Обстоятельствам не поддаюсь

Зажигалка не зажигалась. Он потряс ею, чиркнул еще раз – с тем же результатом. Прокрутил колесико в противоположную сторону – иногда это помогало – и попробовал снова. Ноль эмоций. Искра есть, огня нету. Несмотря на раздражение, Дамиано хмыкнул. Неужели он дожил до момента, когда один из его клиперов закончился, а не потерялся? Сюрр какой-то. Курить автоматически захотелось в сто раз больше. Он скосил глаза на прозрачную раздвижную дверь, отделявшую узкий балкон, на котором он расположился, от комнаты. За дверью бродили всякие люди. Томас еще не вернулся. Две гримерши хлопотали над Вик, какой-то стремный чувак как раз заканчивал тянуть Итану патлы. Дамиано честно не понимал, почему им нельзя было взять с собой собственного парикмахера. Лучше, что ли, нанимать чужого человека в каждом городе, в каждой стране? А вдруг он плохо сделает? А вдруг он просто стремный? Вон как Торкио морщится – видать, дергают его здорово. Дамиано поморщился тоже. Его очередь шла следом, и давать какому-то левому мужику шуровать лапами у себя в шевелюре дико не хотелось. В следующий тур – Мартину на привязи, железно! Он скажет Лео, чтобы всем сказал. Они не какой-то там сельский коллектив песни и пляски. Они могут ставить условия. Покурить перед подобной экзекуцией следовало обязательно. Дамиано подумал о том, как еще две недели назад просто подошел бы к Итану, и даже не попросил – самолично обшарил бы его карманы. Вытащил бы зажигалку из переднего, не обращая внимания на укоризненный взгляд, а если бы Торкио уже был в сценическом образе, где карманы не предназначены во избежание – вытащил бы из-за пояса. Даже глазом бы не моргнул. Он куснул себя за губу. Это вот такая вот фигня, да? Из-за такой фигни все это и случилось. Такой и сотни ей подобных. Но ведь он не хотел, честно! Не планировал, не строил коварных планов, не пытался никого соблазнить, даже не сказать, чтоб особо флиртовал... «Брехня», безапелляционно заявила его внутренняя Вик. «Что-то у Томассито и Лелло ты по карманам не лазишь. И девушка твоя тебе зажигалку нормально в руки передает или кладет перед тобой на стол. Ага?» Дамиано аккуратно приложился затылком о витиеватую балконную решетку. Блядство. И все равно это Торкио виноват! Как будто человеку нельзя немножечко полапать собственного барабанщика, не вляпавшись при этом в драму. Мадонна, что за мир! Томас не возвращался, просить зажигалку у гримеров при живом Итане было неудобно. Дамиано совсем надулся было, как вдруг беспорядочно шарящий по комнате взгляд наткнулся на сокровище. Вот она, родимая! Валяется на столике у зеркала рядом с чьими-то ключами. Дешевенькая, центовая, с желтеньким пластиковым корпусом. Она – его спасение! Подскочив с корточек, Дамиано скользнул в дверь и направился к жертве. Замусоленная сигарета свисала из уголка рта. Полностью сконцентрировавшийся на цели, он не заметил, что оказался не единственным охотником. Итан – с уже уложенными, вычесанными волосами – потянулся за зажигалкой в тот же момент, что и он. И так же, как и он, моментально отдернул руку. - М-м. – Торкио на мгновение встретился с ним взглядом и тут же увел в сторону, словно обжегшись. – Бери. Я думал, ты уже все. - Моя сломалась. Иди, ты же, наверное, задолбался в этом кресле. - А тебе предстоит в нем задолбаться. Я могу потом. - Да ладно, мне не срочно, просто иди и... Унизительный и неловкий обмен картонными любезностями продлился бы, наверное, до скончания веков, если бы Дамиано не наткнулся на