Между закатом и рассветом

      Астарион вздохнул, сосчитал до десяти и соизволил всё-таки посмотреть на участников процесса. — Обвинитель, излагайте, — разрешил судья, откидываясь на высоком стуле и сцепляя пальцы в замок.       В центр зала вышел низенький лысый мужчина, поправил очки и откашлялся, готовясь произнести речь. Астарион хорошо знал, что он сейчас скажет: все законники похожи друг на друга, а юридический язык одинаков.       «Ваша честь, досточтимые жители Врат Балдура…»       Жителей-то, кстати говоря, собралось больше обычного. Чем их так привлекло дело… о чём вообще это дело? Астарион опустил взгляд в бумаги, лежащие на столе перед ним. Ага. Волшебник Инголис просит привлечь к ответственности некую Хризантему, странствующую жрицу, за вторжение в его владения и причинение ущерба, которое затем повлекло за собой пожар на улице… — … а конкретнее, были уничтожены несколько образцов раритетной нетерийской скульптуры, сожжены редкие магические книги из Уотердипа и Кэндлкипа, а также умерщвлены магические конструкты, служащие почтенному Инголису.       По рядам зрителей прошёлся шёпоток. Так-так, а вот это было интересно. То есть, какая-то жрица вломилась в хорошо охраняемое поместье мага и разнесла его просто так? Да ещё живой вышла? Астарион бросил взгляд в сторону защиты и поправился — нет, похоже, не вышла. Или вышла, но тяжело раненной. Её интересы представлял какой-то юнец, очевидно, присланный из храма Тира. Практикант на общественных началах. — Мой наниматель просит назначить обвиняемой штраф в размере пятидесяти тысяч золотых и посадить в тюрьму. Надеемся на ваш справедливый суд, — законник Хелдос откланялся и вернулся к своему месту.       Астарион присвистнул в мыслях: «А у этого мага губа не дура! Пятьдесят тысяч… хватит на два новых особняка. Вот жадный колдунишка.» — Я вызываю сторону защиты, — произнёс эльф давно заученную фразу. — Выйдите и держите слово перед оком Тира.       Юный защитник засуетился, подбирая какие-то бумажки, и уронил одну из них. Ему пришлось нагибаться, и из рук вылетели ещё несколько. По залу прошлись смешки. Астарион закатил глаза. — Я сама буду держать ответ!       Все обернулись на звук уверенного голоса. В зал зашла девушка, окутанная золотым светом. Нет, это было не божественное вмешательство, и не магия, а всего лишь солнце, бившее прямо ей в спину. Но на мгновение Астариону почудилось, будто перед ним сам аватар Латандера.       Впрочем, на плаще девушки действительно красовалось вышитое солнце, встающее над горизонтом, поэтому без Латандера всё-таки не обошлось.       Хризантема вышла в середину зала и встала прямо перед судьёй, бесстрашно смотря на него снизу вверх. Вид девушки с косой серебряных волос говорил о том, что она явилась в суд не сдаваться или защищаться, а обвинять. На её лице была маска с лучами из золота и серебра — знак её приверженности церкви и традициям аазимаров. — Я обвиняю волшебника под именем Инголис в том, что он творит запрещённые в городе заклинания некромантии над телами из городского морга! — произнесла она хорошо поставленным голосом. Астарион заинтересованно подался вперёд. — Он изучает призыв существ из Плана Тени, а его «магические конструкты» — не более чем поднятые мертвецы, ещё недавно бывшие чьими-то близкими. Инголис подкупил одного из служителей Келемвора, и тот поставлял ему тела для экспериментов. Как служительница Латандера, я не могла пройти мимо этого преступления. Вчера днём я пришла в особняк волшебника, добилась аудиенции с ним и попыталась убедить его прекратить практиковать отвратительную магию.       Глаза представителя Инголиса отчаянно забегали по залу. Он разрывался между желанием перебить Хризантему и пониманием того, что это не улучшит ситуацию. Тем более, Астарион не собирался кому-то позволять прервать такое чудесное выступление.       