Ловушка для волка

Через полчаса, чистые, душистые и распаренные, они вывалились из бадьи и после лёгкой сушки рухнули на кровать. Итан успел подивиться приятной жёсткости под спиной и чистоте хрустящих хлопковых простыней, как на него навалилось наглое тело. — Ты серьёзно? Дай мне в себя прийти, ирод! — он забрыкался под альфой, который на эти вопли и возню не обращал ровно никакого внимания. Что ему один строптивый Итан Уинтерс? Этими руками можно было быков за рога хватать и в стойла ставить. Немудрено, что уже через пару минут Итана полностью затащили на середину ложа и оседлали, как мустанга, усадив задницу на ноги. — Тебе лучше в себя не приходить. Когда ты в себе, ты на редкость вредный засранец, — Гейзенберг насмешливо поиграл бровями и одним плавным движением навис над омегой. Длинные седые патлы неровным мокрым занавесом скользнули кончиками по вмиг порозовевшим скулам. — Так нафига ты такого вредного меня к себе в койку затащил? — спросил мужчина, не зная, куда сбежать от этого взгляда. Альфа им любовался, не стесняясь и не скрывая своего влечения, которое постепенно наливалось и в другом месте. Итан прекрасно чувствовал чужой нарастающий интерес своим бедром и боялся пошевелиться, чтоб не спровоцировать резкие действия. Ему хватало демонстрации в бадье, чтобы понять все плюсы спокойного продвижения событий. — Потому что ты мне понравился? С самой первой секунды, как завалился в замок непрошенным гостем, ты очаровал меня своей решительностью. О, как у тебя горели глаза! Как уверенно и одновременно отчаянно ты держался за какой-то задрипанный ствол, перемотанный изолентой. Где только такое древнее дерьмо мамонта откопать умудрился? — Гейзенберг тихо промычал, будто смаковал воспоминание на вкус, прокручивая раз за разом картинку в голове, и Итан тоже вернулся мыслями к их первой встрече. — Только не говори, что ты от большой любви меня вырубил и притащил на ваш корпоратив, — он поморщился, не веря ни одному слову про первое хорошее впечатление. — Это была вынужденная мера. Зато я потом отстоял тебя у Альсины. Жаль, ты побежал немного по другому маршруту, и я не смог тебя перехватить раньше. Пришлось устраивать дурацкий квест с оружием и припасами, а затем ждать, когда ты сам явишься ко мне, — альфа самодовольно блеснул клыками, намекая, что этот план сработал, и не поспоришь же, лёжа голым под хитрым манипулятором. Тот загнал Итана в постель профессионально, как волка на флажки. Впору было обидеться, да некогда. Изголодавшийся по ласке и живому телу Гейзенберг успешно выбивал любые мысли из светлой головы. Колючая щетина впилась в омегу тысячью мелких иголочек, когда лорд сократил расстояние и смял чужие губы поцелуем. В этот раз получилось у альфы мягче, но заодно и более властно, чем в первый раз. Жёсткие губы не давали вздохнуть, глушили любые стоны и просьбы, превращая их в неразборчивое мычание. Язык хозяйничал во рту, как у себя дома, а широкие ладони не давали отстраниться. Это немедленно взбесило омегу не на шутку, но попытка отвернуться или вытолкнуть вторженца провалилась. Сначала её просто проигнорировали, а затем ещё и устроили настоящую мокрую баталию. Когда же Итан попытался цапнуть, на губы обрушился град ответных укусов. Через минуту он мог поклясться, что те вспухли, как у последней бляди в переулке, и легче было сдаться на милость этого чудовища и изредка втягивать ценный воздух. Гейзенберг требовал ответной отдачи во всем происходящем, требовал согласия и не успокоился, пока не зажёг в Итане огонёк интереса. В этот момент до Уинтерса окончательно дошло, что лежать бревном, как он ранее планировал, не выйдет. Лорд из него всю душу вытрясет, но добьётся эмоций, что с учётом того, как давно его не накрывал альфа, не так и сложно. Лёгкие жгло от недостачи воздуха, когда Итан изловчился увернуться из-под очередной серии ласк, судорожно втягивая в себя воздух полной грудью. Карл не протестовал против такого поворота, ведь перед носом замаячила опрометчиво подставленная шея. — Бля-ах! — матюкнулся Уинтерс и хватаясь за спину и плечи нависшего над ним альфы. Он чувствовал себя скалолазом, у которого сдало крепление, и тот успел ухватиться за выступ. Как попало, хаотично и нелепо, всё ещё борясь против падения в пропасть безумия, но потные пальцы дрожат и постоянно соскальзывают. И Гейзенберг, этот сукин сын, это чертовски хорошо улавливал. Губы всё чаще сменялись зубами, мозолистые