Wheel of the Year

——

      Чонгук проснулся, когда его лица коснулся первый солнечный луч. Он открыл глаза и привычно пошарил рядом рукой, чтобы обнять Сокджина и вдохнуть его запах, но нащупал только холодную влажную постель. Тут же подскочив, Чонгук прижался носом к простыне и взвыл, поняв, чем она пахнет.       Обрыскав весь дом и не найдя омегу, Чонгук в страхе выбежал наружу и, заметив свежие следы на снегу, рыча помчался по следу. Он знал, что сделал что-то не так, но не мог понять, почему Сокджин ушёл из дома в такой момент. Как бы ни было плохо, роды должны были проходить дома, под защитой альфы и с помощью опытных повитух. Чонгук должен был найти Сокджина и вернуть в тёплый дом. И тогда, возможно, омега переменит своё отношение и погрузится в заботу о детях.

——

      Сокджин пробирался по подталому снегу вглубь леса, и каждый шаг давался ему всё сложнее. Воды полностью отошли, и щенки так давили, что у него подкашивались ноги. Добравшись до очередной большой проталины, он от бессилия рухнул в пожухлую траву. Улегшись на бок, он мучительно вздохнул, сражённый схватками. Он заскулил, пытаясь поджать под себя ноги от боли, но большой живот мешал сжаться в клубок.       Солнце ещё не взошло, поэтому он принялся помогать себе, чтобы успеть сделать то, на что решился. Он тужился, когда его настигали очередные схватки, скулил и озирался по сторонам, боясь привлечь голодное зверьё. В обычном состоянии он бы с лёгкостью составил конкуренцию и целой стае волков, и одиночке-рыси и не дал бы себя в обиду, но в родах был бессилен себя защитить.       Когда первый щенок появился на свет, Сокджин, сжав зубы, выдержал новые схватки и затем посмотрел себе между ног. Щенок шевелился в околоплодном пузыре и стремился выбраться наружу. Омега подобрался ближе, насколько позволял всё ещё большой живот, и раскусил пузырь клыками, освобождая щенка. Младенец был крохотным, с маленьким носиком и ушками, с крохотными ручками и тёмными мокрыми волосиками. Сокджин снял с него пузырь и взял щенка на руки, принимаясь вылизывать ему макушку, дав волю инстинктам.       Перед очередными схватками он положил первого ребёнка около своей груди и снова заскулил, стараясь как можно быстрее вытолкнуть из себя второго. С ним он проделал то же самое, что и с первым, пока ждал последа. Щенки оказались альфами и пахли Чонгуком, и Сокджин скалился на них, тем не менее прижимая их к груди, где они пытались схватиться за него своими маленькими ручками.       Разглядев в жухлой траве свой послед, Сокджин сморщился. Чтобы лучше скрыть следы, ему следовало бы, как лесной волчице, съесть его, но он не решился. Положив щенков на траву, он обнюхал их в последний раз, чтобы выбрать, с кого из них начать. Оба были почти что одинаковыми, и Сокджин потратил ещё несколько секунд на муки своего жестокого выбора.       Решив действовать быстро, он сунулся к одному из пищащих детей и пристроил клыки на его тонкой шейке. Щенок только пискнул и дёрнулся, когда Сокджин сжал челюсти. Хрупкие крохотные косточки захрустели под его зубами, рот заполнила тёплая ароматная кровь, и омега сжал челюсти сильнее, не отпуская, пока не понял, что щенок больше не шевелится.       Резко подняв голову, он услышал в отдалении треск сухих веток и рычание. Чонгук шёл по его следу. Визгнув, он подхватил живого ребёнка на руки и ринулся дальше в лес, оставив на проталине свой послед и тельце мёртвого щенка.       