Ложь наоборот

      Наруто действительно старался помалкивать. Если бы жизнь учила его хоть чему-нибудь, например – вовремя смотреть под ноги – возможно, он бы не боялся сейчас выдать какой-нибудь постыдный секрет, как оказалось, талантливым на неудобные вопросы друзьям. Полностью держать язык за зубами не выходило, наружу то и дело всплывал очередной постыдный факт, ибо эта на редкость заковыристая техника заставляла отвечать на чужое любопытство: Наруто краснел, бледнел, но заткнуть себя, к собственному сожалению, полностью так и не смог. Ребята отрывались, потешаясь, на полную, дружно топая по направлению его дома. Чтобы продолжить отрываться уже там.       - Спорим, что Наруто до сих пор спит с мягкими игрушками?       - Так не интересно, давайте у него самого спросим, чтобы наверняка.       - Узумаки, ты же, если не ошибаюсь, спишь с одной такой, признавайся!       - Д-да не сплю я с плюшевым Какаши-сенсеем! Это не правда!..       - Как мило, Наруто-кун, я и не знала, что ты так сильно любишь своего сенсея…       - Тогда Наруто наверняка понравилось на ручках у Какаши-сенсея, когда он ему в обличии девчонки хотел искусственное дыхание сделать.       - Блин, а реально, куда он его там нёс, в больничку?       - Из Наруто-куна очень милая девочка получилась…       - Меня заставили! Я не хотел… И мне не понравилось!!!       - Добе, ты сам себя топишь…       - А это там не Какаши-сенсей?       Наруто, не выходя из готовности скончаться прямо на месте от смущения, замечает до боли знакомую фигуру. Тусклый свет фонаря ложился на широкие плечи, играя серебром растрёпанных волос, делая идущего впереди мужчину хорошо узнаваемым и загадочным одновременно.       В груди кольнуло. Весь вечер его гениальный сенсей и глава деревни по совместительству не выходил из головы ни на секунду, занимал сердце, методично расковыривая заново открывшиеся раны. Даже вне собственной головы Наруто не смог от него укрыться – друзья и те зачем-то припомнили старого доброго Какаши-сенсея, по незнанию тыкая в повреждённые участки его простейшей психологической защиты совместными воспоминаниями из недалёкого прошлого.       Если бы можно было не думать о том, почему Наруто до сих пор не может спокойно спать по ночам, не прижимая к себе, как утопающий спасательный круг, эту несчастную игрушку, он бы не думал.       Если бы можно было оправдать единственно интересом, что у Какаши под маской, его выходку с перевоплощением, Наруто бы так и сделал.       Однако пытаться себя обмануть – всё равно, что убеждать шизофреника во вменяемости, тыкая в нос его же неутешительным диагнозом.       Чем ближе становится силуэт Какаши-сенсея, тем сильнее частила ломаная пульса под рёбрами. Друзья, продолжая подкалывать на тему внеземной любви к учителю, искренне считая всё это действительно только шуткой, по незнанию подоливали масло в огонь. Наруто понемногу плавило расползающимся по телу жаром, а ещё – становилось страшно до дрожи: если Какаши спросит его о чём-нибудь, не дай боже, личном, или попытается помириться…       - Какаши-сенсей, мы здесь! – голос Ино натягивает нервы в струнку, жёстко обламывая нереалистичные надежды обойти сингулярность по горизонту событий, позволяя чёрной дыре заметить их и взять фатальное направление навстречу.       