Suga(r) crash

Чимин впервые увидел Юнги на душной баскетбольной площадке и сразу ударился челюстью об потный пол. Потому что, о боже, вы вообще видели этого парня? Белые длинные волосы с немного отросшими корнями были собраны в пучок на макушке, а некоторые мокрые прядки спадали на широкий лоб, дорожки пота стекали по коже вниз, а мышцы перекатывались каждый раз, когда Мин забрасывал трёхочковые. И блять, Чимин просто не выдержал, свалился вниз к первому ряду трибун. Тупо и дико смешно, но споткнулся о свою же, мать ее, ногу и просто скатился клубком вниз. И, о вселенная, спасибо, что Юн как раз в этот момент забивал очередной гол. Иначе просто охуел бы от неуклюжести этого сомнительно адекватного создания. Тэхён – к слову лучший друг этого неудачника – тогда конечно очень громко ржал и всячески привлекал внимание, за что Чим вписал ему смачного чапалаха и буркнул себе под нос, что пора валить, сгорая от стыда со стояком в штанах. Это. Просто. Недотрах. Во второй раз Пак увидел Юнги на тусовке после очередного выигранного матча между университетами. Тогда парни из команды рвали на себе футболки и громко выкрикивали имя своего капитана, будто поклоняясь ему, боготворя за принесённую победу. Имя краша было повсюду и звучало, кажись, из каждой щели. А виновник суеты довольно стоял в центре толпы и залпом выпивал неизвестные напитки, которые тому безбожно подливали. О, да, Мин любил это внимание, потому что выгрызать такой имидж было невозможно сложно и, казалось, почти нереально. Но он, схватив судьбу за шкуру и намотав сопли на кулак, уже который год гордо представляет Сеульский университет на национальных соревнованиях. Тогда капитан Шуга – как он сам попросил себя называть – выглядел божественно сексуально. Выпившее, подкачанное тело, с выступившей испариной медленно покачивалось из стороны в сторону под тупую музыку, ловя свою волну. Острые коленки вырезались из дырок грубых черных джинс, потная мокрая футболка с гордым номером 1 сзади облепила фигуру, очерчивая дергающиеся лопатки, а на пальцах красовались огромные серебряные перстни, которые перекрывали выбитые буквы на костяшках. Камон, кинк на кольца вообще существует? Если бы Чимина об этом спросили – он бы уверенно покачал головой, вытирая слюни из уголков губ, потому что, блядь. Он хочет, мечтает, течёт каждую ночь, когда представляет, как, где и при каких обстоятельствах эти кольца побывают в нём. Потирая сухие губы языком, которые каждый раз превращались в Сахару, Чим не заметил вызывающего взгляда со стороны центра эпопеи. Капитан с предъявой глазел на младшего, будто спрашивал в чём собственно проблема. Пак стыдливо опустил взгляд к потёртым конверсам и через пару секунд ступора укатил к стойке с алкоголем заливать безответную любовь. А предательски красные кончики ушей ужасно горели и, наверное, светились от количества кринжа, который испытывал Чимин к самому себе. Просто нахуй это. Он его просто хочет. Уже в третий раз, когда Пак увидел Шугу на общей паре, понял, что нихера это не сексуальное влечение, а ебанная любовь. Потому что, залипать на сосредоточенного парня, который увлеченно читает конспект, сидя в охуительно сексуальных очках – это вообще не окей для человека, который просто хочет трахаться. Теперь у Чимина плюс одна мечта – Мин обязан будет трахнуть его в этих очках, потому что просто да. Чимин стал чаще за собой замечать, как долго хочется смотреть на предмет воздыхания и как сильно скучает, не чувствуя его рядом. Да боже, он же блядь даже на группу поддержки записался, только бы видеть этого пиздецгорячолюбимогоМинЮнги чаще. Махал этими тупыми пипидастрами - пидерастами, рисовал плакаты для поднятия командного духа, а сам шептал почти беззвучное «Юни, давай», нервно теребя нижнюю пухлую губу, наблюдая за каждой атакой капитана. И только когда мяч попадал в кольцо и, до этого замолкшие трибуны, поднимали шумиху - длинный и нервный выдох следовал с приоткрытого рта младшего. Любовь, мать ее.

