Неизбежно

Дамблдор прибыл как всегда внезапно и без предупреждения. Ремус только что вышел из душа и тёр волосы полотенцем, когда раздался резкий стук во входную дверь. Ремус выругался себе под нос, схватил первые попавшиеся под руку брюки и через ещё мокрую голову натянул слегка пожелтевшую майку. Первое, что он заметил, открыв дверь — то, что Дамблдор не улыбался. Вторым была большая косматая чёрная собака, стоящая у его бока. У Ремуса перехватило дыхание. — Мистер Люпин, — произнёс Дамблдор, не двигаясь с места на пороге, где стоял. — Полагаю, я могу рассчитывать на ваше благоразумие? — Я... д-да, — запнулся Ремус. Хвост собаки висел между ног, глаза были опущены вниз. — Ему нельзя покидать здание, в любой из возможных форм, — строго сказал Дамблдор. Пёс заскулил. — Хорошо, — ответил Ремус. Он шире распахнул дверь и собака проскользнула мимо. Ремус выжидательно посмотрел на Дамблдора. Но его выражение лица было чрезвычайно серьёзным. — Он объяснит всё, — непреклонно сказал он. — Мы скоро свяжемся с вами, я полагаю. Мы? — Конечно, — сказал Ремус. Дамблдор кивнул и аппарировал в вихре своей пурпурной мантии. Ремус ещё мгновение смотрел на то место, откуда тот исчез, и его сердце колотилось в ушах. Наконец, он закрыл дверь, слыша, как шумит замок, возвращаясь на место. Сириус стоял посередине его крошечной и тесной пародии на гостиную, уставившись на пол. Он так же худощав, как и год назад, чуть более загорелый, кожа была натянута от выпирающих костей. Он был одет в, как мог предположить Ремус, краденые вещи, рваные джинсы были ему велики почти в два раза, а джемпер был таким грязным, что он не мог разобрать изначального рисунка на нём. — Ты не хотел бы... эм, — начал Ремус, толком не зная, что сказать, — что-нибудь выпить? Сириус пожал одним плечом. Он всё ещё ни разу не встретился с ним взглядом. Ремус прикусил губу. — Ванная через ту дверь, — сказал он, указывая в сторону, — если ты хотел бы... эм... вымыться. — Ладно, — голос Сириуса хриплый и скрипучий, это сильно удивило Ремуса. — Я пока могу набрать ванную, — предлагает он. — Если только... У тебя есть палочка? Кадык Сириуса резко качнулся, когда он сглотнул. — Ага. — Хорошо. Тогда... — Ремус почувствовал себя не в своей тарелке. Его собственный голос звучал как-то странно. — Ты делаешь это, а я раздобуду какую-нибудь одежду. А потом... Потом ты сможешь объяснить мне, какого чёрта происходит. — Ага, — повторил Сириус. Он повернулся и пошёл в ванную, тихо закрыв за собой дверь. Ремус тяжело осел на диван. Он провёл большую часть года, очень сильно стараясь не думать о человеке, который прямо сейчас раздевался в его ванной комнате. Их последняя и единственная встреча была такой внезапной, полной адреналина, надежды и... возможно, что-то могло бы получиться? Если бы Ремус не разрушил всё своим превращением, предоставляя возможность Питеру сбежать, после чего Сириус снова был вынужден податься в бега. Он говорил себе, что не стоит об этом думать. Что Сириус скрывался и что вероятность того, что они снова встретятся, ничтожно мала. Схватят ли его Авроры, дементоры получат его к себе, где-нибудь запрёт Дамблдор. Что-нибудь из этого, хоть что-нибудь, точно случится, но это определённо должно было быть не тем, что происходило сейчас. Ремус вздохнул и поднялся, чтобы пойти раздобыть Сириусу одежды. Ему удалось найти спортивные штаны и свитер, на котором не было дыр и заплаток. Он взял полотенце из бельевого шкафа и, колеблясь, замер, подойдя к двери ванной. — Я принёс одежду, — произнёс он, чуть повысив голос. Нет ответа. — Мне оставить её здесь? Тишина. Ремус приложил ухо к двери и ничего не услышал, не было даже тихого плеска, который бы означал, что Сириус моет