Завтра (будет новый день)

      Впервые за все время пребывания в деревне Итан не вскочил, как ужаленный, пробуждаясь ото сна, а проснулся в спокойствии и тепле. От подушки исходил запах табака и пота, и Итан чувствовал себя в безопасности. Вдруг он замер, глубоко вдыхая эту смесь запахов: вспомнил, где находится, и сердце в груди бешено забилось, а все тело напряглось в предчувствии – или бежать, или биться насмерть.       Он сел и огляделся. За письменным столом дремал Гейзенберг. На его лице небрежно лежали серебристые волосы, а исписанные листы бумаги слегка приподнимались от его дыхания. На мгновение Итан просто завис, глядя на Гейзенберга. Казалось странным, что он вообще мог спать, не говоря уж о том, чтобы делать это в присутствии Итана.       Уинтерс сделал глубокий вдох. Постарался успокоиться. Ведь если Гейзенберг хотел бы причинить ему вред, то давно бы уже сделал это.       Некоторое время он просто смотрел на спящего лорда, не в силах отвести глаз. Сама мысль о том, что он здесь, перед ним, такой уязвимый, беззащитный, будоражила разум. Внутри от такого зрелища что-то перевернулось: куда легче было представлять себе лордов как чудовищ, а не обычных живых существ, дремлющих на письменном столе, черт возьми.       Только сейчас Итан заметил, что Гейзенберг был без своего пальто. Сквозь белую рубашку можно было разглядеть каждый мускул. Итан даже укорил себя за слишком пристальное внимание к сильным рукам лорда и покачал головой: нужно сконцентрироваться на насущных проблемах, Гейзенберг стал казаться ему слишком человечным, а это ни к чему.       Вздохнув, он снова опустился на постель и нащупал плед, скомкавшийся у ног. Неожиданно грубая на ощупь ткань даже напугала Итана, и, взглянув вниз, он наконец обнаружил пропавшее пальто Гейзенберга. Теперь понятно, почему он не замерз ночью. Мужчина внимательно посмотрел на замызганную ткань, покоящуюся на его ногах, и провел по ней уцелевшей рукой. Он понятия не имел, почему Гейзенберг вдруг укрыл его своим пальто, но грех было бы жаловаться: фабрика оказалась далеко не самым теплым местом, согреться можно было разве от жара работающих металлических машин. Только этот мудак Гейзенберг, несмотря на дубак, спокойно спал на металлическом столе в ледяной комнате.       Итан принялся размышлять о дальнейших действиях. На мгновение даже задумался над тем, чтобы выскользнуть и уйти, пока Гейзенберг спит, но сразу отмел эту мысль. Да, их перемирие казалось весьма шатким, но объединение с Гейзенбергом стало его единственным шансом уничтожить Миранду. Итан вздохнул, сам не понимая, куда делось его стремление просто перебить всех, спасти Розу и выбраться из этой проклятой деревни. Ну, хотя бы два последних пункта все еще входили в план.       Вдруг все мысли Итана о том, как разбудить Гейзенберга и что делать дальше, были прерваны громким урчанием собственного желудка. Сопение, доносившееся с другого угла комнаты, утихло. Лорд поднялся и, лениво оглядев Итана, все так же лениво ухмыльнулся. – И тебе доброе утро, Итан, – его голос еще был хриплым ото сна. Он медленно поднялся со стула и, кряхтя, хорошенько потянулся. Итан мельком увидел выглянувший из-под рубашки уголок кожи на загорелой пояснице, но тут же отвел взгляд и принялся разглядывать торчащие нитки на пальто.       