любопытный взгляд пришлого парикмахера. Тот возился со своими расческами, зажимами, фенами и спреями, то и дело на них посматривая. Явно грел уши. Злость всколыхнулась в Дамиано новой волной. Он сцапал зажигалку, ухватил Итана за локоть и потащил за собой к балкону. Только сплетен в твиттере про «странные взаимоотношения солиста и барабанщика известной итальянской рок-группы» ему для полного счастья не хватало. Звуконепроницаемая дверь отгородила их от комнаты, и Дамиано тут же захотелось сдохнуть. Прикурив, они разбрелись по разным углам, однако из-за микроскопических размеров балкона он все равно мог бы, не сходя с места, дотянуться до Итана, если бы захотел. Дамиано выдыхал вкусный дым, широко открывая рот, и стряхивал пепел прямо на улицу. Итан выдыхал через нос и стряхивал в пепельницу. Неловкое молчание пухло и расползалось вокруг, словно нашпигованное дрожжами тесто. - Тебе еще мейк, и все, да? – выдавил наконец Дамиано, просто чтобы сказать хоть что-то. Итан повернул к нему лицо. Немного серого дыма запуталось в свежеуложенных прядях у его лица, но быстро выветрилось. - Да. - Ага. Молчание. Из-за двери слышался приглушенный голос Вик. Одна из гримерш ей что-то отвечала. - А мне сейчас волосы, а потом мейк. – Каждое глупое, натужное слово доставляло физическую боль. – И Томасу еще. Торкио хмыкнул и с силой затушил недокуренную сигарету в пепельнице. - Слушай, это совершенно не обязательно. - Что? - Можно просто помолчать. Тут нет камер, не надо себя насиловать. Дамиано почувствовал, как внутри вскипает. Как педаль газа решительно и неотвратимо вминается в пол, придавленная усталостью, напряжением последних дней, и вот этим... Этим, с-сука... - Я пытаюсь вести цивилизованную беседу, - процедил он сквозь зубы. - Выглядит, как будто ты пытаешься поговорить с легковозбудимым сумасшедшим. - Я хотя бы пытаюсь! – вызверился Дамиано. Внутри клокотало. – А не дуюсь, как принцесса! - Я не дуюсь. Ты мне ничего не должен. С моей стороны все в порядке. - И с моей в порядке! Все охуенно вообще! - Оно и видно. - Да блядь! – Дамиано вспомнил о сигарете. Сунул фильтр между губ и затянулся так, что глаза на лоб полезли. – Ты можешь просто нормально разговаривать, а не бесить меня? - Я тебя не бешу. По крайней мере, не специально. Ты сам бесишься. Я, честно говоря, не очень понимаю, почему. Тебе что, никто никогда такого не говорил? Странно, я предполагал, что... - Да блядь, Итан! – Дамиано со злостью потыкал сигаретой в перила и выщелкнул окурок мимо пепельницы. – Все, наобщались, блядь. Иди красься! Торкио пожал плечами и просочился в комнату. Дамиано выбил из пачки еще одну сигарету, обнаружил, что зажигалку эта кара господня унесла с собой, и с неподдельным чувством выматерился себе под нос. Больше всего Дамиано фрустрировал тот факт, что когда он пребывал в таких разодранных чувствах, то успокаивался всегда именно об Итана. И даже не особо отдавал себе в этом отчет, пока успокаиваться вдруг стало не обо что. Нет, хуже – успокоительное разгуливало рядом, красивое, нужное и привычное, но трогать его в обозримом будущем возбранялось. Не только потому, что Вик оторвала бы ему руки, а Том приласкал грифом в табло. Просто динамика изменилась, и человек, чья твердокаменная невозмутимость, граничащая с безэмоциональностью, всегда служила для него тихой гаванью, вдруг сам стал основной причиной его раздрая. «- Я люблю тебя. Хотел, чтобы ты знал. Вокруг стрекочут цикады. Ветер покачивает черную крону бука. Огонек сигареты в чужих пальцах