Секретный ингредиент

— Что ж, полагаю, здесь больше нечего обсуждать, — он снова сел и вперил взгляд в бумагу. — Уходи. — Силко… — Выйди. Вон. Он даже не потрудился посмотреть, как ты выходишь за дверь. Он уставился на бумагу, не в силах сосредоточиться на ней. Ты была мягкой, слабой, и всё же ты осмелилась спросить его об этом. Младенец в грёбаном лесу. В ту ночь он лёг спать злой. Он даже проснулся с тем самым гневом, который всё ещё бурлил в его животе. Встречи оказались неплохим, хотя и раздражающим отвлечением. Территориальные споры, торговые соглашения и вся остальная скучная хрень, присущая химбаронам. Но он наслаждался ощущением власти, которое испытывал при виде шепчущихся Смиджа и Карвика по поводу произошедшего с мальчиком Анжелики. В их глазах читался небольшой страх, даже серебряные руки Карвика задрожали. Ему никто из них не нравился. Все, за исключением Чосса, были терпимы. Чосс достаточно скоро поймёт, что, хотя он и обладает властью, ему здесь не рады. Его кровь всё ещё была слишком голубо-золотой. Как только встреча подошла к концу, мужчина принялся за бумажную работу. Он не был уверен, сколько времени прошло, когда его желудок начал скручиваться в узел. Он съел только то, что Чак принёс ему на обед. Силко взглянул на часы и недоумённо моргнул. Ты уже должна была быть здесь полчаса назад. На мгновение он призадумался, не отвлекла ли тебя Джинкс, а потом вспомнил. Верно, вы злитесь друг на друга. Он мог бы заказать еду на своё рабочее место, что он как раз и собирался сделать. Однако, бросив взгляд на ящик, где он хранил свою иглу, мужчина остановился. Он способен пропустить один день. Он уже делал это раньше. Ты вернёшься завтра, он уверен в этом. Он лёг спать менее злым и проснулся с нейтральным чувством. Пока он собирался, его разум перебирал всё то, что было сказано той ночью. Для начала ему было гораздо легче сосредоточиться на том, что сказала ты, позволяя некоторой части гнева вернуться в его нутро. А потом он начал медленно вспоминать всё то, что наговорил сам. Он задумался и сильно нахмурился, вспомнив блеск в твоих глазах. То, как ты нахмурилась. Боль. Он всегда был склонен заходить слишком далеко. Он решил, что извинится за свои слова сегодня вечером. И снова раздражающие встречи, но он охотно на них отвлекался, чтобы избежать ощущения чего-то острого, тычущегося ему в живот. Эта небольшая пульсация, казалось, не исчезала, пока он полностью не отвлекался. Когда настало время ужина, Силко почувствовал странную надежду при виде открывающейся двери. Заметив Джинкс, он улыбнулся, но его губы дрогнули, когда она закрыла за собой дверь. Подтащив стул к его столу, девочка села и слегка задрыгала ногами. — Чак принесёт нам рыбу с жареной картошкой. Он вспомнил хлеб, который ты испекла несколько дней назад. Ты принесла его тёплым и намазанным маслом, с небольшой порцией курицы и овощей после того, как он просто захотел поспать. Что-то заныло глубоко в его животе, и это был отнюдь не голод. — Твоя мать не присоединится к нам? Джинкс улыбнулась так широко, что чуть не разбила ему сердце. — Она сказала, что мы должны провести время как отец и дочь. Он почувствовал себя так, словно ему вонзили нож в живот и повернули лезвие. Это чувство не покидало его на протяжении всего ужина, хотя ради Джинкс он изо всех сил старался не обращать на него внимания. Мужчина поддерживал беседу, пока она рассказывала ему о том, как провела день, что сделала сама и что сделали вы обе. И он разрешил ей порисовать на нескольких менее важных бумагах. Когда дверь его кабинета открылась, его взгляд упал на неё. Но ты открыла её только для того, чтобы