Призрак

— Лань Чжань, какого гуя вы со мной сделали? — такими словами встретил Вэй Ин Лань Ванцзи, вернувшегося с подносом, полным еды. — Спасли, — кратко и по делу ответил тот, ставя поднос на кровать. — Но я же теперь не могу мгновенно перемещаться в пространстве и делать множество других ещё недавно подвластных мне вещей. Что-то мешает мне воспользоваться темной энергией внутри меня, — пожаловался Вэй Ин. — Я стал беспомощным… — Ты стал человеком, — перебил его Лань Ванцзи. — А это значит, что я снова могу наслаждаться вкусной едой и прекрасным вином, — заключил Вэй Усянь и с наслаждением впился зубами в куриную ножку. — И можешь снова развивать свое золотое ядро. Саньду-шэншоу поделился с тобой половиной энергии своего ядра, а мы с дядей заблокировали твою темную ци вливанием светлой. — Поверить не могу, что старый козел пошел на это, — выпалил Вэй Ин и тотчас же нарвался на укоризненный взгляд Лань Чжаня. — Ещё невероятнее то, что братец поделился со мной чем-то, кроме тумаков. — Мгм, — неодобрительно промычал Лань Ванцзи. — Сянь-гэгэ! Сянь-гэгэ проснулся! — завопил ворвавшийся в спальню А-Юань. Мальчик запрыгнул на кровать и обнял Вэй Ина столь внезапно, что последний пролил вино, которое ещё не успел продегустировать. — И я рад видеть тебя здесь, мелкий, — улыбнулся Вэй Ин. — Но, посмотри, что ты наделал. Выглядит так, словно я уписялся. — А-Юань виноват и он просит прощения у учителя Вэя, — тотчас же посерьезнел малыш. Под суровым взглядом Лань Чжаня он поспешно спрыгнул с постели и поклонился по всей форме. — Может ли этот недостойный ученик удалиться и сообщить радостную новость тете Цин и дяде Ваньиню? — С каких это пор мой шиди стал твоим дядей и ты называешь его не главой Цзян? — изумился Вэй Ин. — Так ведь завтра они с тетей Цин поженятся, значит, он станет моим дядей, — бесхитростно пояснил А-Юань. — Все удивительней и удивительней. Я думал, что он никогда не найдет невесту, соответствующую его завышенным требованиям, — сказал Вэй Ин. — Ладно, беги. А-Юань сразу же умчался. — Лань Чжань, только не делай из мелкого свою копию. Пусть бегает и играет, когда захочет. Успеет ещё повзрослеть, — попросил Вэй Усянь. — Не буду, — пообещал Ванцзи. — А ты пообещай, что больше не будешь пользоваться темной ци. — Знаешь, я уже боюсь что-либо кому-то пообещать и снова не сдержать обещания, — ответил, став сразу серьезным и грустным, Вэй Ин. — Тогда просто постарайся, — сказал Лань Ванцзи и взял Вэй Ина за руку, чтобы проверить, не причинила ли тому вреда попытка воспользоваться темной энергией, и сгладить последствия переливанием своей духовной энергии. — Лань Чжань, не надо, со мной все в порядке, — попытался протестовать Вэй Ин. — Надо, — выдохнул Лань Ванцзи и продолжил. Поэтому и не успел прибрать учиненный А-Юанем беспорядок к приходу главы Цзян. — Ну, конечно, не успел прийти в себя, как уже жрешь, — поприветствовал его в своей обычной манере шиди. — И, судя по всему, до туалета не успел добежать. Хотя бы ночной горшок попросил. — Да у тебя снега зимой не допросишься, — не остался в долгу Вэй Ин. — А ну, прекратите это безобразие! — прикрикнула на обоих стремительно вошедшая в спальню Вэнь Цин. — Ваньинь, чем ругаться, лучше распорядись, чтобы слуги сменили постель. Вэй Усянь, ты почти месяц провалялся в беспамятстве и все это время ничего не ел. Тебе нужно начинать с перетертых овощных супов, а не с жареной курятины, если не хочешь заработать заворот кишок! А вы, Ханьгуан-цзюнь, чем думали, когда принесли ему все это? — Выполнял просьбу Вэй Ина, — покаянно склонил голову Лань Ванцзи. А Цзян Чэн поспешил кликнуть прислугу, пока ему не влетело ещё и за то, что примчался сюда сломя голову. Вэнь Цин присела на край кровати и, пощупав пульс Вэй Ина, удовлетворённо кивнула. — Даже не думай снова использовать темную