себя. — Сириус? — Ремус попробовал нажать на ручку. Было незаперто. Он медленно начал открывать дверь, давая Сириусу достаточно времени, чтобы возразить. Но всё ещё ничего не услышал. Он просунул голову в дверной проём и увидел, что Сириус заснул в ванне, так сильно ссутулившись, что нос практически оказался в воде. Его худые колени торчали из неё, наклонённые по сторонам ванны. Что-то в груди Ремуса сжалось от этого вида. Он положил принесённые одежду и полотенце на закрытую книжку унитаза и подошёл к Сириусу поближе. Кожа под его глазами просвечивала, синяки под ними отдавали фиолетовым, а брови были нахмурены даже во сне. Единственным признаком жизни было небольшое колебание воды под его носом, когда он выдыхал. Ремус встал на колени рядом с ним, пытаясь изо всех сил оттолкнуть воспоминания, пытавшиеся прорваться на поверхность из глубин памяти. Все те разы, когда он засыпал в ваннах после полнолуний и просыпался, обнаруживая Сириуса, выжимающего пропитавшуюся кровью ткань и гладящего его по волосам. Ремус дотронулся до плеча Сириуса с татуировкой на нём. — Сириус, проснись. Тот распахнул глаза и вздрогнул, попытавшись отпрыгнуть от него. Вода в ванне выплеснулась за борт и попала прямо на брюки Ремуса. — Эй, всё в порядке, — сказал он, надеясь, что звучал успокаивающе и не недовольно. — Это я, Ремус. Дикость в глазах Сириуса немного успокоилась, когда он поднял взгляд и встретился с взглядом Ремуса впервые с тех пор, как зашёл в квартиру. Его грудь вздымалась от резких вдохов, а руки дрожали. — Прости, — прошептал он, его взгляд метнулся обратно к плескающейся воде. — Всё в порядке, — повторил Ремус. — Тебе... тебе нужна помощь? Он бросил взгляд на его спутанные волосы. Всё, что было ниже плеч, казалось, сбилось в один большой колтун. Сириус пожал плечом в своей манере. — Просто обрежь их. — Ты уверен? — Ты хочешь просидеть пару часов, распутывая их? Тон его голоса был спокойным, и он сипел. И непреклонно не смотрел на Ремуса. Он почувствовал желание закатить глаза, но не стал этого делать, вместо этого, резко выпустив воздух из лёгких, он осторожно взялся за комок волос Сириуса. Ремус прошептал заклинание «Диффиндо», тщательно контролируя его, и начал отрезать. Сириус молчал. Внутри Ремуса пылало желание узнать, почему тот был здесь, и почему Дамблдор решил оставить его именно у него, а не где-нибудь в другом месте. Очевидно, произошло что-то важное, может быть, Сириуса чуть не поймали? И ему нужно было место, где можно спрятаться? Но тогда зачем приходить к Ремусу, его известному знакомому, ведь, без всякого сомнения, его дом он будет одним из первых мест, которые решат проверить? Даже произнеся его в мыслях, Ремус поморщился от слова «знакомый». — Готово. На голове Сириуса больше не было того гнезда волос, и Ремус заставил исчезнуть их остатки Заклятием исчезновения. Он старался не думать о том, что осталось спутанным выше. Сириус потянулся худощавой рукой и провёл ей по теперь неровно подстриженным волосам. — Спасибо, — тихо сказал он. — Ты не заснёшь снова, если я уйду? — коротко спросил Ремус. — Или мне нужно помочь тебе помыть голову тоже? Должно быть, ему показалось, но он мог поклясться, что на лице Сириуса промелькнула улыбка. — Я справлюсь, — ответил тот, беря в руку бутылку шампуня. Ремус медленно прикрыл за собой дверь, и его колени практически подогнулись под ним. Видеть Сириуса в Визжащей хижине было одним. Он был похож на безумного, он был диким и свирепым. Но сейчас, здесь, он был так очевидно слаб и измучен, эти его торчащие кости и голубовато-фиолетовые вены... всё это было слишком. Даже его запястья были такими тонкими, что Ремус был уверен, что мог бы обхватить его одними только своими