дрожит, как и произносящий эти дикие слова голос. - Так, еще раз. Это правда не подъеб? Я... Все еще не понимаю... - Я знаю. Пусть все остается, как раньше, ладно? Я ни на что не претендую, просто не хочу больше тебя обманывать. Это нечестно.» Что за незамутненный человек. Он что, ожидал, что Дамиано просто примет информацию к сведению и они продолжат жить каждый своей жизнью, словно ничего не произошло? Или что ему бросятся на шею? Дамиано даже не знал, какое предположение было бы наиболее странным. Спустя пять лет знакомства ему казалось, что он научился хорошо понимать этого человека, однако Торкио всегда удавалось продемонстрировать, что раньше были цветочки. Итан был обезоруживающе, оголенно откровенен. Все время. Без перерывов. С этим было... сложно. Дамиано, артист до мозга костей, часто находил эту неестественную искренность в лучшем случае излишней. Неуютной. Итана хотелось прикрыть, словно голую девицу, прогуливающуюся в центре людной площади. И Дамиано честно пытался. Сводил в шутку его слишком серьезные, слишком вдумчивые излияния, изо всех сил разряжал атмосферу на интервью. Иногда получалось. Однако оказаться с этой обезоруживающей искренностью один на один он оказался не готов. * Концерт прошел... Так, как проходят онлайн-концерты. Выложиться нужно, как для многотысячной публики, а энергетической отдачи – пара ползающих вокруг операторов и три престарелых ведущих, которые вежливо покачивают лысинами под песни, которые им ровным счетом ни о чем не говорят. Тлен какой-то. Дамиано чувствовал себя обманщиком. Он еще на саундчеке понял, насколько трудно ему будет раскачаться на сцене (если этот пятачок можно так назвать). Группа, как всегда отлично почувствовав его настроение, вытягивала, как могла. Вик и Том изо всех сил старались раззадорить его, поделиться своей энергией. Тщетно. Он лажал. Не выкладывался так, как нужно было. Два раза сбился с безупречного ритма, которым Итан твердо держал их троих, а потом и вовсе не попал в ноты. Голос съехал. И хотя Дамиано тут же взял себя в руки, выровнялся, зацепившись за въевшийся в подкорку гитарный перебор, и со следующего аккорда больше не ошибался, чувствовал он себя все равно так, будто по нему прошлись катком. Чертовы лайвы. Чертовы ежедневные перелеты, тупые лицемеры-ведущие и безликие гостиницы. Интервью, последовавшее за пятнадцатиминутным выступлением, он помнил плохо. Вела Вик, сзади что-то помуркивал Итан. Томас по недоступным причинам постоянно вертелся, а сам Дамиано как будто впал в ступор. Кажется, он даже ответил на несколько вопросов, ответы на которые до того кристаллизировались в голове, что задействовать мозг, озвучивая их, не было никакой надобности. Совершенно точно – он улыбался. Но вместе с этим все происходило словно во сне, как бывает, когда накопившаяся за долгое время усталость вдруг обрушивается на тебя, словно плотное тяжелое одеяло. - Завтра можно спать хоть до обеда, - сказал Томас, когда они наконец оказались в машине. Забросив руки за голову, он потянулся – от души, до хруста в пояснице. Длиннющие ноги в черных лакированных ботинках уехали под противоположное сидение. – Самолет только вечером. Если какая-нибудь сволочь будет шуметь у меня в комнате раньше полудня, ей не жить. Желтоволосая сволочь, которую Томас имел в виду (и которая завтра сто пудов запрыгнет к нему на кровать еще до того, как почистит зубы), захихикала и сладенько ему улыбнулась. Машина тронулась, и Дамиано почувствовал, как резко и без предупреждения