Wheel of the Year

——

      Чонгук повстречал Сокджина, когда ему самому только-только стукнуло восемнадцать. Он решал, что ему делать дальше: участвовать в ближайшей охоте или подождать, обдумав всё как следует. И появившийся в его жизни Сокджин принёс ему это решение. Чонгук не мог поверить своему счастью. Молодой омега с большими ореховыми глазами и тонкой высокой фигурой, активный и своенравный, и это цепляло, подмывало альфу на участие в игре. С Сокджином его жизнь должна была обрести смысл.       Обрадовавшись внезапному дару, Чонгук не преминул посетить святилище на окраине своего поселения и принести дары богам, указавшим ему на суженого. Боги приняли жертву Чонгука и озарили его радостным ощущением правильности: Сокджин был рождён для него. А он — для Сокджина.       Великий дар означал и огромную ответственность. Чонгуку стоило быть готовым принять на себя тяжесть заботы о будущей семье и научиться защищать свою маленькую стаю от невзгод. С этими мыслями он вернулся из святилища в селение и в тот же день покинул отчий дом. Получив знак от богов, он больше не мог находиться рядом с отцом. Однажды он унаследует всё, что принадлежало семье, но ему казалось лучшим решением взять и основать своё собственное место, где начнётся его собственный род. И Сокджин будет рядом с ним. Все мысли Чонгука были заняты только его омегой и их совместной судьбой.       За следующие два года Сокджин расцвёл на его глазах и наполнился силой, так необходимой омеге, чтобы стать взрослым, а Чонгук наблюдал за ним в его последнее вольное лето и представлял, как совсем скоро Сокджин будет купаться в его заботе и любви, как они будут жить вдвоём и воспитывать общее потомство. Сидя под деревом на краю луга, Чонгук игнорировал источающие злобу взгляды альф, охраняющих омег, резвящихся на траве, и думал только о том, как было бы прекрасно, если бы он смог подобраться к Сокджину поближе и снова поглядеть на него, услышать его голос, ощутить его запах. Ему удалось это лишь однажды, когда они случайно столкнулись на летней ярмарке за год до того, как Чонгук повадился ходить на заросший цветами луг.       Ах, если бы он мог ускорить время и познать взрослого Сокджина раньше, он бы сделал это не раздумывая, сделал бы его своим и показал всем, каким сокровищем он обладает. Чонгук грезил о летней охоте, в которой примет участие, и всю зиму и весну готовился к этому событию. Сокджин стоил всех его усилий, ведь однажды этот омега принесёт ему самых лучших щенков по эту сторону Огненных гор и сделает Чонгука самым счастливым альфой на свете.       И Чонгук дождался своего часа.       После сигнала Старейшины о начале охоты он напрягся и оскалился, готовясь броситься в погоню и защитить своё право на продолжение рода. Он видел, как стремительно Сокджин скрылся в лесной чаще. Он несомненно был одним из самых сильных и быстрых омег, и Чонгуку нужно было быть быстрее и сильнее него. Чтобы не дать ему добежать до озера. Чтобы кожи Сокджина не коснулась ледяная вода. Чтобы озёрное божество не смогло отобрать у него его добычу.       Альфы рядом с ним нервничали и ходили кругами, нюхая воздух. Все они в эту секунду мало отличались от животных. Дышащие часто, с горящими глазами и обнаженными клыками, готовыми погрузиться в горячую плоть. Все они ждали, когда им позволят рвануть с места и вступить в борьбу.       Когда прозвучал долгожданный сигнал, Чонгук сорвался в погоню, рыча и подвывая вместе с остальными. Он ещё чуял слабый запах Сокджина в воздухе и устремился по его следу. С каждым метром запах его становился сильнее, мешался с кровью и обжигал Чонгуку лёгкие. Он порыкивал голодно, жадно, руки чесались и хотели почувствовать мягкое тёплое тело, прикоснуться к которому он не позволит никому. Чонгук не терял времени даром, пока ждал совершеннолетия Сокджина. Он старался сделать себя сильнее и быстрее, участвовал в ритуальных сражениях и играх, предполагающих проверку силы и выносливости, и прослыл одним из лучших молодых охотников в округе. И теперь любой участвующий в охоте альфа должен был много раз подумать о том, а стоит ли ему вставать у Чонгука на пути и мешать ему нагнать свою добычу.       Минув полоску густо растущих зарослей можжевельника, Чонгук спустился в заросший папоротником овражек и покрутился на месте, потеряв след. Сокджин точно должен был пройти здесь, но альфа не мог понять, в какую сторону он направился. Чонгук яростно нюхал воздух, пытаясь уловить знакомый запах, и всё больше злился, боясь потерять драгоценное время. Громко взвыв и послав богам мольбу о содействии, он метнулся наугад по одной из тропок, ведущих к озеру, и снова напал на след.