большим пальцем и мизинцем. — Возьми себя в руки, Люпин, — пробормотал он и направился на кухню. К тому времени, как Сириус закончил в ванной, Ремусу удалось приготовить полный английский завтрак. Он накладывал яйца в обе тарелки, поэтому не заметил, как Сириус практически бесшумно вошёл в комнату. — Пахнет вкусно. Ремус вздрогнул и чуть не уронил яйца на пол. Поправив тарелки и устроив их на столе, он взглянул на Сириуса. Его только подстриженные волосы спадали по плечам, стелясь по свитеру, который дал ему Ремус. Перед был намного длиннее, чем задняя часть, и Ремус подумал, хотел бы Сириус, чтобы он позже подправил это, или ему было всё равно. Он сбрил свою потрёпанную бороду, и теперь, с чистым лицом, свежей одеждой и распутанными волосами, выглядел намного моложе. И даже здоровее, если не говорить о измученном и истощённом лице и том, что одежда буквально висела на его костлявом сейчас теле. Ремус выставил на небольшой столик остатки еды и жестом предложил Сириусу присесть. Тот сел, взяв в руки вилку и уставившись на неё на мгновенье, будто не знал, что с ней полагается делать. — Спасибо, — сказал он и, неуклюже держа вилку в левой руке, проткнул ею сосиску. Сириус ел так, как будто бы голодал месяцами. Скручивания в желудке напомнили Ремусу, что, возможно, это так и было. Он вяло тыкал вилкой в свою собственную еду — в животе как будто завязался узел в ожидании того, что Сириус скажет ему, и было совсем не до еды. Когда Сириус закончил, его пальцы были красными от соуса. Он шумно облизал их и подобрал с тарелки всё до последнего кусочка. Это было так непохоже на того Сириуса, которого помнил Ремус. Того, кому в детстве давали уроки красноречия и того, кто всегда клал салфетку на колени перед едой. В Ремусе бурлили тревога и замешательство, так что он отложил свою вилку и потянулся к сигаретной пачке, которая лежала на щербатом подоконнике рядом с ним. — Итак? — спросил он, как только Сириус перестал гоняться за крошками пальцами. Дым скручивался между ними, лениво поднимаясь к потолку. Сириус поднял на него взгляд. Выражение его серых глаз заставило волоски на теле Ремуса встать дыбом. — Он вернулся. Волан-де-Морт вернулся. — Той ночью Ремус никак не мог заснуть. Но и неудивительно. Его давняя любовь ворвалась обратно в его жизнь через тринадцать лет, объявив, что Волан-де-Морт жив, что война надвигается, а потом свернулась в собачьем обличье на диване и заснула. Растущая луна ярко светила в его окно, и от ощущения её влияния внутри себя у него гудели вены. Это нисколько не помогало привести в порядок мысли и успокоиться. Сириус сказал, что Дамблдор пытается возродить Орден Феникса. И что он предложил свой фамильный дом в качестве штаб-квартиры. А ещё, что Гарри... Гарри видел, как вернулся Волан-де-Морт, был свидетелем, как убили его друга... Ремус быстро сморгнул подступившие слёзы. Угроза ещё одной войны вызвала водопад воспоминаний пятнадцатилетней давности. Неизвестность того, переживёшь ты или нет очередной день, недоверие даже к самым близким друзьям... Вспомнились те последние пара месяцев перед... они с Сириусом почти не разговаривали друг с другом. Оба полностью погрязшие в собственных миссиях и паранойе, они подозревали даже единственного человека, которому клялись доверять. Низкий рык, донёсшийся из гостиной, заставил Ремуса вынырнуть из печальных воспоминаний. Он сел и прислушался. Ещё один рык и последовавший за ним высокий скулёж. Ремус выскочил из кровати, схватив палочку, и увидел Сириуса, — или больше Бродягу — беспокойно ёрзающего на диване, свернувшегося клубком и спрятавшего морду. Ремус осторожно приблизился к нему. Иметь дело с растерянным Сириусом в ванне — это одно, но Бродяга во время