Круги на воде

Чего она действительно желала?.. Ответ лежал на поверхности подобно расшифрованной натальной карте в гадательной чаше. Мона знала его ещё в бессонные ночи, когда астрология – верное лекарство от любой тоски, больше не помогала. Когда привычное перестало быть достаточным, а в минуты слабости становилось так тревожно-сладко от волнительных воспоминаний. В те дни она избегала пустых фантазий, теперь же протяни руку – и беспрепятственно коснёшься гладкой бледной кожи. Да, Мона не смогла переступить себя, довериться бывшему Предвестнику без остатка, и время неуклонно подтверждало её опасения. Но астролог чувствовала себя в состоянии, наконец, принять невозможность контролировать что-либо рядом со Скарамуччей. Как всякому стихийному бедствию, ему было суждено нести в мир потрясения, но сейчас, перед грандиозной россыпью Вселенной даже самые ужасающие бури и хаос ощущались её неотъемлемой и неизбежной частью. Мона словно стала частью несколько мрачной, но волнующей сказки. Непосвящённому в законы мироздания легко бы показалось, что она сама сделала немало, чтобы прийти к текущему моменту. Но астролог иллюзий не питала. По большому счёту небесам было безразлично, чего конкретно ей хотелось. Желания Моны в сравнении с желаниями кого-то вроде Скарамуччи просто не имели нужной силы. Кинь в озеро россыпью гальку, и мелкую рябь разобьют круги от камня крупнее. Мона – чуть более значимая крупинка среди обычной пыли, и её увлекало сиюминутным течением от ухнувшего в глубины валуна. Быть может даже чувства девушки – очередное влияние более сильного созвездия, отголосок чужой мечты. Круги на воде, по фатальной ошибке принятые за часть гаданья. Если подумать, разве когда-нибудь Моне было свойственно так безоглядно влюбляться? Разве прежде она допускала и мысли, что ради кого-то способна всё бросить? И при молчаливом свидетельстве мириадов звёзд не променяет ли она свою жизнь на фальшивку? Понимание пришло ранящим откровением. Вот что действительно хотела Мона. Узнать, истинно ли её сокровенное желание, не навязано ли оно чужой прихотью, пусть и не по воле самого Скарамуччи. Астролог приложила дрожащую руку к груди. Жестокость рока была ей хорошо знакома, но никогда так близко она с ней не встречалась. Ведь единственный и последний шанс выяснить, настоящее ли её желание, – ему не поддаться. – Нет, – медленно проговорила Мона. – Я не пойду с тобой, Куникудзуши. Выражение лица Скарамуччи нисколько не изменилось. Только прежде тёплый ветер бросил холодом, а свет звёзд стал болезненно колким. Мона прикусила губу. Привстала и быстро забормотала. – Ты уходишь, но прекрасно знаешь, где меня найти. Мы можем сохранить нашу связь, писать друг другу письма, и встретиться после того, как всё уладим… Девушка осеклась. Всё что она говорила, вдруг показалось бессмысленным бредом. Астролог сглотнула пересохшим горлом. Они не должны были вот так расстаться. Произошла нелепая ошибка. Сердце девушки отбило пару сбивчивых ударов, когда в гнетущей тишине раздался трескучий раскат грома. Мона вздрогнула. Это был не гром, а смех. Скарамучча запрокинул голову и, более не сдерживаясь, оглушительно расхохотался. Когда он вновь взглянул на онемевшую Мону, его взгляд стал острее наточенной бритвы. – Подумать только. Ты смогла меня одурачить. – Что… что, Бездна раздери, ты имеешь в виду?.. Мона по наитию отпрянула подальше от бывшего Предвестника. Её пальцы нащупали камни у самого края обрыва, но смертельно пугала не высота. – Ты притащила меня в это известное своей репутацией местечко, только чтобы красиво мне отказать… – Сказитель театрально развёл руками. – Жестокая драма. Даже покойная Синьора, и та бы отдала тебе должное. Его зловещая ухмылка напоминала оскаленную маску. – Откуда ты… – только и смогла выдавить Мона. Внезапный упрёк поставил её в тупик. Скарамучча по-прежнему говорил с ней на одном языке, но астролог резко перестала его понимать. – Откуда я знаю про Утёс