——

      Сокджин бежал, практически не ощущая земли под ногами и раздирая своё тело в кровь. Его сердце билось в груди отчаянной птицей, готовой взметнуться к звёздному небу, мелькающему среди крон древних корявых деревьев. Священное озеро было уже близко, и Сокджин начинал верить в то, что ему удастся достичь его, прежде чем альфа нагонит его. Встретившийся на пути овражек он обогнул по периметру, не став спускаться вниз, чтобы не тратить силы на подъём. Деревья росли всё реже, и в воздухе всё отчётливей слышался запах озёрной воды.       Повсюду слышался вой альф и рокот их животного триумфа. Только крики и визг пойманных омег были громче, Сокджин слышал их и трясся от ужаса. Ветер сбивал слёзы с его щёк. Он ничем не мог помочь, хоть и знал, что были среди них те, кто разделял его взгляды. Не все омеги шли в свою темницу добровольно, и их голоса в тени леса были напитаны страданием. Сокджин не хотел, чтобы с ним поступили так же, не хотел жить чужими понятиями о счастье, надеясь избежать несправедливости. Ноги несли его без устали, и он молил богов дать ему ещё больше сил, чтобы справиться с задуманным. Может статься, его сердце попросту разорвётся от натуги, и он умрёт свободным. Это виделось ему меньшим злом, чем пожизненно сидеть в тесной клетке у альфы под замком.       Сокджин вылетел из леса на бешеной скорости, мышцы в его ногах гудели от прилива крови. Кромка озера была настолько желанной, что последние сотни метров, казалось, совсем не сокращались. Его ступни вязли во влажном песчаном грунте, но до озера было ещё слишком далеко. Оно блестело в лунном свете впереди и манило своими тёмными водами. Где-то вдали шумел водопад, стрекотали цикады и шумел ковыль, но Сокджин слышал только свист ветра и хрип в своих лёгких.       Сама природа словно бы приняла жестокость богов и мешала ему найти своё спасение в воде, затягивая его в песок. Сокджин знал, что, коснись он воды, он окажется под защитой, и никакие жертвы, принесённые альфами их богам, не смогут вырвать его из владений покровителя омежьего племени. Он из последних сил верил в спасение, но его надежда таяла. Он буксовал и замедлялся с каждым проделанным шагом, а сзади него всё громче и громче раздавалось рычание.       Чонгук выскочил из леса следом за омегой и устремился за ним. Обезумев от погони, он не видел ничего вокруг, всё его поле зрения сузилось до одного небольшого мерцающего по краям туннеля, в конце которого была спина убегающего Сокджина. Его фигура приближалась, и Чонгука постепенно заполняло торжество. Вот он! Его омега. Уже совсем близко! Совсем скоро он станет принадлежать ему, буквально через пару мгновений Сокджин будет с ним и ни с кем больше. Он не успеет добежать.       Сокджин не сдавался, хоть и слышал, как близко был его альфа. Ему было страшно, но он не смел оборачиваться, чтобы не тратить драгоценное время и силы. Он не переставал молиться, зовя своих богов по именам, чтобы быть услышанным. Он умолял их о помощи, но уже почти не верил в свой успех. Слёзы текли по его щекам, клыки обнажались от болезненной досады, а руки тянулись к рябистой глади озера.       Ещё чуть-чуть, совсем немного...       Альфа настиг его за пару метров до кромки воды и повалил на песок с явным намерением пометить его и повязать прямо здесь. Наглые руки зверя загуляли по его телу, и Сокджин завизжал в цепких объятиях. Изо всех сил извернувшись, он оказался со зверем лицом к лицу и, не различая более того, что видел перед собой, укусил наугад. Альфа зарычал, и Сокджин продолжил кусать его, рвать и отталкивать. Пытаясь увернуться от укусов и тычков, альфа тоже вертелся, и они оба покатились по песку.       