Неловкие разговоры

Армин предполагает, что стены, которые сохраняют человечество от вымирания, сделаны из титанов. Те, от кого люди трясутся в ужасе, находятся намного ближе, чем кто-либо предполагал — стоит пробить 20 сантиметров, и покажется мерзкая плоть врага. Леви усаживается в повозку напротив Микасы и, пока Ханджи отвечает шутками на вопросы Армина, сверлит её взглядом. Кажется, он был бы не против в очередной раз намекнуть ей, что её выходки ему не по душе — в конце концов, после их встречи в столовой прошло всего полдня, а она успела, несмотря на панику и сборы, поставить ещё две чашки на его пороге. Микаса смотрит на него с вызовом, как ребёнок, которого не удаётся приструнить строгому взрослому. Глаза загораются нахальными огоньками. Но выдаёт её только взгляд, остальные черты лица всё так же строги — брови чуть нахмурены, а губы сжаты. Они трогаются. Микаса надеется, что ей не придётся всё время поездки терпеть взгляд капрала. Уже через пару часов догадки Армина оказываются всё более обоснованными, и появляется план возврата стены Мария — не сказать, что Микаса была от него в востроге, как и от давления на Эрена со стороны Леви.

***

Они идут на передовую спасать Кристу, и Леви раздает приказы. Микаса про себя усмехается — неужели капрал действительно считает, что она не будет защищать Эрена, если ей об этом не скажут. Но когда на них нападают Райнер и Бертольд, Микаса не успевает их убить — ей не хватает глубины пореза, возможно даже немного меткости, и всё заканчивается тем, что Эрена крадут. Она кутается в шарф, вдыхает знакомый запах, и по щекам начинают медленно стекать слёзы. Она перебирает ситуации, когда Эрен оказывался на волосок от гибели — когда его чуть не унесла женская особь, когда он едва не оказался замурован в теле титана — и осознает, что оба эти раза была недостаточно сильна, чтобы его защитить. Когда выручить брата означало перекинуть через плечо мальчишек, с которыми он дрался, она ещё справлялась, но сейчас, когда дело идёт о разумных гигантских людях, она не контролирует ситуацию. Оба эти раза Эрен оказывался невредим не благодаря усилиям Микасы, а благодаря Леви — сильнейшему солдату человечества, и сейчас, осознавая свою слабость и беспомощность, девушка желает, чтобы он оказался неподалёку и выручил Эрена. Но прошло около пяти часов, и вероятно даже коротышка не будет способен преодолеть столь мощный отрыв по времени. Она презирает себя — она не смогла защитить самого ценного человека.