Наруто хочется распылиться по воздуху или впитаться в землю, но чуда не происходит, и Какаши, выставив раскрытую ладонь над головой в приветственном жесте, подходит к ним вплотную. Взгляд, блуждающий от одного нарочито позитивного лица к другому, останавливается на его, красном и, наверное, где-то даже испуганном. В глазах сенсея усталость сменяется удивлением, смятением, а потом и хрупким, почти что стеклянным, безнадёжно неправдоподобным равнодушием. Наруто видит, как ему не всё равно на то, что они встретились после сегодняшнего недопонимания так скоро и незапланированно. Возможно, теперь они оба не знают, что с этим делать, хотя Наруто, если честно, малодушно надеялся, что и на этот раз его лучший в мире сенсей всё разрулит наилучшим образом. Без последствий.       - Здравствуйте, а мы к Узумаки.       - Вот как, - сенсей прекращает попытки высверлить дыру на лице Наруто, принимая обыденно-добродушный вид, - Веселитесь, значит?       - От вас ничего не скроешь, хокаге-сама, - Ино на удивление крепко стояла прямо параллельно поверхности земли, - Вы наверняка заняты сегодня, да?       - Ну, не то чтобы совсем. Я переложил все дела на Шизуне и сбежал, пока не спохватились, в принципе, как и вчера. В смысле… - Какаши-сенсей прокашливается в кулак под удивлённым взглядами остальных и Наруто, обескураженного чистосердечием и, где-то на периферии сознания, непривычной безалаберностью сенсея. Слышать от него нечто подобные было действительно странновато, - Ну, как бы… Да, я был расстроен и подавлен. Я и сейчас расстроен и подавлен. И вообще… - он с видимым трудом прекращает этот сбивчивый поток сознания и накрывает глаза ладонью, - Ками-сама, зачем я вам-то сейчас об этом рассказываю?       Ребята по очереди переглядываются, пока Наруто с трудом, очень туго и медленно соображает, что к чему, старательно собирая по закоулкам головы разбежавшиеся при встрече с Какаши мысли.       Самым первым в ситуации разбирается, ожидаемо, Шикамару:       - Хокаге-сама, вы что, наступили в ловушку и даже не заметили?       - Ловушку?       - Да ладно, - Киба хлопает застывшего от осознания шокирующей действительности Наруто по плечу, присвистывая, - Ну надо же, вы тоже попались в «Ложь наоборот»!       - В это тяжело поверить, если честно, - Хината обескураженно смотрит в сторону Какаши, покрепче перехватывая ладонь совершенно равнодушного с виду Саске, - П-получается, вы должны теперь говорить только правду?       С лица Какаши не сходило удивлённо-рассеянное выражение. Он задумчиво взъерошивает волосы на затылке, потирает шею, и Наруто бессильно залипает на этих движениях, тяжело сглатывая.       Вот так везение. Непонятно, то ли смеяться, то ли плакать: всё, что было сегодня между ним и сенсеем, постепенно накапливается и приумножается, вся эта раздражающая двусмысленная неловкость и странная, напряжённая атмосфера. Наруто до сих пор не понял, как принять собственные неправильные чувства, сильно выдвигающиеся за рамки дозволенного, а теперь ещё и связь техникой.       Конечно, можно было бы попробовать воспользоваться ею и устроить ему что-нибудь в роде допроса, однако сам Наруто сейчас находится в не менее уязвимом положении. Как бы боком собственное же коварство не вышло.       У Ино внезапно нашлось наиболее интересное решение:       - Знаете, хокаге-сама, а давайте договоримся. Мы никому не расскажем и даже не будем вас ни о чём спрашивать, а вы пойдёте прямо сейчас вместе с нами и немного повеселитесь. Просто хорошо проведёте время и немного отдохнёте. Даже главе Конохи не помешает расслабляться хоть иногда. Вы ведь не знаете, как избавиться от техники, так ведь?       - Не знаю, - Какаши тяжело вздыхает и как будто бы немного горбится. Наруто понимает его сейчас как никто другой – молодое поколение шиноби в их деревне, видимо, любит повеселиться за чужой счёт.       - Вот и замечательно! Тогда, хокаге-сама, мы сейчас все дружненько перемещаемся домой к Наруто!