закружилась вдруг голова. - Эй, - кто-то тронул его за зажатую между коленей ладонь. – Поменяйся со мной. Дамиано сфокусировал взгляд. Итан и Лео белели перед ним в полутьме пахнущего кожей салона. Первый – рубашкой, второй – лицом и натянутым прямо на кепку светло-серым капюшоном худи. Вдвоем они оперативно дислоцировали его на противоположное сидение. Кто-то сунул ему в руку початую бутылку воды. Дамиано задышал через нос и жадно присосался к горлышку. - Ты что-нибудь ел сегодня? – Пахнущие теплым камнем волосы Торкио мазнули его по щеке. - Сядь, пока я на тебя не сблевал. Итан убрался. Вода и правильное, не спиной к движению сидение немного помогли ему прийти в себя, и Дамиано смотрел, как эти двое инспектируют собственные карманы на предмет чего-нибудь, что можно ему скормить. Он милостиво согласился зажевать батончик, бог знает сколько времени провалявшийся в переднем кенгуру-кармане толстовки Лео (помимо остатков еды в этом бездонном пространстве обитали также мелочь, отельные карточки, автографные маркеры, смятые бумажки, запасные маски, три рабочих телефона и почему-то рация), и заполировал жвачкой. У отеля ждали фанаты. Не то безграничное людское море, которое встречало их в Берлине и Амстердаме, но все же гораздо больше того, что Дамиано смог бы сейчас вытянуть. Быстрая пробежка до дверей, и вот они уже в вестибюле, за надежными стеклянными дверьми. - Так, ты – марш наверх! – Лео едва не за шкирку запихал его в лифт. – Сейчас закажу тебе доставку, постарайся не отрубаться хотя бы минут пятнадцать. Раджи, будь другом, проследи, чтобы он пожрал. Кто еще голодный? Голодными оказались все, и, проводив их до номера (Дамиано понятия не имел, откуда в его друге детства столько кудахтанья, но смутно подозревал, что Марта успела покусать его на прощание), Лео пошел третировать ресепшен. Номер Вик встретил их запахом сирени и разбросанными всюду вещами. Дамиано с порога споткнулся о собственный ботинок и от греха подальше пристроился полежать на диванчик, подозрительно напоминающий кушетку психолога. Итан и Томас примостились было у окна, но Вик сделала страшные глаза и наставила на них палец, и оба с неохотой попрятали пачки и зажигалки обратно в карманы. - Мне их жалко, - протянул Торкио, глядя вниз сквозь щелку в плотных серых шторах. – Они, наверное, расстроились. Том согласно кивнул. - Если б я караулил францов у гостиницы, а они бы сразу проскакали внутрь, я бы приуныл. - Надо спуститься. - Куда-а-а? – Вик, уже успевшая поснимать с себя все, кроме трусов, остановилась на полпути к ванной. – Дамиано полутруп. - Эй, - невнятно возмутился Дамиано. - А мы вдвоем, - пожал плечами Томас. - Погодите, пока вернется Лео. Надо, чтобы с вами спустился кто-нибудь из охраны. - Ой, зануда, не занудь! Там человек двадцать. Вернемся раньше, чем жратва приедет. Заодно и покурим. - Смотрите мне. Херни не болтать, в губы не целоваться. - А с фанатками? Вик кинула в него лифчиком. Раджи радостно заржал, схватил Итана за отворот пиджака, и они ушли. Дамиано слышал, как они смеются и разговаривают о чем-то, как их удаляющиеся голоса и шаги тонут в коврах бесчисленных коридоров. - Я быстренько в душ. Подождешь минут пять? – Вик присела перед ним на корточки и погладила по зализанным назад волосам. – Только не отрубайся. Правда надо поесть. - Хорошо, мамочка. - Бу-бу-бу. Она ушла. Дамиано некоторое время слушал, как плещется вода в душе, потом поднялся (тело весило раза в два больше привычного и на приказы мозга реагировало неохотно) и