Misterious Bunny

Ближе к утру начался снегопад. Ветра не было, поэтому снежинки падали медленно, витая в воздухе, словно пушинки, и плавно приземлялись на землю, отчего природный процесс выглядел более завораживающим. На соседнем участке начали горланить петухи из курятников, однако даже они не смогли сразу вытащить мальчиков из Царства Морфея. Дело в том, что окна в комнате Пятифанова выходили на запад, и солнце не тревожило с утра яркой вспышкой света в глаза. Наконец очередной крик петуха достучался до сознания Петрова. Блондин уже проснулся, однако сейчас кровать казалось ему такой мягкой и уютной, что он позволил себе еще пару минут понежиться под теплым одеялом, а затем уже протер глаза и надел очки. В комнате было еще темно, но внутренние часы подсказывали мальчику, что семь часов уже есть точно. Антон приподнялся на локтях и заметил тушку, растянувшуюся на полу. Ромка спал на запасном пледе, расстелив его рядом с кроватью больного, на случай если тому станет плохо посреди ночи, а вместо подушки подложил ладони по голову. Вот же упрямец! Баран, честное слово! Однако такая забота о чужом комфорте согревала изнутри, ведь спать вдвоём на одноместной кровати было бы не так удобно, и Пятифан сам это прекрасно понимал. Из приоткрытого окошка повеяло холодом, отчего хулиган обнял себя за плечи, скукожился и свернулся клубочком, засопев громче. Антон не смог сдержать умиления: все же Ромка и пытается казаться сильным и независимым, но во сне он выглядит довольно таки милым. Антон принял сидячее положение, свесив ноги с кровати. Сейчас он чувствовал себя намного лучше, чем вчера: слабость отступила, и раны меньше беспокоили. Сняв с себя согретое им одеяло, блондин заботливо укрыл им товарища на полу, а под голову ему подложил взбитую подушку. Еще не хватало, чтобы и Ромка слёг с температурой. Мальчик решил выйти на разведку и, стараясь не разбудить Рому, не спеша вышел в коридор. В доме царила гробовая тишина: видимо, мама Ромы уже ушла на работу. В гостиной слышалось тиканье настенных часов. Антон прошёл в комнату и взглянул на циферблат. Действительно, чуйка его не обманула – стрелки остановились на 7:45. Почти восемь часов. Мама уже наверняка проснулась и беспокоится. Надо бы потихоньку собираться домой. Вернувшись в прихожую, Петров покосился на дверь в комнату Пятифана, но застыл. Будить друга в такую рань и тревожить его не сильно хотелось, но и просто так уйти тоже не совсем прилично после того, что тот ему сделал. Мальчик несмело вошёл в комнату, подсаживаясь на корточки перед спящим хулиганом. - Ром. - М-м-м… - Ром. Гопник лениво перевернулся на спину и приоткрыл глаз. - Чего тебе? - Мне домой пора. Я пойду. Спасибо большое, что помог и приютил. - Уже уходишь? – Ромка поднялся со своего «ложа», спросонья не сразу замечая, что бережно укрыт одеялом и уложен на подушки. Но когда заметил, нахмурился, пытаясь вспомнить, откуда у него все это, после чего встрепенулся и повернулся в сторону друга. - Ты давно не спишь? - Не сказал бы. Сам недавно проснулся. Ты просто мерз во сне, - ответил на немой вопрос Ромки Антон, - Вот я и укрыл тебя. - Вот как, ну, спасибо, - хулиган протяжно зевнул и потянулся рукой ко лбу блондина, - Как дела с температурой? - Намного лучше. Я хорошо себя чувствую. - Ну вот видишь! Стоит лишь приложить все усилия, пока болезнь не укрепилась в твоем организме, и все – на следующий день, как огурец. Пятифан встал со своих хором и направился к двери, махнув рукой. - Пошли. С пустым желудком я тебя домой не отправлю. Мальчишки спустились в комнату под названием «кухня». Раковина была полностью забита грязной посудой, и над прилипшими остатками завтрака в глубоких тарелках летали мелкие мушки. Обои были старыми, по краям немного облезлыми и пожелтевшими. В правом верхнем углу комнаты на сплетённой паутине сидел паучок и заволакивал в кокон свою очередную жертву. Пятифан открыл холодильник и почесал подбородок, как