Неизбежно

После собрания Ордена Ремуса перехватил Снейп. Он впихнул ему в руки маленькую деревянную коробочку, изогнув губы. — Дамблдор попросил, чтобы я сварил это для тебя, — коротко сказал он. Ремусу не нужно было спрашивать, что это было. — Почему? — невольно спросил он, но всё же уже знал ответ. Взгляд Снейпа скользнул ему за спину, и его усмешка стала шире. — Полагаю, за псом нужно присматривать. Он развернулся на каблуках и пронёсся мимо. Ремус почувствовал Сириуса за спиной ещё до того, как тот заговорил. — Что хотел Нюниус? — он едва ли не рычал. Ремус взглянул на коробочку в руках. Она была тяжёлой для своего размера, но это чувствовалось странным образом подходящим, учитывая её содержимое. В тот год, когда он преподавал в Хогвартсе, то стал ненавидеть аконитовое зелье. Каждую полную луну его человеческое сознание угасало во время трансформации, и он снова осознавал себя лишь после обратного перевоплощения следующим утром, когда становился человеком. Но с аконитовым зельем он сохранял сознание всю ночь. Треск и перестройка костей, рвущаяся кожа и шерсть, пролезающая прямо сквозь неё, то, как ногти распарывали кожу, когда когти вырывались из пальцев — вот, что сопровождало его. И, как будто всего это было недостаточно, зелье заставляло его чувствовать себя гораздо хуже, чем было обычно перед полнолунием. Это имело смысл, если учитывать, что принимать его надо было три дня подряд. Ремус проводил эти дни с постоянной тошнотой и лихорадочно потея в дополнение к привычной усталости. В желудке что-то болезненно сжалось, когда осознание того, что всё это значило, рухнуло на него. Дамблдор фактически сказал ему, чтобы он оставался с Сириусом всё время, даже несмотря на полнолуния. — Ремус? — Сириус потянул его за рукав, но он инстинктивно отдёрнулся. В глазах того мелькнули недоумение и обида, и он опустил руку. Полагаю, за псом нужно присматривать. — Извини, — быстро сказал Ремус. — Ничего. Ничего не хотел. — Не похоже на это. — Всё нормально, — ответил Ремус сквозь стиснутые зубы. Сириус сощурил глаза и взглянул на маленькую деревянную коробочку в его руках. — Тогда что это? — он потянулся к ней, как будто желая схватить. Ремус быстро поменял позу, спрятав руки за спину. — Ты можешь просто оставить эту тему, Сириус? Несколько других членов Ордена затормозили около них, с любопытством наблюдая. Ремус почувствовал жар на шее, когда заметил Тонкс. Она подняла розовую бровь, ухмыляясь. — Почему ты не хочешь сказать мне, что Нюниус дал тебе? — потребовал Сириус. Он, казалось, не замечал или не хотел замечать, что его повысившийся голос привлёк внимание. — Чёрт возьми, Сириус, — прошипел Ремус. Ему не нужно было всё это прямо сейчас. Не нужно объясняться Сириусу в комнате, полной незнакомых людей. Объяснять, как его чертовски расстраивает, что его независимости не стало фактически за одну неделю. И совсем не хотелось как-то облекать в слова и так морально надломленному Сириусу то, что Дамблдор хочет, чтобы Ремус был ему сиделкой. Так что, взамен слов, он вытянул свою руку из хватки Сириуса, развернулся и зашагал по направлению к лестнице. Он поднимался и поднимался, пока оживленный рокот голосов членов Ордена не удалился, а потом вообще пропал. Поднимался, пока в бедре не началась пульсация, и он подумал, что уже точно добрался до самого верхнего этажа. Он остановился возле старинной на вид двери. Чёрная краска на ней выцвела, став серой, и отслаивалась. Внушительная паутина повисла в верхнем правом углу. Ремус попробовал проверить заржавевшую ручку двери, и она повернулась с неожиданно небольшим сопротивлением. Часть его говорила, что, может, было не очень хорошей идеей открывать неиспользуемые и неизвестно куда ведущие двери в доме, принадлежавшем ранее Тёмным волшебникам, но он отмахнулся от него и открыл дверь. Шагнув вперёд, он глубоко вдохнул поток свежего воздуха, ударивший в лицо. За дверью оказалось что-то вроде террасы на крыше. Она была ужасно заросшей, с корявыми и иссохшими растениями, которые он не мог распознать, расползшимися