Лорд быстрым шагом подошел к постели и резко выхватил из рук Итана свой предмет одежды, так, что Уинтерс даже вздрогнул от неожиданности. – А ты что же, будешь весь день в постели валяться, принцесса? – приторно-сладким голосом поддразнил его Гейзенберг и протянул руку. – Иди нахуй, – огрызнулся Итан, резко убирая руку от своего лица. Он никак не мог понять, почему этим утром был словно сам не свой. Нужно было собраться. Он поднялся с постели и последовал за лордом, вышедшим из комнаты. Гейзенберг даже не оглянулся посмотреть, идет ли Итан за ним следом, а просто шел по коридору, едва слышно напевая незнакомый Уинтерсу мотив.       Так они шли по фабрике, и у отдохнувшего Итана наконец появилась возможность осмотреть все не затуманенным усталостью взглядом. Это место пугало ровно настолько же, насколько и восхищало. Повсюду работали сложные машины, из которых то и дело вырывался пар, а глухие звуки металлического лязганья эхом отдавались где-то в коридорах. Итан не мог понять, как Гейзенберг жил здесь и не страдал от непрекращающихся головных болей и тошноты от вездесущего запаха машинного масла. – …не так-то просто было его воссоздать, честно говоря, очень сложный механизм. Но я, по-моему, справился весьма неплохо, как считаешь? – протяжно спросил Гейзенберг, и этот вопрос, видимо, завершал его монолог, который Итан умудрился полностью пропустить мимо ушей, разглядывая все вокруг. – Да, ничего лучше не видел, – пробормотал он в ответ, слегка пиная лежащий под ногами лист металла. – Да что ты, Итан, спасибо! Я знал, что ты в конце концов оценишь мою мастерскую работу! – его голос звучал удивительно довольно, будто похвала ему льстила. – Всем бы иметь такой хороший вкус, как у тебя, – изменившись в лице, хмуро добавил он.       Итан тут же почувствовал стыд за то, что прослушал весь рассказ, но сразу одернул себя: он сюда пришел не друзей заводить, а спасти Розу. Гейзенберг – всего лишь инструмент, который ему в этом поможет.       Они отправились дальше. Гейзенберг останавливался то тут, то там, чтобы похвастаться устройством своей фабрики. Десять минут спустя мужчины, наконец, пришли. Каким-то образом на пути им не встретилось никого из жутких изобретений Гейзенберга, о которых Итан читал в его разбросанных заметках.       Огромные двери распахнулись с оглушительным скрежетом, и Итан снова задался вопросом: неужели хозяин фабрики и правда всегда использует только телепатическую силу, ни к чему не прикасаясь, или делает это специально, чтобы покрасоваться? Но, зная любовь Гейзенберга к актерству… Пожалуй, все-таки второе. – Входи, Итан, присядь, – лорд жестом указал на стул, стоящий у небольшого столика. И стул, и стол, на удивление, оказались деревянными, а ведь Итану уже стало казаться, что вся мебель на этой помойке сделана из металла. Опасаясь повторения того, что произошло в прошлый раз, когда он ослушался, Итан сел.       Он внимательно смотрел на Гейзенберга, пока тот, бубня себе что-то под нос, подошел к шкафу и принялся в нем рыться. Наконец, издав победный вскрик, он захлопнул дверцу и подошел к столу, держа в одной руке сразу две консервные банки. Свободной рукой он пододвинул второй стул уж очень близко к Итану и поставил перед ним уже открытую банку. И, прежде чем Итан успел открыть рот, чтобы спросить, чем есть, жестяные крышки от банок скрутились в подобие вилок. Не без удивления глядя на все это, Итан все-таки решил, что видел в жизни вещи и куда более странные.       