кошмара был немного более опасен. — Люмос, — произнёс он, надеясь, что света будет достаточно, чтобы его разбудить. Но так не случилось. Пёс взвизгнул, как будто бы его ударили, и неистово двигал ногами в воздухе. — Сириус! — громко сказал Ремус. — Проснись! С жалобным скулежом, от которого Ремус почувствовал боль, Бродяга открыл глаза. Он обнажил зубы, а его уши были прижаты к голове. Ошалелый взгляд встретился с глазами Ремуса, опустился к его поднятой палочке, и рычание снова начало зарождаться в горле. Тот медленно положил палочку на стол, держа руки в воздухе и на виду. — Это я, Ремус, — узнавание начало зарождаться во взгляде Бродяги, прорываясь сквозь заслон страшного сна. А в следующую секунду Сириус сел на диване, его плечи дрожали, а глаза всё ещё были широко открыты. — Это только я, — повторил Ремус, чувствуя себя совершенно бесполезным. Решив принести хотя бы стакан воды, он повернулся, чтобы пойти на кухню, но рука Сириуса метнулась к нему и схватила его за рукав. — Не уходи, — сказал он. Голос звучал лишь чуть громче шёпота. — Останься. Пожалуйста? Ремус кивнул. В горле образовался комок, и он не был уверен, что смог бы сейчас выдавить из себя хоть какие-то слова. Ремус сел рядом с Сириусом, и почти мог почуять страх, исходящий от него. Всё его тело тряслось, зубы стучали. Ремус неуверенно протянул руку, и Сириус вцепился в неё так крепко, что побелели костяшки. Ремус не смог бы сказать, как долго они просидели так, молча и держась за руки. К тому времени, как он услышал, что дыхание Сириуса выровнялось, когда он заснул, на улице начали чирикать птицы, а слабый свет уже просачивался сквозь занавески. Следующей ночью Ремус взял подушки с дивана, и Бродяга свернулся в ногах его кровати. — Прошла неделя, прежде чем с ними кто-то связался. Они установили комфортный для них распорядок, который протекал большей частью безмолвно. Ремус искал работу, проводя утра за выделением в ежедневной газете потенциальных вариантов. Его последняя работа в качестве упаковщика в местном продуктовом магазине закончилась, когда он совершил ошибку, закатав рукава на рабочем месте в особенно жаркий день. Покупательница заметила его руки в шрамах и пожаловалась, что он пугает её ребёнка. Дни Сириуса проходили большей частью за сном урывками в обличии Бродяги. Он имел ненасытный аппетит, что Ремус был счастлив видеть. Он пытался не думать о сокращающейся сумме своего банковского счёта, и настаивал на покупке здоровой и полноценной пищи, чтобы Сириус смог набрать достаточно веса. Он иногда чувствовал, как Сириус смотрит на него. Ощущение от его внимательного взгляда было как зудящее место на коже, которое он не мог почесать. Но каждый раз, когда он поднимал взгляд, затравленный взгляд Сириуса был направлен в окно. Ремус знал, что, возможно, им следовало уделять разговорам больше внимания. О том, что произошло, о том, что происходило сейчас. Но кошмары Сириуса и паника от возможности быть оставленным хотя бы на минуту, то, как он облизывал тарелку во время еды, чтобы на ней не осталось ни одного кусочка... Всё это служило Ремусу напоминанием, что он не знал этого человека, уже нет. Это был не тот Сириус, в которого он влюбился все эти годы назад. Так что становилось всё легче и легче разделять эмоции. Всё, что случилось тогда, произошло с другим Ремусом. Другим Сириусом. А этот Ремус был преисполнен решимости держать все эти воспоминания под замком. Патронус Артура Уизли прилетел к ним сквозь открытое окно на кухне ближе к вечеру. Ремус только что сел за стол выпить чашку чая и зажёг сигарету, небрежно свисавшую между его губ. Сириус сидел напротив, уже наполовину выпив свою чашку. Серебристая ласка взглянула наверх на них и