Сокджин рычал и кусался, его тошнило от вкуса крови, слёзы застилали взор, а уши слышали только шуршание песка и глухое рычание альфы, который пытался обездвижить его и придавить к земле. Остатки сил быстро покидали его. Напрасно он надеялся пересилить молодого сильного зверя. Напрасно он поверил в себя.       Почуяв, что омега сдаёт свои позиции, альфа перевернул его на живот, придавил к влажному песку и освободил его загривок от сбившихся мокрых волос. Оскалившись, он припал к его коже губами, поцеловал и лизнул, очищая от песка и грязи, а затем вгрызся клыками, сжав челюсти. Сокджин задёргался в агонии, визжа от боли и пытаясь вывернуться, но всё оказалось тщетно. Альфа не отпустил его, пока не убедился, что укус получился достаточно глубоким и правильным. Сокджин замолк, чувствуя боль на загривке, судорожно вдохнул и замер, чувствуя, как чужие руки зашарили у него под одеждой. Мокрая ткань, испачканная в крови и песке, уже липла к телу, но альфу это не волновало. По правилам на омеге в ночь летней охоты не должно было быть ничего, кроме туники из тонкого выбеленного льна, чтобы альфа мог легко и без усилий взять его где угодно, хоть на берегу озера.       Всхлипнув, Сокджин потянулся рукой в сторону воды. Ему оставалось не более пары метров до собственной свободы, но боги отвернулись от него, не дав даже шанса. Они посмеялись над ним, дав преодолеть всю лесную полосу целиком, и отдали в когти альфе, словно были с ним в сговоре. Это было жестоко. Разве он молился недостаточно? Или жертвовал мало даров? Сокджин заплакал снова, слыша, как урчал его альфа, пристраиваясь к нему сзади.       Чонгук шарился под туникой, спешно освобождал от ткани желанное тело и внюхивался в его сладкий запах. Сокджин пах для него сладким нектаром, лесными травами и озёрными растениями. Он был мягкий и в то же время рельефный наощупь. Это возбуждало и наполняло гордостью за собственный выбор. Его омега был сильным, он почти добежал до воды и сейчас всё ещё сопротивлялся, зажигая сердце альфы, и огонь в нём обещал заняться обжигающим столбом до небес. Чонгук был в восторге! О чём ещё ему было мечтать? Зализав на холке омеги собственный укус, он пристроился на нём так, чтобы сковать его своими сильными ногами, и проверил его готовность. Сокджин визгнул, когда Чонгук провёл пальцами между его ягодиц. Природа шла навстречу альфе, потому что омега уже был горячим и мокрым. Проурчав что-то ласковое, Чонгук толкнулся в жаркое нутро и с усилием вошёл до конца.       Сокджин взвыл и дёрнулся, когда почувствовал зверя в себе. Он кричал, визжал и плакал навзрыд, вслух проклиная богов, но альфа не отпускал его, толкаясь и толкаясь всё сильнее и быстрее, желая, конечно же, побыстрее заполнить его своим гадким семенем. Чтобы сделать его окончательно своим, чтобы сделать его несвободным, чтобы сделать его зависимым от себя. Всякое будущее перестало существовать для Сокджина, перечёркнутое этой отвратительной для него близостью. Он не чувствовал ничего, кроме злобы и отторжения, ничего приятного или захватывающего не было в том, чтобы лежать на холодном влажном песке под тяжёлым и горячим телом зверя, одаряющего его своей любовью.       Прошла почти целая вечность (или Сокджину показалось, что пытка длилась бесконечно), пока альфа несколько раз подряд наполнил его своим семенем, так, что оно с мерзкими звуками начало выталкиваться наружу при мощных толчках. Отпустив его, альфа поднялся и затих. Сокджин же остался на песке и заплакал тихо, уже без слёз, поджав под себя колени. Он пытался справиться с произошедшим, трясясь и умышленно выталкивая из себя семя, чтобы получить хотя бы маленький шанс не обзавестись потомством в этом году.       Его надежды таяли вместе с уходящей ночью. И страданиям не было конца.