Завтра (будет новый день)

      Они заключили сделку.       Да, не идеальную, но Гейзенберг обещал сделать так, что Роза будет в безопасности, а большего Итану не было нужно. И, несмотря на все сомнения, Гейзенберг, казалось, хотел только одного – избавиться от Миранды. Это Итана тоже устраивало.       Медленно моргая, Итан вглядывался в размытый силуэт мужчины, стоящего перед ним. Гейзенберг шевелил губами, но Уинтерс понятия не имел, что он говорил, – слова растворялись в грохоте и шуме фабрики. Несколько часов жарких споров дали о себе знать – теперь все звуки сливались в белый шум. Взор заволакивали черные пятна; усталость грозила потянуть его вниз. – Эй, Итан! – рявкнул Гейзенберг, хватая его за подбородок и приподнимая голову. – Ты меня слушаешь?       «Очевидно, нет», – пронеслось в голове у Итана. Такой ответ Гейзенбергу, разумеется, не понравился бы, поэтому он просто кивнул в ответ. И, судя по поднятой брови мужчины, эта жалкая попытка соврать полностью провалилась. Гейзенберг выпустил его подбородок из рук, вздохнул, и закинул руки Итана себе на плечи. – Ты что делаешь? – попытался спросить Итан, но удалось лишь пробубнить что-то невнятное. Уставший, не в силах сопротивляться, Итан поддался. – Несу тебя в спальню, ясное дело, – проворчал Гейзенберг, осторожно переступая через металлические части, разбросанные по полу. Итан было открыл рот, чтобы запротестовать и послать к черту их временное перемирие, но остановился. Последние несколько дней измотали его вконец, и морально, и физически. Ему с трудом удалось дойти до фабрики – пальцы тряслись до такой степени, что еще чуть-чуть, и начнешь промахиваться. Он понимает, что для того, чтобы спасти Розу, необходим отдых. И все равно принять руку помощи от Гейзенберга было нелегко, да что уж говорить, считаные минуты назад они были готовы разорвать друг другу глотки.       Итан не успел запротестовать, как мужчина резко повернул направо и ногой распахнул дверь. Уинтерс огляделся. Комната была ничем не примечательна и похожа на любую другую на фабрике – грязная, повсюду разбросан металл. Одно лишь отличие – койка в углу, застеленная ветхим покрывалом. – Вот мы и на месте! – провозгласил Гейзенберг в своей привычной театральной манере и швырнул Итана на постель, лицом на засаленную подушку. – Ты что, блять, делаешь?! – вскричал он, пытаясь приподняться на локте, и ощущая, как внутри снова начинает закипать ярость. В ответ Гейзенберг лишь засмеялся, пододвигая к постели стул и садясь на него. – А я разве не обещал, что ты окажешься в моей постели? – спросил он, бросая на Итана хитрый и недвусмысленный взгляд.       Итан злобно зашипел в ответ, и смех Гейзенберга снова наполнил комнату. Не сдержавшись, Уинтерс схватил первое, что оказалось под рукой, – подушку, и швырнул ее в мужчину. Она попала по лицу и шлепнулась на пол. В эту секунду показалось, что мир вокруг замер, а все звуки на фабрике вмиг утихли.       Итан пустым взглядом посмотрел на озадаченного Гейзенберга и почувствовал, что вот-вот зальется в истерическом смехе. Правда, было бы куда веселее, если бы после этой выходки не появился шанс никогда больше не увидеть свою дочь. И все из-за какой-то ебучей подушки.       Гейзенберг, по-видимому, не без труда переварив случившееся, резко поменялся в лице – шок сменился злобный оскалом. Он наклонился ближе, рукой, облаченной в перчатку, схватил Итана за футболку и потянул на себя. – Ты… – прорычал он и оскалил клыки. До Итана донесся запах сигаретного дыма.       И в тот момент, когда Итан пытался решить, как лучше поступить, – проглотить гордость и извиниться, или готовиться биться до последнего, из коридора донесся громкий звук. На мгновение оба мужчины застыли, а в воздухе повисло напряженное молчание. Наконец, потеряв всякое терпение, Гейзенберг толкнул Итана обратно, так, что у того сперло дыхание, и резко поднялся. Одним лишь движением запястья он открыл металлическую дверь перед собой. – Да завали ты уже ебло! – прокричал он в коридор, и страшные машины, услышав рев своего создателя, тут же умолкли. Лорд развернулся и все так же телепатически захлопнул дверь. Он остановился у постели и уставился на Итана. Тот взглянул на мужчину в ответ и уже собирался начать словесную перепалку, как вдруг его словно волной накрыла прежняя смертельная усталость, и он, не в силах с ней бороться, зевнул. Гейзенберг, до этого хмурый и насупившийся, тут же ухмыльнулся. Атмосфера перестала быть напряженной. – Тебе надо поспать, папаша. Миранда, в отличие от меня, с тобой церемониться не станет. – Хватит, блять, меня опекать, – прорычал Итан в ответ и, улегшись обратно на постель, повернулся к мужчине спиной. Гейзенберг только усмехнулся и шумно поволок стул, на котором только что сидел, к письменному столу в другом углу комнаты.       Итан закрыл глаза, надеясь, что из-за невероятной усталости тут же вырубится. Но сон никак не приходил, что не удивительно, когда в жизни творится такой ад. На него вдруг тяжелым грузом навалилась реальность. Прежней жизни больше не будет, его жена погибла, и он понятия не имел, как помочь Розе. Сейчас даже не хотелось думать о том, что его малышка разделена на части.       В глазах застыли слезы, и Итан даже прикусил губу, чтобы не выдать себя звуком. Последнее, чего хотелось, – это сорваться на глазах у чокнутого на железках телепата. Он заставил себя дышать ровно, пытаясь сконцентрироваться на чем-то хорошем, например, подумать о том, как звонко смеялась малышка Роза, когда они играли. Это было, казалось, вечность назад, хоть времени и прошло всего ничего. Но каждый день в этой адской дыре тянулся как месяц.       Наконец, ему удалось немного успокоиться, вслушиваясь в приглушенный шум шестеренок и грохот машин. Итан старался переключить внимание на то, что происходило вокруг, прекрасно понимая, что если позволить затянуть себя в вихрь депрессивных мыслей, заснуть точно не получится.       Вдруг он широко открыл глаза. С другого угла комнаты доносилось тихое бормотание, перемешанное со звуками скрежета пера о бумагу. Расслышать слова было невозможно, но этот шепот удивительным образом успокоил Итана. Мерно дыша, он заснул под тихое бормотание Гейзенберга, работающего над новым изобретением.