Моему дорогому Н.Л.

— И тогда я твёрдо решил, когда начнётся весенний призыв, я поеду в Полизную со всеми! Буду рядовым, вместе с Домиником, и буду полезнее, чем... Дарклинг внезапно оборачивается на юного царевича, тот мелко вздрагивает. Николай иногда забывает, что этот человек тот, кто действительно его внимательно слушает, даже если сейчас кажется занятым или отстранённым. — Военная служба — это сложно и опасно, Николай, — произносит тихо, несколько власно-покровительственно настоящий правитель Равки, заставляя мальчика смущённо опустить взгляд. Дарклинг снова возвращается к работе, подписывая что-то из завалов своих документов на столе, вечно занят, но всегда внимателен. — И... И разве я не привык к сложной работе? — пытается он спорить, но ловит только пренебрежение во взгляде, когда упоминает свои вылазки за стены Большого Дворца. Дарклинг был того же мнения, что и его родители, Николай должен держаться своего статуса. "Это для твоего же блага, Николай. Эти люди в Большом и так ни во что тебя не ставят, не давай им поводов судачить" — произнёс тогда человек, которому Николай доверял больше, чем собственному отцу. Стало горько. Горько и неприятно от того, что Дарклинг того же мнения, что все вокруг, но его мнение хотя было чуть более обоснованным. — Я не отговариваю тебя, — холодный голос несколько смягчился, Дарклинг даже улыбнулся, когда увидел как с надеждой загорелись карие глаза, обращенные к нему, — лишь хочу удостовериться, что ты оценил все риски. — Да, я все оценил. К тому же у меня больше подготовки, чем у простых рядовых, я думаю, я сумею подняться в звании куда быстрее... — Очень, амбициозно, Николай, если ты не словишь шальную пулю, по пути своей военной карьеры, – тихий стальной голос снова перебивает его быструю тираду, заставляет замолчать, сцепить зубы от смущения и отвести взгляд. Николай чуть ли не огрызнулся, что если бы они снабдили всех солдат такой тканью, как кафтаны гриш, может и не словил бы. Суверенный не любил этих споров о том, что Первую и Вторую армию давно пора объединить. Возможно, когда Николай станет старше и увидит войну своими глазами, Дарклинг наконец его послушает, а пока такие разговоры прерывались умело и безапелляционно. — Критикуешь — предлагай, — фыркает юный принц, поднимая снова упрямый взгляд карих глаз и ловит почти умиленный смешок. — А что после твоей несомненно блестящей военной карьеры? Николай замирает и смотрит недоверчиво, так далеко он не загадывал. В его юных мыслях после его блестящей карьеры, слова и доводы становятся весомее, он берётся помогать Дарклингу с реформами в армии, может даже заканчивает надоевшую всем войну. Дарклинг, словно читает его наивные подростковые мысли и снисходительно улыбается, заставляя Николая снова возмущённо опустить взгляд. — Проблема юности в том, что она никогда не думает о том, а что будет дальше, — умиленно произносит мужчина и садится к Николаю, на диван в его огромном кабинете, чтобы приобнять одной рукой. Юный царевич опускает голову на плечо человека, который заменил ему отца и вздыхает. — Я подумаю об этом позже, — обещает Ланцов уверенно и уже готов сдаваться просто объятиям, которые были редкой блажью. К Николаю не было смысла касаться, он не чувствовал то, что чувствовали гриши или чувствовал это иначе. Все-таки уверенность от простого пожатия руки перед каким-то важным днем росла в десятки раз. Он старался не показывать насколько ему важна одобрение и поддержка, но, возможно, от человека живущего сотню лет, очень сложно что-то укрыть. — Коля, ты никогда не думал стать королём? — Дарклинг произносит это так спокойно, словно Николай должен был думать об этом каждый день. Просыпаться не с чувством бессмысленности своего пребывания в Большом Дворце, а с тем, что в этот прекрасный день он внезапно может подвинуть старшего брата в престолонаследии и в будущем стать королём. Но приходилось признаваться в очевидном. — Иногда... Я думал об этом, да. Но это маловероятно... — Но не невозможно. Николай поднимает взгляд на Дарклинга резко, словно тот выдал ему какую-то военную тайну или рассказал, кто его настоящий отец. — Но... Как... Это же... Вы предлагаете мне дворцовый переворот? — С моей помощью, да, — интонация мужчина даже не меняется и Николаю приходится вспомнить, как дышать. Это было дерзко. Это было безумно. Это возможно было гибельно для их страны, если Ланцов не найдёт альтернативы, если не сможет подарить стране чуть больше, чем очередного амбициозного короля. — Я согласен, — твёрдо произносит Николай под довольный смешок своего наставника. — Меньшего я от тебя и не ждал, лисенок. Николаю приходится сдержать широкую улыбку, чтобы не показать, как он рад этой поддержке. Дарклинг не любил его странное прозвище, которые дала ему мать. "Собачка? Звучит так, как будто тебя родила сука" -- иронично заметил Дарклинг, и пусть Николай тогда на него смертельно обиделся, справедливость этих слов отрицать было сложно. Суверенный дал ему другое прозвище, больше известное среди гриш: "Лисенок". Лисенком его звали, за изворотливость, пытливость и острый ум. Дарклинг сам дал ему новое прозвище, Дарклинг выбрал его новым королём. Разве так это и не должно происходить? Настоящий король Равки указывает на приёмника. — Я всегда буду на Вашей стороне, мой царевич, — мягко произносит Дарклинг, сжимая в изящной ладонь его плечо, пробуждая царевича от смутных мыслей. — Как и я... На Вашей, мой суверенный, — улыбается солнечно Николай, опуская голову в жесте уважения, юношеского восхищения, которое питал к этому человеку. Заклинатель Тьмы встаёт и Николай понимает, что их короткое время для разговоров наедине завершено. Они не прощаются, даже не говорят друг другу лишних слов. Все уже решено.

***

Ветер играет с рыжими волосами, заставляя капитана корабля то и дело сдувать выбившиеся пряди со лба. Штурмхонд наблюдает за тем, как на его борт поднимается Дарклинг со своей свитой в видом довольного лиса. — Это лучшее? — повелитель гришей смотрит на судно скептически, и Николай понимает его. Но китобой и не должен быть красивым, он должен быть крепким и смертоносным. — Лучшее судно для наших целей, я гарантирую. К тому же после поимки девчонки мы просто пересядем на Волка Волн, потом на Колибри, — мурлыкает как-то по-новому уверенно юный принц, смотря на Дарклинга закалённым в боях и смерти взглядом, не лишённым той самой лисьей хитрости. — Прекрасно, — кивает мужчина и почти неуверенно поднимает руку, чтобы коснуться плеча уже не мальчика-принца, а взрослого короля. — Я всегда на твоей стороне, — с улыбкой произносит будущий Николай Первый и ловит отблески стального взгляда, который отблагодарил его без слов. — Как и я на твоей, — шепчет суверенный и смотрит в море. На воде и на суше у него был лишь один верный союзник, король, которого он выбрал сам.