Призрак

Вот уже который день Могильные Холмы полностью оправдывали своё название, потому что на них царила непривычная могильная тишина. В пещере Фумо у одной стены лежали Вэй Ин, опутанный кнутом и окруженный всевозможными талисманами, и Лань Чжань, который был всё еще без сознания, так как от перенапряжения и потери ци у него открылись раны на спине; а у другой стены, погребенный под ещё большим слоем всяческих талисманов, чем Старейшина Илина, накрытый чистым ханьфу Сичэня, покоился труп Мэн Яо (его побоялись похоронить просто так, потому что даже если при жизни он был так зол на окружающую его действительность, то вполне мог бы вернуться лютым мертвецом для дальнейшей мести, а что с ним делать дальше заклинатели еще не решили). Около Вэй Ина и Лань Чжаня по очереди или вместе дежурили главы Лань и Цзян, подпитывая их своей ци: и если ци Лань Сичэня организм Вэй Усяня принимал неохотно, что было видно невооруженным глазом по слишком слабому свечению передаваемого потока, то ци брата поглощалась им со сверканием и треском Цзыдяня, что еще раз подтверждало для Ваньиня правильность выводов Вэнь Цин. Лекарка тоже постоянно находилась тут, то готовя укрепляющие отвары, чтобы напоить ими отдающих свою ци заклинателей, то меняя повязки на спине Лань Ванцзи, то читая свои записи и делалая какие-то пометки. Но все делалось молча и осторожно. Даже мёртвые Вэни старались быть незаметными и занимались повседневными делами на горе так, чтобы никого не побеспокоить. Притих и маленький А-Юань. Он грустно просиживал дни или у входа в пещеру, куда ему строго-настрого запретили входить, или у пруда с лотосами. Иногда он плакал, но так, чтобы этого никто не видел и не слышал, ибо очень переживал за своих Сянь-гэ и богатого гэгэ, которые, по словам тёти Цин, сильно болели. Наконец, одним вечером Вэнь Цин отложила записи в сторону, посмотрела сначала на Вэй Ина, потом на труп Мэн Яо и произнесла строго: — Так, пора заняться этими двоими всерьёз. Лань Сичэнь, проследив за ее взглядом, отпустил руку брата и подошёл к целительнице. Глава Цзян последовал за ним. — Вы что-то выяснили? Знаете, как спасти Вэй Ина? — спросил глава Лань негромко, и в его голосе слышалась надежда. — Да. Но для этого потребуется огромное количество светлой ци. Я слышала, что ваш дядя может в случае крайней необходимости собирать и через себя направлять всю духовную энергию заклинателей ордена Гусу Лань в нужное место. Так ли это? — Всё верно, — подтвердил Лань Сичэнь. — Но он делал так лишь однажды, когда мы с братом были еще совсем маленькими, и после этого так ослабел, что даже ложку поднять не мог, и долго восстанавливался. — Ну, это поправимо. Вы сможете его уговорить помочь нам? — задала следующий вопрос Вэнь Цин. — Ведь, насколько я помню, он ненавидел Вэй Усяня и вряд ли захочет помогать ему. — Я постараюсь убедить его, ведь, в первую очередь, он будет помогать Лань Чжаню, — пообещал Лань Сичэнь. — Дядя его любит и не захочет хоронить племянника так рано. А, дело примет именно такой оборот, если Вэй Ин снова исчезнет. Так что, в его интересах помочь нам. — Неужели? — скептически изогнув бровь, спросила лекарка и указала глазами на окровавленную спину Лань Чжаня. — Хотите сказать, он сотворил такое со своим племянником из любви? — Ванцзи крайне разочаровал его, взбунтовавшись против правил и защищая молодого господина Вэя. Дядя счел своим долгом наказать его, полагая, что лишь так сможет вернуть на стезю добродетели. Я видел, как он сам потом страдал от последствий своего решения, — Лань Сичэнь мог бы рассказать и о том, что Лань Цижэнь вынужден был так поступить под давлением старейшин, однако не стал подрывать авторитет Учителя Ланя. — В таком случае, Цзэу-цзюнь, вам надо немедля лететь в Гусу и уговаривать дядю. А заодно и заберите труп Мэн Яо. Ваши старейшины наверняка смогут провести над ним соответствующий ритуал в минши и упокоить его навсегда. — Хорошо. Тогда я полетел, — не стал терять время Лань Сичэнь. — Глава Цзян, у меня к вам просьба. — Говорите! — Вы остаетесь здесь за старшего. Сохраните для меня