позвать Джинкс, которая подошла к его стороне стола, поцеловала его в щеку, а затем вышла, выпалив: — Спокойной ночи, папа! Дверь за ней тихо закрылась. Нож теперь не просто поворачивали, а рывками тянули по животу. Его горло почему-то сжалось. До этого он чувствовал вину только перед двумя людьми: Вандером и Джинкс. Ты стала последним и каким-то образом худшим дополнением. Ведь ты была прямо здесь. Это было не так, как раньше, когда Вандер предал его, и он испытывал приступ ненависти к самому себе. Не так, как тогда, когда Джинкс сбежала, и он почувствовал себя неудачником в роли отца. Ты была совсем рядом. Всего несколько минут ходьбы, и он сможет поговорить с тобой, увидеть тебя. Его тело кричало ему так и сделать. Чёрно-красный глаз защипало, а кожа вокруг него начала опухать. Сидя в кресле, он сам загнал себя в ловушку. «Она не хочет тебя видеть, — эхом отдался в ушах его собственный голос. Голос, который он не слышал вот уже много лет. — Она не хочет с тобой разговаривать. Ты снова всё испортил». Он отмахнулся от него и поднялся на ноги. Джинкс уже, должно быть, спит, так что теперь можно спокойно с тобой поговорить. Он был уже у двери, как вдруг остановился. Поколебавшись, мужчина потянулся к ручке. Если ты не хочешь его видеть, то рассердишься ли, если он спустится? Возненавидишь ли его? «Она возненавидит тебя ещё сильнее». Нахмурившись, он вернулся к своему столу и потянулся за иглой, с ненавистью глядя на свою дрожащую руку. Его тело боролось с ним, пока он пытался предотвратить боль. Он так и не смог нажать на поршень. Следующие два дня прошли точно так же, хотя в один из них Джинкс присоединилась к нему только за ужином. И он очень мало спал. Чосс и Восс были с ним, когда отключилось электричество. Восс подумала, что он поймал их в ловушку, и споткнулась об его кофейный столик. Она разбила себе нос, когда пол содрогнулся. По крайней мере, у Кросса хватило ума оставаться на месте. Маркус сказал ему, что это произойдёт через несколько дней. Не сейчас. Конечно же, верхние не станут придерживаться долбанного графика. Как только всё перестало трястись, он выставил их обоих за дверь своего кабинета. Сказал Севике проверить тебя и Джинкс. Он до сих пор чувствовал, как поворачивался нож всякий раз, когда он произносил твоё имя. Силко зажёг несколько свечей, бросив ненавистный взгляд на свои дрожащие руки. Как же ему не нравилось, что от одной только мысли о встрече с тобой у него слабели колени. Почувствовав, что в горле пересохло, он затянулся сигарой и сел. А затем принялся ждать. Севика открыла дверь через несколько минут. И вот ты здесь. С Джинкс на руках и с окровавленной ладонью. Он услышал твой голос, когда ты тихо заговорила с девочкой. — Папа здесь. Смотри, он здесь. Когда Джинкс потянулась к нему, никакое чувство вины не смогло удержать её от его объятий. Он легко поднял её и постарался не улыбнуться, когда она уткнулась лицом ему в плечо. Поглаживая её по спине, он отдал Севике приказы. Как только он услышал, что все ушли, то утешил Джинкс ещё одной парочкой фраз. А затем его взгляд остановился на твоих руках, и при виде крови у него в животе что-то вспыхнуло. — Что случилось? Его резкий тон заставил тебя вздрогнуть, и он снова почувствовал себя так, будто бы его пырнули ножом. «Видишь, она боится тебя». Ты рассказала о произошедшем, выглядя при этом такой неуверенной, что ему пришлось велеть тебе следовать за ним наверх после того, как пояснил, что тебе понадобятся швы. Он попытался проигнорировать охватившее его странное чувство, когда ты села на его кровать. Когда заняла его личную комнату. Ты не стала её комментировать, а он и не