Нечасто к нему приходили такие красноречивые паладины. Обычно ревнители веры были настолько тверды в своих убеждениях, что доказывать что-либо казалось им лишним. Но Хризантема продолжала свою пламенную речь. — Инголис рассмеялся и выпроводил меня за дверь. Его магия и эксперименты были неэтичными, опасными и угрожали соседним домам. Моя вера и моя совесть требовали от меня действий, пока не случилась катастрофа. Поэтому я снова вошла в его дом и выжгла нежить святым огнём Латандера. — Это намеренное уничтожение чужой собственности! — взвизгнул обвинитель, не удержав себя в руках. — Вы ворвались в чужой дом, будто разбойница, и начали громить его! Вы устроили пожар! — Тишина в зале! — прикрикнул Астарион, сурово осадив его взглядом. Тот злобно скрипнул зубами. — Обвиняемая, продолжайте. Как так вышло, что дом Инголиса загорелся?       Хризантема, кажется, слегка покраснела, хотя под маской было сложно разобрать. Она на секунду отвела взгляд, но затем вернула его. — В доме были охранные чары и горючие жидкости. В ходе сражения с нежитью я могла задеть полку с ними. Я поздно заметила, что начался пожар. Появившийся Инголис предпочёл проклясть меня и куда-то телепортироваться, хотя он мог погасить пламя! В своё оправдание скажу, что я своими руками помогала тушить огонь и вылечила всех, кто от него пострадал.       Астарион спрятал улыбку в уголках губ. Паства Латандера была подстать своему богу: хотят как лучше, а получается как всегда. — Слово обвиняемой услышано. Будут ли у стороны обвинения свидетели?       Хризантема уступила трибуну и встала рядом со своим защитником, который находился в смятении из-за своей неудачи. Хелдос откашлялся, напомнил себе, что дело ещё не проиграно, и ринулся в атаку. — Я вызываю торговку травами Линнелис, которая держит свой прилавок на той же улице, где находится дом почтенного жителя Врат Балдура — волшебника Инголиса! Её лавка пострадала от пожара, начатого, с позволения сказать, «жрицей»! — Воздержитесь от голословных заявлений, мэтр Хелдос, — поморщился Астарион. Манипулирование и давление на чувства судьи и зрителей — любимая тактика защитников, которые чувствуют, что теряют преимущество. Как быстро Инголис, волшебник с дурной репутацией, стал почтенным гражданином города!       Пока судья размышлял над этим, со скамьи встала молодая эльфийка, напуганная тем, во что оказалась втянута. В центре огромного и помпезного зала суда она казалась совсем маленькой и незначительной. Линнелис огляделась, не зная, с чего начать, наткнулась взглядом на Хелдоса и вздрогнула, когда тот сделал нетерпеливый жест рукой. Хризантема безотрывно следила за эльфийкой, но прочесть её эмоции было сложно. — Начинайте, госпожа Линнелис, — поторопил её Астарион. Девушка сглотнула, но говорить не стала. — Господин судья, м-мы просим о проведении перекрёстного допроса, — служитель Тира наконец нашёл голос и смелость. Астарион кивнул. Пусть будет перекрёстный, лишь бы это быстрее закончилось. У него вообще был сегодня выходной, но Инголис обладал авторитетом среди элит Врат Балдура…       Хелдос неодобрительно поджал губы и взял дело в свои руки, резко обратившись к эльфийке: — Вы пострадали от пожара, госпожа Линнелис? — Да… Мой прилавок и некоторые запасы трав сгорели. — Вы видели, где начался пожар? — Кажется, у поместья Инголиса… — Видите, ваша честь? Всё указывает на то, что причиной пожара, охватившего квартал, стали действия обвиняемой!       Астарион перевёл взгляд на Хризантему. Та не заставила себя долго ждать. — Линнелис, как твоя рука? Не болит? — обратилась она к девушке. Та с удивлением поняла, что уже некоторое время потирала левое запястье, будто оно болело. Эльфийка робко улыбнулась. — Нет, не болит. Ваши заклинания свели даже старые шрамы и крапивницу.       Аазимарка удовлетворённо кивнула. Итак, история про помощь местным жителям подтвердилась — очко в её пользу. — Скажи, а что думают твои соседи про Инголиса? — Иногда… из его дома доносятся звуки. Жуткие, — поведала Линнелис и поёжилась. — Мы пытались жаловаться великим герцогам, но никто нас не желал слушать. — Спасибо, Линнелис. Ещё раз прости за пожар. Я больше не имею вопросов! — Ничего, — уже увереннее ответила эльфийка. — Все остались живы, а на нашу улицу наконец стали заходить люди! Особняк мага уже не такой жуткий, когда он сгорел. — Спасибо, госпожа, — с нажимом сказал Хелдос, понимая, что его план трещит по швам. Астарион откровенно забавлялся, наблюдая за ним. — Сторона защиты желает вызвать свидетеля? — осведомился Астарион. Его вопрос породил небольшой разлад между Хризантемой и её защитником. Аазимарка не хотела вызывать, в то время как служитель Тира загорелся какой-то идеей. — Да, ваша честь! Мы вызываем Олота, бывшего служителя Келемвора, ныне отлучённого от церкви.       