(Наполовину)Человеческая Природа [(Halfway)Human Nature]

2260.105

Когда он просыпается на следующее утро, его глаза слипаются, а в голове пульсирует боль. А ещё он видит какой-то другой потолок. Он не знает точно, почему потолок другой, раз уж потолки стандартизированы для всех кораблей Звёздного флота, но почему-то это так. Его мозг словно размягчён и заполнен кашицей, подобной той противной субстанции, которую производят репликаторы, если в коде овсянки вместо 2 ввести 3. Он заторможено моргает, пялясь вверх. Ему требуется ещё одно долгое мгновение созерцания несколько отличающегося потолка и прислушивания к немного другим окружающим звукам и слишком тёплому дыханию рядом, прежде чем он внезапно припоминает, что произошло, и садится так резко, что скатывается с кровати, с кровати Спока, с кровати, в которой он уснул. Он бесцеремонно падает на пол. – Ой. А затем: о господь всемогущий, пожалуйста, пусть это не разбудит Спока… – Джим? Голова Спока с волосами, растрёпанными сильнее, чем когда-либо доводилось видеть Джиму, показывается над краем кровати. Его глаза полузакрыты со сна, а рот изгибается уголками вниз, когда он прижимает свою изящную руку к виску. – С Вами всё в порядке? Джим зажмуривается на несколько долгих секунд, чтобы успокоиться. – Всё пучком. Спок дарит ему усталую полуулыбку. – Не потому ли Вы так часто бывали утомлены во время моих лекций в Академии? Теперь я понимаю. – Не говори мне, что никогда раньше так сильно не напивался, – ворчит он, с трудом поднимаясь с пола. – Подобное случалось, – отвечает Спок, – но не совсем до такой степени. Джим поднимается на ноги, его голова кружится, и он предстаёт перед ужасающим и восхитительным видом сидящего в постели Спока, наполовину завёрнутого в одеяла, раскинувшего ноги и приглаживающего волосы рукой. Он устало встречается взглядом с Джимом, и на его лице мелькает крошечная мягкая улыбка. Она там лишь на секунду, раз – и снова исчезает. От лицезрения этой улыбки в мозгу Джима происходит короткое замыкание, и он просто стоит там, как придурок, пялясь на Спока. Никогда ещё никому не доводилось расправиться с ним одним лишь взглядом. – Мне нужно принять душ, – наконец говорит он, прочищая горло. Спок кивает. Пятнадцать минут спустя они встречаются в коридоре, и Джим протягивает Споку две таблетки от похмелья, а после они вместе завтракают, как будто ничего не произошло. ***** Позже в тот же день он находится где-то в центре города, бесцельно блуждая, как он это любил делать ещё на Земле, и пытаясь с максимальной пользой использовать три дня на планете, когда Боунс связывается с ним. – Джим, – говорит Боунс. Судя по звукам, он бежит, целенаправленно и встревоженно, весь из себя начальник, весь из себя защитник, остро реагирующий и гениальный доктор МакКой. Тон его голоса моментально заводит Джима. – В чём дело? – Вулканцы. Ну, знаешь, которых мы перевозим. Они здесь. – Что, прямо сейчас? – он матерится себе под нос. – Дежурному экипажу было приказано не пускать их на борт в течение двух дней! – Знаю, Джимбо. Похоже, они проложили путь на борт с помощью угроз. И… Джим? – А? Боунс делает паузу. Эта пауза – крайне многозначительная пауза, и когда он начинает говорить снова, его голос звучит напряжённо и сердито. – Там Спок. Кирку больше ничего и не нужно слышать. – Отыщи Спока и встреть меня там через две минуты. Я уже в пути, – он набирает новую частоту. – Транспортаторная. Перенесите меня на корабль, сейчас же. Техник транспортаторной кажется сбитым с толку. – Капитан, сэр, я вижу Ваше местонахождение. Вы не более чем в десяти минутах