подошел к окну. Осторожно тронул штору. Он успел вовремя. Толпа внизу (двадцать человек? Пф-ф. Разве что на каждого) как раз заволновалась, загудела, а потом вдруг разразилась радостными выкриками. Скосив глаза, Дамиано увидел, как Том и Итан, перепрыгивая через две ступеньки, ссыпались с крыльца и направились к бордюру, разграничивающему территорию отеля и тротуар у проезжей части, где топтались поклонники. Их встречали счастливыми улыбками, ором, визгом и писком. Дамиано наблюдал, как они здороваются, как подписывают вручаемые постеры, диски, винилы и футболки. Как склоняются к девушкам, чтобы те могли щелкнуть с ними селфи, как улыбаются и кивают, отвечая на поздравления, признания, вопросы и комплименты. Кто-то врубил Arctic Monkeys, и Томас тут же бросился в пляс, в мгновение ока стирая языковой барьер между собой и окружающими. Девчонка с сиреневыми волосами и андеркатом втирала что-то Итану, взволнованно прижимая руки к груди. Тот мусолил во рту сигарету и выглядел так, будто крайне внимательно слушает. И, будучи собой, наверняка и в самом деле слушал. «Он любит меня», подумал Дамиано. Подумал осторожно, на пробу. В последние две недели он старался избегать этой формулировки даже мысленно – слишком неуютно становилось внутри: то ли в душе, то ли в животе. «Он в меня влюблен.» Бред какой-то, разве так выглядят влюбленные в тебя люди? Так... привычно. Повседневно. Это же просто Итан. Дамиано давно его знает, видит без малого каждый день. Они сыграли вместе столько песен, выступали на стольких сценах, выкурили столько сигарет, столько раз смеялись вместе, рявкали друг на друга, делали друг другу кофе, жили вместе, разговаривали, подкалывали, молчали... Как такое возможно, чтобы обычный Итан вдруг превратился в человека, который его любит? Разве бывает так, чтобы две эти вещи вдруг оказывались одной? Дамиано переступил с ноги на ногу, чуть тронул штору, увеличивая зазор. Странное чувство. «Неудобно, да?» снова подняла голову его внутренняя Вик. Проклятый глас нелицеприятной правды. «Ты-то хотел по-другому. Ты-то хотел и дальше творить с ним, что захочется, и чтоб он молчал и сглатывал, да? Захотел – облапал у всех на глазах. Захотел – рыкнул и высмеял. Захотел – снова подгреб к себе, уложился щекой на плечо, он ведь никогда не оттолкнет тебя. Беспроигрышный вариант, и такой безопасный, правда? Мудак, вот ты кто. Ничего, пришла пора осознать, что не всегда все идет так, как тебе бы хотелось...» Усталый мозг буксовал, словно грузовик в песке, и Дамиано не сразу осознал, что толпа, на которую он пялился невидящим взором, в какой-то момент стала пялиться на него в ответ. Сиреневоволосая девчонка Итана запрыгала, вытянув в его сторону палец, и вскоре все тротуарное собрание уже радостно махало ему и слало воздушные поцелуи. До него донеслось многоголосое «Выходи-и-и!». Отдернув штору, Дамиано с улыбкой помахал в ответ, потом сложил руки у щеки и состроил грустную рожицу – я устал, отправляюсь баиньки. Фанаты перешли в ультразвук. Он принял было это на свой счет, но оказалось, что свежепомытая Вик, завернутая в огромный махровый халат, подкралась сзади и состроила ему рожки. Он подвинулся, давая ей место у окна, и закинул руку ей на плечи. - Ждем завтра постов про «Дамиано Давид и Виктория де Анджелис выгнали остальных участников группы из комнаты, чтобы потрахаться». Вик заржала. - И не говори. Смотри, они нас снимают! Скучные, наверно, фотки получатся... Поправим? И, не дожидаясь ответа, она прижалась носом к стеклу и