Солнцеворот

Рассветное солнце конца Юных Листьев приветливо освещало лагерь Грозового племени. Кроны деревьев и трава блестели в его нежных лучах, то ли от росы, то ли от легкого ночного дождика. Лес выглядел каким-то умытым, словно праздничным. Да, на редкость мирное и спокойное утро. Племя просыпалось. Старейшины, черно-белая и дымчатая кошки, жались друг к дружке, грея бочками. Они не могли решать, что лучше — сидеть под солнышком, но мерзнуть — утро выдалось прохладное — или остаться в теплой, но душной и мрачной палатке. Деловитый серый Лопух уже вовсю бегал по лагерю, пробуждая соплеменников для заступления в утренний патруль. У этого кота, казалось, в голове жили неугомонные белки, настолько много у него было энергии для нескончаемых обязанностей! Даже старшие оруженосцы по сравнению с ним были словно ленивые старики, несмотря на то что оба — его котята. Лопух протиснулся в воинскую палатку, пощекотал усами Меднолапу, свою подругу, и довольно засмеялся ее сонной возне. Брата ее, Пылкого, и вовсе будить не требовалось, ведь кот с самого утра на ногах — вон крутится возле детской. — О, Пылкий, как хорошо что ты уже не спишь! Сходи-ка в утренний патруль! — молодой воин вымученно улыбнулся: как бы ни хотелось подольше побыть с Буроцветик, он не мог отлынивать от обязанностей. Рыжий со вздохом пошел собираться. Светлая крапчатая шубка слегка вздымалась и опускалась от быстрого дыхания. Лопух округлил желтые глаза. "Хах, а это кт..? Что я за глашатай такой, я что, не помню своих котов?! Впрочем, про эту особу всегда все забывают." После этого вездесущий глашатай потормошил Гнездышко: буро-бежевая кошечка резко распахнула глаза, словно и не засыпала вовсе. Чуткая, словно кролик. Неудивительно: такая уж пугливая у нее натура. Чернику пришлось выцарапывать из самой предводительской! Но даже если ты подруга Вранозвезда — племя само себя не накормит! Впрочем, эта кошка никогда не ставила себя выше других и не стала бы, будучи даже самой предводительницей Звездного племени. Она — сестра Полосницы, а у них строгий нрав и трудолюбие в крови. Грибогрив, этот старший воин, решил присоединиться к охотничьему патрулю сам. Еще пара котов, которых Лопух определил как наиболее выспавшихся, тоже были вытащены из воинской палатки. Последними глашатай поднял учеников. Лопух оглядел разношерстную стайку разбуженных им котов. Некоторые сонно умывались, другие же выглядели совершенно бодрыми. Лопух принял серьезный вид. — Бурехвост, Рыжелапка, Хвойница, Кремень! Вы пойдете на границу с Небесным и Сумрачным племенами. Филин, Иней, Льнолапка, Пылкий. Вам к пустошам. Грибогрив, Черника, Меднолапа, Гнездышко, Цепколап — на охоту. Отряды разошлись по своим обязанностям. Немного отстав, Пылкий бросил свое "пока, милая" в сторону детской и припустил за уходящими. Буроцветик нехотя отвернулась от просвета выхода, обратила свое внимание на котят. Малыши хорошо кушали всю эту половину луны, и поэтому заметно подросли! Вот и сейчас они лежали в рядок и чмокали маминым молоком. Трехцветная Черепашка, бело-рыжий Огонечек, серо-рыжая пестренькая Кедровочка. У кошки затекла спина в неудобном полусидящем положении, но она не шевелилась, боясь потревожить котят. В палатку пробралась Полосница, и раздался писк — проснулись ее дети: Каплик, Овечка и Талочка. Этим было уже по три луны, и они были беспокойными соседями! — Котята! Идите поиграйте на свежем воздухе! — аккуратно вытолкнула своих деток из палатки, заработав благодарный взгляд младшей королевы, Полосница. — Ох, завидую я тебе! Котята у тебя маленькие. Совсем пока не шалят! — указала она хвостом на детей Буроцветик. — Зато волнуешься за них еще больше! – охотно поддержала разговор Буроцветик. Она чувствовала себя так, словно воительская жизнь закончилась по меньшей мере пару сезонов