Руки почувствовал частичное удовлетворения от того как изменился тон Рафиса, когда тот увидел труп девочки. Каз воспользовался моментом, и устало прислонился к прохладной стене, ища глазами своего Призрака. — Каз! — её вскрик раздался откуда-то сверху, голос был холоден и твёрд, он поднял взгляд — лицо в крови и слезах, одежда разорвана. Живая. Она махнула ему рукой, подавая сигнал, чтобы он пригнулся. Пульсирующая боль в ноге замедляла движения — пуля пронзила ему правую руку. Не сердце. Он и так её почти не чувствовал из-за прошлой раны, но новая пуля принесла новый прилив боли. Бреккер стиснул зубы, но удержался на ногах. — Каз! — голос был полон беспокойства, глаза девушки впивались в кровь на его лице и пальто, ища ранения. Она приземлилась рядом с ним и поддержала парня, выпустившего из рук трость. — Я в порядке, — отрезал он, восстанавливая равновесие, но голова предательски закружилась, а тело отца Инеж, из которого торчал её собственный нож, мелькало пятнами, но отметил, что в правой руке был зажат пистолет. Он перевёл взгляд на девушку, фокусируясь. — Я убила их, убила их всех, — быстро произнесла она, — пойдём на чердак, Джес пошёл за Пимом, они их уберут, — сухо добавила девушка, — её тело было испещрено рваными порезами, но двигалась она гораздо проворнее чем он, что порадовало парня: — Это я привёл их сюда, — голос у него был неровный, язык немного заплетался — он терял сознание. Святые, помогите мне! — Они фанатики, Каз, — спокойно ответила Инеж, ведя парня наверх. Она была полностью опустошена, полностью: морально и физически. Они ещё поговорят, обо всём. Обо всём что случилось в этот проклятый день, и о том, что случилось три года назад. Только сейчас надо было дойти до чердака, донести его тяжелеющее тело, обработать раны. Надо выжить ещё один раз. Инеж отшатнулась от тела брата, лежавшего у двери чердака, зажмурилась и пропустила Каза внутрь, потом вошла сама, захлопнув дверь. Как только парень оказался на чердаке, его ноги подкосились и он упал посреди кабинета.