пальцы то и дело сжимали бёдра, а крепко стоящий член тёрся об не менее заинтересованно стоящий светлый экземпляр. Трудно сказать, кто из них первым почувствовал тонкий запах смазки. Тихий возглас, полный недоверия от того, что это случилось так скоро, без стимуляции пальцами и удовольствия, смешался с победным и триумфальным. — Ха, смотри-ка, кто потёк, — альфа, издав хриплый смешок, лизнул приоткрытые губы, пока Итан пытался отдышаться и отходил от шока, что тело его так предательски подставило. Это же надо, без ласки, от одних губ на шее и лёгкого трения пахом об пах. У него же был секс в этом месяце несколько раз! И в прошлом тоже! Но организму было хоть бы хны на то, что все его потребности неоднократно удовлетворялись и он охотно вёлся на ласку. — С-стой, — Итан завозился, когда чужая ладонь втиснулась между судорожно сжатых ног, накрыла его промежность. Он был не готов! Категорически не готов! Схватив одной рукой Карла за кисть, омега попытался второй рукой оттащить пальцы, которые осторожно гладили его анус, не спеша входить. И терпение альфы лопнуло с громким звоном. Гейзенберг низко зарычал, предупреждающе прихватив Уинтерса за горло зубами, а свободная рука вновь, как ранее в бадье, заняла позицию на загривке. Острые клыки самыми кончиками, не раня кожу, сжали шею так, что Итану пришлось запрокинуть голову назад, демонстрируя полное подчинение. Впрочем, рук он не убрал, всё так же цепляясь, но благоразумно перестал пытаться оттащить их от входа. Карл дышал тяжело, и теперь, когда тот был вынужден держать рот приоткрытым, Итан слушал этот звук с замиранием сердца. Чувствовал каждый вдох и выдох, загнанный как у лошади или гончего пса после длинного забега. Шестым чувством Уинтерс понимал, что возбуждённый и голодный альфа над ним держится на чистой силе воли. Подготавливает его, выманивает из тела смазку, чтоб было не так больно. Эхом в голове проносились слова о долгом воздержании. Сколько он тогда сказал был без секса? Десять лет? Нет, десятки? Альфы и от меньшего срывались в гон, калеча и выбивая душу из своего партнёра, когда дело доходило до постели. Как-то Уинтерс упустил этот маленький момент из виду, переживая слишком сильно за моральную сторону секса с чудовищем. Теперь ему оставалось только надеяться на лучшее. Итан вильнул языком по своим мокрым, от их общей слюны, губам и напряжённо отслеживал каждое движение Гейзенберга. Анус пульсировал от трения и почти не сжимался при касании, и охотно пропустил в себя первый палец. На фалангу, на две. Альфа тихо зарычал, сильнее сжимая горло Итана в тисках, напоминая, что трепыхаться смысла нет, когда указательный палец вошёл во всю глубину и вынырнул обратно, чтоб войти уже вместе со средним. Всё, на что омегу хватило, был сиплый жалобный скулёж и попытка развести ноги. Последнее удалось провернуть, ведь Карл был и сам не против оказаться ближе к промежности. Инстинкты брали постепенно вверх, да и зажимать бёдрами чужую руку было неудобно и местами больно. Сдавленно простонав, Итан постарался максимально расслабиться и, приложив усилие, отцепил одну руку от той, что его нетерпеливо растягивала. Чужое запястье он бы и под пытками не отпустил, теша себя иллюзией, что контролирует ситуацию. Мокрая от смазки ладонь легла на спину альфе, который вмиг напрягся. Ожидал ударов, новых попыток вырваться, но омега лишь искал опоры. У Гейзенберга ушло пара мгновений, чтоб осознать эту простую истину и продолжить растягивать Итана под свои размеры. Третий и четвёртый палец болезненно растягивали стенки прохода, но, похоже, выдержки Карла на что-то большее не хватало. Было чудом, что тот вообще озаботился подготовкой омеги после того, как учуял природную смазку — индикатор того, что сильного ущерба альфа своей порывистостью нанести уже не сможет. Когда пальцы покинули проход, а ко входу приставили головку, Уинтерс рвано и хаотично задышал сквозь стиснутые зубы, жмурясь до боли в висках. И всё равно слитный резкий толчок выбил из него дух вместе с громким воплем. Альфа вошёл в него по самые яйца, стискивая свою добычу обеими руками. Зато горло, наконец, выпустили из хватки, и угроза помереть в пикантной позе заметно снизилась. Гейзенберг уткнулся переносицей в чужое плечо, а в омегу ударил запах соломы и табака с нотками бензина и машинного масла. Итан втянул его в себя, слепо тыкаясь лицом в длинные седые волосы, пытался прийти в себя, однако альфа не дал ему