Призрак

Су Шэ и представить не мог, насколько своеобразным чувством юмора обладала Танцующая Богиня. А вот Мэн Яо, рассмеявшийся его ртом, оценил и юмор, и более сильное и высокое тело, в котором очутилась его душа. Правда, с этим телом ещё предстояло свыкнуться. Потому что сейчас при каждом шаге ему казалось, что земля непривычно далеко от глаз. Его движения были дерганными, словно у марионетки или у пьяного. Но это было поправимо — со временем он привыкнет и научится управлять этим телом, как своим собственным. А сейчас предстояло подумать о том, какую выгоду можно извлечь из данной рокировки. — Ох, Миншань, какой же роскошный подарок ты мне преподнёс… — проговорил Мэн Яо.

***

Эта хреновина, собранная Вэй Усянем из говна и палок, действительно работала. Правда, для того, чтобы ею воспользоваться, пришлось оставить далеко позади главное средоточие темной ци — Луаньцзан, двигаясь в направлении указанном Цзэу-цзюнем. Зато потом, когда Цзян Чэн достиг горы Дафань, стрелка компаса зла привела его прямиком к неприметному входу в святилище, находившемуся в толще скалы. Он спрыгнул с меча, однако не стал вкладывать Саньду в ножны. В предвкушении предстоящей битвы Цзыдянь на его пальце потрескивал фиолетовыми искрами. Противник наверняка был довольно силен и хитер, поэтому нужно было быть во всеоружии. Возможно, глава Цзян напрасно не призвал на помощь своих адептов, но он не желал тратить драгоценное время и объяснять им потом, почему вместо возвращения в Пристань Лотосов он торопится на проклятую гору Луаньцзан. Цзян Чэн ожидал увидеть кого угодно, но не пошатывающегося, словно пьяный, Су Шэ. Неподалеку от него на каменном полу лежало завернутое в верхние одеяния Цзэу-цзюня тело Цзинь Гуанъяо. Ваньинь презирал их обоих — и шлюхиного сына, вознесшегося до небес, и отброса, пресмыкавшегося перед новоиспеченным главой ордена Ланьлин Цзинь и завидовавшего всем заклинателям, которые хоть в чем-то превосходили его. Надо же, адепт, которого выгнали из Облачных Глубин за трусость, рискнул вторгнуться туда и выкрасть труп своего покровителя, а теперь зачем-то притащил его сюда. При виде главы Цзян на лице Су Шэ появилась несвойственная ему ранее ласковая улыбка гадюки. Цзян Чэн мог бы поклясться, что видел подобную на устах Мэн Яо перед тем, как тот подло подкравшись сзади, снес мечом голову Вэнь Жоханя во время битвы в Безночном городе. При приближении Ваньиня Су Шэ схватился за висевший на его поясе меч, однако почему-то не стал доставать его и отразил удар ножнами. Двигался он при этом как-то странно, словно человек более низкого роста, внезапно вставший на ходули. От следующего удара Саньду Су Шэ просто отскочил, после чего ловко извлек из чехла на спине гуцинь и начал играть. То, что зазвучало под сводами пещеры, было похоже на боевые мелодии клана Лань, однако несло на себе отчетливый след темной ци (и когда только успел извлечь энергию ненависти и злобы из тела Мэн Яо?). Они закружили по пещере: один, нападая, а другой, уклоняясь, Когда Цзян Чэну это надоело, он запустил Саньду в этого отступника, однако ему почему-то не хватило духовных сил, и меч пролетел мимо цели. Су Шэ снова улыбнулся такой знакомой приторно-любезной улыбкой Мэн Яо, и Цзян Ваньинь наконец-то понял, кто именно завладел телом Су Шэ и сейчас лишает его самого духовных сил. Оставалось лишь одно средство борьбы против этой двуличной твари, но сумеет ли Ваньинь сейчас им воспользоваться? Должен. Он собрал оставшиеся в его меридианах крохи светлой ци и, приправив их ненавистью, направил в Цзыдянь. Вложив в удар кнута, обрушившийся на тело Су Шэ, оставшиеся духовные силы, Цзян Чэн рухнул на колени, едва не захлебнувшись хлынувшей из носа