по всей крыше. После каждого его шага раздавался хруст под ногами от сухих листьев. Ночной воздух был ещё тёплым, но уже не таким влажным, как днём; дул лёгкий ветерок, ероша его волосы. Ремус подошёл к огороженному замысловато изогнутым металлическим ограждением краю крыши. Наклонившись впёред, он взглянул на суетливую улицу Лондона внизу. Ярко-красный автобус гудел — водитель нетерпеливо подгонял такси перед ним, пока в то садился новый пассажир. Этот вид и звуки были такими привычными и столько раз виденными из собственной квартиры, что в его груди что-то сжалось, когда он вспомнил, что не собирается туда возвращаться. Он будет здесь всё обозримое будущее. В доме детства Сириуса, где его систематически унижали и мучили. И где тот не был с тех пор, как дошёл до предела и сбежал двадцать лет тому назад. Твою мать. Щелчком пальцев Ремус зажёг сигарету. Так близко к полнолунию ему обычно не требовалась палочка для таких простых чар. Сириус всегда завидовал его способности так делать, заявляя, что это «слишком крутая» способность, чтобы быть потраченной на Ремуса. Он улыбнулся этому воспоминанию и выдохнул длинную струю дыма. Чувство вины свернулось в груди, когда он вспомнил Сириуса из юности: добродушная улыбка, блестящие глаза и смех. Блядь. К тому времени, когда дверь за ним распахнулась, он уже заканчивал третью сигарету. Это значительно помогло успокоить нервы, но беспокойство снова возросло, когда он понял, что за ним стоял Сириус. Шаркающие шаги прекратились позади. Ремус вздохнул, затушил окурок и повернулся к нему. — Прости, — сказал он и удивился, что именно это и имел в виду. Сириус изогнул уголок рта в слабой улыбке. Он выглядел ужасно уставшим, как будто просто стоять прямо стоило ему больше сил, чем у него было. — И ты прости меня, — ответил Сириус. Он прошёл мимо Ремуса к кованному ограждению и стал тихо рассматривать город. Неделя сытного питания у Ремуса помогла исчезнуть впалости его щёк и смягчила выступ скул и ключиц. Его серые глаза ярко блестели серебром в свете почти полной луны. Ремус подумал, что он красивый. — Это было аконитовое зелье, — заговорил он. Покалывание, которое он объяснил волнением, отозвалось в груди. — Это дал мне Снейп. — Да? — ответил Сириус. Он не повернулся, чтобы посмотреть него. — Это плохо? Ремус пожал плечами, задев его руку. — Я очень плохо себя чувствую, когда пью его. — Прости меня, — снова сказал Сириус. — Тебе не за что извиняться, — ответил Ремус. Он повернулся, чтобы тоже смотреть на город. Он чувствовал, как сердце тяжело билось о грудную клетку. — Я просто... — «расстроен», хотел сказать он, но ему почему-то показалось это несправедливым по отношению к Сириусу. — Я говорил с Молли, — вдруг сказал Сириус. Его руки были сжаты в кулаки. Она уже приготовила нашу комнату. Просто хотел, чтобы ты знал. Так что ты можешь спуститься. Ремус начал ощущать биение сердца теперь у себя ушах. — Нашу... нашу комнату? Сириус неопределённо пожал плечами. Его лицо почти ничего не выражало, только брови были слегка нахмурены. — Все остальные заняты, — просто ответил он. — Только если ты, конечно, не хочешь спать с одним из детей Уизли. Или Клювокрылом. — Несмотря на то, что он говорил, в его голосе не было слышно веселья. — Извини, — начал Ремус, чувствуя себя заезженной пластинкой, — если я расстроил тебя... — Ты не расстроил меня. — Ты выглядишь... Сириус повернулся к нему, и у него перехватило голос. Глаза того спокойно смотрели на Ремуса, а зубы были стиснуты. — Я думал, что мне не нужно притворяться рядом с тобой, Луни. Эти слова были для Ремуса как удар в грудь. Сириус уже успел снова отвернуться от него. Свет от города внизу делал особо заметными его мешки под глазами. Между ними снова повисло молчание, глухое и практически осязаемое. — Здесь довольно неплохо, — попытался исправить обстановку Ремус. Сириус скривился, как будто тот ударил его. Он закрыл глаза, его ресницы при этом отбрасывали остроконечные тени на скулы. — Это было место Рега, — сказал он так тихо, что Ремус чуть