от корабля. – Это приказ, – шипит он. ***** Мгновение спустя он проходит мимо напуганного техника транспортаторной и ударяет рукой по компьютеру на стене, чтобы выяснить месторасположение коммандера Спока. – Сэр? – спрашивает техник. – Что происходит? – Не сейчас, лейтенант. Компьютер отвечает на его запрос: подсчёт жизненных сигналов показывает, что Спок и трое других находятся в одном из верхних коридоров, а также есть четвёртый, остановившийся за углом – это трое вулканцев и Боунс, как предполагает он. Ему хочется сорваться на бег, но это даст ему в лучшем случае каких-то 30 секунд. Он должен оставаться капитаном. Он должен оставаться спокоен. Ему нужно лишь несколько минут, чтобы добраться до коридора, и когда он поворачивает за угол, притворившись, что просто проходил мимо, что он вовсе не собирался их там искать, то первое, что он видит, – это трое вулканцев, которые зажали Спока у стены. Спок не маленького роста, он выше Кирка, но трое вулканцев нависают над ним, как сам Спок нависал над Кирком годы назад, а их церемониальные одеяния подметают пол. Он уже обдумывает, что бы такое сказать, что-то вроде: Джентльмены! Мы не ожидали вас здесь так рано! или Вам настолько по душе корабль? но как только Боунс появляется в поле зрения и встречается с Джимом глазами, один из вулканцев заявляет: – Если ты не вернёшься, то станешь предателем нашего народа. При этих словах у Джима перед глазами встаёт красная пелена, но затем другой вулканец, самый высокий из них, начинает смеяться. Кирк никогда не слышал, чтобы смеялся какой-то другой вулканец, за исключением Спока, но этот смех почему-то кажется неправильным, не подразумевающим веселье. – Он не из нашего народа. Его следовало отбраковать при рождении. Краем глаза он видит ошеломлённого Боунса – тот как будто знает, что именно Джим собирается вытворить, ещё до того, как он сдвинется с места. Он, скорее всего, таки знает, поскольку наблюдал за Джимом достаточно много лет, чтобы знать его лучше, чем кого-либо другого. Когда ему было десять лет, брат научил его давать в морду. Прямая рука, большой палец снаружи кулака и смотреть, куда бьёшь. Вложить в удар весь вес своего тела. Не думать о том, насколько больно будет потом. Не думать о том, что вообще будет потом. Не останавливаться из-за размышлений о том, хорошая ли это идея в целом – драться с тем, кто по сути своей сверхчеловек. Он дотрагивается до плеча ближайшего к нему вулканца – того, который смеялся, и вся группа поворачивается к нему. На мгновение он ловит приподнятые вверх брови и приоткрывающиеся рты в попытке произнести К в слове капитан, после чего наносит удар кулаком в челюсть главного из вулканцев. Почему-то, по непонятной причине, этот удар резко сворачивает тому голову вбок. Возможно, это удивление? Ему не нужно размышлять слишком долго, потому что все трое наступают на него с яростью в глазах. – Спок в три раза лучше, чем кто-либо из вас сможет когда-либо стать, – шипит он. – И это мой корабль. Поэтому оставьте его в покое и идите на хуй. Лидер, тот, кого он ударил, злится сильнее, чем любой из виденных им ранее вулканцев, включая Спока. Он прищуривает свои ледяные глаза и сжимает рот в тонкую линию. – Мы не воинственный народ, капитан Кирк, но бывали исключения. Джим лишь вздыхает глубоко внутри и едва заметно выпрямляет ноги. Он готовится защищаться, даже при том, что знает – это закончится сотрясением мозга и проведённой в медотсеке ночью. Но Спок, который до этого момента был тише воды, и которого Джим упорно отказывался замечать, говорит: – Подождите. Это звучит настолько