Мука

— Ах, боже, — моя рука со скрипом сжала ручку, а после, та вовсе упала на пол. — Что ж за день такой?! Сегодня задачи совсем не получались, хотя такие — щелкаю как орешки. Я снял очки и потёр виски — старая привычка ещё с начальной школы.       Дверные колокольчики зазвенели, и я, спрятав тетрадь под стойку прилавка, поднял глаза на зашедшего покупателя, увлечённого телефонным звонком. Я так понимаю, это мужчина. Редко их увидишь в магазине фарфоровых кукол. Моя мама, Карина, она им заправляет, и мне ничего не остается, как слушать её. Денег совсем нет, и нам еле удаётся сводить концы с концами. После школы простоять весь день за стойкой — счастье любого подростка в свои семнадцать лет! Человек, зашедший в магазин, буквально пропах деньгами. Неумелый продавец этого бы не заметил, но не я. Сдержанный и строгий костюм, который стоит, скорее всего, больше, чем весь мой гардероб. Белая рубашка не до конца застёгнутая, а также пошитые свободно брюки. И… о боже. Растрепанная прическа, чёлка, волосы которой, как иголки, падают на лоб.       Он был так увлечён разговором, что сразу направился быстрым шагом к одной из стоек. Поднял руку и подозвал двумя пальцами, даже не взглянув на меня. Именно подозвал. Этот город устроен так, что есть богатые и люди, которые продают. Я отношусь ко второму типу. Мне ничего не остается, кроме как насмехаться над ними. Ходячие кошельки все равно не поймут мой «сухой юмор», который понимает, как говорит мама, только она. Я подошёл к нему ближе и только сейчас понял, что это даже не мужчина, а паренёк моих лет, может даже на год старше. Его одежда придавала ему более мужественный вид, что накидывало сверху еще пару лет. — Вам что-то подсказать, сэр? — Только моя мама услышала бы сарказм, звучащий в моем голосе. — Да, мне нужна кукла. — Ох, мне жаль. Мы все распродали. В основном никто не понимает моего юмора, считая его слишком острым, или же наоборот, перегибающим палку. Мои одноклассники говорят, что только я его понимаю и смеюсь над ним. Может быть, но иногда это помогает поднять кому-нибудь настроение, или же разозлить, если мне того захочется. — Смешно, — надменно говорит парень так, будто хочет, чтобы я поскорее заткнулся, показывая всем своим видом, что это совсем не по делу. Он до сих пор на меня не посмотрел. — Как думаешь, какая из всех них понравится старой кашолке? — Хах, любая, — меня очень позабавила его речь и воспитанность, которая зашкаливает по всем параметрам. Весь этот деловой вид уже растаял, а во мне кипит азарт и некое отвращение к этому человеку. И ведь тут же он обернулся на меня. В его глазах промелькнуло удивление, ожидая увидеть перед собой девочку — виной всему мой голос, он будто и не ломался вовсе, в нем не слышно басс или какой-то низкий тон. Но этот факт не мешает ему спросить: — А что нравится тебе? Я так хочу ответить никакая, потому что этот магазин — мое ужасное неизбежное будущее. Он является маминой любовью, но никак не моей. Тем более заправлять им в первое время было очень стыдно и неловко. Мальчик-альбинос с очками и женским голосом, который зудит покупателям от скуки и втюхивает самые дорогие куколки. Прелесть. — Я неравнодушен к «вечным нытикам», — хочу поиграться с этой ситуацией и посмеяться над ним, показывая, что он всего лишь посмешище малых лет, имея при себе деньги и ядовитый язык, который себе много позволяет. — Что, прости? Я указываю пальцем на фарфоровую малышку — её рот открыт в беззвучном крике, а глаза плотно закрыты. — Предпочел бы не видеть их глаза, так как я пересмотрел слишком много фильмов, где они являются главными киллерами. Обычно их слова заканчиваются фразой «Я хочу украсть твою душу, так что не поворачивайся ко мне спиной». Он награждает мои слова широкой улыбкой. Черты лица смягчаются, а серьезное лицо пропадает. Ему стоит улыбаться почаще, так он стал выглядеть вполне симпатично. Не успел я закончить мысль, как он снова резко сменил выражение лица и продолжил. — У моей бабушки скоро день Рождения, и мне нужно выбрать подходящую. — Если она любит куклы, тут сложно ошибиться, ведь ей понравится любая. Тинейджер вновь смотрит на полки: — Но почему же именно «плакальщицы»? Почему же не «сони»? — он окидывает взглядом куклу, сидящую рядом, которая подпирает рукой щёку. Выглядела она чуть симпатичнее, чем которую мы смотрели ранее. Белые кудряшки, розовый бант, голубые глазки… — Обе сойдут. На самом деле, мнение продавца никого не интересует, покупатели лишь спрашивают, чтобы первые подтвердили их мысли. По факту, кто я такой, чтобы останавливать его в покупке той или иной вещи? Если Мистер Богатейчик так хочет купить для бабушки спящего ребенка — пускай берёт. Он скорчил кислую ухмылку, а брови сошлись к переносице, и парень небрежно показал на совсем другую полку. На ней стоял фарфоровый мальчик в школьной форме. Розовая рубашка, клетчатый пиджачок и такие же штаны, а на поводке он держал чёрного шотландского терьера. — Думаю, эта подойдет. Ей нравятся собаки. — Кому? Бабушке или… — я прищурился к табличке с именем перед куклой, — Рами? — Совершенно очевидно, что Рами нравятся собаки, — на его лице виднеется слабая улыбка, совсем искренняя. — Я имел в виду бабушку.       