великий мыслитель Китая. - Ну, смотри, - начал он, - У нас есть яйца, немного молока, хлеб и оставшаяся жопка от колбасы. Ах, ещё есть банка клубничного компота. Чё замутим? - Как насчет омлета? Или яичницы? Что ты больше любишь? - Да похуй как-то, - Ромка неоднозначно повел плечами. - Ну, тогда можем сначала обжарить колбасу, а потом вылить на неё яйца. Пожарим яичницу с колбасой, а следом и гренок можем сделать. А запить можно либо молоком, либо компотом. - Хах, у дураков мысли сходятся, - дружелюбно оскалился Ромка, доставая ингредиенты с полки холодильника, - Я думал о том же самом. - Ну и хорошо. Кто будет готовить? - Не думаю, что я настолько несамостоятельный, что не могу даже яичницу себе приготовить, - скептически процедил Пятифанов. - Хорошо, тогда ты готовишь, а я пока помогу с мойкой посуды, - Антон немного брезгливо покосился на раковину, набитую грязной посудой. - Лады. Парни принялись за работу. Ромка вытащил сковородку, и пока она нагревалась, тонко нарезал колбасу и потом, залив кухонную утварь подсолнечным маслом, кинул мясные ломтики на разогревшуюся поверхность металла. Антон же бережно отмывал гору посуды от слоев жира и присохших объедков, регулярно отмахиваясь от мелкой живности. В четыре руки мальчишки управились в два раза быстрее. Закончив с посудой, Антон заметил, что Пятифанов переворачивает зарумянившуюся по краям яичницу, поэтому полез за тарелками. - Блять! – окинул плескавшуюся маслом сковороду Ромка новой порцией матов. Когда он выключил плиту и снял прибор с газовой конфорки, стол был уже накрыт. - А ты легок на помине, - послышался голос с хрипотцой над ухом. Блондин вздрогнул и отшатнулся, давая гопнику выложить яичницу на тарелки. Завтрак был съеден за несколько минут и тут же запит холодным компотом. Антон откинулся на спинку стула, почувствовав прилив сил, и показалось, что жизнь вновь начинает сиять красками. - А ты неплохо готовишь, - отдышавшись после самого простого, но питательного блюда, сказал голубоглазый. - Хах, надеюсь, не отравимся. Петров поднялся из-за стола, беря в руки тарелку со стаканом, и направился к раковине, как вдруг путь преградила чужая рука. - Оставь на столе. Я сам помою, - отозвался Рома, не сводя взгляда от удивленно моргающего очкарика. - Но мне не трудно, я привык, - настаивал Антон. Всё же не хотелось наглеть и садиться на шею товарищу. - Иди пока переоденься в форму и проверь все свои тетрадки. Рюкзак! Точно! После избиения Антон и вовсе забыл о портфеле. Оно и понятно - со вчерашним состоянием Петрова мало беспокоила участь его учебных принадлежностей. Сдавшись под напором друга, Антон оставил посуду на столе, еще раз поблагодарив хозяина дома за завтрак, после чего скрылся в комнате. Портфель стоял в уголочке комнаты рядом с батареей и дожидался своего хозяина. Подбежав к нему, Петров начал вытряхивать все содержимое, проверяя, все ли на месте. Данная процедура заняла минут пять. Хвала небесам, хулиганы только рассыпали вещи во время драки, отчего страницы некоторых тетрадей набухли и пошли волнами, но ничего не спёрли. Видимо, не нашли ничего интересного. К счастью, синий блокнот вчера Антон оставил дома – точно знал, что что-то произойдёт, вот и не решил рисковать. Убрав все обратно в рюкзак, Антон принялся за форму. Натянув школьные брюки со стрелками, Антон заправил в них застегнутую рубашку и, взяв в руки галстук, подошёл к зеркалу. Несмотря на выздоровление, он всё ещё выглядел помятым: щека опухла, под белоснежными прядками рядом с виском черным пятном виднелся синяк. Что же такое придумать убедительное, чтобы мама поверила? Упал? Нет, слишком банально. Тем более, как ему тогда объяснить наличие нескольких синяков, а не одного? Подрался? Ага, еще наплети сказку про то, как смачно отхватил Семён в этой драке. Антон завязал галстук и натянул жилетку. Более-менее пригладил растрёпанные волосы ладонью и, запрокинув рюкзак на плечо, пошёл в прихожую.

