Круги на воде

В рассеянном свете под затянутым небом песок терял привычную желтизну и походил на пепел. Прибой нехотя накатывал на берег. От чёрной паутины тонких водорослей пахло йодом и гнилью. Мона пропустила под собой волну, вернула телесную форму и по колено ухнула в тёмную холодную воду. Будь это хоть сколько-нибудь возможным, астролог скользила бы по поверхности вплоть до самого безымянного острова. Но вряд ли даже там ей удалось бы скрыться от преследователя, который позволял ей убегать, но лишь до тех пор, пока ему не наскучила погоня. Когда Мона обернулась, Скарамучча шагал к линии прибоя. Толстые подошвы сандалий зарывались в серый песок и ломали хрупкую ракушку. К бледным щиколоткам тянулись клочья пены. – Вечно от тебя так много суеты… Но не упрямься, Мона. Сопротивление бессмысленно, к чему всё усложнять? – Скарамучча остановился и тронул шляпу, заставляя колокольчики глухо звякнуть. Астролог молча смотрела на бывшего Предвестника. Ещё несколько часов назад, когда она, получив записку, спешила домой в надежде увидеть Сказителя, множество несформулированных вопросов бессвязным клубком ворочались в её голове. Мона боялась, но отчаянно желала встречи. И вот теперь он перед ней. Высокомерный в своём снисхождении, жестокий, и вопреки всем колким фразам – раняще безразличный, Скарамучча вёл себя точно так же, как в их самую первую встречу, когда предстал перед астрологом безоговорочным врагом. За короткий срок он сменил столько масок, что Мона уже и не знала, какова его истинная суть. И была ли хоть доля правды в тепле, что они некогда делили. Стоило ли вообще искать ответные чувства у того, кто всё это время водил её за нос и дёргал за ниточки, как удобную куклу? А когда былые махинации не возымели должного эффекта, без лишних стеснений пошёл напролом и решил увести с собой силой, дабы превратить в ручную зверушку для воплощения амбициозных желаний. Давным-давно создательница Скарамуччи посчитала его слишком хрупким и чутким для сосуда бога, и выходит, Сказитель по-своему усвоил материнский урок. – …Совсем не обязательно быть видящей ведьмой, чтобы предугадать дальнейшее развитие событий: после короткой драки я вытащу тебя за шкирку как беспомощного мокрого котёнка. Ты часто повторяла как дурацкую заученную мантру, что судьбы не изменить. Так не предпочтительнее ли сразу сдаться? Видимо, Мона действительно видела перед собой существо, что давно только имитировало человеческие чувства, не ощущая ровным счётом ничего кроме безграничного эгоизма. И это чудовище не остановится ни перед чем, чтобы достигнуть поставленной цели. С самого начала Сказитель был её врагом. Неважно, что между ними успело произойти, врагом он и остался. – Снова предлагаешь мне выбор?.. Как великодушно, – сказала Мона, украдкой смахивая несуществующую соринку из защипавшего глаза. – Но ты по-прежнему говоришь столько ненужных слов, что по мне, предпочтительнее всего было бы тебя утопить. Она не чувствовала себя беззащитной. У её бёдер плескался океан, и пусть их бой не мог быть равным, но астролог определённо была нужна ему живой. – Утопить?.. – усмехнулся бывший Предвестник. – Для начала выйди из воды, иначе всё кончится, едва начавшись. Мона отзеркалила его улыбку. – Нет. Тебе ли не знать, что морская вода проводит ток лучше пресной… Электропроводимость напрямую зависит от количества примесей и концентрации соли. Вряд ли ты имеешь представление сколько её здесь, в этом заливе. Ты уже потратил на меня уйму времени, так будь добр, поднапрягись и рассчитай силу, если не хочешь за все свои труды получить бесполезный труп. Глаза Сказителя потемнели, но через мгновение он