Misterious Bunny

Вечерело. Солнце с каждой минутой покидало небесные просторы, потихоньку садясь за горизонт и оставляя после себя розовый след от заката. Отсутствие фонарей во дворе помогало лучше рассмотреть выступившие на небе первые звездочки. Такие далекие и маленькие отсюда они напоминали рассыпанную сахарную муку или веснушки на носу у мелкого мальчугана из соседнего двора. Ромкин район хоть и не находился на краю села, но был очень тихим и спокойным: не было шума собак, рева машин, даже фонари едва загорались после одиннадцати. Однако даже уединение с природой и спокойствие района не давали Антону покоя. Во-первых, мальчик беспокоился за родителей, потому что они никогда не разрешали ему оставаться у кого-либо на ночь. «У тебя что, своего дома нет?» - ворчала тогда Карина с полотенцем в руках, - «Не страдай ерундой, а то отцу все расскажу». И даже если ему сейчас и разрешили остаться на ночь без предупреждения заранее, тогда дома Петрова явно ждет нагоняй, например половником по голове или полотенцем по заднице. О наказании хотелось не думать. Ну, а второй причиной для беспокойства являлся хулиган, который сидел под боком и возился с его синяками весь вечер. Нет, общество Пятифана ни в коем случае не было неприятно для Антона, однако заставляло сидеть в напряжении вплоть до ночи. Блондин до ночевки даже не догадывался, что шатен может быть таким заботливым и аккуратным. Когда у Антона к вечеру начала подниматься температура, Ромка напичкал его всякими таблетками и витаминками, напоил горячим молоком с медом, а так же укутал в шерстяной плед и завалил компрессами. С такой внимательностью и заботой он походил на старшего брата. - Р-ром, мне жарко, - послышалось из-под одеяла. - Отлично, значит, потеешь, - не отвлекаясь от старого выпуска «Мурзилки», которая была прочитана явно не единожды, отвечал себе под нос Пятифан. Шерстяной плед, похожий на те колючие носки, что когда-то вязала ему бабушка, напоминал пустыню. Бедный Антон успел раз сто пропотеть, со спины и мышек в три ручья стекал пот. Мальчик уже мечтал хотя бы вынырнуть из-под груды грелок и одеяла, сделать глоток свежего морозного воздуха из окна и нырнуть обратно. - А по лбу? – протянул Пятифанов, заметив высовывающуюся из-под пледа пятку. Следом послышалось заглушаемое тканью хныканье, и пятка вновь исчезла под толстым слоем одеяла. - Ну, извините, - Рома отложил в сторону журнал, подсаживаясь ближе к больному, - Я не заставлял вас хрен знает сколько валяться на снегу и подхватывать простуду. Ответом послужил недовольный взгляд из-за круглых линз, заставивший Ромку усмехнуться. Он себя чувствовал сейчас строгим родителем, обломавшим последнюю мечту ребенка. Как говорится: «Сделал гадость – сердцу радость». - Не ссы, когда я болею, всегда так закутываюсь, и на следующий день как огурчик, - Ромка поднял большой палец вверх, подтверждая свои слова. Антон ничего не ответил, лишь высунул запотевшую голову из-под толстого одеяла. Светлые пряди намокли, пухлые щеки наливались краской, а толстые линзы вспотели, из-за чего казалось, что у Петрова туман вместо глаз. - Да сними ты свои окуляры наконец, - Пятифанов резким движением стянул очки товарища, после чего начал их протирать краем своей майки. Перед глазами все поплыло, но блондин все же смог разглядеть прибавившее в резкости лицо с острыми скулами и внимательный чужой взгляд, направленный на запотевшие очки. Ромка, заостривший на чем-то внимание, казался таким привлекательным и мужественным. Вообще он всегда выглядел таким, это факт. Его телосложение, понятное дело, отличалось от Антона: руки более мускулистые, крепкие плечи и накаченный торс закрывала тоненькая спортивная майка. Серьезный взгляд и острые черты лица придавали ему взрослость, именно поэтому пятнадцатилетний Пятифан наверняка сошел бы на совершеннолетнего. Наверное, ему действительно круто живется: все считают тебя главным в банде, каждая девчонка в школе от тебя без ума, да и приключения каждый день. - Ром? -М-м-м? - А почему ты решил стать хулиганом? Этого вопроса гопник явно не ожидал. Пятифанов уставился на блондина, думая, не померещились ли ему эти слова, после чего задумался, почёсывая затылок, и неуверенно вымолвил: - Ну…Не знаю. Серьёзно, не знаю, - сказал Рома в ответ на любопытный взгляд из-под одеяла, - Возможно, это было для того, чтобы расширить круг общения, возможно для того, чтобы добавить разнообразия в мою и без того скучную жизнь. Но…Главной причиной, наверное, являлось мое желание известности. - Известности? – спросил Петров, тяжело дыша и обмахиваясь зеленой тетрадью, как веером, - В плане известности? - Ну, чтобы меня заметили, обратили внимание. - Но ведь выделиться среди других можно и другими путями. Добрыми поступками например. Почему ты выбрал именно этот способ? - Ох, Тох, я никогда не задумывался об этом, - хулиган ссутулился, задумчиво смотря в пол, - Я думаю, то время, когда я вступил в банду, было для меня трудным периодом. Тогда погиб мой отец, а мать…будем честны, забила на меня. Я старался ей помогать, и, в общем, делал все, чтобы она меня похвалила, но ничего не менялось… Рома вдруг опомнился, что изливает все проблему человеку, который, по