дикая клубника

Кажется, Юнги проводит между сном и явью большую часть времени. Он слышит знакомые и незнакомые голоса, чувствует прикосновения и уже такую привычную боль, поселившуюся в боку и внизу живота. — Это скоро пройдёт, — говорит Джимён, склонившись над ним. — Тебе так понравился наш Гук-и, да? Юнги не уверен, но даже в полубессознательном состоянии у него всё равно багровеют щёки. Ему не должно быть стыдно, но он отчаянно стесняется. Дом, в котором они оказываются, окружён плотной чередой елей и можжевельником. Снаружи всё покрывает снег, а мороз перекрашивает в светлые оттенки. Юнги не сразу, но через какое-то время меняет горизонтальное положение на что-то более удобное. Конечно, он ещё не может сидеть полноценно, рана не пустит, края разойдутся, обнажая плоть и все старания будут напрасными. Но это уже хоть что-то. Пусть он и опасается незнакомца, назвавшегося Кёнылем. В первую их встречу тот показался старцем, но сейчас, в более осознанном состоянии, Юнги понимает, что мужчине не больше пятидесяти. И он странный. Кёныль странный. Бурчит что-то себе под нос, носится с многочисленными бутылочками, в которых хранит настои. И пичкает ими Юнги, заставляя выпить всё до дна. — Это облегчит течку, — как-то объясняет Джимён, понаблюдав за его недоверчивым поведением. — Она что-то слишком затянулась. Наверное… Я думаю, что она схлынет, когда сюда сможет прийти Чонгук. Ты же понимаешь, да? — стреляет глазами в притихшего Юнги, который пытается спрятаться под одеялом. — Я хочу, чтобы ты знал… Да ты и так знаешь, наверное, — неловко начинает старший омега. — Чонгук — хороший волк. Он — хороший лидер. И его бы воля — ничего из этого не случилось бы. — Тогда, почему? — не выдерживает Юнги, тихо спрашивая то, что давно его мучит. Джимён переводит взгляд за окно, взявшись задумчиво рассматривать окрестности. — Пять лет назад Чонгук был совсем молодым волчонком, ему бы и сейчас не главенствовать, а жизнью наслаждаться. Но не сложилось. Юнги терпеливо ждёт продолжение, несмотря на то, что волк замолкает на несколько минут, словно выстраивая речь в своих мыслях. — Тогда вожаком был Минкён, отец Чонгука. Стая процветала и не было того напряжения, которое разрывает все внутриклановые связи на куски. Даже Канхо был хорошим омегой. Другой бы и не смог понравиться Чонгуку. Юнги поджимает губы, начиная мало-помалу понимать, к чему идёт рассказ. Он конечно не ожидал, что вожак будет целомудренным и непогрешимым, но Канхо? Серьёзно? — Их отношения были… Страстными. Да, наверное так можно охарактеризовать то, что омега быстро забеременел. Это было шоком для многих, даже для престарелого вожака, который ожидал, что Чонгук выберет пару… Попроще. Канхо же, в отличие от Чонгука, который никогда не стремился к власти, всегда хотел чего-то большего. И лично для меня не было неожиданностью то, что омега закрутил роман на стороне, ещё и заявив, что ребёнок не Чонгука. Как там было на самом деле я не знаю. Пусть я и хороший друг семьи, но точные подробности можно узнать только у непосредственных участников этой трагикомедии. Но факт в том, что Канхо ушёл от Чонгука к другому, родил сына, Хосока. Стал подстрекать своего… Хм… Супруга к захвату власти. А когда тот собрал вокруг себя нужную поддержку и попёр на вожака, Чонгук заведомо мог рассчитывать на свою победу. Знаешь, почему? Юнги качает головой, поджимая пальцы на ногах. Его жизнь была ещё тем приключением. Но то, что происходило здесь, в клане?.. — Потому что твой волк один из самых сильных бойцов. — Он не мой, — тут же выпаливает Юнги. — Ну как скажешь, милый, как скажешь, — хмыкает Джимён, заулыбавшись. — В общем, как и ожидалось, Чонгук убил супруга своей бывшей омеги, при этом не сумев сберечь отца. Тот был ранен и скоропостижно скончался. А Чонгука избрали новым вожаком. И, конечно же, нашлись те, кому это не очень понравилось. А Канхо стал неким… Подстрекателем, наверное. Чонгук долго смотрел на всё это сквозь пальцы, потому что ничего серьёзного они сделать не могли и не очень-то стремились. Лишь забрал Хосока, который был словно приблуда, никому не нужный, ведь его собственный папа редко когда интересовался им. А потом появился ты. Юнги опускает взгляд, почувствовав себя очень неловко. Само его существование вечно вставало кому-то поперёк горла. И вот опять. — И то, что эти безмозглые ублюдки умудрились напасть на Хосока, на меня, на Тэ… Не думаю, что теперь Чонгук будет таким лояльным. Я только надеюсь на то, что у него всё ещё есть поддержка, потому что выходка Канхо и его последователей, то, что они сделали с тобой и ни один волк, ни одна живая душа не заступилась, а молча наблюдали… Меня это очень беспокоит. Юнги елозит ногами, пытаясь найти удобную позу. Бок тут же простреливает болью. Ноет и жжётся. Он старается не смотреть на свою руку, но всё равно смотрит. Она обмотана тканью, пропитана какой-то настойкой. Но там, внутри, ничего нет. И палец свой вернуть тоже не получится. — Тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Здесь ты в безопасности. Просто выздоравливай поскорее, чтобы Тэхён, а потом и Хосок хорошенько тебя потискали, ладно?