назад, и она медленно превращается в наседку. Все ее разговоры, все мысли были о детях, и она лишь молилась Звездному племени, чтобы мелкие поскорее подросли и с ними можно было бы поговорить, как с нормальными котами. Рассказать о том каково бежать через лес, ловить мышь, гулять по ночам. В жизни ведь столько всего интересного! И все это интересное проходит мимо нее. Но вместо этого крика души кошка сдержанно продолжила говорить. – Как бы не замерзли, не заболели животики! Да и такие малютки вряд ли смогут сказать, что болит, в отличие от больших. — улыбнулась бело-бурая королева. Несмотря на свои страдания по вольной жизни, в котятах она души не чаяла. Но если бы было возможно вернуться в то время, когда Буроцветик уговаривала Пылкого завести детей, она бы уже не была столь настойчива. Все же материнство оказалось совсем не таким, каким видится со стороны. — В то же время котята постарше такие проказники! То и дело попадают в неприятности. А эти пока только едят да спят. Поверь мне на слово — это золотое время! — вполголоса ответила Полосница. Буроцветик не знала что сказать на это и промолчала, кивнув. Молодая мама вздохнула, положив голову на передние лапки и приготовилась снова вздремнуть, но вдруг услышала какой-то шум. Кошка навострила розовые ушки. В детскую заглянула стройная черепаховая воительница. — Я принесла тебе покушать! Знаю же, что ты пока не особо отходишь от котят. И трав от Почки захватила. — Пестряница, спасибо! — Буроцветик было приятно внимание сестры. Ее сердце изнывало от того, что племя, как ей казалось, скоро и вовсе ее забудет. Скучно! Торчать в стенах лагеря вторую луну было невыносимо тяжело. А ведь это только начало! Поэтому любое общение со внешним миром было для королевы целым событием. — Пливет! Тетя Пе-стля-ница! — подала голос проснувшаяся Кедровочка. Она была самой бойкой из котят, и просто обожала эту взрослую тетю, чья шубка так похожа на ее собственную! Вот и сейчас, видно что гордая такой длинной фразой, кошечка выпучила серые глазенки. — Ах ты моя зайка! Привет-привет! — заурчала кошка, присев на полусогнутые лапы, чтобы быть на одной высоте с котенком. — Она у тебя такая умница! — этот незатейливый комплимент заставил Буроцветик прямо-таки зардеться, словно похвалили ее саму. А как же! Конечно, умница! Это же ее дочь! Вспомнила, как, пару дней назад, тихим дождливым утром, малышка первая из выводка открыла глазки, и они с мамой начали учить самые простые слова. Было что-то волшебное в этом шелесте дождя и смешном писке крохотной дочери. Одним из первых имен, которые вложила Буроцветик в маленькую головенку, было имя ее любимой сестры. — Эй! Мы тоже умницы! — пропищала маленькая Черепашка, задрав хвостик. — И Огонечек, он хороший! — хоть кошечка была еще не такая болтливая как сестренка, она уже умела говорить "р", чем ужасно гордилась! — Ха-ха, вы все умницы! Только вот Огонечек, скорее, умник! — умилилась Пестряница. — Почему я не умница? Хочу быть умницей! — возмутился, хлопая заспанными глазенками, рыжик. — Потому что ты мальчик, — рассмеялась кошка. *** — Куда собрался, Подсолнух? — Ты вроде говорил, что у нас маковых зернышек и корня лопуха не хватает? Я тут подумал, пойду-ка соберу. Заодно, может, еще что-то найду. — Подсолнух сам себе поражался. "Вот это я, конечно, хитрец," — с удивлением, будто со стороны, констатировал он. Красные головки мака он заметил еще давно, а поиски лопуха — дело нехитрое. Огромные темные листья этого растения видны издалека, за сотни шагов. Подсолнух сэкономит просто кучу времени! Мысли котика мечтательно свернули в сторону прогулки с одной прехорошей особой. Золотистый одернул себя: еще тут мурчания и глупой улыбки не хватало! Он идет работать! — Может, возьмешь с собой кого-то? Например, Мрачницу? Вы вроде давно не