Я открываю стеклянный шкафчик под полочкой, чтобы найти коробку от Рами. Беру куклу и кладу ее вместе с именем в такое аккуратное и черное дно. — Хей, а почему у собаки нет имени? — читает он табличку где было написано «Рами и собака». — Потому что люди предпочитают давать животным клички своих любимых питомцев. — Чего? Правда? — восхищается он, потерев двумя пальцами подбородок. И устремил свой изучающий взгляд на меня. — Нет, — я увидел эти глаза, которые уже скорее всего подумали «Хм, а он умнее, чем кажется на первый взгляд». Я совсем в этом не разбираюсь и смог подловить на этом Мистера Богатея. Моя персона не смогла спрятать свой победный оскал, который даже затмил мой разум и потупил движения, сделав паузу. Но я быстро очухался и продолжил складывать покупку, все так же улыбаясь куда-то в пустоту, поглядывая на Ходячего Кошелька. Видимо, того тоже позабавила эта ситуация. — Если хотите, могу дать номер художника, сделавшего Рами. — У тебя есть номер художника? — Хах, на самом деле нет, –я механически пробиваю чек. — Тебя сложно понять, — вздыхает парень. С чего он вообще пытается меня понять? Мы же говорим о куклах, а его комментарий был излишним. Он протягивает мне свою кредитную карточку, и я провожу её через аппарат. На карточке написано его имя: «Роман Пятифан». Смешно. Такое имя мне непонятно, ведь, родителям-миллионерам свойственно давать своим чадам «роскошные» имена, например: Кристофер, Себастьян, или вообще Роберт! Но Рома… Даже спрашивать не буду. Мне все равно. Сегодня я был достаточно вежлив для себя. У Романа звонит телефон, и он достаёт его из кармана: — Алло? Пока я жду, когда аппарат выдаст чек, я складываю табличку с именем под кассу к другим табличкам, дабы не забыть, каких кукол нужно заказать снова. — Да, нашел. Он с собакой, — С минуты он слушает, — Боже, нет, он не собака. Мальчик с собакой, — Рома разворачивает к себе коробку и смотрит на изображение Рами, потому что сама кукла уже упакована. — Думаю, он красивый. — Взглянув на меня, он пожимает плечами, словно спрашивая, согласен ли я. Я киваю, ведь Рами действительно выглядит красиво. Любой бы тащился по этой кукле — сделано же качественно. — Да. Продавец подтвердил это. Он красивый. Знаю, красивым Роман назвал не меня, но Богач так акцентировал слово «он», что во мне предательски зародилась мысль: а вдруг красивый я? Опустив взгляд, я даю бумажку и ручку, чтобы тот расписался. Он проделывает это одной рукой, и я, сравнив подпись на кредитной карте, возвращаю саму кредитку. — Нет, не… в смысле, он тоже, но… Ох, блин, ты знаешь, о чем я. Все нормально. Скоро буду дома. — Он тяжело вздыхает. — Да, после пекарни. Напомни мне сбежать, когда у твоей «собачки» будет выходной. Потом увидимся, пока. Я протягиваю ему упакованную куклу. Как же мне хочется посмеяться с этого разговора. — Благодарю за помощь. — Не за что! Он берёт из подставки визитную карточку нашего магазина. — И не только? Наше заведение называется «Куклы, и не только». Он спрашивает то же, что и все, кто приходит в этот магазин. Я киваю. — Раньше мы продавали мягкие игрушки и прочую ерунду, но куклы стали ревновать. Эх, вот и пришлось всё убрать, — я развел руки в стороны и наигранно грустно вздохнул. В его взгляде читалось «Ты это серьёзно?» — Дай угадаю, куклы угрожали украсть твою душу, если не выполнишь их требования? — Нет, они угрожали освободить души прошлых владельцев, а этого мы допустить не могли… На мое удивление он громко посмеялся. Я так польщен, ведь удостоился особой чести от местного богача. — Если серьёзно, то нам пришлось распродать игрушки. Потому что мать обожает куклы, а плюшевые мишки её достали. Да и, к тому же, мы больше не могли позволить себе дополнительных расходов. А поскольку мы на мели, название магазина и визитные карточки остались с тем же названием. Он тыкает пальцем в визитку: — Карина? Это твоя мама? Больше там ничего не написано, кроме как её номера телефона и имени, как будто она стриптизёрша какая-то. Мне становится неловко, когда она раздает визитки за пределами магазина. — Да, сэр. — А ты? — он встречается со мной взглядом. Только сейчас я заметил, какой у него красивый цвет глаз. Темный шоколад, но мне почему-то хочется сказать, что с отблеском бордового. — Её сын, — я говорю строго и медленно, давая понять, что имя не назову. Первое, что я понял в отношениях богачей, так это то, что отношения с обычными людьми для них — забава, но они никогда не дают вырасти этому во что-то серьёзное. Лучше общаться с ними на расстоянии. Его лицо стало таким же, как и в тот момент, когда он сюда зашел. Он положил на место визитку и отошёл на несколько шагов назад. — Ты знаешь, где находится «Пекарня Шерил»? — Через два квартала в эту же сторону. Будь осторожен, их маффины с черникой вызвают зависимость, — говорю это вальяжно, подперев одной рукой голову, а вторую выкинул куда-то за прилавок. — Принято, зайчик.