энергию! — строго сказала она Вэй Усяню. — Оба Нефрита клана Лань и достопочтенный учитель Лань едва не довели себя до полного истощения духовных сил, стремясь ее в тебе заблокировать, а твой шиди рисковал своей жизнью, чтобы поделиться с тобой энергией своего золотого ядра. Не пускай псу под хвост их жертвы. — Сестрица Цин, неужели мне даже попировать завтра с вами будет нельзя? — Думаю, тебе пока не следует открыто появляться на людях. Дурная слава и ненависть к тебе ещё слишком сильны. Не стоит усугублять и без того непрочное из-за грядущего брака со мной положение главы Цзян. — Я понял, — кивнул Вэй Ин. — Как только смогу встать на ноги, уйду из Пристани Лотосов и подамся в бродячие заклинатели. — Я пойду вместе с Вэй Ином, — подал голос Лань Ванцзи. *** Несмотря на то, что приглашения на свадьбу получили представители большинства крупных и мелких кланов, желающих поздравить главу Цзян и его невесту с таким счастливым событием прилетело немного. В основном, это были заклинатели из орденов Цинхэ Не, Гусу Лань и Ланьлин Цзинь, а остальные — лишь прислали гонцов с подарками. А всё потому, что фамилия невесты была Вэнь. Заклинательскому миру было безразлично, что девушка сама никого не убивала, так же пострадала от рук Вэнь Жоханя и его сыновей, потеряла родственников и брата и являлась лучшей целительницей своего поколения. «Убить всех Вэней и как можно более жестоко», — так мыслили многие. Даже одобряли то, что глава Цзинь ранее сделал девушку своей наложницей (о чем приспешники бывшего главы не преминули сообщить по секрету всему заклинательскому миру). Теперь и на главу Цзян многие смотрели с подозрением, мол, сначала его брат пугал народ своими лютыми мертвецами и демонической флейтой, а теперь и сам глава берет в законные жёны сорванный цветок из проклятого клана. А еще шептались, что Старейшина Илина жив и укрывается у брата в Пристани Лотосов. Ну как тут радоваться этому брачному союзу?! Но, положа руку на сердце, на самом деле все главы мелких кланов хотели бы выдать за главу Цзян своих дочерей или племянниц, чтобы в полной мере попользоваться положением и богатством этого древнего великого ордена. Естественно, такие меркантильные мысли не высказывались вслух, поэтому обычно просто на чем свет стоит ругали только «эту девку Вэнь» и Вэй Усяня. Самому главе Цзян было глубоко фиолетово на мнение недоброжелателей, а сплетни и слухи о своей невесте он быстро пресекал в своей обычной манере — несколько показательных порок сплетников Цзыдянем навсегда отбили охоту у большинства несогласных высказывать свое «ценное» мнение в окрестностях Юньмэна. Так что теперь Цзян Чэн был спокоен и уверен в правильности своего решения. Он женится на любимой девушке, которую выбрали его сердце и душа; с которой он хотел бы пройти по жизни рука об руку как можно дольше, и, главное, чтобы не повторить несчастливый брак своих покойных матери и отца. Поэтому, когда Вэнь Цин спокойно подошла к нему в начале церемонии, он крепко, с чувством сжал руку девушки, а затем в Храме предков, преклонив с ней колени перед табличками с именами матери и отца, гордо произнёс: — Отец, мать, позвольте мне представить вам свою избранницу, которую я очень люблю. Надеюсь, что вы порадуетесь вместе со мной и будете оберегать нас обоих! На пиру молодые сидели, так же держась за руки, и улыбались друг другу. А из-за занавеса, справа от возвышения, на котором находились молодые, на них с тоской смотрел Вэй Ин. Он так же бросал печальные взгляды на столики, за которыми сидели представители ордена Гусу Лань, в числе которых были Лань Сичэнь с Лань Чжанем (последнего еле уговорили прийти на пир, ненадолго оставив любимого). Вэй Ину так хотелось подойти к ним и от всего сердца поздравить молодых, но накануне вечером на семейном совете было решено, что во избежание политических