заговорила голосом Артура. — Завтра утром в семь часов. Я заберу вас с угла, где стоит телефонная будка. Со слабым свистом ласка взмыла и исчезла сквозь окно. На сей раз Сириус нарушил тишину. — Похоже, это оно. Ремус выдохнул струю дыма и уставился на свой чай с молоком. — Сны Сириуса в эту ночь были худшими из всех их ночей вместе. Он обернулся обратно, пока ещё спал, и его искажённое от ужаса лицо испугало Ремуса гораздо больше, чем какой бы то ни было скулёж Бродяги. — Нет... Нееет... Ремус наклонился над ним, сжав плечо. Он почувствовал, что рубашка промокла от пота. — Сириус! — Пожалуйста, нет, не надо! — закричал Сириус, метаясь по кровати, и его рука ударила Ремуса по лицу. — СИРИУС! — Ремус выкрикнул это и схватил Сириуса за руку, впиваясь пальцами так сильно, что потом могли появиться синяки. Тот резко открыл глаза. Он тяжело дышал, грудь видимо вздымалась и опускалась, его волосы прилипли ко лбу, а пот струился по вискам. — Всё в порядке, — сказал Ремус, и эти слова показались ему совсем пустыми. — Это был просто сон. — Ремус, она была, я... — бессвязно забормотал Сириус, его взгляд метался по комнате, будто ожидая, что кто-то ещё внезапно появится из-за кровати и набросится на них. — Там никого нет, Сириус. Сириус неуверенно вдохнул. Его руки сжимали переднюю часть рубашки Ремуса. Из-за нагибающейся позы бедро Ремуса начало сводить судорогой. Но он не собирался двигаться. — Да, — ответил Сириус. — Хорошо, — сказал Ремус, — всё хорошо. Сириус медленно ослабил хватку. Его глаза перестали так лихорадочно искать что-то, вместо этого просто уставившись в одну точку на противоположной стене. Его лицо омрачилось и приняло отрешённый вид, и Ремус уже был знаком с ним. Он чуть отклонился назад, внезапно чувствуя укол боли от пощечины Сириуса. — Ты... Тебе что-нибудь нужно? Воды? Чаю? Сириус не смотрел на него. — Нет, спасибо. Буду спать, Лунатик. Извини, что разбудил. Ремус удивлённо вздрогнул, услышав это прозвище. Его никто не называл так с... с самого прошлого. Он моргнул, чтобы развеять зарождающееся покалывание в глазах, и поднялся. — Я здесь, если понадоблюсь, — мягко произнёс он, — Бродяга. — Ремус вспотел в рубашке с длинными рукавами. Лето становилось чересчур жарким, а у него не было ничего с короткими рукавами, кроме пижамы. Он раздражённо потянул за ворот. Бродяга весело бегал вокруг него, преследовал голубей и обнюхивал фонарные столбы. Ремус улыбнулся, посмотрев на него. Отчуждённый взгляд Сириуса из прошлой ночи словно выжегся на его сетчатке. Но он был рад, что тот развлекался и получал удовольствие. — Доброе утро, — сказал кто-то позади него. Ремус повернулся и увидел приятно улыбающегося ему Артура Уизли, одетого в плащ и фиолетовые высокие резиновые сапоги. — Доброе. Артур приветственно кивнул Бродяге, который подбежал и встал рядом с Ремусом, выжидательно подняв голову и виляя хвостом. — Вы готовы? — спросил Артур. Он наклонился и взъерошил шерсть Бродяги, ласково погладив. Тот счастливо гавкнул. — Готовы, — ответил Ремус. Артур повёл их к небольшой аллее, которая проходила как раз за тем продуктовым, из которого Ремус недавно был уволен. Быстро выпустив из палочки Чары незаметности на входе в аллею, Артур вытащил из кармана маленькую фарфоровую статуэтку кошки из кармана плаща. — Хорошо, теперь встаньте вокруг, — сказал он и взглянул на часы. — Осталась пара минут. Он нагнулся, чтобы Бродяга мог дотянуться до портключа, а затем они стояли и ждали. Ремус мог только догадываться, насколько странно их троица выглядела со стороны. Двое мужчин средних лет — один обут в фиолетовые резиновые сапоги — и облезлая собака, нависающие над маленькой статуэткой кошки. Рывок, ощущающийся в районе живота, возник