спрашивал, даже если ему было интересно, что ты насчёт неё думаешь. Вскоре тебе наложили швы, и вам обоим удалось уложить Джинкс спать. Казалось, будто бы ты, как и раньше, пришла навестить его ночью. Поэтому, когда вы оба вернулись в кабинет, он кратко высказался по поводу Маркуса. Он всё ещё злился на нового шерифа. Силко сел за стол, на мгновение потирая виски. Затем бросил взгляд в твою сторону и потянулся за сигарой. За той, что ты для него скрутила. Он поднёс её к губам и издал довольный вздох. Он снова бросил быстрый взгляд в твою сторону, после чего отрезал кончик сигары и зажёг её. А затем откинулся на спинку кресла. Тишина была отнюдь не уютной. Не такой, как раньше. — Силко… — начала ты, делая шаг к столу. Мужчина заговорил прежде, чем ты успела продолжить. Для него было необходимо почувствовать спадающий в груди тяжёлый груз. — Мне не следовало этого говорить. Ты замерла и посмотрела на него. — Что? Он бросил на тебя прищуренный взгляд и затянулся сигарой. Ты снова шагнула вперёд, направляясь к его столу. Он выпустил дым толстой струёй, когда ты сделала ещё один шаг. — Прости. Ты уставилась на него. Он почувствовал, как все его внутренности перевернулись, когда ты заговорила. — Для нас это всё в новинку. В конце концов, столкновение с трудностями неизбежно, — нахмурившись, ты скрестила руки на груди. — Я тоже извиняюсь. Теперь он повернул к тебе голову и уставился на тебя. Его голубой глаз широко раскрылся. Пока он смотрел на тебя, в его голове что-то жутко щёлкнуло — чувство, которое проникло в самое его в нутро. Он переложил сигару в пепельницу. — За что ты извиняешься? Ты шагнула вперёд, пока не оказалась между его ног. Быстро потянулась через него к ящику за иглой. Он демонстративно отвёл взгляд от небольшого выреза твоей рубашки и посмотрел через твоё плечо. — Во-первых, я не помогала тебе с этим. Хотя должна была. Даже если я из-за тебя расстроена, я должна была тебе помочь. Рот мужчины сжался в жёсткую линию, пока он переваривал твои слова. Холодный металл устройства был для него так знаком, и ему пришлось вцепиться руками в подлокотники. — А что во-вторых? — наконец спросил он, и ты нажала на конец иглы. Он задрожал всем телом, отвыкнув от укола за последние несколько дней. Было больно. Но когда твои руки обхватили его лицо, на него нахлынуло облегчение, которое зажгло в его животе что-то устрашающее, что-то, что поднялось к его груди. Что-то ужасно и безумно тёплое. Его собственные руки легко обхватили твои запястья, слегка впиваясь в них пальцами. Когда боль ушла, он почувствовал выступивший на лбу пот. Он повернулся, чтобы посмотреть тебе прямо в глаза. Ты сглотнула, встретившись с ним взглядом. — Я доверяю тебе. Ты был прав, я ничего в этом не смыслю. Я не знаю, каково это, — он начал хмуриться, желая возразить. Но он достаточно часто перебивал тебя в прошлый раз, поэтому позволил тебе продолжить. — Это правда, даже если сказано было сгоряча. Я просто… Мне страшно. Он нахмурился ещё сильнее, отнял твои руки от своего лица и отпустил их. У него скрутило живот, когда он это сделал. — Ты же знаешь, что я взял тебя под свою защиту. Джинкс тоже под моей защитой. — Я знаю, — последовала долгая пауза. Ни один из вас не произнёс ни слова. Он поёрзал в кресле, в то время как ты всё ещё стояла так близко. Уже не между его ног, но он был рад, что не настолько близко. Тепло всё ещё разливалось в его груди, но он услышал тихий голос на задворках своего разума. Его охватило сомнение, и он произнёс: — Дело во мне? Вопрос был наполнен искренними эмоциями сильнее, чем он сам того желал. Он не смотрел на тебя, уставившись вниз и опустив руки