***

      - А здесь вообще ничего не меняется, - выдаёт Какаши первым делом, стоило им коллективно ввалиться в захламлённое жилище Наруто, распределяясь по наиболее приглянувшимся углам. Сам Наруто предпочёл бы закрыться в ванной и не выходить оттуда до самого утра, однако оставлять этих энтузиастов один на один с собственной жилплощадью опасно для целостности последней. В сторону Какаши, расположившегося на единственном кресле и периодически разражающегося каким-нибудь неожиданным откровением, он старался вообще не смотреть.       Киба разваливается на кровати, с довольной лыбой сытого кошака занимая собственной головой колени усевшегося рядом Шино:       - О чём вы, сенсей?       - У Наруто тут всегда бардак, - Какаши с трудом поддался на уговоры выпить, однако махом выхлебал из любимой кружки Наруто целую половину налитого Хинатой вина, - Как ни приду – вечно об мусор на полу спотыкаюсь.       - А вы что, часто к Наруто-куну приходите?       - Конечно, а как иначе? Оставлять этого оболтуса на самого себя опасно для него же. Он же молоко, прокисшее, выпьет и не заметит. Отравится ещё…       Наруто, готовый проломить собою пол с нижними этажами до самой земли, нервно отпивает саке, оказавшееся в холодильнике с последнего дня рождения. Как оказалось – очень к месту.       Следующие полчаса ребята методично напивались до состояния проспиртованности, причём у каждого из них это состояние проявлялось по-разному. Наруто, например, не помнит, когда перестал вообще беспокоиться о смущении, откровениях и тому подобном. Видимо, перегруженный событиями мозг окончательно перестал вывозить и легкомысленно самоустранился, предоставив Наруто действовать и мыслить по наитию, особенно не напрягаясь. Градусы в крови помогали не задумываться над происходящим, да и последствия ссоры, кажется, полностью растворились в общем веселье – Какаши успел выболтать кучу смущающего как о себе, так и Наруто, так что теперь не было ничего, что смутило бы ещё больше. Самое страшное уже произошло.       - Терпеть не могу газировку, - Какаши, максимально комфортно развалившись в кресле напротив вытащенного с кухни стола посреди комнаты, выпивает очередную кружку вина, зачем-то хлопнув заржавшего Наруто, расположившегося на подлокотнике того же кресла, по коленке, - Из-за газов. Они потом носом выходят, это раздражает. Зачем вообще пить газированную воду? Не понимаю.       - Н-наруто, я тут случайно, в общем… - перед глазами материализуется Киба с виноватым лицом и занавеской в сжатом кулаке, - И-извини, короче. Как обратно повесить?       - Давай сюда, - Шино внезапно перехватывает занавеску, опередив Наруто, и закутывается в неё, как старушка в шаль, - Хех…       - Это не так делается, - Саске сдёргивает с протестующего Шино помявшуюся ткань и, покачнувшись, повязывает на пояс, как длинную, давненько не стиранную потрёпанную юбку, - Х-хината, как я тебе?       - Как придурок, - Наруто хмуро забирает занавеску с намерением повесить на место, однако тяжёлая ладонь Какаши, свободно и как будто правильно улёгшаяся на бедро, не давала даже привстать, угрожающе и щекотно сжимая пальцами мышцу под кожей.       - Можно считать это комплиментом? Ну, знаешь, учитывая твою нынешнюю «откровенность».       - И-иди нахрен, теме. Ты прекрасен, я от тебя без ума.       - Всё, я понял, завали, пока в рожу не отхватил.       - А вам не кажется, что он уже практически наполовину искренне разговаривает? – Ино задумчиво попивает саке, старательно отжатое за секрет о плюшевом сенсее, которого Наруто предупредительно засунул в шкаф.       - Ну-ка дай-ка сюда, - внезапно занавеску выхватывает Хината, накидывает на голову протестующе замычавшего Наруто и завязывает лямки под подбородком. – Теперь ты, Наруто-кун, похож на невесту. Правда же, Какаши-сенсей?       