… Оказалось, Ромкин дом находится не так уж и далеко от дома Петровых. Дорога заняла минут десять от силы. Мальчишкам даже не пришлось сокращать путь через лес: стоило пройти несколько закоулок, минуть заброшенные сады и старый с осыпавшейся краской киоск «Фрукты и овощи», и вдали показался старенький деревянный двухэтажный домик с заснеженной крышей, высокий электрический столб, и корявое дерево у калитки. - Это твой дом? – спросил хулиган, указывая на одинокий домик на фоне мрачного леса. Ответом послужил краткий кивок, и ребята молча продолжили путь. На удивление, тишина в компании Пятифана со временем перестала давить на блондина, и проводить время с Ромкой в тишине было даже приятно. Порой слова бывают такими лишними и не нужными для приятного времяпрепровождения. Сидевший на проводе черный грач каркнул, заставив лес повторять его крик в течение еще секунды две-три. Хулиган наклонился, зачерпнув рукой горстку снега, после чего, слепив снежок, прицелился и запульнул в не трогающего никого грача. Птица вовремя заметила летящий к ней белый объект, вспорхнула и скрылась в лесной мгле. - Вот блин, - разочарованно протянул Пятифанов, - улетела. В ответ Антон окинул парня осуждающим взглядом, но промолчал. - Спасибо, что разрешил остаться у тебя и за то, что проводил, - ответил Антон, повернувшись лицом к собеседнику, когда уже подошли к крыльцу дома. - Да было бы за что, - хулиган переминался с ноги на ногу и по-простому улыбался. По поведению Пятифана можно было легко понять, что тот ведет себя естественно и не оставалось ни доли сомнения, что эта легкая улыбка искренняя. Так люди ведут себя только с друзьями. Интересно, а Рома считает его своим другом? - Ну, бывай, - гопник протянул ладонь, и, основываясь на прошлом опыте, сжал ладонь блондина не так сильно, как в прошлый раз, - Надеюсь, хотя бы от крыльца до дома ты без происшествий дойдешь. Ответом послужил тихий смех. Значит, Тоха начинает привыкать к подобным шуткам русоволосого. - Не дождёшься моей кончины. Особенно такой позорной. Давай, увидимся в школе. Первой ослабла ладонь Петрова, а за ней уже и Ромкина. Развернувшись, хулиган засунул руки в карманы кожанки и направился в противоположном от дома направлении, и через пару секунд вдали виднелся лишь его маленький чёрный силуэт. Проводив взглядом товарища, Антон краем уха уловил шаги в прихожей, и, мысленно перекрестившись, потянул за дверную ручку. - Мам, я дома, - протянул Петров, просовывая голову с улицы и не решаясь зайти окончательно. Ответом послужила тишина. Блондин уже решил, что ему померещилось, что дома кто-то ходил, как вдруг шаги возобновились, и направлялись они из гостиной в прихожую. В дверном проёме показалась Карина. На её лице по-прежнему красовалась натянутая равнодушием маска, глаза не выражали никаких эмоций. Женщина деловито скрестила руки у себя на груди и оперлась плечом о дверной косяк, и Антон понял, что скандала не избежать. - Ну чего встал-то? Проходи и дверь закрой, а то холодом тянет, - с ледяной ноткой в голосе сказала мать. Антон послушно зашёл в помещение и плотно закрыл за собою дверь. Несмотря на то, что с таким отстранённым поведением матери блондин уже был знаком, но каждый раз оно заставляло покрыться спину мурашками, а сердце забиться бешеным темпом. Петров ведь правильный мальчик как-никак. - Ну что, как ночь прошла в чужом доме-то? Наверняка лучше, чем в своем собственном, да? Карина пристально наблюдала за каждым действием сына. Блондин снял куртку и, засунув шапку в рукав, повесил на крючок. Мальчик тут же поправил волосы, беспокоясь о том, что взъерошенные пряди могут выдать синяк на виске. Петров стоял, опустив лицо вниз, к полу. - Чего молчишь, Антон? – не останавливалась женщина, - Неужели тебе настолько здесь осточертело? Помнишь, что я просила у тебя вчера? А? Антон? Бледные щеки покрылись стыдливым румянцем. В голове всплыл момент, когда Карина просила его посидеть с сестрой, пока она отъедет в магазин, как на пленке фильма. - И что я вместо этого получаю? Я получаю звонок! Причем не от тебя, а от какого-то мальчика, назвавшегося твоим другом! Голос у него, конечно, странный, - Карина немного насупилась, вспоминая разговор с Бяшей, - Но он оказался довольно-таки вежливым и производил приятное первое впечатление. Антон стоял, дрожа то ли от холода, которым веяло с улицы, то ли от страха. Мальчик стоял, как на расстреле. - Из-за тебя Оля не получила