на свои бёдра. — Нет. Раньше я тебя боялась, — твои слова заставили его нахмуриться. В них не было ничего удивительного, но тепло лишь смешалось с тем колющим чувством. — Нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к глазу. Он моргнул, когда твоя рука потянулась к его лицу и коснулась покрытой шрамами стороны. Он не мог отвести взгляд, чувствуя, как ты проводишь большим пальцем по участку кожи. Твой голос был ясным и ровным. Искренним. — Он не страшен, — ты убрала руку и постучала двумя пальцами по его лбу. При виде твоей слабой улыбки у него ёкнуло сердце. — Вот та часть, которая может быть пугающей. Он снова моргнул, не в силах что-либо сказать. Тепло в его животе хлынуло вверх, к груди, отчего у него стиснуло горло. Он почти что коснулся тебя, но ты отошла, и он опустил руки на колени, чувствуя боль в пальцах. Ему пришлось отвернуться и сделать вид, будто бы он сосредоточился на чём-то за окном в попытке отвлечься от нахлынувших на него чувств. Ты заговорила через минуту, и он услышал, как ты застучала пальцами по столу. — Мне просто становится страшно. Когда я думаю о том, что может случиться. Его взгляд метнулся к тебе. Ты не смотрела прямо на него, но он почувствовал, как напряглись лежащие на его коленях руки. — Я не позволю этому случиться. Твоя тревога так и не прошла. — Как думаешь, Анжелика думала так же и о Финне? Задумавшись, он задвигал челюстью, водя языком по щеке изнутри. Мужчина зашевелился, чтобы скрестить ноги. Над этим он ещё не размышлял, хотя должен был. — И чем же она, по-твоему, должна заняться? — его губы дрогнули, когда он взглянул на тебя. — И никакой работы с Синджедом. Этот человек опасен. Он имел некоторое представление, над чем тот работал. И до него доходили слухи о том, что случилось с его дочерью. — Она умная, — произнесла ты медленно. — Ей нравится работать с химикатами. Химтек. Может быть, она могла бы его изучить, чтобы создавать различные вещи? Новые устройства, — ты сделала паузу, потёрла руки и посмотрела на окно. — Оружие. Он свёл руки вместе, аккуратно сложив пальцы. По правде говоря, идея была неплохая. И она всё равно предполагает работу. Он знал, что Ренни проводит испытания своих собственных изобретений в области химтека. Её сын пока ещё слишком мал для работы, но он сможет отыскать для него безопасное занятие в шахте. Хороший обмен. Через мгновение он кивнул тебе. — Я всё ещё хочу, чтобы она посещала тренировки. Ты натянуто кивнула. От тихого «хорошо» напряжение, о котором он даже не подозревал, покинуло его плечи. Ты снова заговорила. — Мы всё равно должны поговорить с ней об этом. Силко слегка кивнул и задумчиво приложил два пальца к подбородку. Он не сводил с тебя пристального взгляда. Мягкая, слабая. Вот как он думал о тебе раньше, когда был зол. Теперь он был гораздо больше обеспокоен. — Тебе тоже следует посетить тренировки. Твои губы дрогнули, как будто ты нашла это смешным. — Зачем? — Лучший способ убить страх — отточить себя. Превратить себя в оружие против него, — он перевёл взгляд на стол и, убрав пальцы с подбородка, свободной рукой постучал по подлокотнику, а после указал на тебя пальцем. — И стать сильнее того человека, которым ты была раньше, — затем обе его руки вернулись на колени, а пальцы скользнули друг по другу, прослеживая старые шрамы. У него их было так много. Ему стало интересно, есть ли у тебя шрамы? Это навело его на одну ужасающую мысль: как ты выглядишь под одеждой. Тепло в его груди разлилось вниз, и — нет. Он не собирался предаваться этим мыслям… Во всяком случае, не сейчас. — Я присоединюсь к тренировкам Джинкс, — наконец согласилась ты тихо. Он лишь