не пропустил это. — Он следил за этим садом. Думаю, он стоял бесхозным около... в общем, очень давно. Ремус почувствовал себя абсолютным идиотом. — Изви... — Прекрати уже извиняться, — блеснул Сириус глазами, в его голосе слышался гнев, — ты этого не знал. — А потом, так же быстро, как вспыхнул гнев, на его лице появилось ужасное отчаяние, которое Ремус не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь у него видел. — Ты не хотел этого всего. Я знаю. Я знаю, что не хотел... И не захотел бы... У тебя была своя жизнь... А потом я просто... Он вывернулся из объятий Ремуса, когда тот попытался привлечь его к себе за плечи. — Сириус, это не... — Заткнись! — глаза Сириуса были широко раскрыты и казались дикими. Всё равнодушие нескольких минут назад исчезло так же быстро, как затухает потушенная свеча. — Заткнись! Я знаю, что ты думаешь обо мне, знаю, что ты не желаешь быть здесь. Знаю, что ты , чёрт возьми, жалеешь меня, сочувствуешь мне. Я знаю, что ты лучше был бы в своей квартире, я знаю, Ремус, я знаю! Его дыхание перехватило надрывным всхлипом. Он был белым, как простыня, неистово трясся, а худощавые руки зарылись в волосы, с силой дёргая. — Ты думаешь, я не вижу себя? Думаешь, я себе тоже не отвратителен, Ремус? Так что не нужно притворяться ради меня! Голос Сириуса звучал тонко, как нить, готовая порваться. Пульс Ремуса гремел в ушах, а кончики пальцев покалывало от онемения. Он с трудом осознавал, что говорил Сириус. Тот выглядел совершенно безумно, выпучив глаза, со слезами, катящимися по щекам и вцепившимися в волосы и щеки пальцами. — Я, блядь, сожалею, что мы все застряли здесь, в этой чёртовой дыре, Ремус! Прошу прощения, что разрушил твою идеальную жизнь и появился снова, извини, что... — Силенцио! Рот Сириуса продолжал что-то говорить ещё пару секунд, прежде чем он понял, что его заглушили. Поняв это, он сделал долгий судорожный вдох и упал на колени. Он сидел так, свернувшись около мёртвых растений, о которых заботился его брат столько лет назад, и его слёзы скатывались по носу. Ремусу казалось, что он будто парализован, прикован к месту. Его потрясло, как быстро всё развалилось. Он пытался понять, что именно он сказал, что у Сириуса случилась такая истерика. И так теперь будет происходить всегда? Ему теперь придётся всё время осторожничать, думать над каждым словом, что он говорит Сириусу, из боязни вывести его из себя? Ремус тяжело осел на свои колени, проигнорировав боль, появившуюся в бедре. — Фините, — прошептал он. Звуки тяжёлого, резкого дыхания Сириуса разрывали ему сердце. Вытащив две сигареты из помятой пачки из заднего кармана, Ремус зажёг их двумя щелчками пальцев. Он протянул одну к Сириусу, ожидая, пока его серые глаза сфокусируются на ней, сосредоточившись на подожжённом кончике. Тот протянул дрожащие пальцы и взял её. — Я думаю, — сказал Ремус, — мы должны признать, что никто из нас не знает, что, чёрт возьми, мы делаем. Сириус молчал, уставившись на сигарету, как будто в ней были спрятаны все ответы. — Тебе жаль, — продолжал Ремус, — и мне жаль, нам обоим очень жаль. Хорошо? Сириус смотрел, как пепел отвалился от сигареты и осыпался на пол, выпуская новую струю дыма. — Не будем строить далеко идущих планов, — сказал Ремус и глубоко вдохнул горячий дым. — Не будем торопить события, — он знал, что говорит несвязно. И смутно осознавал, что его руки трясутся. — Мы будем... Всё в порядке. Всё будет в порядке. Мы в порядке. Ремус не знал, кого из них пытался убедить. Всё, что он знал, это то, что это не работало. — Делить комнату с Сириусом было не совсем идеально, но это не сильно отличалось от их жизни в квартире Ремуса. Сириус настоял, чтобы он спал на его большой двуспальной кровати с балдахином, а сам расположился на небольшой раскладушке, которую установила Молли возле дальней стены. Больше всего отличалось то, что здесь на них с четырёх стен с постеров смотрели женщины в бикини. В первую ночь у Сириуса не было никаких кошмаров. Ремус проспал всю ночь до самого утра. Он даже не осознавал, как сильно