Больше, чем кажется

— Ты выебываешься по какой-то конкретной причине или просто так? — спрашивает Максим, как только они оказываются в тускло освещенной парадной. — О чем ты? — театрально удивляется Денис, — Я просто любуюсь вами тремя. Такая чудная картина. Классный у меня брат, правда? Глядишь, перепутает вас однажды сослепу, — он чувствует, как отчаянно его несёт, но остановиться уже не может, — или Игорь сам с тобой поделится? Ты бы спросил. — Ты головой не ударялся, Денис? Может тебе врача вызвать? — Такси мне лучше вызови, чтобы я не мешался. — Чё ты несешь вообще, я понять не могу? Максим действительно выглядит растерянным и обеспокоенным, даже забывает поджечь вытянутую из пачки сигарету. Денис не позволяет себе заострить на этом внимание и поразмыслить как следует. — А в чем я неправ? С братом ты меня не знакомишь, в Питер волочишься по первому Серёжиному свистку, лапаешь его с порога. Или я что-то упускаю? — Денис, — Максим смотрит на него неожиданно тяжело и серьезно, — если ты без своей приложухи разучился людям доверять, то доставай телефон, я не обижусь. Но сперва ответь, ты сам-то меня хоть с кем-нибудь познакомил? Только не говори, что случайные встречи по блядушникам считаются. Мы же кроме клубов и твоей постели вообще нигде не бываем. — Я думал тебе на работе знакомых хватает. Денис прекрасно осознает, какие глупости говорит, но Максим просто не оставляет ему выбора — противопоставить-то откровенно нечего. — Окей, понял, — резковато кивает Максим и делает целый огромный шаг назад, наглядно демонстрирующий старшему Титову, что именно он понял. Это выглядит плохо, но не смертельно и Денис решает пока ничего не предпринимать. Он кладет руки в карманы и нервно переступает с ноги на ногу. Тем временем Максим все же закуривает и не передаёт ему сигарету, как делал это каждый раз последние три месяца в жесте довольно специфической заботы. Если поощрение чужой никотиновой зависимости вообще может считаться заботой. Как на зло именно эту сигарету Денису хочется до саднящего горла и дрожи в пальцах. Но, чтобы обозначить свое желание, нужно подойти ближе или, как вариант, заговорить. Он выбирает первое и, приблизившись к Максиму, грубо выхватывает сигарету у него изо рта. Тот на удивление не сопротивляется, только головой качает и снова лезет в карман за пачкой. На Дениса упорно не смотрит, и это, кажется, срабатывает вернее всего. — Ладно, хорошо, я сам уёбок и не имею права злиться. Доволен? Денис вскидывает вверх руки с раскрытыми ладонями, но жест выглядит не столько капитуляцией, сколько пассивно-агрессивной защитой. — Нет. — Так чего же ты хочешь тогда? — Реальности хочу, настоящего чего-то, чтобы потрогать можно, почувствовать, а у тебя сплошная виртуальщина. Или, на крайняк, пьяный угар. — Открою тайну: тебя, блять, никто не держит. Хоть в бордель, хоть в монастырь. Это чистой воды провокация. Оба в курсе. — Тебя весь дом слышит. — Да похуй. Денис на самом деле не замечает, что начинает кричать и широко жестикулировать, не обращая внимания на сыплющийся по пальцам пепел с окурка. Он досадливо морщится, наконец вспомнив, где находится. Желание послать все и свалить в ночную темноту перестает быть периферийным капризом и обретает форму навязчивой потребности. Только он в Серёжиных шмотках, в Серёжиных тапочках, в парадной дома Серёжиного парня, в Питере. Поэтому Денис просто отворачивается к окну и тушит сигарету о треснувшую раму, после чего упирается обеими руками в грязный подоконник, выставив напоказ острые лопатки. — Все хорошо? — из квартиры высовывается ещё один Гром. — Да, мы подойдем через минуту, Игорёш, не ссы, — тут же отзывается Максим, голос которого звучит неожиданно близко. И нежность, наполняющая этот голос, отдается Денису неоправданно болезненным уколом куда-то под рёбра. «Что же ты, блять, такое за минуту придумаешь, фантазер хуев?» — мстительно думает он, но в то же мгновение чувствует, как в макушку утыкается чужой подбородок, а на груди смыкаются теплые руки. — Киса? — М? — на автомате реагирует Денис, не в силах смолчать на привычное ласковое обращение. Но он скорее с лестницы вниз башкой нырнет, чем признается, как горячеет в животе от этого тупого пошловатого прозвища. — Киса, мне с тобой хорошо. — Буквально две минуты назад ты сказал совсем другое. — Буквально две минуты назад ты был ужасной сукой. Дениса так и подмывает сообщить, что за это время ничего не изменилось, но Максим наклоняется и жарко выдыхает ему за ухо, целует туда же едва-едва и шепчет: — Не хочу, чтобы так. Денис не может ответить, потому что со всей силы вцепляется зубами в нижнюю губу, чтобы не взвыть от накатившего эмоционального перегруза. Слишком уж часто для мимолётной интрижки ему хочется поплотнее уткнуться в Максима и истерично рыдать, бесконечно жалуясь и требуя безусловного принятия с пониманием. Но Денис здраво заключает, что лучше уж привычно давить в зачатке это желание и обещать себе позвонить психологу сразу, как окажется в Москве. Максима в эти грандиозные планы, конечно же, никто не посвящает, поэтому он, не дождавшийся ответа, разворачивает Дениса к себе и заглядывает ему в глаза внимательно-внимательно, при этом абсолютно неинформативно. Только вот коленки под его взглядом все равно начинают ощутимо подрагивать. Спустя несколько судорожных вдохов, когда Денису почти удается уговорить себя не надумывать лишнего, Максим усугубляет ситуацию и наклоняется к его губам, заставляя перестать терзать их укусами. Целуется он медленно, едва прикасаясь, без настойчивости придерживая за шею одной рукой, второй успокоительно поглаживая спину, параллельно умудряясь что-то исправить. Каждый чертов раз. И Денис на уровне интуиции знает, что поцелуй будет длиться столько, сколько он позволит себя целовать. — Мне не с кем, — выжимает он из себя, порывисто отстранившись и уперевшись взглядом в район Максимовых ключиц, скрытых высоким воротом футболки. — Что? — переспрашивает тот озадаченно. — Мне не с кем тебя знакомить. У меня только Серёга. Но его ты уже и так знаешь. Последняя фраза, задуманная сухим фактом, явственно отдает обидой и горечью. — Ну и хорошо. В хуй нам никто не упал, правда? Максим жмёт плечами и вдруг улыбается, а затем невесомо заправляет встрёпанную прядку Денису за ухо. Старшему Титову иррационально кажется, словно в темном помещении зажигается свет. — А по поводу Серёжи, я честно не знал, что вы братья. У вас же фамилии разные, пойди — догадайся. Как так вышло-то, кстати? За разговорами Максим приобнимет Дениса за плечи и словно невзначай подталкивает в сторону квартиры. — Вот у него и спроси, а лучше задумайся о собственной профпригодности, если не можешь разузнать такой очевидный пустяк из биографии медийной личности, — насмешливо огрызается старший Титов, плотнее прижимаясь к теплой ладони.