сгущёнки. Из-за тебя она теперь весь день смотрела мультики и плакала. Думал так легко спрятаться за спинами своих друзей? И так ты будешь относиться к каждому, что у тебя что-то попросит. Ответом послужила тишина. - Ой, да иди ты к лешему, - Карина, делая вид, как ей не хочется продолжать этот монолог, закрыла часть лица ладонью и, отмахнувшись, повернулась в другую сторону, - Ты даже говорить не хочешь. Ну, ничего, придёт отец – поговоришь с его ремнём. Мать скрылась в другой комнате, что позволило Антону пулей ринуться на второй этаж и, залетев к себе, закрыть плотно дверь. Видеть никого не хотелось, поэтому мальчик подпер дверь изнутри стулом. На душе скребли кошки. Блондин плюхнулся на кровать, обхватив себя руками. С какой-то стороны, мать была права: он действительно повел себя неправильно, сбежав от наказания при помощи ночевки у Ромы, но ведь это было задумано в благих целях, дав Антону немного окрепнуть после избиения. Но порой Карина была слишком резка и прямолинейна, как и сейчас. Её слова с болью резали душу, а ветер, гудящий за окном, навевал атмосферу одиночества. Вдруг за дверью послышался стук. Странно, на мать это не похоже. Она никогда не извиняется сразу. Петров подошёл к двери и, проглотив комок в горле, тихо спросил: - Кто? - Тоша, ты вернулся? – детский голосок пискнул из-за двери, - можно войти? Антон отставил стул в сторону, позволяя сестре войти. - Где ты был? - Я…я ночевал у друга. - А почему домой не пришёл? - Прости. Я не смог. - Почему? Тебя мама отругала? Антон вновь подпёр стулом дверь и сел обратно на кровать. Оля уселась рядом и продолжала сверлить брата любопытным взглядом. Она даже пыталась заглянуть ему в лицо, но Антон намеренно отворачивал голову. - Так как тебя не было, мама не смогла съездить в магазин. Грусть накрыла мальчика новой волной. В груди появилось чувство вины перед всеми: и перед матерью, и перед сестрой, и даже перед Ромкой с Бяшей, что он доставил им так много хлопот. - Прости меня, Оль. - Да ничего, - весело отмахнулась девчушка, - Не вышло в этот раз – выйдет в следующий. Петров пытался сделать все, что угодно: моргать, водить глазами, сконцентрироваться на чем-то другом, но ничего не выходило. Глаза тут же начинали слезиться и мутнеть. Был бы отец, сказал бы, что мужчины не ноют, особенно из-за слов. Но сейчас-то перед ним не отец, а Оля – на данный момент, наверное, самый близкий ему человек на земле. Схватив сестру в охапку, блондин прижал её к себе и тихо заплакал. Если перед кем и можно дать слабину, так перед тем, кто тебя не осудит и сможет помочь. Оля пару секунд сидела, не шевелясь и смотря в одну точку, а потом обняла Антона в ответ, утыкаясь лицом ему в жилетку. Так дети сидели минут пятнадцать, а потом Антон начал успокаиваться, постепенно ослабляя хватку. Сестра, почувствовавшая выровненное дыхание брата, начала медленно отпускать его и подняла голову, заметив что-то чернеющее под копной светлых волос. - Тоша! Это что, синяк?– вскричала сестра, хватаясь за голову брата и пытаясь осмотреть ушибленное место. - Тише ты! Тише! – зашипел Антон, - Просто упал на порожках дома. Ничего необычного. - Упал, заработав такой синячище? – Оля повернулась в голубоглазому, нечаянно заметив край его опухшего лица, - А это что такое?! - Прошу, только маме не говори, - взмолился Антон, жалобно глядя на сестру, - Меня избили. А домой я не пришёл, потому что думал, что вы будете сильнее беспокоиться за меня. Прости, Оль, я дурак. - Да, еще тот дурак, - Оля осматривала лицо брата, после чего тяжело выдохнула, - Хорошо. Я ничего никому не скажу, только пожалуйста, не поступай так больше, ладно? Ты не представляешь, как за тебя волновалась мама, когда вечером ты был еще не дома. Она уже хотела в милицию звонить! - Хорошо, извини, - после некоторой паузы ответил Антон, - Больше такого не повторится. - Вот и хорошо! А пока, - девчонка бойко вскочила с кровати и схватила брата за руки, - Пошли со мной мультики посмотришь? А то мне скучно там одной. - Ну, хорошо, пошли, - Антон улыбнулся уголком губ и пошел следом за радостной сестрой. Неважно, что они будут делать: смотреть мультики, читать или спать. Главное сейчас – избегать одиночества, не то оно надолго проглотит с головой и добьет окончательно. Ух, с каким лицом будет вспоминать Антон в будущем этот вечер, и с каким упоением будет он молиться Богу за то, что не остался в ту ночь один. Кто знает, чем бы обернулось это для него.