тихо, неуверенно и непохоже на его обычный тон голоса, что вводит в молчаливый ступор и Джима, и Боунса, и всех троих вулканцев. – Капитан Кирк защищал меня. Если… Если предполагается драка, то я буду драться вместо него. Но главный из вулканцев, который уже может похвастаться начинающей опухать губой, лишь фыркает. – Драться с кем-либо из вас было бы бесчестьем. Вы не достойны потраченного нами времени, – он разворачивается на каблуках, холодный и пафосный, а двое других следуют за ним. – Сегодня Звёздный флот нанёс нам огромное оскорбление. Мы немедленно покидаем корабль. Вполне вероятно, что в свете этих событий условия соглашения между Новым Вулканом и Федерацией будут пересмотрены. И не сказав больше ни слова, все трое нажимают кнопки на своих запястьях – личные транспортаторные устройства, когда только в ВАН успели их изобрести? – и дематериализуются. Как только количество жизненных форм в коридоре уменьшается вдвое, Спок обмякает у стены, выглядя при этом нехарактерно для себя измученным, а Джим встряхивает ноющей рукой. Боунс бросается к ним. – Джим, что ты натворил? Он качает головой. – Вероятно проебал какие-то важные штуки для Флота, но, эй, что тут нового? Нельзя ведь оставаться золотым мальчиком вечно, а? Неохотно он позволяет Боунсу взглянуть на свою руку – на ней, вероятно, ушиб, но ничего серьёзного. – Вы… Вы не должны были делать это, – спустя мгновение говорит Спок. – Это было моё бремя. – Ты наш, – холодно и сердито заявляет Кирк, сам шокированный силой собственной убеждённости. – На хуй их. Мудаки. Спок моргает, а на его лице мелькает выражение, преисполненное благодарности и стыда. – Мой народ… – он умолкает, глядя себе под ноги и вновь поднимая взгляд, – … вулканцы – это раса, не склонная к прощению. Командование Звёздного флота будет сердиться на Вас. Скорее всего, они попытаются отобрать у Вас командование. Вполне вероятно, что вскоре Вам придётся иметь дело с гневом двух миров. – Я тоже не склонен прощать, когда моих людей обижают, – говорит Джим. Он бросает взгляд на них обоих: на сломленного Спока, прильнувшего к стене, и на Боунса, крутящего в руках аптечку, на лице которого видна борьба между праведным гневом и тревогой, – на двух самых дорогих ему существ на всей Земле, во всей вселенной – и он знает, что осталось сделать лишь одно. Левой рукой он поднимает вверх коммуникатор. – Кирк мостику. Сулу, который в данный момент там находится, отвечает секунду спустя. – Капитан. – Сколько членов экипажа всё ещё в городе? Наступает мгновение тишины, перемежающейся звуками нажатия клавиш, пока Сулу это проверяет. – Тридцать семь, – говорит он вскоре. – Большинство уже вернулись к ужину. – Заберите остальных на борт как можно скорее. Скажите им всё, что посчитаете нужным. И получите разрешение на экстренную расстыковку. Уходим через час. Я выплачу им двойное жалование за сегодня и завтра, – он делает паузу. – Ухура на месте? Через пару секунд её голос звучит через коммуникатор. – Капитан? – Полагаю, Вы только что слышали мои приказы. Если у кого-то из тридцати семи человек возникнут вопросы, связывайте их прямо со мной. Я направляюсь на мостик. – Капитан? – спрашивает Ухура. – Что-то случилось? Он надолго задумывается. – Возможно. Я объясню, когда мы будем в пути. Но в любом случае, я не хочу оставаться здесь, чтобы это выяснять. Боунс кивает ему, а его рот решительно сжат. Он уже знает, что задумал Джим; этот кивок – молчаливая поддержка. – Схожу и принесу гипоспрей для твоей руки. – Спасибо, – говорит Джим, но они оба знают, что это – не за гипоспрей. Боунс долго и пристально