***

– Подойди и засоси его, мать твою, Чим. Я заебался уже слушать, как бы ты оседлал капитана Шугу, окей? – ныл Тэхён, лежа на холодных бедрах Пака, – Ну я же блядь слушаю, как вы с «йобан..ный Ч-чонгук-и, ахх быстрее» трахаетесь на каждом ссаном углу, – насмешливо копирует Чимин, хихикая. Тогда он случайно стал свидетелем очередного перепихона этих озабоченных дома у Чона. – Ой, завались. Не завидуй, сучара. Уверен, что у твоего капитана стоит на тебя тоже по-капитански, – ржет Ким, щипая Пака за ляжку, – Давай не об этом, я сейчас кончу только от этого «капитан». Хочу стонать это каждый раз, когда он будет вгонять в меня свой толстый длинный чл.. – Бляяядь, заткнись, отвратительно, – изображает рвотные позывы Тэ, на что Чимин заливается смехом, а в голове прокручивает «толстый длинный член», представляя. О боги, да, он сука хочет до тесноты в штанах и прелости сзади.

***

Полный зал людей гудит, удары мяча об деревянный отполированный паркет неприятно звенят в голове, а ощутимая напряженность замораживает кровь в венах. Решающий матч между Сеульским национальным и Университетом Ёнсе ждали толпы студентов, потому что на кону важная добыча – возможность участвовать в национальных. И если до этого баскетбольной команде Сеульского с лёгкостью удавалось выгрызть место в этих соревнованиях, то теперь новая нашумевшая команда Ёнсе навеивает неуверенность и недоверие – новички быстро поднялись в баскетбольных кругах. Сеул – красный, Ёнсе – черный, два абсолютно сочетающихся между собой цвета теперь соперники. Парни в красном разминают руки, ноги, крутят коленями в разные стороны – шансы потянуть мышцы велики. Юнги нервно набивает мяч, закидывая трёхочковые, отрабатывая ближний и дальний броски, повторяя отточенные до автоматизма финты. Толпа восхищенно наблюдает за сосредоточенностью команд, болельщики готовятся подносить командный дух до небес, потому что это – жизненно важно. Чимин нервно теребит руками, которые немеют от переживаний и протирает запястьем пот на висках. Он невыносимо нервничает, но не из-за возможного личного позора или какой-то нелепости, а из-за светлой макушки на поле, которая может получить травму, и в лучшем случае физическую. Проигрыша Мин себе попросту не простит. Он – капитан, который направляет команду и несет полную ответственность за ход игры. Если он облажается, то потеряет доверие товарищей, потеряет уверенность в себе. Чимину от таких мыслей невыносимо больно, потому что видит, как Шуга боготворит баскетбол. И понимает, насколько тому будет больно и до горечи неприятно в случае проигрыша. Игра идёт полным ходом. Счет 18:17, ведут красные. Напряжение не угасает ни на секунду – толпа ревёт, пытается перекричать друг друга в спорах кто же победит, кто-то даже пытался подраться, но камон, у них всё цивилизовано и тех драчунов выгнали из спортзала, чтобы не нарушали дисциплину. Группы поддержки отдаются на максимум, теребя пипидастрами и махая плакатами, четко выговаривая кричалки. Один ЧимЧим стоит бледный и вялый, заторможенно поднимая то правую то левую руку абсолютно мимо заданного темпа и шепчет какую-то неразбериху себе под нос. Тренер показывает тому кулак, типа давай нормально поддерживай, ты чего такой тухлый, а младший только жуёт губу и пытается сдержать слёзы. Ноги трясутся, коленки подкашиваются, он мать его, никогда так не переживал. У Пака полнейшая срака. Гол. В кольцо мяч забрасывает парень в чёрном, который позже начинает рычать подобно зверю, задирая кверху свою потную футболку и резво бегать по баскетбольному полю. Толпа со стороны соперников поддерживает дружеский рык, который теперь уже волной раскатывается по площадке. Чимин, кажется, теряет сознание, но громкое и нервное «Блядь!» со