внезапно. Несколько секунд неприятного сжатия, и он легко налетел на одну из многолюдных улиц Лондона. Бродяга гавкнул и потряс всем телом, как будто отряхиваясь от воды. Артур положил портключ обратно в карман, и вытащил небольшой кусочек пергамента, передав его Ремусу. «Гриммо, 12». Ремус почувствовал, как что-то сжалось в груди, но это не имело ничего общего с путешествием через портключ. Он поднёс клочок к глазам Бродяги. Тот тихо заскулил. Дом выдвинулся перед их глазами с лёгким мерцанием как мираж во время сильной жары. — Большая часть Ордена должна прибыть сегодня, — сказал Артур, поднимаясь на крыльцо к вычурной деревянной двери. — Конечно, не все останутся здесь, но Дамблдор хочет провести первое официальное собрание сегодня вечером. Ремус кивнул, но не сказал ничего. Он взглянул на Бродягу: хвост того был подвёрнут под ноги. Ремус почесал его за ухом, и большие серые глаза взглянули на него снизу вверх, выражая благодарность. Как только они вошли в дом, Ремус был поражён его затхлым запахом, заставившим его чихнуть. В прихожей было темно, никаких ламп не горело и не было окон, способных впустить свет. Сириус обернулся рядом с ним, и даже в полумраке Ремус смог различить отвращение на его лице. — Наверху стало немного лучше, — бодро сказал Артур, — но подойдёт для наших целей. Молли добилась больших успехов на кухне. Они направились в большую гостиную, которая оказалась занятой большинством из семьи Уизли. Ремус старался не фокусироваться слишком сильно на головах домашних эльфов, висящих на стенах. — Профессор Люпин! — Джинни спрыгнула с дивана, чтобы подойти поздороваться, за ней подошли Рон и близнецы. — Меня уже вряд ли можно назвать чьим-то профессором, — сказал Ремус, улыбаясь. Он почувствовал, как рука Сириуса надавила на его руку, и украдкой сжал его запястье в ответ. — Вы не все знакомы с Сириусом, ведь так? — Не лично, — ответил один из близнецов; Ремус подумал, что это был Фред. Они выглядели слегка поражённо, наклоняясь, чтобы пожать его руку. — Извини за ногу, — сказал Сириус Рону, который неловко улыбнулся. Сириус оглядел комнату. — А Гарри здесь? — Нет. Ну... пока ещё нет, — ответил Артур из-за них. — Это довольно... деликатный вопрос. — Что тут такого деликатного? — прямолинейно сказал Сириус. — Он должен быть здесь как и все остальные. Артур взглянул на своих детей, которые внимательно слушали их. — Думаю, Дамблдор затронет эту тему сегодня, — тихо ответил он. Сириус заворчал в ответ, не делая попыток как-то скрыть своё отношение к этому. — Сириус, — произнёс Ремус, надеясь отвлечь его, — может, нам стоит отнести твои вещи? Где твоя комната? «Вещи» Сириуса все полностью были его вещами. Ремус упаковал ему небольшую сумку с одеждой и туалетными принадлежностями, уверенный в том, что тот не будет возвращаться в его квартиру, и совсем неуверенный в том, насколько обустроенным был дом, стоявший пустым десятилетие. — Наверху, — ответил Сириус, — я возьму это. Он взял сумку с плеча Ремуса и отправился вверх по скрипящей деревянной лестнице. Недолгая тишина последовала за его уходом. Дети проницательно смотрели на Ремуса и Артура. Ремус громко прочистил горло. — Молли нужна какая-нибудь помощь на кухне? — Да! — Артур был видимо рад избежать исследующих глаз своих детей. Он повёл Ремуса по ещё одной лестнице вниз, и на пути их встретил головокружительный аромат жареного мяса. — Тонкс помогала ей, но она, бедняга, кажется, приносила больше вреда, чем пользы, — рассуждал Артур. — Тонкс... — Ремус поморгал. — Нимфадора? Кузина Сириуса? — Она самая. Было странно думать о фиолетововолосом малыше, которого он видел около двадцати лет тому назад, и одновременно о взрослой женщине. Ремус тщетно