Звездоловов? Перестань. Любой Предвестник изучает особенности местности перед миссией, а впервые я посетил Мондштадт по приказу Царицы. Не представляешь, какую ерунду в отчетах порой приходилось читать. Интересно другое, – Скарамучча поддался вперёд и перешёл на вкрадчивый шёпот. – Я тебе поверил, Мона. Особенно та трогательная сцена в звёздном храме возле древнего механизма, где ты обняла меня и так красиво говорила, была… мастерски поданной. Браво. Он несколько раз медленно и громко хлопнул в ладони, изображая аплодисменты. – Что ты несёшь, – прошептала обескураженная Мона. – Я и в самом деле… – Замолчи! – резко оборвал её Сказитель. Глаза бывшего Предвестника вспыхнули от переполнившей их ярости. Она ядом просачивалась вовне и удушьем оплетала шею. – Клянусь Сердцем бога, еще одно твоё слово – и я убью тебя!.. Меня раздирает жгучее желание сбросить тебя с этого проклятого утёса, так не искушай меня исполнить его прямо сейчас! Он вновь улыбнулся, как если бы и не повышал голос. Его улыбка не сулила Моне ровным счётом ничего хорошего. Девушка чувствовала себя беспомощной добычей, хитростью загнанной в угол изощрённым хищником. – В своей роли ты была хороша. Я так проникся твоей игрой, что даже решил отказаться от первоначального плана... Сказитель выдержал паузу, и Мона едва не спросила, что вообще за план он имеет в виду, но вовремя вспомнила об обещании Скарамуччи. Она сдержалась, а бывший Предвестник с лёгким разочарованием продолжил. – Он напросился сам собой, когда орден привлёк тебя к расследованию. Видишь ли, ты должна была сама поведать капитану, что приключенцев убил Дотторе. Любой намёк от Ордо Фавониус заставил бы моего бывшего коллегу вспомнить о приметной девушке, единственной, кто видел его на озере Лухуа и не был Фатуи, – жёстко и не без наслаждения произнёс Сказитель. – Люди Доктора невероятно целеустремлены и назойливы, это тебе не глупая девчонка из Фонтейна. Конечно, я бы пришёл к тебе на помощь. И никаких идиотских выборов, возможности отказа. Ты бы с огромной радостью сбежала из Мондштадта, и стала бы моей личной видящей ведьмой. Жаль, я ошибся, посчитал избыточными сопутствующие риски. Я и вправду решил, что ты… была мной увлечена. От изумления Мона не могла шевельнуться или вздохнуть скованной судорогой грудью. Она не хотела верить услышанному, но оно превосходно укладывалось в манеру ведения дел Скарамуччей. Он не лгал, как и всегда. В подземелье Сказитель и оглушил её, когда астролог хотела сказать Кэйе имя убийцы Искателей Приключений. С самого начала её неожиданная потеря сознания выглядела подозрительно, но Мона была слишком занята, чтобы думать об этом. Даже творя в его понимании добро, Скарамучча придерживался привычных методов. Но к чему такая откровенность? – Я хочу, чтобы ты знала, – ответил тот на незаданный вопрос, – что не ради одних плотских утех я провёл с тобой целую прорву времени, хотя мог заняться и куда более полезными вещами. Щеку девушки защекотало. Мона коснулась лица, и кончики пальцев легли на тёплую влагу. Слёзы. Они беззвучно лились из глаз, в то время как в горле застрял комок. Астролог не смогла бы вымолвить и слова, даже если бы очень хотела. – Я не человек. И никогда им не был. Там, где другой бы увидел хорошенькую девушку, я обнаружил возможность. Которую захотел использовать. Взгляд Скарамуччи погас. Больше не было ни гнева, ни злости, ни прилипшей к его лицу насмешки. На астролога смотрела ничего не выражающая пустота. – Если хочешь жить, – тихо и равнодушно сказал он, – беги. Мона обратилась в воду прежде, чем смысл его слов до неё дошёл. Мягкий сумрак ночи налился фиолетовым светом, и ослепительная молния пронзила землю там, где астролог сидела мгновением раньше. Грохот оглушил и дезориентировал. Девушка не удержала концентрацию, и уже в обычном хрупком теле кувырком покатилась вниз по наклону вдоль опасного края, за которым караулила бездна. Новая вспышка обожгла близким и трескучим