стороны поля возвращает его в реальность. Он бегло ищет источник смачного мата, хотя и по голосу уже узнает, кто это. – Мин Юнги! Ещё одно матерное слово, и вы покинете игровое поле, – отвратительный звук свистка и громкое предупреждение судьи. Кажись, сердце Чима треснуло. Тренер красных судорожно показывает знак тайм-аута судье и подзывает парней к себе. Спокойно и четко указывает на ошибку, дает краткую характеристику каждому парню, а на Юнги задерживается, хмурится. Даёт тому подзатыльника и машет указательным пальцем. Сокомандники ржут, а капитан уныло опустил голову, про себя хихикая. Группа поддержки красных не стихает, а наоборот набирается сил, которые уже скоро иссякнут. Чимин про себя улыбается, украдкой наблюдая за тренером и капитаном. Младший долго смотрит, дыру прожигает, потому что сердце колотится – страшно. Чимин резко краснеет, мурашками весь покрывается, когда в ответ так же мягко на него смотрит капитан Шуга, улыбаясь уголком губ. Какой номер скорой? Вызывайте, иначе Пак Чимин подохнет. Давление 220 на 150. Силы команд потихоньку угасают. Счет не двигается уже вот минут 5, остановившись на 18:20. Еще очко, и всё потерянно. Красные понимают, поэтому выжимаются на максимум. Юнги крутит умелые финты, обходя соперников одного за другим, максимально сосредоточенно лавируя между ними. Пот стекает с висков, капая на скрипучий паркет. Он пасует мяч товарищу, а сам быстро утирает капли с лица. Шуга понимает, что выиграть не получится, силы его покидают с каждой секундой. Но сдаться он себе попросту не даёт, до крови из носа будет отбивать этот проклятый оранжевый мяч, но попытается. Чимин бегает глазами по толпе. Все устали, крики стихли, все просто смотрят. Он бегло ищет постоянно бегающую фигуру беловолосого и понимает, что ситуацию надо исправлять. – Нахуй это, – он кидает эти пипидастры- пидерасты куда-то прочь и бежит на верхнюю площадку. – Пак Чимин! Ты куда собрался?! На место, живо, – кричит злобная женщина, которая отвечает за группу поддержки. – Да нахуй это, мисс Сонён. Они ж проиграют, ваши пидерасты не помогают им, я знаю как, – весело кричит ЧимЧим, совсем забыв об этике и какие слова использует. Кровь в жилах закипает, адреналин прёт на все 280, а мурашки играют в догонялки на спине младшего. Он обминает людей, быстро забегая на верхнюю площадку, где было намного меньше народа чем на трибунах. Он размахивает рыжими волосами, встряхивая с них пот, и глупо улыбается. Неужели сработает? Он встает своими конверсами на тонкие железные поручни, немного пошатываясь, и вытаскивает с кармана свёрток. Чимин выжидает момент, когда он действительно будет подходящим, ведь его цель – помочь, а не навредить. Свисток. Команда соперников заменяет одного игрока на другого. Кажется, у того что-то с лодыжкой. И, боже, спасибо, что этот хер получил травму. Этот шанс Чим не может упустить. Он разворачивает белый сверток бумаги и прогибается через защитные поручни. – МИН ЮНГИ! Шуга резко поворачивается на источник звука и оголяет десна в самой широкой улыбке за свою жизнь. Команда – и соперников тоже – начинают тихо посмеиваться и смущенно отводить взгляды от плаката. Такое не для всех, но Пак видит, как загорелся Юнги. Красиво выведенные черные буквы красовались на длинной ленте из бумаги. Клич гласил «Выиграй – отсосу, а позже на ебало сяду. Мин Юнги, вперёд» – И я не наебываю! Принеси эту сранную победу универу, капитан Шуга!, – яростно кричит Чимин. Через пару секунд злющий и потный учитель хватает младшего за кофту и выталкивает из зала прочь. А Пак не унимается, гордо, мать его, гордо кричит свой лично придуманный клич на весь зал. Глаза Шуги загораются огнём. Он хочет Пака на своём лице, а значит выиграть он обязан.