Он принялся ковыряться в холодных консервах вилкой, и внутри все сжалось. Нет, он точно не привереда в еде, а если бы и был, то никак не выжил бы в этой деревне. Однако то, что он ел в последний раз – изысканное мясное рагу, приготовленное Герцогом, – трудно было даже сравнить с этим. Быстро жуя, он повернул голову направо и взглянул на Гейзенберга, с волчьим аппетитом уплетавшим свою порцию. Тот заметил пристальный взгляд и с подозрением посмотрел в ответ. – Что? – пробубнил он с полным ртом и вытер уголок рта рукавом. – Ничего, просто хотел спросить, чем ты еще питаешься. – Что, не твоего уровня еда? – презрительно усмехнулся лорд и принялся со злобой ковырять кусок холодного мяса. Итан приподнял руки. – Прости, я просто из любопытства,– судя по резкой реакции Гейзенберга, Итан задел за живое. Он продолжил есть, слыша, как лорд едва слышно хулит его за неблагодарность.       Покончив с консервами, Итан решил поднять вопрос, волновавший его уже долгое время. – Почему ты – единственный, кто хочет убить Миранду? Гейзенберг удивился и в ответ ткнул в него пальцем. – Да иди ты нахер, я не в счет. Деревенские готовы были целовать землю, по которой она ходила, твои родственники вели себя как дети, грызлись за ее внимание. Гейзенберг молча оглядел Итана, барабаня пальцами по столешнице. – Не хочется признавать, но эта сука умела убеждать, когда ей это было надо. Что сложного в том, чтобы промыть деревенщине мозги? Ну а остальные ее дети, – последнее слово он выплюнул как ругательство, – были благодарны, что она приблизила их к себе, возвысила над остальными. Это ж такая честь, – его злобный тон давал понять его настоящее отношение к этому вопросу. – Но не для тебя. – Боже ж ты мой, как ты меня раскусил? – спросил он с невеселой улыбкой. – И для меня это поначалу было честью. Я сильнее всех хотел ее внимания, – он замолчал и скривился. – Ты уже выслушал мой маленький монолог, Итан. Я не хотел быть частью семьи. Так же, как и твоя дочь, давай лучше сфокусируемся на ней, хорошо? – он быстро поднялся с места и взял Итана за локоть, заставляя встать. Тот споткнулся и выругался, но крепкой рукой Гейзенберг поддержал его, не дав упасть. Итан не стал возражать против этой незамаскированной попытки перевести тему. Важно, что оба они хотели избавиться от Миранды, пусть и причины на то были у каждого свои. Итан ускорил шаг, боясь не успеть за Гейзенбергом. Потеряться в этом лабиринте вовсе не хотелось. – Как мы ее найдем? – Не забивай свою симпатичную пустую головку такой ерундой, папаша, у меня все под контролем, – ответил он и остановился, оглядываясь. Итан выглядел совершенно удивленным. – Погоди, ты ведь не думаешь, что мы пойдем за ней прямо сейчас? – уточнил Гейзенберг. – Это в каком смысле? Конечно сейчас! – спокойная, расслабленная атмосфера вмиг испарилась, и Итан вновь почувствовал, как его окутывает злость. Гейзенберг молча посмотрел на него и вздохнул. – Слушай сюда, ты все понял не так. Мы пойдем к ней, конечно, ты ведь понимаешь, что я не стал бы ждать, если бы не было необходимости, – он выделил это слово, и, активно жестикулируя, ускорился. – Я готовился к этому десятилетиями, блять! Доверься мне!       Вдруг он остановился, подошел к Итану ближе, заставив того прижаться к стене, и внимательно посмотрел ему в глаза из-за своих темных очков. Итан тут же застыл, глядя на мужчину в ответ. Лицо Гейзенберга было так близко, что, если присмотреться, можно было разглядеть цвет его глаз – зеленые или серые? Игра в гляделки продолжалась несколько секунд, и Итан, наконец, отвел взгляд. – Хорошо. – Неужто ты со мной соглашаешься? Это уже что-то новенькое, – проговорил Гейзенберг, отстраняясь. Итан прикусил язык, чтобы не съязвить в ответ и не начать спор заново. Он скрестил руки на груди и просто посмотрел на мужчину. – И что теперь? – А теперь иди за мной, нам нужно подготовиться.       Дав такое размытое объяснение, Гейзенберг резко развернулся и зашагал вперед. Итану ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.