***

Они вызволяют Эрена и чудом остаются живы. Если бы не способность повелевать титанами, о которой по сей день информации нет, их трупы бы уже давно сожрали. Поэтому Микаса не жалуется на пару переломанных ребёр, ведь по сравнению с другими возможными исходами, обошлось малыми потерями. Первые две недели она безропотно соблюдает постельный режим. Ханджи вызывает врача, и тот накладывает повязку, чтобы зафиксировать перелом. Дышать грудью становится сложнее. Она чувствует себя едва ли не калекой и считает дни до выписки. Еду ей носят Армин и Эрен — они же развлекают разговорами и держат в курсе новостей. Так она и узнает, что, по словам Конни, титан в деревне Рагако сильно напоминает его мать. Армин делится догадкой о том, что все титаны — люди. Микаса хотела бы отмахнуться от этой мысли, но не может — её друг не раз оказывался прав. Слишком узколобо принимать во внимание только желаемое. Ещё через несколько дней Эрен сообщает Микасе, что капрал набрал новый отряд для защиты его и Хистории. И когда Эрен начинает озвучивать, кто туда входит, она задерживает дыхание — жаждет услышать своё имя в составе. Эрен тянет до последнего, и наконец, назвав имена Армина, Жана, Конни и Саши, произносит: «И ты, Микаса». Девушка уверена, счастье в её глазах трудно не заметить. Однако после ухода парня она задумывается, по какому принципу среди всех бойцов корпуса на такую важную миссию отобрали без пары месяцев кадетов. Жан приносит ей цветы, пока она спит — когда ей об этом рассказывает Армин, она чувствует себя неловко. Она просит друга менять им воду, а сама старается не обращать на внимание на ромашки, которые торчат из стакана. К её облегчению, они быстро вянут. Время, которое не наполняет бодрая болтовня друзей, течёт медленно. Чтобы отвлечься от мыслей о смерти Ханнеса и занять чем-то голову, Микаса начинает читать — Армин рекомендует, что его впечатлило. Отношения с книгой у Микасы не складываются, и сейчас, пролистывая очередную страницу, она едва сдерживает зевок — не потому что стыдится скуки, которая снедает, а потому что не хочет спровоцировать вспышку боли в рёбрах. Девушка уже пыталась увлечься чтением, когда жила в доме у Йегеров — у Гриши была огромная библиотека, но, к сожалению, не было ни одного произведения, которое бы она дочитала. На это повлияло и наполнение полок — собрание отца Эрена состояло из работ по анатомии, травоведению. Какие-то книги Микасе были непонятны, какие-то — скучны. Она решила себя не мучать. Сейчас Микаса снова сдаётся — она уже не пытается стать тем, кем не является. Она не хочет притворяться, что любит чтение. Она терпеть не может описание растений вплоть до размера тычинок, ей не нравится разглядывать тела людей и изучать названия костей. Книги не приносят ей удовольствия. Она пыталась, правда пыталась. Отряд Леви переезжает в отдалённый маленький штаб. Боль в рёбрах уже не сильно беспокоит девушку, поэтому она по наставлению капрала берёт недельное дежурство на кухне. Она вспоминает, что готовила с мамой, с Карлой, но память подводит. Рецепты Микаса воспроизводит лишь примерно с большими погрешностями, и в день, когда она впервые накрывает на стол, лишь Саша доедает свою порцию. Леви приставляет к ней Жана. — Есть три варианта. Первый — мы умрём с голода, второй — отравимся твоей стряпнёй, а третий — твоими действиями будет руководить Жан, — объясняет Леви. — Но, сэр, возможно, мне бы лучше помогла Саша? Она ведь тоже превосходно готовит. — Вот как, — Леви выдерживает паузу. — С Блаус наши недельные запасы продовольствия будут уничтожены за день. Ещё вопросы? Микаса ложится спать и надеется, что завтра не проснётся. Но утром она понимает, что её опасения были напрасны — с Жаном готовить оказывается проще. Она выполняет указания, а парень выполняет ту часть работы, которая у Микасы не получается — варит, тушит и жарит. Время, проведённое за готовкой, приносит девушке удовольствие благодаря компании в том числе. Жан на неё не давит, если видит замешательство, помогает, и за неделю, проведённую у печи, девушка улучшает кулинарный навык и немного сближается с Кирштайном. Эрен начинает курить. Микаса не понимает, откуда он берёт сигареты — когда она у него спрашивает, он не признаётся. Новый запах так далёк от ассоциаций с жилищем Йегеров, где всегда пахло свежеиспечённым хлебом и недавно постиранным бельём. Микаса беспокоится за здоровье брата, часто вырывает у него из рук дымящиеся сигареты, но когда Эрен объясняет, что с его регенерацией титана ему угрожает максимум кол в сердце, немного успокаивается, но относиться к пагубной привычке хотя бы нейтрально не может. И всё из-за запаха — запаха дешёвого табака, которым пропахло помещение, где её держали сволочи, убившие родителей. Если бы она могла избавиться от негативных ассоциаций, она бы избавилась, но эти воспоминания