кровью. Однако одного удара оказалось достаточно, чтобы тело Су Шэ, из которого в буквальном смысле вышибли душу, тряпичной куклой свалилось на землю. Вылетевшая из него в виде сгустка тьмы душа заметалась по пещере в поисках выхода, однако была поймана Ваньинем и посажена в мешочек для ловли душ. На это ушли остатки физических сил. После чего Цзян Чэн выполз из пещеры и запустил в небо сигнальный фейерверк, понимая, что в таком состоянии ему не успеть ни в Облачные Глубины, ни на Луаньцзан. Так что придется все же отрядить своих самых сильных и надёжных подчиненных с двумя опасными трупами в Гусу и отдать им распоряжения на случай своей гибели во время рискованной операции. Хорошо, если среди прибудущих к нему на помощь адептов окажутся целители, а нет, так придется кое-как добираться до Луаньцзан, где дева Вэнь быстро восстановит его силы своими чудодейственными отварами. А потом они все вместе сделают все возможное и невозможное для Вэй Усяня. Усевшись в позу для медитации, Цзян Чэн принялся ждать, одновременно восстанавливая свои духовные силы. *** Вэнь Цин нервно мерила шагами пространство пещеры Фумо. Глава Цзян задерживался, и это означало лишь одно — что-то пошло не так во время его поисков украденного трупа Мэн Яо. Неизвестно, в каком состоянии вернется Цзян Ваньинь и вернется ли вообще. Но последние мысли целительница старалась задушить в зародыше. Не для того она так старалась спасти его тогда, а Вэй Ин отдал брату свое золотое ядро — источник силы и могущества заклинателя. Только бы вернулся, в любом состоянии! Уж она его сначала отругает по полной программе, а потом вылечит! Вэй Ин продержался дольше, чем лекарка первоначально предрекла — на исходе был третий день, но это не радовало, а наоборот, настораживало. Несмотря на мощные вливания светлой ци, которой делились Лани или по очереди, или вдвоем, или даже втроём, Вэй Усянь всё чаще принимал форму черного тумана, и только защитные талисманы не давали ему рассеяться. На Лань Ванцзи было страшно смотреть: он стал ещё бледнее, губы искусаны в кровь, белки глаз от перенапряжения и недосыпа покрылись красными прожилками, а под глазами залегли темные тени, визуально добавляя ему лет десять. Тем не менее, он не отходил от любимого ни на миг, оставаясь единственным, кто передавал ему ци без остановки и отдыха. Дядя, лишь качая головой, а брат, вздыхая, подпитывали и его энергией. Вдруг Призрачный Генерал, к присутствию которого Лани уже привыкли и который систематически приносил им то еду, то травы сестре, не заходя в пещеру и отдавая всё ей, в очередной раз подняв голову, закричал: — Возвращается, глава Цзян возвращается! Вэнь Цин выбежала из пещеры и всмотрелась в ещё только наметившуюся точку на небе… На две точки… Которые через несколько мгновений превратились в измученного Цзян Ваньиня и мужчину в фиолетовых клановых одеждах, по-видимому, целителя, который поддерживал за спину своего главу, с трудом державшегося на мече. Не успели прилетевшие опуститься на землю, как девушка перехватила у лекаря главу Цзян и закричала: — Как же я устала воскрешать неугомонное семейство из Пристани Лотосов. Ни на минуту нельзя оставить! Цзян Ваньинь, привалившись боком к ней и сплюнув сгусток крови на землю, неожиданно даже для самого себя прошептал: — Так не оставляй. Останься рядом на всю жизнь хозяйкой в Пристани! Лекарь, прибывший с главой, разразился громким смехом, а потом произнёс: — На моём веку впервые слышу столь странные признания в любви и предложение руки и сердца. Эх, молодежь! Воистину — пытайся достичь невозможного! — Потом, резко став серьёзным, обратился к Вэнь Цин: — Глава в общих чертах описал мне ситуацию, и я посчитал своим