равнодушно качнул головой. – Значит, ты и правда готова со мной сразиться. Что ж… – Скарамучча вскинул руку. Узкая фиолетовая вспышка рассекла воздух. – Прожарить твой мозг было бы ошибкой, но, пожалуй, ты сможешь справиться со своими обязанностями, к примеру, без ладони или нескольких пальцев. Да и необходимость иметь парные конечности сильно переоценена. Бывший Предвестник сжал за плетёную рукоять длинную инадзумскую катану, возникшую из подпространства, и резко откинул в сторону, наискось нанося удар пустоте. Порыв ветра подкинул траурные вуали за его спиной. – Мне не нужна ни сила Сердца бога, ни сила стихий, чтобы приструнить зарвавшуюся девчонку. Простой стали будет вполне достаточно. Мона по наитию отступила на шаг, зарываясь каблуком в песок под толщей воды. Пока она не понимала, получила ли преимущество, или же напротив, – только усугубила положение. – Я редко иду на подобные уступки. Но тебе, моя видящая ведьма, я оставляю возможность в любой момент попросить меня остановиться. Проблема лишь в том, что в пылу боя я могу тебя не услышать. Астролог не увидела прыжка. Даже не уловила момента движения в свою сторону. Скарамучча просто растворился в воздухе, а через долю удара сердца катана обрушилась на водный кокон, который успела сотворить Мона. Вода вихрем крутилась над её головой, не давая лезвию продвинуться дальше. Металл и распахнутые ладони Моны, источающие силу стихии, разделяла пара сантиметров. По клинку вилась вязь инадзумских иероглифов, а за ним пылали два яростных ультрамарина, сочившиеся сиреневым светом. Клинок двинулся вперёд, и Мона сжала зубы. Кокон распался на мощный поток и откинул Скарамуччу вдоль берега. Он перевернулся и изящно приземлился в мелководье за несколько метров от астролога. Движения бывшего Предвестника были плавны и точны, но губы подрагивали, то растягиваясь в улыбке, то обнажая в оскале зубы. – Маленькая стерва, – едва ли не пропел Сказитель и бросился вперёд. Вода тормозила его, но по сравнению с Офелией Скарамучча казался быстр как ветер. Катана в неистовом ритме забила по импровизированному щиту, и на каждом втором ударе тот разлетался в брызги, заставляя Мону заново поднимать стены солёной воды. Прозрачную взвесь в воздухе пронизывал нарастающий смех и звон колокольчиков. Скарамучча искренне веселился. Ему было смешно. – Давай, Мона Мегистус! – крикнул Сказитель. – Раньше ты только и делала, что строила язвительную, но такую правильную девочку. Так покажи всю силу своей ненависти! Покажи мне… своё настоящее лицо! Вместо сотворения очередного щита Мона широко взмахнула руками, и высокая волна сбила с ног слишком увлёкшегося Сказителя и потащила прочь от берега. Обнажившийся под Моной песок ощерился ракушкой и камнями, и девушка едва выстояла, когда вся масса воды хлынула обратно. К икрам прилипли водоросли, порезы, полученные ещё во время поединка с Офелией, защипало от соли. Но астролог не упустила шанса воспользоваться удачей. Скарамучча всплыл, блеснув металлом шляпы, но затем вновь ушёл вниз с головой, подхваченный стремительным водоворотом. Астролог сосредоточенно плела его течение кончиками пальцев и отправляла бывшего Предвестника всё дальше, закручивая глубинный вихрь в штопор. Туда, где мелководье обрывалось. Туда, где давление нарастало, клубилась непроглядная тьма и где было самое место для чудовища вроде Сказителя. Скарамучча неожиданно вылетел из толщи воды пробкой неловко откупоренной бутылки. Астролог запоздало всплеснула руками, и её шею стальной хваткой сдавила белая ладонь. Сдавила и опрокинула Мону в воду. Из рта с хрипом вырвались прозрачные пузырьки, а в спину упёрлись покатые от