осложнений ему не следует показываться открыто. И так хватало недобрых сплетен и оскорблений, которые нет-нет да и доносились до ушей Вэй Ина, как бы Лань Чжань ни пытался оградить его от этого. Когда молодых с песнями, прибаутками и двусмысленными намеками проводили в спальню, где им предстояло провести брачную ночь, Вэй Ин, наведавшись на кухню и стащив оттуда три кувшина с вином, короб с маньтоу и здоровенный кусок окорока, покинул усадьбу и отправился на самый дальний, известный только им с шиди, пруд с лотосами, чтобы утопить в вине свою ненависть к такому несправедливому по отношению к нему заклинательскому миру. Расположившись на полусгнивших досках помоста, который когда-то использовали или для полоскания белья, или для привязывания лодок, Вэй Ин разложил рядом свою добычу и, откупорив первый сосуд, опустошил его сразу практически наполовину. В голове резко зашумело, так как до этого он мало ел и был ещё слаб. — Никому я не нужен. Может, и правильно! Как такого, как я, можно любить и хотеть взять в мужья? — начал разговаривать сам с собой Вэй Ин. — Я же ходячее недоразумение, всегда влипающее в неприятности. От меня один вред. Эх, если бы сейчас сюда заплыл хоть какой водяной гуль, я бы с удовольствием разрешил ему себя съесть. А лучше появились бы здесь демоны и утащили бы меня в Диюй, где таким грешникам самое место. И Лань Чжань освободился бы от обузы и не оставался бы со мной из-за присущих ему сострадания и порядочности. Не успел Вэй Ин закончить свой монолог, как что-то сине-черное, внезапно вынырнув из воды у настила, схватило его за ноги и повлекло вниз, в непроглядную черноту пруда. Однако тотчас же серебряным блеском блеснул перед глазами Бичэнь, крепкая рука обхватила его за плечи и выдернула из пучины. Вытолкнув любимого на мостки, Лань Чжань закрыл его собой и начал сражаться с неизвестно откуда взявшимся царем всех гулей, который был сильнее, хитрее и опаснее всех доселе встречавшихся заклинателям особей. Вэй Ин, резко упавший на деревянный настил мостков, от неожиданности растерялся и сидел абсолютно неподвижно, с восхищением наблюдая за красивейшим смертоносным танцем Лань Чжаня. Его очаровывали развевающиеся черные волосы, злой блеск в янтарных глазах, закушенная губа, отточенные годами упорных тренировок движения, стремительные выпады. У гуля не было шансов остаться в живых, и вскоре его мертвое тело поглотили черные воды, минутой ранее едва не утянувшие в пучину Вэй Ина. Лань Чжань, резко развернувшись к Усяню, схватил того за руку и, резко дёрнув на себя, поднял с мостков и прошипел: — Или ты прекратишь думать о смерти, или мы покинем этот мир вместе. Его губы впились горячим поцелуем в губы Вэй Ина, у которого от такого напора помутилось в глазах и закружилась голова. Ему было и страшно, и сладко, и жарко. Не осознавая, что делает, Усянь обнял Лань Чжаня, а тот, почувствовав, что его не отталкивают, сильнее сжал в объятиях возлюбленного и углубил поцелуй. Они целовались и целовались, прерываясь только на краткие вздохи. На небе засияли луна и звёзды, подул прохладный ветер, но им обоим было жарко от страстных поцелуев и объятий, хотелось сбросить с себя одежды и почувствовать друг друга без преград, хотелось… Лань Чжань пришёл в себя первым и, наклонившись к уху Вэй Ина, жарко выдохнул: — Завтра же попрошу твоей руки у главы Цзян. А сейчас хочу спросить тебя, станешь ли ты моим спутником на пути самосовершенствования? Учти, что отрицательный ответ не принимается! Вэй Ину, разморенному, разгоряченному поцелуями и таким неожиданным, но приятным предложением, оставалось только кивнуть. После чего его подхватили на руки и унесли в полуразвалившуюся рыбацкую хибарку, где оба смогли наконец насладиться уже обнаженными телами друг друга и продемонстрировать искусство игры на данной богами флейте.