состроила фанатам рожицу. Дамиано некоторое время наблюдал за ней, а потом присоединился, и они долгое время кривлялись у окна, показывая людям внизу языки, дурацкую пантомиму и даже разыгрывая сценки. * Позже, у себя в номере, он долго не мог уснуть. Иногда так бывает – пригибающая к земле усталость как будто минует какую-то критическую точку, за которой становится такой тяжелой и плотной, что мозг отказывается успокаиваться. Он выдрал заправленное под матрас одеяло (господи, гостиничные горничные – какие-то извращенки. Неужели есть люди, которые и в самом деле так спят? Настоящие живые люди, которые не в тюрьме и не в психушке?), утрамбовал слишком мягкую подушку в комок, отбросил, подтянул к себе другую. Перевернул холодной стороной раз, потом другой. Извертевшись, сдался и достал телефон. Чат с Итаном открылся сам по себе. Тот тоже был онлайн. Треплется с кем-нибудь? Дамиано, ясное дело, не собирался ему писать. Что писать-то? Ты меня бесишь, или не бесишь, а, нет, опять бесишь? Зачем ты все это выдумал, давай признавайся, что пошутил? Ты все испортил? Я по тебе скучаю? Тьфу, пропасть. Он прокрутил переписку вверх. Последнее сообщение – почти две недели назад. Еще до... всего этого. В тот раз Итан скинул ему что-то из длиннющих баллад Боба Дилана с нарезкой из какого-то артхаусного фильма в качестве клипа. Дамиано не прореагировал, и, кажется, не досмотрел даже до середины. Так, а раньше там что? Всякие «опоздаю на пятнадцать минут», «кто тусить?», «мне скучнааааа» и «заедь за мной» все они обычно кидали в общую группу, и переписки один на один было мало. Хм-м... Мемы, на которые он либо не отвечал, либо слал ржущий смайлик... «Все в порядке? Почему ты не приедешь? Можем перенести» - это когда он не захотел ехать с остальными на пляж, потому что уже договорился провести время с семьей. Голосовые, преимущественно с разными музыкальными отрывками, которые, по мнению Итана, могли бы ему понравиться. Фотка двух стаканчиков кофе в картонной держалке и бумажного, даже на вид теплого пакета (расшифровывается как «жди, несу завтрак и тебе»). Курица на барабанной установке с подписью «доброе утро» и фейспалмом. «Приезжай» в комплекте с фоткой микрофонной стойки в Доме Монескин... Все их переписки начинались с подачи Торкио, а заканчивались тем, что Дамиано, ответив пару раз, сливался. Лаконичное «онлайн» рядом с именем Итана вдруг сменилось на «печатает...». Дамиано от неожиданности уронил телефон себе на лицо. Чертыхаясь, схватил его снова, перевернулся на бок и вперился в слишком яркий экран воспаленными глазами. «Печатает...» исчезло. Потом появилось снова, продержалось подольше, и пропало опять. Что это? Это что? Что он ему пишет? Дамиано погасил экран, внезапно почувствовав себя вуайеристом. Было что-то непереносимо, царапающе личное в том, чтобы смотреть, как Итан ему пишет. Или собирается написать. Что, что? Так, черт побери. Что за глупое волнение? Ему что, пять лет? С этим пора заканчивать. Снова решительно схватив телефон, Дамиано прокрутил вниз список контактов и нашел нужного абонента. Вот так. Он все делает правильно. Он не малолетка, чтобы пыриться, как другой человек сочиняет ему сообщение. Его такая херня не интересует, он на эту херню не подписывался и подписываться не собирается. В ухо понеслись длинные гудки. Дамиано прикрыл глаза и вытянулся на постели. - Привет, - наконец донесся из динамика голос Джорджии. - Привет, - ответил Дамиано. Длинно выдохнул и закинул одну руку за голову. – Приве-е-е-ет...