пытался подавить вертящуюся в голове мысль «твою ж мать, какой я старый», когда они вошли на кухню. Молли Уизли стояла, склонившись над большой кастрюлей, стоящей на плите, и качала своей палочкой, как самый настоящий дирижёр в оркестре. Вокруг неё чистились и резались овощи, в раковине тёрлись тарелки, а на конфорке закипал чайник. Молодая женщина, бывшая, подумал Ремус, Нимфадорой, сидела на большом деревянном столе, старательно складывая салфетки. Её волосы были короткими и ярко-розового цвета, и она была одета в короткую футболку с рисунком больших сверкающих губ спереди. Она подняла голову, когда они вошли, и широко улыбнулась. — Привет! — поприветствовав их, Нимфадора поднялась на ноги и чуть не опрокинула стул позади себя. Она протянула руку, и Ремус пожал её, вежливо улыбнувшись. — Я много слышала о вас, Профессор, — сказал она, подмигнув. Ремус незамедлительно почувствовал волну жара, прилившую к щекам. — Пожалуйста, просто Ремус. А ты, я так понимаю, Нимфадора? — Э... — Она издала довольно пугающий звук рвотного позыва. — Просто Тонкс, если не возражаешь. И даже если возражаешь. — Здравствуй, Ремус, дорогой, — сказала Молли, звуча немного взволнованно. — Рада снова видеть тебя. — Я тоже, Молли, — ответил Ремус. — Я могу чем-нибудь помочь? — О, милый, — тепло улыбнулась ему Молли, — выпей чашечку чая, чайник только вскипел. Ты можешь в это время почистить горох. Ремус налил по чашечке каждому и устроился возле большой миски с горохом. — Я правильно понимаю, что мой неуправляемый кузен тоже прибыл? — спросила Тонкс. — Да, он приехал, — откликнулся Артур, потянувшись помочь Ремусу с горохом. Ремус подумал о Сириусе. Сейчас он был наверху, изучал свою детскую спальню, в которой не был больше двадцати лет. И находился в доме, где не знал ничего, кроме боли и издевательств. Он почувствовал болезненный укол вины. Она стала ещё более сильной, когда он подумал: «только пара минут. Просто небольшой перерыв». Его пальцы начали зудеть от желания выкурить сигарету. — Так... чем ты занимаешься, Тонкс? — спросил он, надеясь отвлечься от картинки с свернувшимся калачиком и трясущимся Сириусом в голове. — Я аврор, — просто ответила та. — Правда? — сказал Ремус, впечатлённый. — Ты довольно молода. — Но достаточно взрослая, — снова подмигнула она ему. Он опустил взгляд, улыбнувшись своей куче гороха. — Я опоздал на семейное воссоединение? Сириус стоял в проходе, опершись на дверной косяк и засунув руки в карманы. Он тепло улыбался. Ремус ещё не видел этой улыбки, не у этого Сириуса, и то, как от неё у него появились ямочки на щеках, заставило его сердце запнуться. — Кузен! — Тонкс поднялась на ноги, в этот раз всё-таки перевернул свой стул. Они обнялись, смеясь, и Ремус не мог не сравнить это со своим собственным воссоединением с Сириусом. С неловкой тишиной и тем, что они почти не смотрели друг другу в глаза. — Молли, всё пахнет просто великолепно, — сказал Сириус, наклоняясь над кастрюлей на плите, чтобы глубоко вдохнуть. Молли улыбнулась, хотя казалась немного настороженной, и налила ему тоже чая. Сириус поблагодарил её и сел напротив Ремуса, который непоколебимо смотрел на пар, поднимающийся из своей собственной кружки. — Я нашёл тебе комнату рядом с моей, Луни, — сказал Сириус, слегка подтолкнув его ногой под столом. — Оу, — удивился Ремус. — Я... я не уверен, что останусь. Сириус нахмурился. Тонкс переводила взгляд с одного на другого, едва скрывая свой интерес. — Почему? — спросил Сириус. — Ну, у меня есть своя собственная квартира, — раздражённо ответил тот. — Да, но, — Сириус казался сбитым с толку, — все же будут здесь. Тонкс остаётся, да, Тонкс? Тонкс выглядела настороженной, когда к ней обратились. — Э... нет. Я