въелись в подкорку головного мозга, и Микаса старается заставить себя полюбить этот запах — стоит рядом с Эреном, пока он курит, и наблюдает за его движением, выражением лица. Но эта эстетика приходится ей не по душе — в итоге дом в её понимании всё ещё пахнет свежестью. Как-то раз курение Эрена замечает Леви. Микаса наблюдает, как он кривится, бросает через плечо: «Ребячество», — и удаляется. После недели дежурства Микасы и Жана капрал вводит систему, по которой за готовку ответственны парами: Эрен с Кристой, Армин с Конни, — Сашу Леви держит как можно дальше от кухни. Поскольку Микаса и Жан отработали целую неделю, они освобождаются от дежурства на две недели и теперь занимаются кто чем — убирают, колят дрова, ходят в город за едой. Леви всё ещё ограничивает Микасу в работе — вырывает у неё топор, когда она идёт помогать Армину колоть дрова; забирает у неё мешки с картошкой, который она тягает вместо Конни. — Прекрати убивать себя, с этим справятся и титаны. — Леви берёт с плеч Микасы коромысло с четырьмя вёдрами воды. — Помоги Эрену с уборкой. Когда Леви приходит проверять, то едва не убивает их взглядом — если Эрен успевает привыкнуть к требованиям капрала и добросовестно выполняет работу от и до, Микаса, не вытершая пыль в щелях стола, не дотягивает до требуемого уровня чистоты. Они начинают всё заново — Эрен оставляет Микасе самые заметные места, а сам начинает вычищать углы, которые девушка пропустила. Тайком от всех она начинает тренироваться. Периодически — раз в несколько дней — капрал проводит тренировки рукопашного боя. Микаса стоит в стороне и наблюдает, как Леви обучает Эрена приёмам, которые использует сам. В основном он сосредотачивает внимание на перенаправлении сил противника. Когда возможно вместо блокировки ударов капрал советует от них уклоняться. Микаса наблюдает за спаррингом и отмечает характерные Леви движения — в конце концов, после его обещания помочь ей с тренировками, они так ни одну и не проводят. Эрен — кто бы сомневался — проигрывает, и девушка понимает, что лучшего момента не найдёт. Она не говорит ни слова — подходит к капралу и становится в стойку. Эрен поднимается на ноги. — Ты чего удумала. — Леви смеряет её взглядом. — Ты ещё недостаточно восстановилась, я не буду тебя тренировать. — Микаса, не надо творить глупости, — вставляет Эрен. — Сэр, я не прошу Вас меня обучить. Я бросаю Вам вызов. — Глаза Микасы сверкают, а взгляд Леви сквозит холодом и безразличием. — Я не собираюсь ломать твои полусросшиеся рёбра, вали отсюда. Микаса не шевелится. Леви цыкает. — Тебя не научили подчиняться приказам, Аккерман? — Леви подходит к ней вплотную. Голубые глаза режут, как клинки. — Слишком зазналась, я посмотрю. Двухнедельное дежурство в конюшне тебя не исправило. Леви замахивается, но Микаса уворачивается от удара. — Если я побеждаю, ты ещё неделю не мелькаешь перед глазами, соблюдаешь постельный режим и не поднимаешь ничего тяжелее подноса с едой. — Идёт. Леви ударяет Микасу ногой по голове — это сбивает с неё спесь, но не с ног. В отместку девушка решает применить тот же приём против капрала, но тот уворачивается и с лёгкостью валит её на землю, обхватывая опорную ногу руками и ведя её вверх. Микаса грохается на спину и теперь сама смотрит на капрала снизу вверх. — Ещё не сдалась, Аккерман? Девушка встаёт, отряхивается от земли и снова становится в боевую стойку. Она падает десять раз, Леви — три. Микаса лежит на земле и пытается вытереть пот, но по итогу размазывает по лицу грязь. Она выдыхает и поднимается в положение сидя. В порыве отчаяния она хватает капрала за рубашку и тянет на себя, надеясь как-то повлиять на исход боя. Леви стоит на месте, а вот ткань трескается — так звучит её смертельный приговор. До этого капрал терпеливо ждал, пока она поднимется на ноги, но теперь становится сапогом на ладонь свободной руки, берёт за подбородок и тянет его вверх, чтобы она взглянула ему в глаза. — Бой завершён, Аккерман, — ледяным тоном произносит Леви. — Во-первых, теперь ты мне не перечишь. Во-вторых, стираешь и латаешь вещи, которые ты умудрилась испортить. И, в-третьих, ещё неделю страдаешь от своего общества в спальне — уволь меня пересечься с тобой ещё хоть раз за это время. Микаса внимает указаниям. Она не смогла одолеть капрала и принять своё поражение с достоинством, поэтому сейчас, собирая остатки гордости, девушка зарекается хотя бы выполнить свои обещания. Армин и Эрен помогают ей подняться на ноги. — Знаешь, Микаса, — произносит Армин, когда Леви скрывается с поля зрения, — тебе удалось трижды повалить капрала просто потому, что он поддался. — Я тоже заметил, — поддакивает Эрен. — Что вы имеете в виду? Армин вздыхает. — Он всегда останавливался, когда единственным местом, раскрывшимся для удара, была грудь. Эрен кивает. Иначе говоря, Леви не травмировал её рёбра.