ему этого не хватало. Следующей ночью он проснулся посреди ночи, чтобы сходить в туалет, и заметил, что Сириус просто лежал без сна, невидяще уставившись в потолок. Ремус подумал о предыдущей ночи: ему ничего не снилось или он просто не вообще спал? Утром перед полнолунием аконитовое зелье работало в полную силу, и Ремус едва мог двигаться из-за постоянной тошноты. Он сидел за кухонным столом, согнувшись над своей чашкой некрепкого чая с молоком и чувствуя боль в каждой мышце и кости. Сириус разместился напротив, под его глазами были заметные тёмные мешки. — Доброе утро, мальчики! — поприветствовал их весёлый голос. Ремус скривился. Сириус что-то пробормотал. Тонкс засмеялась от их недовольного вида и налила себе чашку кофе. — У меня сегодня будет задание! — поделилась она бодрым голосом. Ремус заставил себя сделать большой глоток чая и посмотрел на неё, щурясь от слепящего света кухонного освещения. Сегодня её волосы были ярко-жёлтого цвета. — Что-нибудь интересное? — Без понятия, — Тонкс улыбнулась и поставила на стол тарелку с кашей, садясь на сиденье рядом с Ремусом. От вида каши его замутило, и он тихо застонал. — Может быть, это будет охрана? Думаю, скоро узнаю. — Охранять Гарри? — прохрипел Сириус, немного подбираясь на сиденье. Он чуть не проклял Дамблдора на собрании, когда тот сказал, что Гарри останется на лето со своими тётей и дядей. Сириус, определённо, неистово ругался, пытаясь доказать, что Гарри должен быть здесь с ними, а не с «теми отвратительными магглами». Когда Дамблдор стал говорить, что Гарри должен оставаться со своей «семьёй», тот даже вытащил откуда-то карточку о том, что он — крёстный отец. В конце концов, Дамблдор настоял на своём и перешёл к следующей теме. Ремус очень хорошо знал, что когда тот хотел чего-то, он это получал. Тонкс пожала плечами: «Возможно. Хочешь передать сообщение?» Ремус нахмурился: «Ты же знаешь, что мы не можем...» — Просто шучу, — она засмеялась и слегка толкнула его плечо своим. — Вы, мальчики, выглядите так, будто кто-то украл вашего карликового пушистика. А потом съел его прямо перед вашими глазами. Ремус отодвинул свой недопитый чай. Аромат каши Тонкс отбил всякое делание его пить. — Сегодня полнолуние, — просто объяснил он. — Чувствую себя не лучшим образом. — О... точно, — кивнула Тонкс. Почему-то Ремус почувствовал облегчение, не услышав в её тоне выражения сочувствия. — Ну а ты? — сказала она Сириусу с полным ртом каши. — Что? — безэмоционально ответил он. — Разве я не излучаю свою обычную joie de vivre? (фр., перевод в конце части) Её смех заполнил комнату. Ремус понял, что улыбается, несмотря на бурление в животе. Даже уголки губ Сириуса поползли вверх. — Знаю, что вас развеселит, — сказала Тонкс, размахивая ложкой. — Новая одежда! Без обид, приятель, но этот свитер знавал лучшие дни. — Это мой свитер, — оскорблено ответил Ремус. — Точно, — заявила Тонкс, — но тебе это придаёт вид сексуального старого профессора. А Сириус просто выглядит, как бездомный. Слушай, ну правда, эти рукава тебе слишком коротки. Ремус был совершенно уверен, что его лицо стало красным, как свёкла. Он поднял взгляд и увидел, что Сириус имел наглость ухмыляться. — Луни определённо был сексуальным профессором, — сказал он, наклоняясь вперёд с локтями, лежавшими на столе. Рукава были правда ему очень коротки; тонкие запястья в татуировках выглядывали из-под потрёпанных краёв. — Что, прости? «Старого»? — Ремус повернулся к Тонкс, решив не обращать внимания на слишком знакомый блеск глаз Сириуса. Она ухмыльнулась ему из-за кружки с кофе: «Нет ничего плохого в том, чтобы быть мужчиной во цвете лет. Или во свете лун, как и есть». Желудок Ремуса весь съежился, и он почувствовал, что в любую секунду сожмётся внутрь себя, как угасающая звезда. — Да ладно тебе, — сказала Сириусу Тонкс, — мы с Ремусом пойдём на небольшую прогулку по магазинам, и подберём что-нибудь, что подойдёт тебе. Сириус слегка скривился при напоминании о том, что, конечно же, должен был всегда оставаться внутри дома, и коротко пожал