***

– Шуга! Шуга! Шуга! – яро кричит толпа в маленьком душном помещении. Тому подливают алкоголь, хлопая по плечу, подбадривая. Мин выпивает шот за шотом, пока не темнеет в глазах. Уже достаточно. Он поднимает голову кверху шумно выдыхая. А толпа на это только сильнее разгорается. Музыка кричит, дурманя разум, клубки дыма в маленькой набитой людьми комнатке заменили кислород. Устал. – Да, мать его, это мой капитан! – кричит Чонгук, – его коронный трёхочковый нахуй похоронил команду Ёнсе, победа всегда за нами! Бедолаги плакали хором, хуй им за щеку, а не национальные. – Да ладно вам, ребят. Мы вместе это сделали, моей заслуги тут нет, – отвечает Юнги раскинувшись на тесном кресле. – Ну да, твоей нет. Это Пак нам победу принёс. Он своим плакатом спас нас от позорного проигрыша. Жаль, что я не капитан. Я бы хотел его на своем лице, – задумчиво мычит пьяный Джихён – Закрой рот, Джи, – зло выплевывает Мин, – У-у, капитан Шуга злится, – усмехается Джихён, – Просто заткнись, – хлопает его по плечу Намджун и уходит за дополнительной бутылкой соджу, – Признайся, что хочешь его, Мин. Я слышал ваш разговор с Гуком. Капитан втюрился ма-аксимально, – не успокаивается Джи, – Блядь, беги, – поднимается Юнги, – Эй-эй, я пошутил, Юн. Сдаюсь, сдаюсь, – парни смеются, Юнги выходит. Музыка режет слух, выводит из состояния полудрёма. Юнги чертовски устал и ему бы поспать на самом деле, а не праздновать победу со всеми, но проявить неуважение к товарищам по команде – себе не позволяет. Он пробирается через толпу ближе к туалету, хочет умыться, но застывает статуей где-то в центре. Худая, изящная фигура плавно двигается под какой-то поп. Он грациозный словно рысь, в такт музыки вызывающе прекрасно двигает округлыми бедрами, руками очерчивая изгибы тонкой талии. Он поднимается пальчиками вверх к груди и возвращается обратно, скользя мокрыми ладонями по ткани шелковой рубашки. Чимин выглядит как принц – его рыжие волосы подкручены, бедра облегают незаконно тесные белые джинсы, а по плечам скользит приятная жемчужная рубашка. Глаза младшего сексуально подведены, имитируя лисий взгляд, а незаконно пухлые губы накрашены персиковым тинтом. И, о боже, Юнги готов спустить только от этих сексуальных половинок. И это нормально, окей? Старший стоит в полнейшем ступоре с приоткрытым ртом. Даже, кажется, слюнка с уголка потекла. Потому что, типа, сука. Стоит в штанах просто капитально и это, наверное, нормально, что только от вида этого танцующего парня у Юнги кровь перестала циркулировать, а сосредоточилась только на члене. Из состояния транса его выводит маленькая ладошка, которая так идеально смотрится на миновском предплечье. – Поздравляю с победой, мой капитан Шуга, – шепчет на ухо Пак. Он заметно выпивший, это можно понять по алкогольной дымке, которая змеей выползает из его, сука, божественных губ. Юнги не долго думая и не желая терять ни минуты, притянул Чима за талию ближе. Между ними ни миллиметра. – Она больше твоя, чем моя, заяц, – выдыхает Шуга младшему на уже красное ушко, – ты стесняешься. Я заметил, что твои уши краснеют, когда я смотрю на тебя, – Придурок, – тычет указательным пальцем в твердую грудь Пак, хихикая. Они смотрят друг на друга непозволительно долго, погружаясь в омуты, как в зыбучие пески. Юнги все еще держит Чимина за талию, крепче сжимая пальцы на мягкой бархатной коже, а младший вцепился ладонями за крепкие плечи Шуги, как за единственную соломинку. – Помнится, ты мне что-то обещал, если я принесу универу победу. Победа наша, а твоя сладкая попа еще не на моем лице. Почему? – прерывает затянувшеюся тишину старший, усмехаясь, – Действительно, – облизывает губы Пак. Он прижимается ближе впиваясь в желанные губы грубым поцелуем. Он закидывает руки Мину за шею, вдавливаясь в его крепкое тело сильнее. Мин перехватывает