Еще через полчаса саке благополучно заканчивается, Саске утаскивает готовенькую Хинату в ванную, запираясь изнутри, а Какаши, видимо, не привыкшего пить, развозит в хлам до подгибающихся коленок. На столе оказывается старый радиоприёмник во включенном состоянии, и по комнате тут же разнеслась какая-то попсовая композиция – Наруто даже через алкогольную муть вспоминает, как сильно терпеть её не может. Шикамару уже минут десять как укатился за кровать и мерно похрапывал оттуда, а Шино, перекинув невменяемого Кибу через плечо, ретировался куда-то в кухню. На этом знания об их судьбе остаются вне досягаемости.       Внезапно попса обрывается какой-то душераздирающе-грустной песней, и Какаши, о котором Наруто практически и думать забыл, страстно желая лишь одного – завалиться рядом с Шикамару – почти ровно поднимается на свои две и, споткнувшись о стол, выходит на свободное место чуть левее середины комнаты.       Ино, находясь в это время под пошатнувшимся столом примерно наполовину, поливала горючими слезами коврик, признаваясь в чувствах явно приглючившейся Сакуре. Складывалось чувство, что Яманака бухает как минимум дня три, и даже не просыхая.       - Узумаки, - знаменитый Рокудайме Конохи, герой Скрытого Листа и просто - его правильный Какаши-сенсей, протягивает Наруто руку, как какой-нибудь обдолбавшийся подросток на дискотеке зажавшейся в углу девчонке, с очевидным намерением пригласить на медляк, - Я хочу, чтобы ты встал и потанцевал со мной.       Наруто, кажется, даже протрезвел немного.       - А?.. В смысле… Я, что ли?       - Ну, ты у нас тут единственный, вроде бы, Узумаки.       Вряд ли Какаши соображал, что творит, но Наруто и сам от него не далеко ушёл, так что вложенная в чужую ладонь чувствовалась приятно и всё так же неизменно правильно. Хотелось спросить, почему сенсей так ведёт себя, простил ли он его за те слова у тренировочной площадки, да и вообще за всё неподобающее поведение в целом, однако натыкаться на правду хотелось гораздо меньше. Напоминать о недомолвках этому весёлому, искреннему Какаши с сумасшедшим блеском в глазах казалось Наруто максимально неправильным.       Хотелось поймать этот невероятный момент, продлить его и никогда не забывать, чтобы в памяти оставалось хоть что-нибудь об их близости, кроме дружеских посиделок и опять же таких целомудренных, нарочито приятельских встречах.       - Так, я не поняла, - в зале внезапно оказывается вполне живая и вроде бы даже материальная Сакура, отвлекая на себя внимание и разрушая всеобщую идиллию, воцарившуюся в квартире. Как она здесь оказалась и зачем – Наруто, обхватив Какаши за талию и блаженно прижимаясь к нему всем телом, определить не смог. Да и какая, в сущности, разница? – Совсем упоролись уже, какого чёрта здесь вообще происходит?       Судя по всему, танец бывшего сокомандника с обычно хладнокровным и на редкость выдержанным сенсеем произвёл на неё неизгладимое впечатление – Сакура, застыв на месте, очевидно, забыла, зачем пришла.       Впрочем, надрывные вопли вперемешку с плачем из-под стола в исполнении Ино привели её в чувства.       - Вот ты где, алкашня несчастная.       - С-сакура, родная, т-ты… Как ты тут оказалась?.. – Ино вертолётило так, что глаза в кучку собирались, когда Сакура, раздражённо скрепя зубами, поднимала её, подхватив за талию и переложив руку на своё плечо, - Знаешь, С-сакура, я хоть уже и говорила, что люблю тебя, но, к-кажется, это была не совсем ты…       - Замолчи, умоляю, будь так добра.       - Да почему-у-у?..       - Воняет от тебя, блин, перегаром.       Сакура утаскивает Ино за собой, захлопывая входную дверь со стороны улицы, и Наруто понимает, что из всех присутствующих в его доме более-менее адекватным остаётся только сравнительно трезвый Шино, караулящий спящего Кибу на кухне. Его самого уже буквально размазывает по крепкому телу сенсея тонким слоем безвольного биоматериала, плавящегося от чужого и своего собственного жара до головокружения и ватных коленок.       Как же мало в итоге Наруто потребовалось, чтобы честно признаться самому себе в своих же настоящих чувствах – всего-то напиться и попробовать заглянуть за стену тщательно возведённой психологической защиты. И хотя появилась она далеко не просто так (всё же, Какаши – сенсей, глава Конохи, гораздо старше и, на минуточку, вообще мужчина), сегодняшняя передряга с техникой расставила некоторые вещи на правильные места.       