дикая клубника

Юнги теперь может передвигаться сам. Медленно, неспешно и на короткие дистанции, но с уверенностью в том, что совсем скоро рана на боку полностью затянется. Кровать у него с периной и с душистыми травами, уложенными в мешочек под подушку. Иногда и слезать с неё не хочется, но непоседливый Тэхён то и дело вытаскивает наружу, заставляя мерить шагами небольшую комнатушку. За окном падают хлопья снега. Крупные и обильные. Наверное, к завтрашнему утру снова всё заметёт так, что никто пройти не сможет. Юнги пялится наружу, именно потому-то и замечает тёмное пятно, которое быстро приближается к дому. — Джимён?.. Тут что-то… — зовёт старшего омегу, с удивлением наблюдая за расцветающей радостью на лице мужчины. Джимён распахивает входную дверь, впуская морозный ветер, а следом за ним и Риюна, который заключает своего мужа в крепкие объятия. — Прости, что так долго. — Главное, что вернулся. Юнги неловко наблюдать за этой сценой, поэтому он отворачивается. Но через несколько минут вновь обращает всё своё внимание ко входной двери, потому что Тэхён, тоже присоединившийся к обнимашкам, выкрикивает: — Чонгук! У Юнги сердце замирает, а в животе что-то волнительно ноет, в самом солнечном сплетении. Чонгук входит в дом предусмотрительно накинув на себя пальто, скрывая наготу под тёмно-серой шерстяной тканью. В его волосах застряли снежинки, глаза кажутся чернильно-чёрными на фоне бледного лица. Юнги забирается под одеяло, прикладывая ладонь к груди, чувствуя как в ладонь врезаются частые гулкие удары. — Человечек?.. Его словно кипятком обдают. Юнги весь напрягается, сжав пальцы на ногах. Запах лаванды забивает ноздри, а кедр оседает горьковатым вкусом на губах. Он быстро облизывается, но только хуже делает. Это разжигает внутри какой-то непонятный приступ злости. — Привет, — выдыхает Юнги, выглядывая наружу, чтобы посмотреть в глаза тому, кто обещал и обещание своё не выполнил. Чонгук улыбается, но его улыбка быстро исчезает под маской отрешённости. — Могу я присесть рядом с тобой? Юнги кивает и только потом понимает, что Чонгук под этим пальто обнажённый. Щёки его заливает румянец. — Где Хосок? — спрашивает он, желая как-то перебить собственную слабость. Чонгук садится поближе к изголовью кровати, укладывая на его затылок свою ладонь. — Нам с Риюном многое нужно вам рассказать. Юнги стискивает зубы, стараясь сосредоточиться. Но чужие пальцы, перебирающие его волосы, всё равно очень отвлекают. Чонгук тихо начинает рассказ, в некоторых местах делая паузу, которую тут же заполняет голос Риюна. И по всему выходит, что ничегошеньки волки не могут сделать. Это так разочаровывает и болезненно сдавливает грудную клетку, что Юнги вновь укрывается одеялом с головой, уходя от чужого прикосновения. — Ну, чего ты?.. — тут же волнуется Чонгук. — Я знаю, я обещал. Но… Не хочу, чтобы кто-нибудь погиб. У всех волков, которые на нашей стороне, тоже есть семьи. И я не хочу, чтобы их дети росли без родителей. Ну же, человечек, выбирайся наружу, поговори со мной. Юнги скрежещет зубами, сам не зная, откуда в нём берётся эта ярость. Он откидывает одеяло, собираясь высказать вожаку всё, что он думает обо всём этом. Но лицо Чонгука как-то странно бледнеет, а потом багровеет. Юнги так и застывает с распахнутым ртом, рассматривая вздувшиеся венки на висках и шее. — Вы не говорили, что человечек так сильно пострадал, — ледяным тоном говорит Чонгук. — Ну, теперь ты сам всё видишь, — хмыкает Джимён. — Я, конечно, всё понимаю. Но спускать этим шавкам такое? Не думаю, что хоть кто-нибудь пойдёт за тобой, если ты никак не ответишь. — А никто и не идёт! — зло рычит Чонгук. — Из двадцати семи семей меня поддерживает всего семь. А это значит, шесть взрослых сильных волков. И с этим переть против целого десятка? Что мы сможем? — И что ты предлагаешь? Смириться? И допустить, чтобы Канхо вертел властью, как хотел? Ты хотя бы понимаешь, что мы пережили? Что с нами делали? А что пережил человечек? Посмотри! Я не думал, что ты такой слабак!.. Ты же хороший вожак! Реши что-нибудь и мы пойдём за тобой, ты же знаешь! Чонгук роняет голову на грудь, крепко стискивая кулаки. Юнги с опаской смотрит на него, медленно придвигаясь, чтобы коснуться своей рукой его. — Человечек, прости меня, — одними губами шепчет волк, глядя из-под упрямых завитков волос, закрывших взгляд. Юнги пробует улыбнуться, позволяя ему приблизиться, чтобы притянуть к себе. Чонгук зарывается носом в его волосы, глубоко втягивая воздух. Трётся подбородком о темечко, заставляя что-то внутри болезненно замирать. — Я долго думал об этом и... Я знаю, что делать, — заявляет вожак, крепче стискивая руки.