инициативу, доминируя в поцелуе – сжимает упругие половинки губ, вкус которых отдает, мать его, персиком, просовывает язык, проходя им по деснам, ровному ряду зубов. Мин хватает младшего за подбородок еще ближе притягивая его лицо к себе, углубляя поцелуй. В штанах пиздецки тесно и, блядь, он чувствует, как Пак в этот момент начинает своим не менее возбужденным членом потираться о бедро старшего. Он сейчас кончит. Слюна стекает по подбородку, двигаясь стрункой к жилистой смуглой шее, смешиваясь с потом, а мягкое и податливое тело рядом трясется, потому что, кажется, скоро спустит от простого потирания. – Блядь, идём, – рычит Юнги, крепко хватая Чимина за запястье, уводя куда-то в темноту. Пак плетется сзади, хихикая под нос, и коротко подмигивает стоящему у стойки с алкоголем Тэхёну. Тот пошло улыбается уголком губ. Шуга заталкивает младшего в ванную комнату и громко щелкает замком, чтобы ни одна живая – а позже возможно мертвая – душа им не помешала. Он подхватывает младшего под попу и усаживает на ванный гарнитур, сваливая пару тюбиков чего-то. Насрать. Пак тихо постанывает от нахлынувшей страсти и сильного желания. Он хватает старшего за руки, притягивая ближе, устраивая его между ног. Пак бесцеремонно врывается языком в чужой горячий рот, от чего Мин который раз просто умирает. Шуга пробирается пламенными руками под рубашку младшего, оглаживая контуры тела. Он поднимается выше к груди, и ногтями задевает соски – младший судорожно застонал. БлядьБлядьБлядь. Юнги готов делать всё, чтобы Пак стонал только так – громко, сладко, искренне. Он срывает с младшего эту чертову рубашку, отрывая пуговицы нахер. Те, рассыпаются маленькими жемчужинками по белому кафелю, рикошетя. Чимин шипит и сам спрыгивает с гарнитура, цепляясь за собранные волосы старшего. – Нахер, – стягивает резинку с волос старшего. Густые белые локоны спадают на лицо Мина, путаясь из-за хаотичных движений головой. Чимин зачесывает спадающие прядки за ушко, прикусывая нижнюю губу Шуги сильнее чем ранее. Чимин уверенно тянется к чужому выпирающему возбуждению в штанах и крепко обхватывает короткими пальчиками. Брови Юнги заламываются от неожиданной стимуляции, шумно выдыхает прелый воздух и сам не замечает, как младший уже вжикает молнией. Пак опустился на колени, приспустив свои брюки, потому что, блядь, его член сейчас взорвется. Он рывком стягивает чужие джинсы вместе с бельем к щиколоткам капитана, вкусно облизываясь. Он выглядывает из-под рыжей челки, смотря на Юнги снизу-вверх с таким вызовом и желанием в глазах, что радужки светятся красным. Сам дьявол. – Пора выполнять обещанное, – проходя языком по контуру нижней губы, шепчет Чимин. И в ту же секунду, своими пухлыми губами он обхватывает член старшего. Пак облизывает языком крайнюю плоть, мелко толкаясь в уретру, смачно причмокивая. Он толкает пунцовую, налитую свинцом головку себе за щеку, закатывая собственные глаза от наслаждения. Юнги потерял счет в количестве инфарктов, которые успел ощутить. Скудная капля пота стекает по щеке, а язык увлажняет сухие покусанные губы. Чимин расслабляет глотку и толкает больше, дальше. Он языком щекочет каждую выступающую венку на крепком длинном стволе, перебирая твердые яйца левой рукой. Член на это очень заинтересованно дёргается, выше вздымаясь, будто увеличиваясь еще больше. Глотка младшего начинает саднить, из уголков глаз текут мелкие слёзы, но останавливаться он и не думает. Лишь делает глубокий вдох и берет по мошонку. – Бля-ядь, да-а, – слышно откуда-то сверху, – сладкий, – впутывается пятерней в мягкие волосы старший и на пробу толкается. Хлюпанье слюны и смазки, чавканье и приглушенные стоны разносятся по комнате. Чимин крепко ухватившись за чужие бедра сзади, позволяет трахать себя непозволительно глубоко в рот. Он прижмуривается от режущих ощущений, но дает