бесконечной шлифовки камни. Астролог беспорядочно била ногами, но только бессмысленно взбивала муть. Сказитель склонился над поверхностью, и ногти девушки царапали его запястье. Видимое со дна, лицо Скарамуччи искажалось, разбивалось на светлые и тёмные пятна. Он не столько душил, сколько топил её. Использовал против Моны её же оружие. Когда в глазах потемнело, а лёгкие горели от нехватки кислорода, астролог оставила попытки сорвать с шеи ладонь Сказителя и сосредоточилась на стихии. Вода взметнулась вверх, как если бы под ними открылся гейзер. Волны закипели белой пеной. Мону больно подкинуло, выбивая остатки воздуха из грудной клетки, но хватка сразу исчезла. Девушка нащупала ногами опору и встала, жадно дыша. Скарамучча поднялся неподалёку. Его шляпы не было, должно быть, её снесло водоворотом, и мокрые пряди облепляли бледное лицо. Он больше не смеялся. Чуть шатаясь, Сказитель направил катану в сторону Моны. – Если всерьёз решила покончить со мной, то давай, выпусти, наконец, всех своих демонов без остатка… Мне всё ещё недостаточно твоей злобы, слышишь?! – Бездна… – простонала Мона, оттирая от соли губы. Она послала несколько хаотичных потоков, пролившимися тяжёлыми брызгами ливня на колыхающуюся поверхность моря. Скарамучча без труда ушёл от атак и сократил расстояние между ними, оставив достаточно пространства для удара. Астролог уже очень устала, но могла увернуться. Её сил, ранее подорванных пережитой лихорадкой и вдоволь потраченных ещё на Офелию, хватило бы на несколько прыжков, прежде чем ей пришлось бы молить о пощаде. Но Мона не собиралась сдаваться, чтобы остаток жизни служить монстру в людском обличье. Пусть даже вопреки тому, что битва со Скарамуччей не могла закончиться её победой, да и проиграла она ему далеко не здесь и теперь. Должно быть, это случилось, когда Сказитель впервые переступил её порог. Или, когда ему пришла соблазнительная идея использовать способности астролога для достижения своих целей. А может, в тот проклятый роковой момент, когда сердце молодой и ещё такой неопытной девушки стало предательски биться чаще? Мона с трудом подавила защитный рефлекс уйти от несущегося сбоку клинка. И потянулась к перчатке, проигнорировав резкую и пронзительную боль в шее. – Ненависть всегда была тебе привычней… Так насладись ею… сполна, – сипнувшим голосом прошептала Мона. Лезвие тонкого короткого кинжала, отданного ей Пустынником, легко вспороло плоть и вошло в живот Сказителя. Меч выскользнул из его руки и исчез в тёмных волнах, в то время как пальцы Моны мелко дрожали и словно прилипли к рукояти кортика. Сказитель смотрел на неё широко распахнутыми глазами. Тёмная ткань на коротком кимоно мгновенно набухла от крови. Металлический медальон покрывали алые брызги. Они складывались в причудливую картинку, и Мону вдруг повело. Её подхватили рывком, не давая наклонить головы. – Ты чертова идиотка… Идиотка! Я едва не снёс твою бестолковую башку… За воротник лилось что-то обжигающе горячее, но астролог почему-то больше не ощущала боли. Тем не менее она пронзительно вскрикнула, когда кончики пальцев Скарамуччи резко вонзились ей в шею. – Не смей… слышишь, не смей… – прохрипел Скарамучча. Мона засмеялась, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Она не чувствовала под собой ног, и, кажется, перед смертью решила окончательно сойти с ума. – Не смей, как остальные… меня покидать… – Ты сам… сам сделал достаточно, чтобы тебя покинули те… кто когда-то тебя любил, – чуть слышно, в полубреду медленно проговорила Мона. Жизнь утекала, и перед глазами нарастала темнота. Девушка с огромным облечением приняла её, как долгожданное избавление.