жаром. Запах гари врезался в ноздри. Мона сжала зубы, не чувствуя от шока боли, и вновь стала водой. Она скользила по влажной от росы траве так быстро, как только могла. Переплетённые змеи молний искрились тут и там, отставая позади на жалкий шаг. Беспорядочные раскаты грома слились в единую какофонию, рёв огромного незримого зверя. Силы сохранять водную форму кончились чересчур быстро. Астролог со стоном приземлилась на непослушные ноги, и от последующего рывка подкатила тошнота. Лёгкие горели огнём, во рту стоял привкус железа, но даже краткая остановка значила смерть, и Мона выбирала жизнь. Астролог не поняла, в какой момент гроза, устроенная Скарамучей, стихла. Должно быть, Мона немало времени бежала прочь от призрака минувшей угрозы, что исчерпала к ней интерес. На прощанье остались лишь разноцветные пятна перед глазами и сводящий с ума звон в ушах. Девушка уже не разбирала дороги. Она шла, спотыкаясь, и лишь чудом огибала деревья и камни, неожиданно вырастающие из темноты ближе к подножью утеса. Измученное гонкой тело ныло от ожогов и ссадин, но астролог ковыляла вперёд на одном лишь упрямстве. Слёзы не желали кончаться, и Мона со злостью смахивала их, тем самым размазывая по лицу. Она ждала незримой погони, какой-то хитрой ловушки, что вот-вот Сказитель возникнет перед ней, и что последняя запозднившаяся молния наконец завершит начатое дело. Но Скарамуччи не было. Бывший Предвестник ушёл, и, кажется, теперь навсегда. Впереди своей игрушечной миниатюрой светился Мондштадт. Силы, что физические, что магические, были исчерпаны, и астрологу оставалось смотреть издалека, дрожа то ли от пережитого ужаса, то ли от предрассветной прохлады. Наконец, колени подогнулись. Мона рухнула на землю и громко разрыдалась. *** Онемевшие пальцы несколько раз постучали по лакированной поверхности двери. Прежде чем астролог вспомнила о существовании звонка, её услышали. И дверь распахнулась. – Мона?.. – пробормотал удивлённый Альбедо. Блеклая полоска рассвета ползла по светлевшему небу, но алхимик явно не спал, – на нём был привычный костюм и плащ капитана Ордо Фавониус. Впрочем, Моне было бы неловко застать его в пижаме в любой другой раз. – Я сделала это, – тихо сказала она и покачнулась. Альбедо едва успел поймать девушку в самый последний момент. Хвосты Моны скользнули по настилу крыльца, и её голова упала на плечо алхимику. Его воротник пах морозной хвоей Драконьего хребта и совсем немного – едким реагентом. – Мона, да что с тобой произошло?.. – сбитый с толку Альбедо явно не представлял, что ему делать. – Твоя одежда… На тебя напали?.. – Я сделала это, – с упрямством повторила астролог, игнорируя все вопросы. – Разорвала свежие нити, не поддалась потоку судьбы… Помнишь, о чём мы говорили? – Ты плохо выглядишь, тебе нужен лекарь… – Он чуть не убил меня, представляешь? После всего, что между нами было… Зато я узнала то, что иначе могла и не узнать. Так почему же… почему же я… – Архонты, да ты же бредишь… Альбедо поудобнее перехватил обмякшую Мону и, более ничего не слушая, занёс внутрь. Многочисленные огоньки свечей в золотистых подсвечниках расплывались желтоватыми кляксами среди тёмных и бордовых пятен, словно кто-то пастелью нарисовал гостиную, а затем решительным движением ладони смазал всю картину. Мона ощутила спиной ворс, а затылком – жёсткую вышивку подушки. Что-то тёплое и шерстяное легло сверху, обволакивая колющим теплом. – …для меня не будет сакуры и кровоцвета. И больше нет его влияния. Но почему же я… почему я до сих пор… Брякнуло стекло, булькнула какая-то жидкость, и губы Моны захолодил металл ободка бокала. Астролог по наитию сделала глоток, и нестерпимая горечь наполнила рот. Альбедо что-то говорил, но Мона не разбирала слов. Они сливались в ровный шум. Под действием зелья измученное тело расслаблялось, изгоняя саднящую боль, но вместе с болью уходило и сознание. – …до сих пор… люблю его, – шепнула девушка и провалилась в пустоту.