плечом. — Делайте, как хотите. Мне нравятся свитера Ремуса, — сказал Сириус, вертя в руках какую-то нитку. — Отлично! — просияла Тонкс. — Тогда после полнолуния? Это уже было адресовано Ремусу, который почти лишился слов от силы её неугасающего энтузиазма. — Прекрасно! — воскликнула она, когда он не ответил. — Я заскочу завтра после миссии. Она поднялась, проскрипев стулом по деревянному полу. Отлевитирировав свою грязную посуду к раковине и махнув им обоим с весёлым «мерси, парни!», она быстро поднялась вверх по лестнице. Сириус подмигнул Ремусу. Тот вопросительно поднял бровь. — Так... что думаешь о брюках в клеточку? — Ремус заперся в подвале за полчаса до восхода луны. Он попросил каждого свободного члена Ордена проверить и перепроверить защитные чары, которые создал, так как не решался довериться полностью аконитовому зелью. В доме было полно народу, а он ничего не ел. В желудке тут же громко заворчало, и это было похоже на подтверждение его слов. Он только начал раздеваться и складывать одежду в стороне в аккуратную стопку, когда послышался неожиданный стук в дверь. — Луни? — Сириус? Ремус помедлил, но потом открыл дверь. Лицо Сириуса мерцало из-за наслоения охранных заклинаний. Он нервно покусывал губу. — Я просто... — он выглядел смущённым. — Можно? Войти? Ремус почувствовал противоречивую смесь эмоций от этих слов. Он вспомнил последнее полнолуние, которое они провели вместе, случившееся уже много лет назад. До того, как он присоединился к оборотням для выполнения задания Ордена. До взаимного недоверия и сомнений. Всё это было прежде. — Я не уверен, что это хорошая идея, — осторожно сказал Ремус. — Почему? Я обернусь, и всё будет нормально. — Сириус... это опасно. На самом деле, не совсем. Не с аконитовым зельем, которое заполняло его вены и приглушало основные инстинкты. Он двинулся, чтобы закрыть дверь. — Ремус, — отчаяние в тихом голосе Сириуса послало мурашки по коже. — Я не могу, — проговорил Сириус в пол. — Не могу быть один. Ремус не мог сопротивляться этому голосу. Никогда не мог. — Твою мать, — ругнулся он себе под нос. — Подожди минуту. Закрыв дверь, он вытащил палочку, чтобы позволить Сириусу пройти сквозь заклинания. Боль уже скручивалась в животе, а на лбу выступил пот. Сириус проскользнул в комнату. Он улыбнулся Ремусу; эта улыбка была взволнованной и не достигла его глаз. — Спасибо. Комната теперь ощущалась совсем маленькой с ними двоими внутри. Сириус стоял так близко за ним, что его тёплое дыхание чувствовалось на шее. Всё тело Ремуса было ужасно горячим. Он тяжело сглотнул и повернулся лицом к нему. Сириус смотрел на него так напряжённо, что пульс Ремуса тут же ускорился. Тот загорел оттого, что часто проводил время днём в саду на крыше, и этот контраст между кожей и его светло-серыми глазами поражал. Ремус почувствовал себя снова пятнадцатилетним, когда бешено колотилось сердце, и он боролся против безнадёжной влюблённости. Колющая боль в бедре напомнила ему, зачем они здесь. — Мне нужно... — сказал он ломающимся голосом, как будто ему действительно было пятнадцать. — Да, — ответил Сириус, отступая назад. Воздух возвратился в лёгкие Ремуса с резким вдохом. Сириус отвернулся к стене, давая ему возможность раздеться до конца. Ремус подумал, что это немного нелепо, учитывая то, сколько раз они видели друг друга без одежды. Его лицо как будто дошло до температуры в тысячу градусов, и он решительно отодвинул все мысли об обнажённых телах в тёмные уголки своего разума и запер их там. Боль значительно усилилась, распространилась по конечностям и пульсировала в голове и груди. — Уже скоро, — сказал он Сириусу, который немедленно бросился на пол, превратившись, и легонько завилял хвостом. Всё началось с внезапного расщепления в спине. Ремус закричал и привалился к стене. Каждый позвонок ломался и восстанавливался заново, боль была всепоглощающей. Следующей сломалась его челюсть, удлиняясь, чтобы получилась морда, пока зубы заострялись, и изо рта выливалась кровь. Его горло разрывалось от криков, трансформируясь