сути, не имеет ни к нему, ни к его семье никакого отношения. К тому же, за нахлынувшими воспоминаниями вспомнилась и боль, которую парень так долго старался залечить. И сейчас она хлынула с новой силой, с большим напором так, словно старую рану вновь распороли. К горлу подступил ком. «Так, а ну успокоился», - мысленно дал себе пощёчину Пятифанов, - «Этого ты добивался все это время? Ты мужик! Мужики не плачут». Рома перевел дух, после чего почувствовал тепло на своей руке, заставившее его вздрогнуть. Он опустил глаза и увидел на своем предплечье чужую вспотевшую ладонь. Антон пододвинулся поближе к товарищу, не отводя взгляда, полного понимания и внимательности. - Говори, я тебя слушаю. Ромка немного поколебался, сомневаясь, стоит ли сейчас напрягать Антона своим прошлым, но все-таки решил продолжить, однако не вдаваясь в подробности: - Короче, ситуация стала еще хуже, и наступил тот момент, когда я впал в отчаяние. Я решил: «Ну, если хорошие поступки не помогают, тогда возьмем в дело плохие». Я был готов пойти на все, что угодно, лишь бы хотя бы меня заметили. Потом я, разумеется, получил внимание. Не должным образом, конечно, обижая слабых, и так далее, но мне понравилось. Ну, а попозже, когда я стал главным в банде, мы с пацанами создали понятия – некие правила, по которым можно драться. На лице Антона проскользнула улыбка. - Это что, мини-кодекс чести что ли? - Ну, типа того. - Выходит, что после создания этих ваших «понятий» ваша банда стала немного…правильнее? - Ну, не сказать, что мы стали вместо Робен Гуда, - Ромка почесал затылок, - Но думаю, мы изменились в лучшую сторону. Немного конечно, но все же. - Понятно, - блондин откинулся на подушки, тяжело дыша, - Прости пожалуйста за то, что заставил своими расспросами тебя вновь это пережить. - Да забей, - хулиган подсел ближе, трогая лоб товарища, - Ну вот: о чем я тебе говорил! Уже почти холодный. Тебе бы еще чая жахнуть и на боковую. - Но я сейчас лопну, - захныкал Антон, прячась обратно в свое уютное, но невыносимо жаркое убежище. - Ладно, ладно, - Ромка поднял руки в поражении, - Так уж и быть. Комнату свою я от твоих органов отмою самостоятельно. Ромка тихонько хохотнул, получив слабенький удар в плечо. - Ой, да ладно тебе, Тох, - гопник приблизился к Петрову, окидывая того хитрым взглядом и по-доброму оскалившись, - Это я так, шучу. Привыкай. Пятифанов рассматривал небесно-голубые глаза напротив, аппетитные красные щечки и засохшие пухлые губки, забывшись о том, что он уже не просто смотрит, а пялится на Антона. Пепельного цвета волосы переливались при свете взошедшей над верхушками сосен луны, а светлая кожа так и манила укусить. И если бы Антон был девочкой, то Ромка, может быть, и оставил бы пару багровых следов на тонкой шейке. В какой-то момент в голове Пятифана родилась мысль, что Антон был бы красивой девочкой. Попытка прогнать подобные мысли обернулась неудачей. - Р-ром, ты чего? – внезапный голос вернул шатена в реальность. Смущенный Антон, кажется, заметил долгий прожигающий взгляд на себе, поэтому и решил вмешаться. - Да так…Ничего. Кстати, а ты то на кой сюда переехал? Не, не то, что я тебя прогоняю, но ведь здесь и делать нечего. Только гнить. - У отца здесь новая работа, - Ответил Петров на вопрос, который, судя по интонации, он слышит уже не в первый раз. - Понятно, - выдохнул хулиган, безмятежно потянувшись на мягком матраце, - А у тебя братья с сестрами родные есть? - Да, есть сестра, Оля. Она младше меня на восемь лет. - Здорово, - протянул Рома, - И как тебе? Не достает? - Нисколечки, - краем глаза гопник приметил мимолетную улыбку на губах Антона, - Наоборот. Иногда мне кажется, что Оля – единственный человек в семье, который меня понимает. - Хм, ясно. Так, Тох, уже поздно, ложись-ка, а то плохо поспишь и хрен выздоровеешь. - Стоп, а ты где будешь спать? - Я на полу плед расстелю. - Ты уверен, что это хорошая идея? Пол холодный, отморозишь себе что-нибудь. - Есть другие предложения? - Ну-у, - блондин поколебался, думая, стоит ли озвучивать своё предложение, - Я могу подвинуться. Думаю, мы поместимся. - Чтобы ты меня бациллами своими заразил? Нет уж, спасибо. - Ты и так собираешься спать с больным в одной комнате. - Да ладно, забудь. У меня крепкое здоровье, из-за пола не простужусь уж точно. Прищурившись, Антон еще в течение нескольких секунд смотрел на Рому, но, видя, что тот не поддается психологическому давлению, сдался: - Ладно. Но если замерзнешь, я буду не против твоей компании. Слышать такие слова от пацана было странно Пятифану. Он уже много раз оставался на ночевки с корефанами, но никогда Рома не подпускал кого-то из них слишком близко: уж очень сильно любил он личное пространство. Про спать вместе речи вообще и быть не могло, поэтому самая на вид обычная фраза Антона ввела хулигана в ступор. Мысль об Антоне-девочке вновь предательски появилась в голове, и Ромка встряхнул головой, резким движением вставая с кровати. - Ладно, давай. Спи там, все такое. Я пойду, освежусь и вернусь. На пороге комнаты Пятифанов, выключив свет, обернулся напоследок на отвернувшегося лицом к стенке Петрова, после чего на цыпочках покинул комнату, прикрыв за собой дверь.