И всё же…       Всё же сейчас Какаши ведёт себя странновато даже для пьяного вусмерть самого себя, обнимая Наруто так, словно это последнее объятие в его жизни. Наруто, естественно, шанса не упускает, крепко сжимая временно невменяемого сенсея в ответ, как ожившую грёзу, готовую раствориться в воздухе чуть ли не каждую секунду. Музыка давно закончилась, оставив их стоять, как двух идиотов, оплетая руками друг друга, посреди комнаты, под болтовню неизвестного диктора о новостях и какой-то рандомной чепухе.       - Слушай, Наруто, - голос Какаши прорывается сквозь розовато-персиковую вату в голове, и Наруто с трудом приоткрывает глаза, чувствуя лёгкое головокружение. – Мне… Неловко за сегодня. Я не хотел оставлять тебя там одного и говорить напоследок то, что сказал. На самом деле, я… - руки Какаши опускаются на его поясницу, мягко скользят ещё ниже, останавливаясь немногим выше резинки штанов, и Наруто крепко пробирает до мурашек, - Так не думаю. Прости меня.       Он вообще не думал о том, что Какаши может быть хоть в чём-нибудь виноват - Наруто здесь, к сожалению, единственный, кто понаговорил глупостей сгоряча. И сейчас, ощущая накатывающий волнами поток смешанных чувств, он выцепляет из этой дикой мешанины отголоски вины, проглатывая ком в горле и бессильно утыкаясь лицом в чужое плечо. Невыносимо хочется рассказать о многом, однако Наруто всё ещё страшновато открывать рот: неизвестно, что именно из того, что сейчас вертится у него на языке, вырвется в первую очередь.       Какаши-то может легко говорить что угодно – среди его секретов нет чего-нибудь в роде «вы знаете, я втрескался в другого мужчину, а ещё это, ну надо же, мой сенсей».       - Ты прощаешь меня, Наруто?       - Нет, - это слово вылетает очень легко, и Наруто вздыхает, мысленно рассыпаясь на частички и собираясь заново, с трепетом ощущая мягкие поглаживания горячих рук сквозь ткань футболки. Всё же, Какаши оказался на удивление тактилен под градусом, и Наруто почти поверил в то, что его чувства могли бы найти отклик, если бы, конечно же, не здравый смысл, - Тебя не за что прощать, ты ни в чём не виноват.       - Это значит… Я не понял немного. Ты меня прощаешь и обвиняешь снова?       - Нет, я говорю, как есть, - Наруто и сам удивляется, как точно его собственные слова передают правильное содержание головы, - Кажется, техника рассеялась.       Какаши страшно замолкает на некоторое время и отстраняется, разглядывая его, сгорающего от смущения, так, словно ещё немного, и все секреты проявятся на лбу Наруто алым капслоком. Чужие ладони мягко ложатся на предплечья, удерживая от попытки прекратить это молчаливое зрительное сражение, позорно отступив куда-нибудь в другую комнату, и Наруто окончательно теряется, плохо представляя, что делать.       Вроде бы они всё выяснили и самое время посмеяться, забыть, похлопывая друг друга по плечу, как давние боевые товарищи, но Какаши зачем-то придвигается ближе, перемещая ладони с предплечий на щёки, обжигая и без того накалившуюся до предела кожу. Наруто, не выдержав, закрывает глаза, полностью прекратив соображать, и чужие губы, минуя расстояние между телами слишком быстро, прикасаются к его на удивление просто, даже требовательно. Наруто осознаёт себя отдельным организмом только тогда, когда чужой язык, мягко очертив губы, беспрепятственно проникает в рот и хозяйничает на новой для себя территории, как на своей собственной.       Однако полностью вовлечься в процесс так и не удалось: Какаши, разорвав первый в жизни Наруто настоящий поцелуй, внезапно теряет равновесие и валится на кровать, окончательно захмелев и просто вырубившись.       Состояние шока охватывало постепенно, но качественно: Наруто, тяжело осев на пол, почувствовал себя догоревшим куском расплавившегося воска с перепуганной пичужкой на месте сердца.       Он мог бы списать это на алкоголь, технику, временное помешательство - да на что угодно вообще, вариантов бесконечность, но что-то чуткое внутри не желало поддаваться на уверения мозга в том, что этот смазанный неловкий поцелуй - случайность.