так, что крики стали несчастным, болезненным завыванием. Когда всё закончилось, он лежал на полу, тихо поскуливая. Пёс неслышно подбежал к нему, и его запах был таким знакомым, таким успокаивающим, что волк протяжно и низко завыл. Тот ткнулся в него влажным носом и лизнул в морду. Волк переместился, всё его тело болело, и он очень, очень устал. Пёс лёг рядом, обернулся вокруг него и устроил голову на его лапах. Ощущение спокойствия охватило волка. Они заснули вместе. — — Извините, у вас есть это меньших размеров? Взгляд работника магазина просканировал Ремуса сверху донизу. — Это не для меня, — поспешил сказать он, — но я не думаю, что он настолько маленький, Тонкс. — Ты уверен? — Тонкс сморщила нос в раздумьях. — Он такой худой. — Да, но он... — Ремус сделал неопределённый жест руками, показывая широкие плечи Сириуса. — Ладно, — она повернулась обратно к консультанту, на его бейджике было имя «Гэвин». Тот слушал их разговор с выражением лёгкого веселья на лице. — Мы не знаем его размер, но он высокий и худой. — Хорошо, — ответил молодой человек. Он вытащил пару штанов из стеллажа и передал их Тонкс. Она тут же сунула их Ремусу. — Это число для длины брюк, а это для размера талии, — сказал Гэвин. — Он примерно вашего роста? — спросил он Ремуса. — Выше, — сказала Тонкс ещё до того, как он успел открыть рот. — По крайней мере на несколько дюймов. «На четыре», — подумал Ремус, но ничего не сказал. — Хорошо, — повторил Гэвин. Он двинулся к рубашкам, и начал складывать их сверху брюк, которые Ремус еле держал. — Вам что-нибудь здесь приглянулось? — спросил Гэвин. Ремус не думал о том, что ему нужно было уделять этому внимание. — Гм... — сказал он, отодвигая от себя и осматривая груду одежды, чтобы понять, что вообще он держал в руках. — Может быть, цвета потемнее? — Да, не могу представить его в одежде в горошек, — согласилась Тонкс, выбрала из кучи несколько рубашек и вернула их на стойку. — Мы собираем новый гардероб? — Гэвин был полностью поглощён тканями и материалами, бегло просматривая шорты и рубашки с воротником на пуговицах с такой скоростью и ловкостью, что Ремус даже восхитился. — Нам нужна верхняя одежда? Ремус сгрузил всё растущую гору одежды на пустой стул и потряс ноющими руками. Прошло всего два дня после полнолуния, и его мышцы всё ещё болели. — Может быть, больше свитеров? — сказал он. — Он мёрзнет ночами. — Пижама тоже нужна? — Гэвин уже по локоть зарылся во фланелевые пижамные штаны. — Думаю, да, — ответил Ремус. Он поднял джинсы, которые Гэвин выбрал для них. Они выглядели большими для Ремуса, что значило, что они будут чересчур большими Сириусу. — Эти слишком большие. — Да? — Гэвин выглядел скептически. — А насколько он худой? Тонкс лукаво улыбнулась: «Думаю, как если бы только вышел из тюрьмы после двенадцатилетнего заключения». Гэвин нервно засмеялся, переведя взгляд на Ремуса и будто спрашивая «она серьёзно?». Ремус вежливо улыбнулся ему. — Ладно, — сказал Гэвин, — понятно. Тогда попробуем вот эти. Ремусу показалось, что в конце концов они скупили половину магазина. Сириус дал им мешочек, полный галлеонов, и обмен на маггловскую валюту хорошо сработал в их пользу. Тонкс добавляла всё больше и больше одежды к куче, непринуждённо болтая с Гэвином о стиле, крое, фасонах и многом подобном, в чём Ремус и не надеялся обрести понимание. Когда они начали рассуждать о том, будут ли лучше боксеры или плавки, он улизнул. Он не думал, что был в состоянии вынести выражение лица Тонкс, когда упомянул бы, что точно знает, что Сириус носит плавки. Он бесцельно брёл вдоль стеллажей с одеждой, проводя пальцами по рукавам из самых разных тканей, и остановился, когда кончики пальцев скользнули по жёсткой гладкому материалу. Ремус вытянул его со стойки, и сердце будто на секунду замерло в груди. Это была скрипящая чёрная кожаная куртка. Переднюю сторону пересекала молния с толстым серебристым замком, а кнопочная застёжка сверху застёгивала воротник. На ней было значительно меньше квадратных шипов и ремешков, чем он помнил, было на