и шанса на передышку. — Хнах! — Уинтерс мог поклясться, что на секунду его дух покинул тело и вернулся обратно с очередным толчком бёдер. Первые мгновения он был настолько дезориентирован, что не чувствовал ни боли, ни наслаждения, пока альфа вбивал его в матрас. Сначала вернулся слух, точнее, оглушительный сердечный ритм, который отбивал чечётку прямо в мозг по барабанным перепонкам. Затем шквалом обрушились остальные чувства, и разум включился обратно, словно кто-то перезапустил его, щёлкнув тумблером. — Карл, — позвал он сквозь стон и получил довольный рокот в ответ и мазок языка по шее. Итан мог дать руку на отсечение, что звук был вновь не совсем человеческим. На секунду ему стало страшно, что сейчас Гейзенберг последует примеру других лордов и превратится в очередную тварину, но шли секунды, и тот оставался прежним, человеческим собой. А затем и вовсе стало не до страхов, когда член задел заветную точку внутри. Пальцы на ногах поджались от удовольствия, по телу ударила сладкая судорога. С губ омеги сорвался совсем непривычный пошлый стон, а задница сковала чужой орган в тисках, лишь усиливая ощущения, когда головка скользнула по простате в следующий раз. Все восемь пальцев впились в спину альфы, оставляя новые царапины поверх старых шрамов и недавно оставленных следов. Карлу это было что слону дробина, хотя тот и порыкивал, когда неровные ногти проходились слишком глубоко, раздирая кожу до крови. Он был занят тем, что покусывал нежную кожу на шее и плечах, иногда увлекаясь слишком сильно и оставляя на Итане массу полу засосов, полу укусов. Выгибаясь навстречу толчкам, омега чувствовал, что оргазм не за горами, несмотря на то, что к его стоящему торчком стояку никто так и не притронулся. Альфа тоже долго не продержится, это чувствовалось в каждом движении, каждом звуке, который Карл издавал. Член внутри нагрелся от прилива крови, и, казалось, стал ещё твёрже, принося яркие впечатления им обоим. От переизбытка острых ощущений Итан впился зубами в плечо Карла до привкуса металла во рту и весь сжался настолько, насколько мог, а Карл в ответ цапнул его за мочку уха и уткнулся носом за ухом, прощая омеге маленькую шалость, а может и месть за боль и испуг в начале. — И-тан, — прорычал он гулко, прямо в самое ухо, пуская мурашки по всему телу, и от этого голоса омега весь задрожал. Кто бы мог подумать, что его больной разум будет считать этот не совсем человеческий рык чертовски привлекательным. — Смотри на меня, — едва ли не по слогам потребовал Гейзенберг, и омега, помедлив, повиновался. Повернув голову вбок, он мутным взглядом зацепился за хищные глаза. Звериный оскал не скрывал острых и аномально длинных клыков, и сейчас альфа напоминал оборотней в деревне. Только более разумный и осознанный взгляд, и Итан не мог сказать, пугает ли его это или заводит. Серебристые радужки прожигали насквозь, и внезапно до омеги дошло, зачем Карлу был нужен этот зрительный контакт. Тот хотел быть принятым. Таким, как есть, изуродованным Мирандой, исполосанным шрамами и с тараканами в голове. Хотел, чтоб Итан видел, кто его дерёт, и не смел фантазировать на место Гейзенберга кого-то левого. Будто бы Уинтерс мог забыть или абстрагироваться, когда от одного запаха этого чудовища его вело, как от бокала коньяка. Действительно, у этого альфы вся душа была нараспашку. Ответив на взгляд слабой улыбкой, Итан потянулся навстречу сам, впервые оставив на чужом оскаленном рте поцелуй. Мягкий, успокаивающий, который альфа перевёл почти мгновенно в яростный и страстный. Эмоции Карла зашкаливали, заражали, как вирус и омега почувствовал, как его накрывает оргазмом. Первая волна, вторая, тело вздрагивало от сладкой судороги и того, как эта вибрация перешла и на альфу. Тот уперся лбом в лоб и так и не отпускал зеленоватых глаз из плена, пока последними короткими толчками изливался в крепкую задницу. Это было мощно, как при течке, и хотя она не могла случиться из-за регулярно принимаемых подавителей и отсутствия узла, но даже так получилось крышесносно. Итан постепенно приходил в себя, сонный, укрытый потным телом, со всё ещё немного твёрдым стояком в заднице. Глаза слипались нещадно и последними мыслями были, что придурок обкончал ему задницу, а второй — что он так и не подкрепился. Итан так и не увидел, как аккуратно его обтёрли влажным полотенцем, укутали в чистые простыни и долго рассматривали при свете мутных старинных светильников.