моего и вашего брата и… помогите Вэнь Цин. При упоминании имени девушки Ваньинь покраснел, как варёная креветка, что не укрылось от взоров и главы Лань (тот хмыкнул и улыбнулся), и самой Вэнь Цин (а лекарка задумалась: неужели у сурового главы Цзян есть к ней чувства.) — Я всё сделаю. Не беспокойтесь, — ответил Цзян Ваньинь. *** В Облачных Глубинах всегда было спокойно, тихо, строго и мирно. Тишина нарушалась только тогда, когда сначала Вэй Ин тут учился, а потом в образе разъяренного демона крушил стену правил. Старейшины во главе с Лань Цижэнем проклинали выходки Усяня чуть ли не каждый день, но шепотом и между собой. А вот молодые заклинатели с тоской вспоминали те золотые весёлые денечки и были не против того, чтобы Старейшина Илина явился еще раз и всколыхнул это стоячее, веками поросшее мхом бесконечной зубрежки и строгости болото. Поэтому все были удивлены, когда после возвращения главы клана да ещё и с трупом его названого брата, из минши послышались крики и ругань Лань Цижэня. Многие ученики и забыли, что их уважаемый учитель может так сквернословить и орать. Повсюду были слышны робкие предположения, а не появился ли Вэй Усянь сегодня прямо в минши пред светлые очи учителя. Некоторые заклинатели даже отважились, презрев правила, приблизиться к зданию и, что называется, погреть уши, но старейшины быстро разогнали любопытных и назначили для них наказание. Среди чересчур любознательных заклинателей оказался и Су Шэ, которому удалось спрятаться за широким стволом дерева и, тем самым, избежать обнаружения и разоблачения. Какая удача, что светлые одежды недавно созданного им ордена практически не отличались от клановых одеяний Ланей. К тому же, он сумел утаить свой нефритовый жетон-пропуск, когда его изгнали из ордена Гусу Лань. Без него Миншань не сумел бы пробраться незамеченным в Облачные Глубины вслед за главой Лань, за которым следил от самого подножия горы Луаньцзан. Когда управлявший лютыми мертвецами, играя им песнь смятения, Су Шэ понял, увидев загоревшийся сигнальный талисман, что Ляньфан-цзунь, которого он боготворил, потерпел фиаско, то поторопился ему навыручку. Однако опоздал — прибывшие вслед за приманенным сюда Старейшиной Илина заклинатели не только убили его благодетеля, но еще и забрали его труп. Большинство приглашенных заклинателей ордена Ланьлин Цзинь покинули нового главу Цзинь, однако Су Миншань остался таким же преданным его слугой, потому что не мог покинуть того, кто признал его таланты и недавно созданный им орден. Су Шэ был достаточно умным, чтобы сообразить, что труп Ляньфан-цзуня унесли на Луаньцзан, и довольно осторожным, чтобы не соваться туда, где собрались преданный Старейшине Илина высокоуровневый лютый мертвец и трое сильнейших после главы Не заклинателей (о плачевном состоянии Ханьгуан-цзюня после возвращения из города И он не знал), как бы ни свербело похитить тело Ляньфан-цзуня и отобранный Старейшиной Илина у Сюэ Яна обломок темной печати. Если бы босяк из Куйчжоу не был убит Вэй Усянем во время его последнего визита в башню Кои, то оказался бы идеальным напарником в подобном деле. А так приходилось рассчитывать только на себя, потому что доверенными лицами среди членов своего новоиспеченного ордена Су Шэ еще не обзавелся. То, что ему только что удалось подслушать, было невероятно притягательно с точки зрения применения и светлой, и темной ци (последней он чрезвычайно интересовался в последнее время, потому что хотел стать таким же непобедимым, как и Вэй Усянь. То, что тот всё равно потерпел поражение, не считалось. Су Шэ полагал, что тот просто допустил где-то ошибки. Уж он-то сам всё сделает правильно, когда придёт его время!) Ещё его очень порадовал тот факт, что он — единственный, не считая главы ордена Лань и его дяди, теперь знает великую тайну становления тёмного заклинателя, случившейся из-за передачи своего золотого ядра главе Цзян. Понял он и то, почему так рассердился Учитель, которого Лань Сичэнь уговаривал помочь вылечить ненавистного демона ради выздоровления и спасения жизни Лань Ванцзи. Однако Цзэу-цзюнь умел