***

Микаса сидит в кровати и зашивает кофту Леви. Ткань выглядит потрёпанной, изношенной. На локтях лён протирается едва ли не до дыр и становится тонким, словно ситец — по сравнению с ней даже одежда Эрена выглядит новой. Микасе не понимает, зачем пытаться восстановить вещь, которая едва ли не рассыпается в руках. Она до этого не задумывалась о доходах руководства — что Леви, что Эрвин для встреч с официальными лицами одеваются с иголочки. Ботинки вычищают едва ли не до блеска, накрахмаливают воротники. Леви очень опрятный, поэтому есть всего два объяснения, почему он до сих пор носит эту тряпку — либо у него не хватает денег, чтобы купить новую; либо сохраняет её из эмоциональной привязанности. А может, и то, и другое. Микаса заканчивает зашивать, но даже после её усилий кофта годится разве что для того, чтобы подтирать полы — ткань разоравалась ближе к воротнику, и даже после попыток всё аккуратно залатать, выглядит неопрятно. Девушка, повинуясь внезапному порыву, берёт ножницы и делает вырез шире и немного глубже, тем самым отсекая порванную часть. Если раньше вырез был круглый, то теперь он больше напоминает букву V. Микаса снова берёт иголку, подворачивает и подшивает ткань, чтобы не торчали нитки. Она искренне надеется, что не получит за самовольность взбучку от Леви. Она ведь клялась себе выполнять его приказы, но нарушает их раз за разом, повинуясь порыву улучшить, доказать, защититься. В итоге, укоряя себя за очередную оплошность, Микаса просит Эрена во время следующего похода за продуктами купить ей ткань — ей потребуется немного, тем более за те пять лет, когда они были предоставлены самим себе, она уже не раз шила для Армина и Эрена новую одежду. Единственная неприятная новость — даже на небольшой кусок льна уходит половина её сбережений. Она снимает мерки с прошлой вещи и шьёт новую — отличную по цвету, но в остальном полностью идентичную. Но Микаса не решается выбросить старую кофту. В конце концов, выстирав обе, девушка их оставляет в корзине перед дверью капрала. На следующий день к ней наведывается Леви. — Аккерман, какого чёрта я отдал тебе одну кофту, а получил две? — Капрал облокачивается на дверной косяк, руки скрещивает и смотрит прямо на Микасу. Она догадывалась, что он придёт. — Простите, сэр, — только и говорит девушка. Она ломает дров — опять. Леви не отводит от неё взгляд. Так они и молчат — в комнате, где в воздухе искрится пыль, где в стакане на тумбе стоит пижма, а в одном из ящиков лежат оставшиеся лоскуты ткани. Воздух наполнен запахом знойного лета и свежевыстиранного белья. Микаса полусидит на кровати, кладёт рука в руку, избегая пересечься с капралом взглядом. — Спасибо. — Леви кромсает тишину словами и уходит. Через пару дней на тумбочке у Микасы лежит ровно та сумма, которую она потратила на ткань.