старой куртке Сириуса, но его привлекло что-то в простоте её чётких линий. Сириус практически жил в своей кожаной куртке те последние пару лет. Линии сгиба на локтях посерели и осыпались от чрезмерного использования, а раньше сияющие застёжки теперь превратились в тусклую медь. Ремус вспомнил о том, как сам надевал эту куртку во время долгих поездок с ним на мотоцикле, и был окутан густым ароматом кожи, цитрусовых и самого Сириуса. Рукава скрывали руки, когда он обнимал его за талию, смеясь; ветер трепал их волосы, а солнце жгло спины. Маленькая рука осторожно коснулась его локтя. — Думаешь, ему понравится? — спросила Тонкс. Она улыбнулась ему, и на её правой щеке появилась ямочка. Ремус сглотнул, несмотря на внезапный комок в горле. — Думаю, да. — Они остановились купить сэндвичей и лимонада в кафе рядом с магазином и вместе со своими многочисленными пакетами незаметно аппарировали в парк недалеко от Площади Гриммо, чтобы поесть. Бедро Ремуса было очень счастливо наконец немного отдохнуть, даже если и на довольно шаткой скамье парка. — Я бы сказала, что это был успех, — сказала Тонкс и откусила угрожающе большой кусок сэндвича с курицей. Ремус согласно промычал в ответ. — Я надеюсь, что ему понравится хотя бы большая часть, — сказал он. — Уверена, что понравится! — Тонкс как всегда была воодушевлена. — К тому же, ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы понимать, что ему нравится. Ремус задумчиво сделал большой глоток лимонада. — Полагаю. Они замолчали, заканчивая со своими сэндвичами. Ремус чувствовал, как Тонкс время от времени исподтишка бросала на него взгляды, но притворился, что не замечает этого и скомкал запачканную обёртку из пергамента от сэндвича. — Ты не возвражаешь? — спросил он у неё, вытаскивая сигарету. — Только если ты не поделишься, — ухмыльнулась та. Ремус поджёг две, не используя палочку, и передал одну Тонкс. Он попытался подавить вспышку самодовольства внутри, отразившуюся жаром на щеках, когда заметил блеск её глаз при виде этого, но не смог это сделать. — Так... я слышала, вы двое были близки тогда, в школе, — сказала она. Ремус понял, что она хорошо обдумала, что лучше сказать. — А сейчас? Всё ещё близки? Ремус не питал иллюзий по поводу того, о чём она действительно спрашивала. Он знал, что их с Сириусом отношения совсем не были тайной для давних членов Ордена. Но они и не пытались прятаться. Андромеда и Тед точно знали о них; после Хогвартса они навещали их вместе бесчисленное количество раз. Прежде чем мир вокруг них рухнул. Сейчас всё было таким хрупким; так много осталось недосказанного. Ремус не был уверен, что всё могло бы быть по-старому. Он даже был не уверен, хочет ли он этого. Он здесь, чтобы его присутствие успокаивающе действовало на Сириуса, чтобы помочь ему справиться со страхами. Но он не думал, что тот хотел от него чего-то большего, чем это. — Да... — начал он, но запнулся. — Это сложно. Тонкс выпустила кольцо дыма и смотрела, как оно медленно рассеивалось во влажном летнем воздухе. — Кроме того, — продолжил Ремус, когда она промолчала, — сейчас есть куда более важные вещи, о которых стоит беспокоиться. Тонкс выглядела задумавшейся, пока глубоко затягивалась сигаретным дымом. — Я не совсем уверена, что это справедливо, — наконец заметила она. — То есть да, все эти войны, Тот-кого-нельзя-называть и так далее, всё это важно, — Тонкс эмоционально махнула рукой, — но мы все заслуживаем быть счастливыми, даже когда вокруг происходит такое дерьмо. — Может быть, но я не уверен, что Сириус хочет этого, — сказал Ремус. Ему показалось, что эти слова слова вылетели из горла будто по собственной воле. Его щеки обдал жар, и он решительно не встречался с ней взглядом. — Ты видел, как он смотрит на тебя? — мягко спросила Тонкс. Ремус подумал о ночи полнолуния, когда он был так близко к Сириусу, и первый раз при этом не было ни плача, ни криков. Выражение его глаз цвета ртути будто выжглось в памяти. — Всё не так просто. — Да, — согласилась Тонкс. — Но вы могли бы по крайней мере поговорить об