согласно промычал в ответ, откинувшись на спинку кресла. Во время повисшей между вами паузы он обдумывал новую мысль. — Ты часто думаешь о том, что случилось с Финном? — спросил он, стараясь говорить мягким тоном. — Иногда, — призналась ты. — В основном это просто сны, которые начинаются с Финна, — ты сглотнула. Его грудь слегка дрогнула, когда он наблюдал за тобой. Он увидел, что твои глаза заблестели. — А заканчиваются на Джинкс. Наступил небольшой момент тишины, после чего кончики пальцев коснулись твоей руки. Ты повернулась к мужчине, и он схватил тебя за локоть, сжав его пальцами. Ты задала ему вопрос, от которого у него в жилах застыл лёд. — Сны когда-нибудь прекратятся? Он потянул тебя за руку, и ты шагнула ближе. Ещё один рывок, пока ты, наконец, не оказалась настолько близко, что он мог бы коснуться носом твоего собственного. Ему захотелось взглянуть на твой рот, посмотреть на твои губы. Но он знал, что если бы сделал это прямо сейчас, то увидел бы подрагивающие уголки твоих губ. — Нет, — произнёс он мягко, а после обвил руками твою талию и привлёк тебя в свои объятия, когда ты издала пронзивший его сердце всхлип. Он нежно погладил тебя по спине. Силко не обращал внимания на то, что ты шмыгала носом и рыдала у него на плече. Когда ты отстранилась, он почти улыбнулся тому, как очаровательно выглядело твоё мокрое от слёз лицо. Он протянул тебе носовой платок из своего кармана. Ты поблагодарила его и вытерла лицо. Уголки его губ дрогнули. — Обычно с Джинкс это срабатывает. Тебе удалось негромко рассмеяться. — Какова мать, такова и дочь. Боги, это тепло не собиралось исчезать. Он слегка кивнул и отвёл от тебя взгляд, отвернувшись от света свечей так, что его лицо ещё больше погрузилось во тьму. — Если скажешь кому-нибудь, что я тут делал, я прикажу похоронить тебя заживо, — он понадеялся, что в его голосе не прозвучали язвительные нотки. Что его тон был дразнящим, как он того и хотел. — Я унесу это с собой в могилу, — пообещала ты с улыбкой, вытирая лицо, прежде чем прислониться к его столу. Повисшая между вами тишина была уютной; она окутала вас обоих. Ты полезла в ящик стола, где он хранил свои косметические принадлежности. Он поднял голову, и ты осторожно сняла макияж. Непривычное ощущение твоих рук всё ещё отдавалось подскочившим к его горлу теплом. И он был рад, что ты молчала в процессе, потому что он был совершенно уверен, что не сможет заговорить. Затем вы оба направились вверх по лестнице. Силко убедился в том, что свет в кабинете не горит, а зажигалка лежит у него в кармане. Джинкс всё ещё спала. Сопение стало громче, когда ты устроилась на той стороне кровати, что без тумбочки. Силко снял обувь, а затем присоединился к вам обеим. Он наблюдал за тобой; тебе понадобилось некоторое время, чтобы заснуть. Как только ты заснула, он протянул руку. Его пальцы слегка прижались к твоей спине, в то время как он почувствовал, как ноги Джинкс переместились на его живот. Боже, он понадеялся, что она не пнёт его ночью. Она уже сделала это однажды, когда ей приснился кошмар, и она присоединилась к нему в постели. Он проснулся, хватая ртом воздух, когда её ночной кошмар вернулся. Он взял с собой подушку, чтобы прикрыть живот, просто на всякий случай. Силко проснулся за несколько минут до пробуждения Джинкс. Его рука всё ещё покоилась на твоей спине, которую он неторопливо поглаживал. Он задумался над тем, каково это — просыпаться вот так. С тобой в его постели, где он мог бы прижаться к тебе и обнять тебя. Может быть, частичка твоей мягкости передалась и ему, подумал он, после чего Джинкс проворно пнула его в живот. И всё-таки подушка немного помогла.