Пятьдесят процентов

Наверное, его позвала медсестра. Она точно не сказала ни слова. Как только он вошел, он превратился в парня из парка аттракционов. Консультант куда-то подевался. Ее мелко трясло, и ему ничего не оставалось, как, наплевав на присутствие медсестры, притянуть ее к себе. Бейджик оцарапал кожу, она вздрогнула и проверила щеку ладонью. Результат теста по-прежнему был у нее, он даже не взглянул на него. Все и так было ясно. — Я назначу тебе встречу с доктором, — сказал он. Консультант периодически появлялся в нем, чтобы она не вздумала опустить руки. — Тебе подберут препараты. Со временем мы научимся с этим жить. Она никак не отреагировала на это «мы», хотя внутри нее что-то болезненно сжалось. Неужели он рассчитывает на продолжение? С ней? Зачем ему эти проблемы? Постепенно она успокоилась и развернула листы с результатами, чтобы взглянуть еще раз. На двух страницах были положительные тесты ее проб, исследованных двумя методами. Для точности — она об этом читала. Что было на третьей, она поняла не сразу. Пришлось вчитаться. И когда она это сделала, издала неестественный смешок. — В чем дело? — Наверное, он подумал, что у нее истерика. — Это не мои результаты, — сказала она сквозь усиливающийся смех, вытирая мокрые дорожки слез. Он посмотрел на нее со снисхождением. Как на девочку, отказывающуюся признать, что она разбила бабушкину вазу. — Тебе нужно успокоиться. — Я буду спокойна, когда ты мне поверишь. — В ее голосе задрожали нервы. Боковым зрением она заметила, что медсестра за ними наблюдает. — Я сказала — это не мое. Она сунула ему в руки листы; третий, самый странный, оставила сверху. Пока он читал, его лицо менялось. Он сглотнул и спросил: — Ты просила о тесте на беременность? Она чуть не подпрыгнула, чтобы сказать, что нет. Тогда он, сдвинув брови, начал рассуждать: — Возможно, у них новый протокол. Наверное, они проверяют всех женщин твоего возраста. — Внезапно парень из парка исчез, и перед ней остался только консультант. — Твоя положительная проба на ВИЧ вовсе не означает, что беременность нужно прерывать. Ты вправе решать сама. Врач назначит дополнительные препараты, тебя будут обследовать. Хорошо, что… в общем, это хорошо, что ты узнала сейчас. — Ты меня слышишь?! — она практически взвыла. — Это просто невозможно! Я не могу быть беременной. Эти результаты не мои! Своим криком она заработала еще один взгляд от медсестры. Наверное, после такого они оба будут думать, что она истеричка. Истеричка, отрицающая очевидное. Но сейчас ей было плевать. — Тебе нужно успокоиться, — снова завел он свою пластинку. — Это какой-то бред. — Не слушая его, она собрала пальцами волосы на затылке. — Полный бред. Она вырвала у него свои результаты и просмотрела их еще раз, пытаясь найти подсказку. Чужое имя, неправильную дату, хоть что-то. Но каждый анализ был подписан верно. — Ты могла не знать, — наблюдая за ее нервными действиями, сказал он и сжал в кулак короткую челку. В его взгляде было что-то еще. Ах да, конечно. Неужели он может думать сейчас о такой ерунде? Или теперь он уверен, что она обманула его, отвечая на анкету? Зачем, интересно, она это сделала? — Как, скажи на милость, я могла не знать, — раздраженно процедила она, не глядя на него, — если я девственница? — О, — произнес он, и в комнате повисло молчание. Вопреки ожиданиям, ее щеки все равно запылали. Листы, которые она судорожно изучала, повалились из перебинтованных рук. Он наклонился быстрее, поднял их и протянул ей. Его удивленное лицо вызвало в ней новый смешок. Какой-то горький. — Да, девственница. И, возможно, все еще медленно умираю от болезни, которая преимущественно передается от человека к человеку после того, как они хотя бы разок позанимались сексом. — Новая порция смеха или слез, или всего вместе сжала горло. — Я умру чертовой девственницей, потому что никому в здравом уме не захочется иметь столько проблем. В данный момент ей было все равно, что думает о ней медсестра, он, да кто угодно. Она не знала, больна ли на самом деле. Как можно верить этим бумажкам? Хотя нет. Даже мысленно она должна заткнуться. Нельзя позволять себе думать, что она здорова. Она никогда не верила в силу пятидесяти процентов. Не стоит начинать теперь. Просто произошла ошибка. С ней всегда происходят одни ошибки. — Девственницей. Чертовой девственницей, — она продолжала смеяться, рыдать, проводя влажной ладонью по спутавшимся волосам. — Ну хватит, — выдрав ее руку из волос, он стиснул ее сотрясающееся тело так, что она оказалась прижата к его пиджаку, и заговорил ей в висок: — Твой анализ нужно будет повторить. Этот никуда не годится. — Ее истерика тихо продолжалась в его рубашку. — И не говори ерунды. Если анализ все-таки верный, твоя жизнь будет вполне нормальной. Как у всех. Ты не умрешь девственницей, ты поняла? Он ее жалел, это бесспорно. Однако рыдания резко прекратились. Она подняла мокрые глаза, все еще стоя прижатой к его груди, и, убедившись, что медсестра наконец-то ушла, спросила: — Обещаешь? — Что? — не понял он. — Что сделаешь это. Она ни разу не смутилась своего предложения. На смертном одре, подумала она, не до того. Он улыбнулся, наверное, полагая, что она это не серьезно. Но еще как серьезно. Тогда он снова уткнулся губами в ее висок, и она решила, что так он свернул этот неудобный разговор. Обидные слезы наполняли глаза, когда его голос, ниже, чем обычно, произнес: — Если понадобится, сделаю.