***

Из выреза Леви теперь выглядывают ключицы, и Микаса смущается — она совсем не задумывалась об этом, когда меняла кофту. Они еле успевают выскочить из штаба до того, как прибывает полиция. Микаса чётко выполняет приказы, не мешкает. Она готова убивать, даже если враги имеют человеческое лицо. Она безропотно следует за Леви, ведь Леви можно доверять — он ни раз спасал Эрена, когда у неё не хватало на это сил. А ещё Микаса чувствует себя обязанной за сломанную лодыжку — во время рукопашного боя она не раз цепляла капрала за травмированную ногу. Микаса наблюдает с высоты, с каким хладнокровием капрал убивает людей — даже ей становится не по себе. Она вспоминает, как он приставлял к проповеднику ружьё — он не был похож на человека, ни разу не маравшего руки. Её догадки подтверждаются. Леви убивал, и судя по всему, убивал не раз. А Микаса — Микаса готова следовать за ним. Она сделает всё, чтобы вернуть и спасти Эрена. Но её усилий и усилий всего отряда оказывается недостаточно. Они увозят его и Хисторию. Микаса рвётся вперёд, но путь ей преграждает капрал. Он останавливает её сначала рукой, а когда она начинает сильнее сопротивляться — наваливается всем телом. И Микаса прекращает вырываться, ведь Леви оказывается не на её стороне. Она останавливается, потому что не хочет его травмировать и обещала себе доверять его решениям. Тело капрала высушено и мускулисто, а кофта всё так же неприятна на ощупь. Леви пахнет потом, кровью и отчаянием — маленькие капельки сидят на ямках ключиц.

***

Микасе жаль Армина, ведь ему ещё не приходилось убивать. Лучше бы его первой жертвой стал титан, а не человек — так убийство было бы проще морально обосновать. Она сидит рядом и наблюдает за угрызениями совести, которые испытывает её друг. Микасе жаль (снова), что она оказалась недостаточно быстра, чтобы это предотвратить — ведь ещё пару секунд, и эта кровь была бы на её руках. Она могла спасти Армина от этих страданий. На складе темно, зябко и пахнет сыростью из-за близости к водоёму. Их греет только костёр, он же — освещает лица. Когда Жан выкладывает, что девушка, направившая на него ружьё, замешкалась, Микаса почти физически ощущает ту боль, которую испытывает её друг. И когда Леви начинает на него давить, он едва ли не подрывает свой авторитет в её глазах, но потом ему удаётся найти слова, которые приводят Армина в себя — Микаса чувствует смесь облегчения и благодарности. Она следует за Леви, потому что проникается к нему уважением.

***

Когда Хистория, следуя полушутливому совету Микасы на заседании, идёт бить капрала, пытаясь доказать ему свою власть, девушка испытывает нетерпение — неужели в окружении оказался кто-то, кто выше коротышки по званию? Неужели Хистории и правда сойдёт маленькое восстание с рук, даже если Леви будет в бешенстве? Микаса хочет увидеть представление своими глазами. И когда Хистория ударяет его, Микаса не может сдержать улыбку, потому что, признаться честно, у неё всё ещё периодически появляется желание врезать капралу. Хистория мстит за всех, выражает протест и несогласие с действиями Леви, которые периодически испытывала и она, и Конни, и Жан. А Леви? Леви тоже улыбается, и Микаса впервые осознаёт, что никогда не видела его таким расслабленным. Улыбка исчезает буквально сразу, но не выходит из головы. Перед сном девушка задумывается, почему он повёл себя именно так?