Хризантема нахмурилась и скрестила руки на груди, пока в центр зала вышел понурый мальчишка со спутанными русыми волосами. — Олот, за что тебя отлучили от церкви?       Молчание. Олот не отрывал глаз от пола у себя под ногами. Астариону это начинало надоедать. Он бы мог быть сейчас где-нибудь на «Фонаре» и наслаждаться прекрасным вином! — Свидетель, вам задали вопрос, — напомнил эльф. — Я позволял Инголису забирать тела для собственных нужд.       По зрительским рядам прокатились вздохи и возмущённые шепотки. Ох, история становится всё более острой! — Наверняка это были какие-то бездомные, которых никто и не собирался хоронить, как подобает, — отмахнулся Хелдос. Хризантема гневно сверкнула глазами. — Проводники смерти обязаны заботиться о каждой душе и достойно обходиться с любым покойным, независимо от его происхождения! — … Нет, я отдавал ему тела путешественников и горожан, — признался Олот. Теперь в его голосе звучало безразличие, словно он принял свою вину и не спорит о преступлениях. Хелдос не нашёл, что ответить. — За нарушение своего священного долга Олот был отлучён от церкви, — взял слово тирран. — Инголис подкупил стражу, чтобы та не арестовывала бывшего жреца, иначе бы правда о его экспериментах всплыла наружу. Но правосудие должно свершиться, Олот заслуживает тюрьмы!       Астарион сделал жест стражникам, и те увели мальчишку из зала суда. Прения выходили на финишную прямую, скоро нужно принимать решение. Он уже понимал, каким оно будет, но хотел убедиться, что у сторон не осталось туза в рукаве. — Стороны желают что-либо добавить?       Естественно, желают. Хелдос разразился длинной тирадой о священном праве защищать дом, во время которой Астарион успел определиться с тем, какая красотка составит ему компанию в вечерних гулянках. Он ожидал, что Хризантема тоже найдёт, что ответить, но жрица лишь покачала головой и отдала свою судьбу в его руки. И Тира, конечно же.       Астарион взял минуту на раздумия. Хелдос явно нервничал, уже все манжеты дорогого костюма измял. Чувствовал, что дело в пух и прах проиграно. Аазимарка и её защитник, наоборот, будто не в суде находились, а на службе в храме. Ладно, надо с этим заканчивать — быстрее все пойдут по своим делам. — Властью, данной мне великими герцогами и городом, милостью богов и под взором справедливого Тира я решаю, — эта фраза уже набила Астариону оскомину, но он мастерски прятал своё отвращение к ней под маской торжественности. — Наложить на волшебника Инголиса штраф в размере двадцати тысяч золотых за практикование запрещённой магии и возникновение пожара вследствие проведения опасных экспериментов. Также после уплаты штрафов он изгоняется из Врат Балдура за нарушение закона о магии в городской черте. — Это возмутительно, — воскликнул Хелдос, но его голос потонул в одобрительном гуле зрителей. Астарион повысил голос и продолжил. — Также я решаю наложить штраф в размере одной тысячи золотых на жрицу Хризантему, которая вызвала своими действиями пожар, но пыталась его ликвидировать и тем самым загладить вину. Бывшего проводника смерти Олота я приговариваю к трём годам тюрьмы за преступное пренебрежение долгом.       Астарион выдержал паузу, наблюдая за реакцией присутствующих. Хелдос был угрюм, Хризантема невозмутима, её защитник был счастлив от того, что выиграл дело, а зрители удовлетворённо гомонили. Когда шум несколько стих, судья полушутя обратился к аазимарке: — Госпожа Хризантема, прошу впредь избавлять наш город от нежити менее разрушительными методами. На этом заседание суда окончено, все свободны.       Стук молоточка поставил точку в сегодняшнем разбирательстве. Боги, наконец-то! Осталось привести себя в порядок, и он наконец сможет отдохнуть от всех этих горожан и их проблем.       Перед тем, как выйти из зала суда, Астарион бросил последний взгляд через плечо. Хризантема заметила это и кивнула ему с лёгкой улыбкой.       У эльфа появилось предчувствие, что он видит её не в последний раз… Видимо, она не собиралась прекращать наносить добро и причинять пользу.