прогуливались. — предложил Кипрей, но Подсолнух только отмахнулся. Как он себе это представляет? "Ой, сеструнь, а я тут гуляю с чужой кошкой! Давай с нами!" Во-первых, Мрачница бы умерла от ревности! Это если не думать о том, что вообще-то гулять с чужачкой — грубое нарушение закона. Кто угодно был бы против его общения с этой кошкой! Тем более Мрачница. Эта буйная совсем не жаловала внеплеменных котов. Даже племенных, честно, порой не особо. Да и разве она пойдет? Котик обернулся, ища глазами сестру. Вот и она! Мурлычет со своим Жалохвостом! Поджарый серый кот о чем-то рассказывает, а кошка смеется каким-то слишком уж ярким, немного наигранным смехом. Влюбленным. Да, не думал Подсолнух, что его боевая сестрица способна на такое! Получив одобрение наставника, он выскользнул из лагеря. Вот это простор! Кот вздохнул полной грудью, ощущая тугое дыхание ветра. Открытые пространства действовали на любого из племени Ветра одинаково, и Подсолнух, хоть и не был быстроног, сорвался на бег. Воздух, казалось, желал затормозить кота, так он завывал и трепал ушами, бил в грудь, но это сопротивление вызывало какое-то ликование. Так бывает: в грозах да бурях ведь тоже мало приятного. И все равно все, от мала до велика, хоть и боятся разгула стихии, а не сводят с ненастного неба восхищённых глаз, с замиранием сердца ожидая очередную вспышку молнии. Тучи кузнечиков и иных мелких попрыгушек разбегались с насиженных мест от прущего напролом через травы кота, упругие колосья хлестали по бокам, а жаркое солнышко вкупе с порывистым ветром ощущались прямо-таки идеальной погодой для Ветряного. Вот и граница территории. Любой грозовой или речной увалень не смог бы добежать столь быстро от лагеря до самого края своих земель! Подсолнух, недолго думая, не в первый раз ведь, перемахнул через невидимую черту. Он остановился у мятликовых зарослей, переводя дух. Где-то здесь живет Лиз! Внезапно на плечи кота обрушилась некая тяжесть! Он охнул и поспешил сгруппироваться, как учил его в рамках обязательных (даже для целителя) тренировок отец. Но драться не пришлось: знакомый сладковатый запах ударил в ноздри, и котик расслабился. Он усмехнулся и плюхнулся на спину! — Что ты творишь! Раздавишь же! — раздались приглушенные крики где-то внизу, словно из-под земли. — Будешь еще нападать на котов племени Ветра? — нарочито грозно спросил кот. "Нет, если вы все такие толстые и тяжелые, у меня не будет и шанса на победу! Только пощади!" — взмолилась кошечка. Подсолнух перекатился, устроившись рядом. Он вздохнул. Как же здорово снова ощутить себя беззаботным котенком! В детстве котик был этого лишен: для игр с сестрой будущий целитель, как говорила Мракуша, "слишком скучный". А после — раннее, в пять лун начатое, обучение. Тут и вовсе стало не до ребячеств! Поэтому, когда Мрачнолапка уже вовсю исследовала территорию, делала первые шаги в воинском искусстве, Солнцелап корпел над травами в душной палатке. Работу свою он любил, но ощущение свободы, азарта погони за добычей (испытанное лишь пару раз) — все это вызвало у кота непонятную тоску. "А еще мне не чужд интерес к кошкам..." — мрачно подумал Подсолнух, скосив глаза на подружку. Та смотрела на него как-то выжидающе. "Ну, и ничего страшного. Кипрей говорит, что это нормально для молодого кота. Все же мое тело не знает, что я избрал путь одиночества." — Какой-то ты задумчивый... — кошечка обеспокоенно вгляделась проницательными глазами цвета гречишного мёда. "Какая же она все-таки красивая! Белая с темно-рыжим, а эти очаровательные разводы на шубке! Такая маленькая, нежная... Так, Подсолнух! Не забывайся. Она же твоя подруга. Даже нет, не так. Друг. Да, друг!" — Эй! Все хорошо? — спросила Лиз, и от этого простого вопроса у Подсолнуха защемило где-то в груди. — Ха, купилась! — только и смог соврать кот, скрывая