этом. Ремус был в замешательстве. — С ним не так уж легко поговорить сейчас. — А ты уже пытался? Он перевёл на неё взгляд. Её обычно весёлое лицо было серьёзным и напряжённым, а глаза (сегодня голубые) пристально смотрели на него. — Я не говорю, что вы должны запрыгнуть вместе в кровать, — сказала она. — Просто поговорите. Вы оба очевидно несчастны. Ремус вздохнул, и этот вздох будто прокатился по нему до самых пяток. Он отбросил окурок на гравий под ногами. — Наверное, ты права, — уступил он. — Обычно так и есть, — ответила Тонкс. Её улыбка вернулась, и глаза снова вспыхнули. Она поднялась с места и вытянула руки высоко над головой, потягиваясь. Её рубашка задралась, и взгляд Ремуса невольно переместился на светлую кожу её спины, задерживаясь на ямочках чуть выше низко посаженных джинсов. — Пойдём назад? — она повернулась к нему, и практически безо всяких сомнений поймала его взгляд. Он почувствовал, что лицо горит, и это не имело ничего общего с палящим солнцем. — Сириус казался очень весёлым, когда они вернулись с похода по магазинам. Он тут же подскочил к Ремусу и крепко схватил его за руку, нависнув над плечом и будто бы пытаясь заглянуть в пакеты. — Что у тебя есть для меня, Луни? — спросил он прямо в ухо. — Всякое разное, — ответила за того Тонкс, сбрасывая свои пакеты на ветхий диван и встряхивая руками. — Ты будешь счастлив узнать, что мы потратили все деньги, которые ты нам дал! Сириус пожал плечами, не смотря на неё: «Не то чтобы я знал, куда их ещё потратить». Ремус слегка нахмурился и потянул руку из его хватки. Он поставил свои пакеты рядом с пакетами Тонкс; она уже начала распаковывать покупки и вытаскивала рубашку за рубашкой, складывая всё на спинку дивана. Другие жильцы дома в это время проходили мимо них. Джинни и Рон зависли у проёма двери, с любопытством наблюдая. — О, мне нравится этот цвет, — сказала Джинни, показывая на простую голубую футболку. — Большинство из того, что мы купили — тёмное и загадочное, прямо как ты, — сказала Тонкс Сириусу. — Но, думаю, этот цвет будет очень подходить к твоей коже. Тот неопределённо что-то пробормотал, разбирая и рассматривая вещи. Он подобрал пурпурные трусы и метнул Тонкс недовольный взгляд. Джинни захихикала, а лицо Рона приобрело ярко-красный оттенок. — Не нужно было покупать мне это, — сухо сказал он, бросая их обратно в пакет. — Конечно, продолжай носить бельё Ремуса, — невинно ответила Тонкс. — Чёрт возьми, — вполголоса пробормотал Ремус ей, зная, что уже практически сравнялся цветом с Роном. Она засмеялась и толкнула его в плечо. Взгляд Сириуса переходил с одного на другого, он сузил глаза. — Вот, — сказал Ремус, беря в руки самый тяжёлый пакет и надеясь отвлечь его этим, — посмотри. Он вытащил кожаную куртку из мешка. Сириус резко вдохнул, его глаза в удивлении раскрылись. Он взял её в руки почти с благоговением, и Ремус заметил небольшую дрожь в его руках. — Примерь её! — воскликнула Тонкс. Сириус натянул куртку, и у Ремуса перехватило дыхание. Она подошла идеально; облегала в плечах, прилегала к торсу. Его глаза сияли, когда он поднял от неё взгляд, чтобы посмотреть на Ремуса. Сириус был на грани слёз. — Это ты выбрал, Ремус? — тихо спросил он. Ремус улыбнулся в ответ, не доверяя своему голосу. Перед его глазами ярко пронеслось воспоминание о восемнадцатилетнем Сириусе, щеголяющем новой курткой и вращающемся вокруг себя, чтобы показать её со всех сторон. Джеймс смеялся сзади него, а потом вскрикнул с деланным отвращением, когда Сириус налетел на Ремуса, наклоняя и глубоко целуя. Выражение его глаз сказало Ремусу, что сейчас тот вспоминал тот же самый момент. Разорвав зрительный контакт, он начал возиться с кучей разбросанных по дивану пакетов. — Отлично, Люпин! — сказала Тонкс и обхватила его рукой за талию. — Ради неё стоило потратить его оставшиеся деньги. Ремус улыбнулся, аккуратно складывая одежду в более-менее ровные стопки. Он чувствовал пристальный взгляд Сириуса на шее, будто это был лазерный луч, обжигающий его кожу. — Joie de vivre. — Жизнерадостность.