убеждать. После рассказа о произошедшем и описания сложившейся ситуации он спросил прямо и жёстко, мол, дядя хочет начать готовиться к похоронам пусть непослушного и уже неуправляемого, но всё-таки любимого племянника, потому что так и произойдёт, если Сичэнь вернётся на Луаньцзан с вестью об отказе. Лань Цижэнь еще немного повозмущался, поорал, а потом согласился при условии, что дева Вэнь (и откуда берутся такие талантливые и смелые молодые лекари?) будет согласовывать каждое своё действие с ним. Лань Сичэнь поклялся, что так и будет, а потом пообещал дяде лично переговорить со старейшинами, на что тот ответил, что это — его прямые долг и обязанность, так как именно он будет забирать духовную энергию у всех адептов и старейшин ордена Гусу Лань. Затем разговор перешел на Цзинь Гуанъяо, и дядя пообещал после решения вопроса со здоровьем Вэй Ина лично заняться упокоением его души и тела. А пока было решено отнести труп в ледяную пещеру, навесив на него заклинания покоя и умиротворения, а также многочисленные сдерживающие талисманы. У Су Шэ быстро созрел план, как похитить труп (и главное, незаметно и не потревожив талисманы) из пещеры, ведь он знал Облачные Глубины как свои пять пальцев. Решив, что услышал достаточно, Су Миншань огляделся по сторонам, нет ли посторонних глаз, и осторожно вышел из-за своего укрытия. Всё было спокойно — никто не обратил внимания на чужака среди своих. И он поспешил в библиотеку, чтобы найти и прочесть необходимую ему для предстоящего дела информацию. А Лань Цижэнь, бормоча себе под нос, мол, что отец, что сын с этой их сумасшедшей любовью, поспешил к старейшинам. Ему предстояло хорошо взвесить, что и как объяснить. Но почему-то ему казалось, что старейшины хоть и не переносили на дух Вэй Усяня, но высоко ценили Лань Чжаня, несмотря на то, что и наказали его очень строго. Переговоры, как и предполагалось, прошли успешно. Старейшины пообещали в назначенное время, которое возвестит сигнальный огонь над горой, собрать всех адептов, находившихся в Облачных Глубинах, перед новой стеной правил для передачи духовной энергии, а также позаботиться о трупе Цзинь Гуанъяо. Вечером того же дня Лань Цижэнь с Лань Сичэнем приземлись у входа в пещеру Фумо. Их встретили Вэнь Цин, глава Цзян и А-Юань. Мёртвых Веней во главе со своим братом предусмотрительная дева Вэнь отослала на другой склон горы, мол, надо там убраться и расчистить место для грядок, и велела не возвращаться, пока она сама не придёт и не проверит выполненную работу. Лань Цижэнь, признаться, был обескуражен, увидев тут нормальных людей. Ему казалось, что это место должно кишить омерзителььными лютым мертвецами, а перед ним застыли в церемониальном поклоне женщина, мужчина и ребёнок. — Где мой племянник? Что с ним? — первым делом поинтересовался Лань Цижэнь. — Дядя, я здесь. — Лань Чжань, опираясь на стену, вышел из пещеры и тоже поклонился в знак приветствия. — Спасибо, что согласились помочь. Тот просто отмахнулся и продолжил: — А где дем… — оборвал слово на середине, увидев укоризненный взгляд Лань Ванцзи, — где Вэй Усянь? Вэнь Цин выпрямилась, то же сделали Цзян Чэн и маленький А-Юань, которого лекарка тут же взяла за руку.  — Прошу, учитель Лань, зайдите в пещеру и посмотрите сами, — сказала она. Лань Цижэнь, гордо расправив плечи и вздёрнув подбородок, вошёл в пещеру, прошёл туда, куда указала целительница, и обомлел. Перед ним лежал, окутанный талисманами и обвитый Цзыдянем его могущественный когда-то враг (как заклинатель считал до сей поры), а сейчас просто бледно-прозрачный, с закрытыми глазами, с закушенной, видимо, от боли губой, юноша. Лань Чжань тут же поспешил к любимому и взял его за руку. За другую руку Вэй Усяня взял глава Цзян. Тишину разорвал громкий плач А-Юаня:  — Нет, Сянь-гэ, пожалуйста, не умирай, как все мои родные. В этом стоявшем на коленях у входа в пещеру Фумо и рыдающем ребёнке Лань Цижэнь внезапно увидел маленького Лань Чжаня, не желавшего верить в смерть своей матери и регулярно приходившего к её домику, чтобы пасть на колени у её двери. И сердце старика дрогнуло…