Чонгук быстро настигал его, идя строго по запаху. Выбежав к проталине, где Сокджина застали роды, он с воем плюхнулся на колени рядом с мёртвым щенком, обнюхал его и проверил на признаки жизни. Всё было тщетно. Крохотное тельце его ребёнка уже начало остывать, отдавая тепло ледяной влажной земле.       Взвыв ещё раз, ещё громче прежнего, альфа метнулся следом за омегой в глубину чащи. Его заполняла злоба. Он не мог понять, зачем. За что? Почему это произошло именно с ним? И куда смотрят боги?       Сокджин бежал со всех ног, насколько позволяли силы в дрожащих ногах. Остановил его только обрыв, ведущий в глубокий длинный овраг с заросшим пышными елями дном. Постояв на его краю, он медленно развернулся как раз в тот момент, когда Чонгук вылетел из-за деревьев и резко остановился напротив.       — За что? — в отчаянии вскрикнул альфа. — За что, Сокджин?!       Омега стоял молча и прижимал живого щенка к груди. Когда Чонгук сделал шаг к нему, он оскалился, и альфа застыл на месте, боясь навредить ситуации ещё больше.       — Не смей подходить, — прохрипел Сокджин.       — Пожалуйста, — взмолился Чонгук. — Не надо!       — Не надо? Я тоже просил. Я тоже умолял. Умолял тебя и богов. И что я получил? Ты, животное, не слышал ни единой моей мольбы, когда я плакал под тобой. И боги отвернули свои лики, пока я страдал.       — Сокджин...       — Мне ненавистно твоё семя! Это не божественный дар! Боги здесь ни при чём!       Чонгук снова дёрнулся в его сторону, но Сокджин рыкнул на него и оскалился, и альфа снова остановился, не зная, чего ожидать, если не сдержит себя.       Сокджин положил щенка в траву у своих исцарапанных в кровь ног и приставил к своему горлу кинжал, который всё это время был с ним в кармане плаща.       — Не приближайся, — пригрозил он Чонгуку. — Или я убью себя.       — Что ты собрался сделать? Сокджин, пожалуйста, позволь мне забрать ребёнка! — молил Чонгук, всё ещё надеясь, что сможет вразумить омегу.       Сокджин болезненно улыбнулся. Его взор сиял, и Чонгуку почудилось, будто он находится лицом к лицу с божеством.       — Когда выходит голодный год, — проговорил Сокджин. — Волчица убивает своих волчат и съедает их, чтобы выжить и принести новое потомство в следующем году.       Сказав это, Сокджин столкнул ступнёй щенка с обрыва и бросил туда же уже ненужный кинжал. Взвыв, Чонгук подскочил к нему и сбил его с ног.       — Что ты натворил?! — закричал он, но Сокджин смотрел на него ровно и без страха, готовый, вероятно, погибнуть от звериных клыков.       Зарычав, Чонгук ударил кулаком об землю у его головы и ринулся по краю обрыва вниз.       Когда он вылез обратно, Сокджин всё ещё лежал на том же месте на холодной земле. Чонгук вынес и положил рядом с ним второго щенка. Тот погиб, ударившись о дно оледенелого оврага, и ни одна еловая ветвь не смягчила удар. Сходив за первым щенком, Чонгук вырыл могилу на краю, под кривой сосной, раздирая пальцы и ломая ногти о мёрзлую землю. Он копал как можно глубже, чтобы маленькие тельца не нашли и не сожрали лесные звери. У них не было даже имён и погребальный костёр им не полагался.       Сокджин продолжал лежать на земле, не подавая признаков жизни. Закончив, Чонгук посмотрел на свежий холмик, даже не пытаясь сдерживать слёзы. Он так старался, так долго шёл к этому, но всё было напрасно. Он совершил какую-то ошибку, и боги отвернулись от него, лишив его жизнь смысла. Это было невыносимо больно.       Отвернувшись от края оврага, Чонгук подхватил затихшего Сокджина на руки и понёс обратно домой. Он молча перестелил постель, уложил его и разжёг огонь в очаге, чтобы согреть дом. Ему многое нужно было обдумать.