должна буду работать по утрам, — она прикусила губу от очевидного разочарования на лице Сириуса. — Но буду приходить и уходить. Буду на этих собраниях и миссиях и всём таком. На самом деле, я ничего толком не знаю, — она легко усмехнулась. — Но это всё вы делали в прошлый раз, верно? Сириус ничего не ответил. Ремус заметил, как напрягся его подбородок, а ноздри раздувались. — Будет здорово, если ты останешься с нами, Ремус, — сказала Молли, собирая пустые кружки взмахом палочки и отправляя их в раковину. — Но, Сириус, я думала отдать комнату рядом с твоей Биллу и Флёр, когда они приедут. — Посмотрим, что скажет Дамблдор сегодня вечером, — быстро сказал Артур, улыбаясь Ремусу. Громкий и пронзительный звон послышался сверху, заглушая ответ Сириуса. Почти сразу же после этого послышался леденящий душу вопль. — О, ради всего святого, — вздохнула Молли. Ни она, ни Артур не казались особенно удивлёнными крикам. Даже Тонкс вернулась к скрупулёзному складыванию салфеток. — Я пойду разберусь, — сказал Артур и поднялся со стула. — Мерзость! — вопил голос наверху. — Грязнокровки! Предатели крови! Осквернители дома моих предков! Ремус взглянул на Сириуса и увидел, что он стал белым, как мел, его глаза расширились, а лицо было напуганным. Он вскочил на ноги и загрохотал вверх по ступенькам, прежде чем Ремус успел спросить, что происходит. Недолго думая, он помчался за ним. Источником шума оказался портрет престарелой женщины. Её глаза нелепо вытаращились в момент, когда Сириус вошёл в комнату, и она выпятила узловатый палец в его сторону. — ТЫ! — У неё был воистину убийственный вид. — ЖАЛКИЙ НЕБЛАГОДАРНЫЙ ПОДЛЕЦ! ГРЯЗЬ ПОД МОИМИ НОГАМИ, НЕДОСТОЙНАЯ НОСИТЬ ГОРДОЕ ИМЯ БЛЭКОВ! Артур пытался задвинуть тяжёлые чёрные портьеры перед портретом. Ремус подскочил к нему, чтобы помочь. — Привести это отребье в мой дом! Мерзость! Полукровки и тёмные твари! Выродки! На лбу у Ремуса выступил пот. С огромным усилием он дёрнул портьеры, чтобы они закрылись, резко прерывая идущие от портрета Вальбурги Блэк крики. Артур побежал открыть дверь, а Ремус повернулся и увидел, что Сириус быстро поднимался по ступенькам. — Сириус! Ремус забрался по лестнице вслед за ним, его бедро беспокоило его с каждым шагом. Когда он вышел на лестничную площадку, то увидел, что дверь на противоположном конце коридора уже захлопнулась. Слегка задыхаясь, он прошагал по нему и открыл дверь без стука. Сириус стоял на коленях на полу, сжав голову руками и вцепившись пальцами в волосы. Он качался на пятках из стороны в сторону и неистово тряс головой. Его глаза были зажмурены, а рот приоткрыт в беззвучном вое. Ремус опустился на колени рядом с ним и ухватил его за плечи, чтобы он перестал качаться. — Сириус, эй, — мягко произнёс он, — её здесь нет. Это просто портрет. Она ненастоящая. Мучительный всхлип вырвался из груди Сириуса, и Ремусу стало больно от одного этого звука. Он притянул Сириуса к себе, и тот уткнулся лицом в его плечо. Всё его тело неконтролируемо вздрагивало, когда он снова заскулил. Ремус проводил ладонями по его спине, чувствуя на ней каждый позвонок и каждую впадину между его рёбер; гладил его по волосам, и это было почти так же, как он помнил. Он сидел, крепко притянув Сириуса к себе, пока тот издавал душераздирающие рыдания, разбивавшие его сердце на миллион осколков. Ремус обнимал его, пока у Сириуса не осталось больше слёз, пока тот слабо не повис у него на плече и не начал икать от плача. И даже тогда он не отпустил его. — Я не могу, — приглушённо прошептал Сириус ему в плечо срывающимся голосом, — не могу быть здесь. Ремус почувствовал, как по носу скатилась слеза. Он крепче сжал Сириуса. — Я здесь с тобой, — хрипло сказал он. — Я никуда не уйду.