зеленый свет. Потому что, сам от этого возгорается пуще прежнего. Юнги активно, но мягко двигает тазом вперед-назад, сжимая чужие волосы у корней. – Я скоро, – томно дышит, не стесняясь роняет редкие, но громкие рычащие стоны. Юнги замедляется, ломая брови на лице, и притягивает Чимина ближе к паху. Тот царапает кожу сзади, дает понять, что больновато. Юнги громко рычит, сильно зажмуриваясь. Горячая струя выстреливает из головки, медленно стекая по красному горлу Чимина. Пак пошло отстраняется и пару раз бьет головкой по пунцовому языку, смачно сглатывая остатки жгучего семени. – Блядь, иди сюда, – Юнги хватает довольно мурлыкающего Чимина за плечо и поднимает вверх. Он целует его страстно, но от этого не менее нежно, чувствуя свой привкус. Старший роняет беглый взгляд на белье младшего, где маленьким пятнышком сочится предэякулят. – Я хорошо постарался, капитан Шуга? – хрипло спрашивает Пак, но ответа так и не получает. Его грубо толкают к стене и разворачивают к холодной плитке лицом. Юнги хватает края белья и спускает его в самый низ. Он устраивает свою широкую шершавую ладонь на мягкой ягодице и легонько пришлепывает. Упругая половинка дергается от мелких ударов, мышцы поджимаются от волны возбуждения. Юнги судорожно облизывается и опускается на колени. Он разводит половинки в стороны и наблюдает, как мило сжимается розовая пухлая дырочка, а сверху слышится мелкий писк. Член снова наливается кровью, от чего Юнги глухо шипит. Чимин выгибается сильнее, подвиливая попой прямо у носа старшего, на что Мин про себя хмыкает. – Ты такой чистый для меня, малыш, такой гладкий, готовый. Знал, что до этого дойдёт? – мелко дует на красноватую дырочку Юнги, на что та резко сжимается, – Был уверен, – констатирует Пак и рукой за волосы притягивает Юнги ближе. Старший шире разводит половинки и на пробу мажет языком, на что Чимин начинает дрожать. Мин засасывает края дырки, причмокивая, целуя. Старший держит Пака за бока, потому что тот начинает активно подвиливать бедрами. Чимин задыхается, горячий воздух заполняет легкие, не давая возможности пройти свежести. Юнги пролизывает пространство от копчика и до судорожно сжимающихся яичек младшего, кусая кожу, ставя метки. Ему так в кайф чувствовать своего мальчика на всю сотню процентов, что готов кончить только от этого волшебного вкуса на языке. Чимин сверху умирает. Такие ощущения не сравнятся абсолютно ни с чем, а осознание того, что тебе отлизывает парень, в которого ты влюблен – сравнимо с приливом эйфории. Он чувствует, как горячий язык раскрывает растянутые стеночки мышц и толкается глубже. Сука. Юнги вырисовывает буквы, цифры, какие-то рисунки, смакуя своего лакомого мальчика. Старший притягивает младшего за колени ближе, заставляя сильнее прогнуться в спине. И, о чёрт, он чувствует, что Пак на грани. Мошонка младшего судорожно подтягивается кверху, мышцы бедер напрягаются. Юнги начинает усердно вылизывать этого малыша, причмокивая. – Д-да..мо-ой капита-ан.., – вскрикивает Чимин, пачкая стенку струей семени. Он ртом судорожно хватает воздух, которого очень не достает. Парень, кажется, сейчас упадет и не очнется, но его крепко держат за талию. Горячие руки разворачивают тело к себе и притягивают ближе. Потное лицо старшего покоится на трясущемся от только ушедшей волны оргазма плече Пака. – Я тебя трахну, когда буду трезв. Хочу сполна насладится тобой, малыш, – дышит огнём Юнги, мелко подрагивая от настигшего оргазма из-за ленивой дрочки. Протерев и себя и Чимина, он натягивает одежду сначала младшего, аккуратно застегивая рубашку на пуговицы, которые уцелели, а потом и себя, громко звеня бляшкой от ремня. Он мелко чмокает Чима в пухлую щечку, спускаясь к губам и хватает того за руку, переплетая пальцы. Откуда же было знать, что капитан Шуга был так влюблён в этого пугливого зайца?