Моя зазноба

Нил резко дёрнулся, когда Миньярд закончил втирать камфору в его кожу, словно забыл подумать о чём-то важном. Он осмотрел свой бок на наличие изменений, но это была всё та же светлая и чистая кожа. «Никаких уродств», — добавил Нил мысленно, пока всё ещё стремился уловить какой-то подвох всей ситуации. Движения юноши были довольно расслабленными и приятными, что почти вогнало Нила в лёгкую дрёму, но он не мог в действительности позволить себе заснуть с незнакомцем. Незнакомцем, что вероятно имеет холодное оружие при себе. Двойная, если не тройная опасность. Он не был настолько глупым, несмотря на то, что ещё полчаса назад позволил этому же человеку легко прикоснуться и ввести сонное состояние. — Итак, — неожиданно начал Эндрю, — это какая-то миалгия? Сезонное? — Я не простужен, — возразил Нил. — Но я буду удивлён, если ты найдешь причину проблемы, когда не смогли врачи трёх городов. Иногда это заставляло его пролить несколько слёз под треск камина в особенно непогожие дни. Эти периодические боли настолько опостылели, что тихая ярость выходила с громкими всхлипами и заветным желанием вернуться к здоровой жизни. Нил никогда не думал о том, что будет молить судьбу о сильном теле и возможности встать с кровати. — Так ты уникум, — насмешливо заключил Миньярд и кивнул в сторону свёртка со шпагатом. — Что там? — Ты спрашиваешь о содержимом моей сумки? И этот человек ещё указывал на мои неправильные интонационные конструкции, — Нил закатил глаза, но всё же взял свёрток в руки и развязал узлы, позволяя увидеть три цветка рододендрона. — Ты занятно выражаешься, — без тени смущения продолжил Эндрю и взял один цветок в руки, чтобы лучше рассмотреть насыщенный цвет лепестков. — Сразу ясно, что ты не деревенский ребёнок, но Каслфорд тоже не твой дом. Итак, поэтому ты решил выбрать одинокий дом где-то посередине, доживать свои счастливые годы в одиночку. — Я не одинок, — вновь напомнил он. — Меня зовут Нил Хэтворд. И я родом из Брадфорда. Эндрю удивлённо просвистел в ответ на эту информацию и уточнил: — И что же ты тогда делаешь в подобном захолустье? Продаёшь собственные книги, а, переплётчик? — По-твоему все переплётчики коварны и расчётливы? — Я говорю то, что думаю. Остальное — твои догадки. — Твой брат переплётчик, — напомнил Нил. — И я всегда держусь от его магических штучек подальше, — кивнул Эндрю. — Фу! Не называй это так! — он ужаснулся и скривился в отвращении. — Люди итак мало знают о нашем ремесле, а подобные формулировки лишь ухудшают ситуацию. Иногда в ответ на ужасное незнание тонкостей переплётного дела Нил был согласен выпустить собственный журнал. Что самое смешное — это было возможно! Возможно, да только дворяне едва позволили бы особо ценной информации проникнуть в умы простолюдинов, ведь большинство их подпольных дел покрывали именно не добродетельные переплётчики, что согласны были и родину продать за большие деньги. — Докажи, что это может быть иначе, — предложил Эндрю и добавил: — Конечно, если к вечеру я не умру от этого цветка. — Это не опасный вид, — улыбнулся Нил. — Я планировал их отдать продавцам книг, но оставь себе. Я готов дарить тебе рододендрон каждый день, пока ты не поймёшь, что переплётчик это нечто большее, чем «магические штучки». — Этому скорее подходит определение секты, — задумчиво продолжил Эндрю. — Лишь избранные знают об этом, а подробности хранятся под семью замками. Нил не сдержал лёгкого смешка от подобной формулировки: — Ты же работаешь в мастерской. Ты часть этой секты. — Нет, я делаю книги, а то, что внутри касается лишь переплётчика, — Эндрю чётко разделил две части одного дела и подчеркнул: — Магические штучки. — Сколько работает твой брат? — спокойнее продолжил он. — Несколько месяцев. — И у тебя столь искажённое представление о ремесле? — удивился Нил и заново осмотрел фигуру юноши, словно видел его впервые. — Бессмыслица. Моя семья знала бы о всех тонкостях уже через несколько недель. — Это предложение? — усмехнулся Эндрю. — Что? — переспросил он, но в следующую секунду слегка порозовел. — Боже, нет! Даже мои друзья не посетили этот дом. Я не пущу туда человека, что говорит глупости о переплётном ремесле. — И сколько такой уникум может сделать ещё книг? — противопоставил Миньярд и пояснил подробнее: — Сможешь ли ты сделать больше одной книги в месяц, пока страницы будут пылиться и ждать своей очереди? Можешь ли ты работать полный рабочий день в своём состоянии? Нил нахмурился в ответ на это обвинение и строго ответил: — Это твои догадки. — Верно, — согласился он и встал на ноги, безмолвно предлагая вернуться в бурный поток фестиваля выходного дня. — Попробуй их опровергнуть. Нил мысленно застонал от того, как его просто унизили, но ещё пытался сохранить своё лицо и по примеру встал также легко, как и собеседник. Он почти порадовался этой победе, но после вспомнил, что всё содержимое сумки так и лежало на траве, а бумага подсыхала после пролитых чернил. Нил вновь упал на своё место под деревом и проворчал: — Иди к чёрту. Эндрю, казалось бы, смиренно ушёл в ответ на подобную бестактность с цветком рододендрона. Казалось бы. К сожалению, последний смешок даже не пытались скрыть за кашлем или порывом ветра. И без этого Нил мог даже и не заметить как в очередной раз позволил себе словесные колкости с едва знакомым человеком. Одинокая жизнь совсем расслабила его. Раньше он следил за своей речью даже во время разговора с Элисон или Кевином, хотя уже существовала договорённость «без формальностей». Члены семьи были достаточно строги в любых проявлениях этикета и вежливости, отчего бунтарство наказывалось тотчас и с долгосрочными последствиями. Нил успел забыть половину этих пыток с розгами, хотя иногда сила мышечных болей способствовала представлениям того, как на спине и торсе могли остаться глубокие шрамы. Было страшно представить как усложнилось бы его существование с пожизненными отметинами, что украшали бы всё тело. Нил часто думал о возможных шрамах из-за жестокого обучения в детстве. Представлял как его дом до конца дней останется пустым и ни единая душа его не посетит даже в отчаянных поисках переплётчика. Он представлял мрачную мать, что лишь по внешнему виду упомянула бы о прекращении рода. И, конечно, не обходилось без стального взгляда Элисон, что молчаливо день за днём пыталась бы скрыть уродства новыми способами в тандеме с лучшими горничными. Жалкая история жалкого мальчика. Отсутствие шрамов, тем не менее, не наполнило его нынешний дом учениками, родными и близкими. Комнаты всё также пусты, но в них присутствует малый уют, который — Нил надеется — привлечёт некоторых личностей, что захотят познакомиться поближе с обратной стороной переплётного дела. Возможно, они захотят познакомиться поближе и с Нилом Хэтвордом. Сейчас он больше беспокоился тем, когда придёт новое письмо от Элисон и как выяснить точный адрес «Монстров» Понтефракта, чтобы начать отправлять Эндрю рододендроны.