за дурачеством свое смущение. "Ах ты так?!" — с этим кличем набросилась на него рыженькая одиночка, сбив с ног. Котики сцепились в один рыже-золотой, похожий на комок опавших листьев, клубок. Покатились вниз по холму, сбивая пушистые головки одуванчиков и звонко смеясь. У подножия холма они улеглись на спинки, вперив взгляды в небо. Оно было почти полностью застлано темными тучами, но солнце, проглядывающее между ними, светило по-прежнему ярко. Да, Подсолнуху была симпатична Лиз. Но это — не главная причина, почему он ей так дорожил. С самого детства ощущал кот оценивающие взгляды всего племени. Немногочисленные друзья (точнее, Кипрей — единственный близкий друг) хоть и видели в нем личность, но для всех он так и оставался лишь лекарем. Функцией. Одиночке же было все равно, насколько он умен, что он знает, какую пользу приносит. От него ей нужен был он сам. А вот зачем Лиз нужно общение с племенным? Для чего ей Подсолнух? Кот внимательно посмотрел на рыжую кошечку, словно силясь разгадать эту тайну. Лиз внимательно что-то разглядывала. Вот она вытянула лапку, и нежно посадила на коготок божью коровку. "А они похожи. Обе яркие, рыжие. И в пятнышках!" — с улыбкой подумал кот. — Божья коровка, полети на небко, там твои детки кушают котлетки. Каждому по ложке, а тебе ни крошки! — протараторила кошечка какое-то странное заклинание. — Эээ...Что такое котлетки? Что такое ложку? — Не знаю. — беспечно ответила она, вызвав у Подсолнуха смешок. — Так говорили домашние, и мне показалось это забавным. — Ты у меня еще такая маленькая! — потрепал Лиз по голове кот. Та отодвинулась, зыркнула сурово. — Мне вообще-то уже одиннадцать лун! — она всмотрелась вдаль, словно раздумывала: говорить или нет? Наконец, необычно серьезная, она начала рассказывать, — Моя мама была обычной городской кошкой. Двуногие забрали меня к себе, когда мне было меньше луны! Как только я стала достаточно большой я сбежала от них, но, обыскав весь город, своих родных так и не нашла. Скорее всего, они погибли. Жизнь, как вы любите говорить, "бродяжек" ведь полна опасностей!... Я это говорю к тому, что детства у меня не было. Поэтому не думай, что если я веду себя как котенок, это значит что я наивная малышка. — Прости, я не хотел тебя обидеть! Ты же знаешь, я любя! — выпалил кот, и тут же прикусил язык. Парочка еще долго молчала, пытаясь переварить неосторожные слова Подсолнуха. Солнце тем временем совсем скрылось. Но по всем признакам было понятно, что где-то за тучами оно поднялось высоко, возможно, сейчас уже перевалило за полдень. — Кстати, насчет взросления. Я теперь полноправный целитель, и зовут меня по-другому: Подсолнух! — попытался прекратить неловкую паузу кот. — О, поздравляю! — не холодно, но как-то отчужденно произнесла Лиз. В мыслях, наверное, она уже далеко отсюда. Двое еще немного посидели, прижавшись пушистыми бочками, словно пытаясь впитать тепло друг друга, чтобы его хватило надолго. Наконец, Подсолнух нехотя отстранился. — Гроза собирается. Я думаю, мне пора идти, — робко сказал целитель, и после короткого объятия пара разбежалась. Как ни приятно было Подсолнуху хранить на своей шубке запах такой маленькой, но в то же время взрослой непоседы, его надлежало скрыть. Кот повалялся в зарослях пахучей полыни, а после потрусил по направлению к заветной маковой полянке. *** Небольшая процессия двигалась через потемневший лес. Грибогрив устроил для своего ученика нечто вроде пробного испытания, и пока все шло успешно: две мышки, пойманные Цепколапом, болтались в пасти наставника. В затихшем перед грозой лесу четко был слышен любой шум, созданный не слишком умелым охотником, поэтому все двигались особенно тихо. Черника повернулась к Грибогриву, указала ушками на узловатый дубок, и каштановый здоровяк её сразу понял. Он аккуратно