разглядывает их обоих, но до своего ухода больше ничего не говорит. Краем глаза он видит, как лицо Спока становится напряжённым. – Капитан, Вы не можете этого сделать. – Все до единого на этом корабле будут стоять за тебя стеной, ты это понимаешь? Против тех уродов. – Дело не в этом. Дело в том, что Вы не выполняете прямой приказ. Дело в том, что Вы набросились на посла. Дело в том, что, будучи Вашим заместителем, согласно протоколу я обязан сейчас же отдать Вас под трибунал. – Я смог выкрутиться после Нибиру, и я, чёрт возьми, смогу вытащить нас в этот раз. – Дело не в этом. – Так в чём же? Я не собираюсь сидеть здесь и наблюдать, как они тебя оскорбляют! Я не собираюсь этого делать! – У них имеются веские доводы, – говорит Спок, хотя его голос звучит всё более мрачно. – Я должен вернуться, чтобы помочь вулканцам. Они потеряли слишком многое. От Джима не ускользает, что внезапно другие вулканцы – это «они», а не «мы», и это его затягивает ещё глубже. – Так это то, чего они хотели? Чтобы ты вернулся с ними? – Я так полагаю. – И ты собираешься? – Я не знаю. Джим вздыхает. – Оставайся или уходи, – наконец говорит он, чувствуя, словно разрывается на части, – но они тебя недостойны. – Это я – тот, кто недостоин. Я не заслуживаю того, что Вы пытаетесь для меня сделать. – Не говори так. – Но… Джим бросается вперёд, прижимая ладонь к плечу Спока, нуждаясь в ощущении его веса, его тепла. – Не говори так. Спок смотрит на него непроницаемым взглядом своих тёмных глаз. – Я… – Не надо. Если ты не позволишь мне это сделать, я заставлю Боунса накачать тебя снотворным, пока мы не выйдем из этой системы в неисследованный космос, и я не разберусь с этим бардаком. Это мой бардак и мой выбор, – он выдыхает, сжимая плечо Спока рукой. – Если ты хочешь уйти, то, как только я доберусь на мостик, тебя будет ожидать готовый к вылету шаттл с варп-двигателем. – Как только мы доберёмся на мостик, – отвечает Спок, очевидно пытаясь оставаться хладнокровным, рациональным и спокойным, но, когда он произносит эти слова, его голос слегка дрожит. – Ты свободен до завтрашней альфа-смены. Это мой прямой приказ. Если я замечу тебя в лабораториях, ты будешь понижен в должности, – он сжимает плечо Спока ещё один раз, а затем отходит. Взгляд Спока на секунду смягчается, но он ничего не говорит и позволяет Джиму уйти и оставить его в коридоре. Это говорит о его психическом состоянии гораздо больше, чем любые слова. Но вопреки своим бурлящим эмоциям, вопреки надломленности в выражении лица Спока, Джим не может думать об этом прямо сейчас. Им нужно покинуть эту систему до того, как неизбежно поступят новые приказы Звёздного флота, и до того, как у него снова отнимут корабль и отправят под трибунал. Он думает о глубоком, неизведанном космосе. Ксанар – один из последних аванпостов освоенной Звёздным флотом территории. После Нового Вулкана они бы всё равно её покинули. Они лишь на несколько дней опережают график. Чистая продуктивность. Он думает о Пайке, он думает об Айове, думает о своей пульсирующей болью руке и о высоком вулканце, говорящем: тебя следовало отбраковать при рождении. Он думает о последствиях. Он думает о пледах Спока и о том, как жарко иной раз бывает в душевой. Он думает о том, как попросить прощения, а не разрешения. Он думает о своём экипаже. Он думает о том, как проснулся в постели Спока всего лишь этим утром. Он думает о танцах, сигаретах и ревности. Он думает обо всём, что ему хочется сделать. Он думает обо всём, что они ещё не успели. Он думает: что бы ни случилось, это того стоило. И идёт на мостик. Предстоит много дел.