долгом прилететь вместе с ним, чтобы и приглядеть, и помочь вам, молодая госпожа. Вэй Усянь для меня тоже не чужой… хоть и баламут. Но эти двое друг друга всегда стоили! — Ваши руки мне пригодятся, — спокойно ответила лекарка. — Давайте сначала приведем в чувство этого… кхм, моего жениха — (еле слышный шёпот, мол, так ты согласна?!) а потом я вам расскажу, что собираюсь делать. *** Главу Цзян быстро поставили на ноги четверо заклинателей мощными вливаниями светлой ци, а Вэнь Цин — горькими настоями, выпив которые, он спросил, усмехнувшись, мол, не нарочно ли такие сварила, чтобы его проучить. Тем не менее, присутствие второго лекаря оказалось весьма кстати. Если в Цзян Ваньине кнут закрепился хорошо, то в тумане, которым теперь постоянно становился Вэй Ин, сделать это без рук второго лекаря, было бы невозможно, ибо только сведущие люди могли точно знать место расположения ядра. А Вэнь Нин со своими одеревеневшими пальцами для столь тонкой работы теперь не годился. Лань Цижэнь отправил сигнал в Гусу, что пора начинать передачу энергии. Для простых жителей у подножия горы это выглядело так: гору словно окутало серебристое облако, по которому беспрестанно пробегали разноцветные вспышки, похожие на молнии. Грома, как и дождя, не было, но всем почему-то хотелось сидеть дома и не показывать на улицу и носа. — Мертвяки бесятся, — шептались люди. — Что-то страшное грядет. А в пещере шла схватка между светлой и тёмной энергиями. Как правы были старейшины всех орденов, запрещая молодым даже думать об управлении последней! Она не хотела усмиряться, хотела господствовать и подчинять себе и живое, и мёртвое. Но Лань Цижэнь недаром слыл наиопытнейшим заклинателем, недаром воспитал достойных племянников и смог научить уму-разуму даже такого балбеса, как Старейшина Илина. Ловко маневрируя потоком, он скручивал и сжимал всё то темное, что хотело навсегда забрать будущего спутника на тропе самосовершенствования его младшего племянника. Да, он смирился и понял, что любовь — это самое разрушительно оружие в мире после сил тёмной ци, если даже не сильнее. И, да, он хотел, чтобы Лань Чжань жил и творил великие дела, прославляя свои род и клан! Из носа, ушей и рта Лань Цижэня уже давно сочилась кровь, но каждый раз, усилим воли прогоняя морок из головы и слабость из тела, он, взрыкнув, продолжал спасать того, кого ещё несколько дней назад хотел убить. Ненависть превращалась в любовь, слабость — в силу, темное начало — в светлое. В свою очередь, Лань Сичэнь и Лань Ванцзи своими потоками духовной энергии помогали продержаться главе Цзян при передаче брату своей/его светлой ци. Никто не знал, сколько прошло времени; никто не задумывался, получится ли. На кону стояла жизнь трех выдающихся заклинателей, трех человек, любящих друг друга, пусть и по-разному. И у них получилось! Вэй Ин лежал с закрытыми глазами, но теперь он был человеком. Рядом беззвучно опустился на колени Лань Чжань и прижался губами к теплой руке любимого. С криками «дядя» и «учитель Лань» к упавшему без сознания Лань Цижэню бросились одновременно Сичэнь и Вэнь Цин. Второй лекарь поочередно проверял течение ци сначала у своего уснувшего главы, потом — у Вэй Усяня. — Гениальная девочка! У неё всё получилось. А наш глава не дурак, правильно жену себе выбрал! Одобряю! Такой талант! — заключил он. У входа в пещеру, обнявшись, беззвучно плакали от радости Призрачный Генерал и А-Юань. А вот лютых (на самом деле, трудолюбивых и добрых, к тому же хороших виноделов) мертвецов не стало — их развеяло в прах, который тут же унесло ветром, огромное скопление над горой светлой ци. Почему этого не случилось с братом лекарки, осталось загадкой. Но об этом все подумают позже!