выложил добычу из пасти. — Чуешь что-нибудь? — шепотом спросил Грибогрив ученика. Тот кивнул. — Советую тебе поохотиться в паре: ты залезешь на дерево и выгонишь... Впрочем, ты уже совсем взрослый кот. Подумай сам, как бы ты это сделал. Кого хочешь выбрать себе в пару? Котик осмотрелся. Маму брать не хотелось, он по глазам видел, что Меднолапа уже немного устала. Шутка ли — догнать целого кролика! Стройная и уверенная, Черника оценивающе смотрела на Цепколапа. Робкая Гнездышко как всегда опустила взгляд. Выбор вроде был очевиден, но Цепколап знал, что у Черники припасен пойманный ранее голубь, а Гнездышко до сих пор не добыла даже жалкой землеройки. Он кивнул этой светло-коричневой кошке. Недаром Цепколапа так назвали! Длинные и загнутые когти помогли полосатому котику ловко вскарабкаться на ветку. Белка всполошилась и припустила подальше отсюда, но и он не отставал. Оставалось лишь догнать зверька и сбить наземь, а дальше уже не Цепколапова забота. Пушистый беличий хвостик так и маячил перед носом кота, и он так увлекся погоней, что ничего больше не замечал. Но его выучки было достаточно, чтобы не свалиться с ветки. Краем глаза котик видел светлую спинку Гнездышка, которая бежала прямо по пятам далеко внизу. Мощным движением лапы Цепколап сбил зверька с дерева, и перевел дух. Ой! Он на самом краю ветки! Она гибко покачивалась под тяжелым и крупным учеником, вызывая у котика легкое ощущение страха, поселившееся где-то в животе. Он начал медленно и аккуратно пятиться, и вскоре уже спрыгнул на безопасную твердь земли. "Да, это конечно все очень весело, но нам, Грозовым, далеко до котов Небесного племени." У Гнездышка в пасти болталась белочка, почти касаясь пышным хвостом земли. Желтые глаза воительницы, казалось, так и говорили "спасибо". "Хорошо поохотились!" — подумал кот. Двое принялись искать остальных. — Молодец, Цепколап! Только прошу, будь внимательнее! Та ветка могла быть опасна! А так, охотничье испытание ты бы прошел! — веско сказал Грибогрив. Он понюхал воздух. — По-моему, ливень разразится совсем скоро. Пора идти в лагерь. — Что это у тебя? — недоуменно спросил ученик, кивая на оранжевую пеструю бабочку, которую нес старший воин. Неужели он впал в детство? Цепколап усмехнулся. — Я несу это Скворушке, хочу порадовать. — прошамкал кот. Скворушка — это его подруга, ныне старейшина. Казалось, что с переходом в этот статус кошка сразу должна стать настоящей ворчливой старухой, которую интересуют только обсуждение болячек и воспоминания о былых подвигах, но между этими двумя чувства были такими же крепкими, как многие луны назад. Ветер загудел сильнее в кронах деревьев, но в густом подлеске было темно и тихо. Раздался первый гром. Старшие коты о чем-то тихо переговаривались, радуясь удачной охоте, Гнездышко же случайно ушла вперед, словно была в лесу одна. У Цепколапа тоже было задумчивое настроение. "Странная кошка эта Гнездышко," — подумал почему-то Цепколап. Никто в племени не знал точно, кто ее семья, сколько ей лун. Робкая и застенчивая, Гнездышко была столь незаметна, что сам предводитель редко отправлял ее на охоту или в патруль. А хотелось ли ей? Неизвестно. В любом случае, духу попроситься самой у нее не хватало. Зато она была любимицей котят и королев: всегда была готова посидеть с малышами, и, похоже, хорошо с ними ладила! Кажется, у каждого представителя Грозовой молодежи есть воспоминание о том, как его нянчила Гнездышко. Цепколап так задумался об этой кошке, потому что, став учеником, казалось, совсем о ней забыл. "И имя у нее такое странное," — задумался ученик. Бежево-коричневая шубка имела более темные мраморные разводы, которые образовывали на боку нечто, похожее на округлое завихрение. "Наверное, её родители решили, что оно похоже на гнездо. Вот чудные! Впрочем, это имя ей подходит."