Истинный смысл устойчивых выражений

Джон понял, что происходит, в то короткое мгновение, когда Эмма уже склонилась к нему, но губы их еще не соприкоснулись. Наверно, стоило бы замотать головой, прежде чем случится поцелуй, вскочить, в конце концов, что-то сделать, но Джон попросту замер, не в силах двинуться. Это было… Ну, это был поцелуй. Определенно. Над ним склонялась красивая женщина, нежные руки мягко обхватывали его лицо, а щеки касалось теплое дыхание. Она была забавна, и умна, и понимала его (вообще-то даже лучше, чем ему того хотелось бы), и, если быть до конца честным, Шерлок попал в точку: она действительно была куда красивее большинства девушек, с которыми он обычно встречался. Однако что-то было не так. Первому поцелую полагалось бы сопровождаться возбуждением, подъемом, энтузиазмом, но ничего подобного Джон не ощущал. Все потому, сказал он себе, что у Эммы явно есть скрытый мотив, ему, Джону, не известный. Но в глубине души он прекрасно понимал: это всего лишь попытки себя успокоить. В этот раз все было как-то очень… приземленно, физиологично. Мозг замечал каждое движение и каждая часть тела ощущалась слишком отчетливо: руки, губы, зубы, язык… В какой-то момент Джон поймал себя на том, что с каким-то исследовательским интересом ожидает, когда же начнет получать от происходящего удовольствие. Это не лезло уже совершенно ни в какие рамки, и он поспешил отвернуться. — То есть, нет, — медленно произнесла Эмма. Джон торопливо закивал. — Нет. Мне неловко, но… — он развел руками. Тут он вспомнил о том старом разговоре и перебил сам себя, — погоди-ка. Я помню, ты сказала что-то вроде, что не полезешь ко мне в штаны или отношения. Не то чтобы было куда лезть — в плане отношений, а не штанов — но тем не менее. Эмма села обратно на свое место и бросила на его смеющийся взгляд. — Решила все равно попробовать. Очевидно, что он ужасно боится сделать первый шаг сам, и я рассудила так: если у меня ничего не выйдет, то по крайней мере наш поцелуй послужит толчком для него. — Что ж, эм, ладно. Но зачем тебе это? Объяснение, которое привела Эмма, было ему вполне понятно — в конце концов, он знал Шерлока не первый день, и вполне возможно, отчасти она была права. Однако искру гнева, зажегшуюся в нем, потушить все никак не выходило. Речь шла вовсе не о их нелепых, но безобидных играх с Шерлоком — нет, она хотела, чтобы у того создалось кардинально неверное представление об их отношениях, и он… что? Он — что? На этом мысль стопорилась, но идея все равно казалась отвратительной. Эмма пожала плечами и поправила волосы. — Вероятно, потому что мне тоже скучно, — сказала она после небольшого раздумья. — Ты — это вызов, а вызовы я люблю. Знаешь, я даже немного завидую. Чертовски завидую! Джон вытаращил глаза. — Завидуешь? С чего бы тебе мне завидовать? Эмма помотала головой. — Не тебе. Шерлоку. В этом было уже побольше логики, но Джон все еще не понимал. Нет, существовало множество причин завидовать Шерлоку: огромный интеллект, сверхъестественное самообладание, способность выходить невредимым из любых передряг и многое другое — но гораздо больше причин было, чтобы этого не делать: нулевые социальные навыки, неспособность справиться с рутинностью повседневной жизни, предрасположенность к сумасшествию и опять-таки многое другое. Эмма склонила голову на бок и посмотрела на него изучающе и невозмутимо, будто это вовсе не она целовала его не далее, как минуту назад. — Ты готов на все ради него, — сказала она. Слышал он уже эту интонацию. Почему люди всегда произносят эту фразу с такой горечью? — Многим бы хотелось, чтобы и у них был такой человек. Но мне сейчас кажется, что дело вовсе не в тебе, а в нем. Джон слышал каждое слово, которое она произнесла, но с таким же успехом она могла говорить на китайском. — Я не понимаю. — Конечно, нет, — согласилась Эмма, обхватывая обеими руками чашку с кофе. Она продолжала улыбаться, и горечь постепенно уходила из ее взгляда. — Поэтому ты ему и дорог. Тебе не нужны никакие причины, кроме него самого. — Я правда совершенно не представляю, о чем ты говоришь. Эмма засмеялась. — В таком случае позволь прояснить. Ты любишь его. Джон поерзал на стуле. Очень хотелось возразить, но после всего, что произошло между ними за годы знакомства, он не мог заставить себя это сделать. Он пожал плечами. — Как друга — да, пожалуй. — Ты понял, что я имела в виду. — Большинство здоровых отношений построены совсем не на том, что один куда-то вечно несется, а другой слепо за ним следует, — протянул Джон задумчиво. Не впервые ему в голову приходила эта мысль. — А дружеские только на том и строятся? — подняла бровь Эмма. — Ты так говоришь, что у меня может сложиться впечатление, будто он для тебя кто-то вроде кумира. Но я же вижу, что это не так! Ты не идеализируешь его и не очень-то нуждаешься в одобрении. — Эм. Ну… Да? — все, что говорила Эмма, звучало вроде бы правильно, но Джон чувствовал, что все время соглашаться было небезопасно. — Но в любом случае, даже если все это правда, ты упускаешь одну очень важную вещь. — О, и какую же? — Я не гей! — И это основная проблема? Джон не знал, какой ответ усугубит ситуацию в большей степени. «Да, вроде того»? «Нет, разумеется, нет?» Эмма вздохнула. — Слушай, мне нужно бежать. Нетрудно было догадаться, куда: вероятно, куда-нибудь, где атмосфера не была насквозь пропитана неловкостью. — Я просто… Все еще не могу понять. Почему мне… — Почему тебе не понравился поцелуй? Почему ты все еще не влюблен в меня по уши? Почему ты даже слегка во мне не заинтересован, хотя я очевидно дала зеленый свет? Эмма поднялась и стала застегивать пальто. Джон разглядывал ее, и хотел сказать что-то ободряющее, но на языке крутились слова настолько жалкие, что лучше было бы просто промолчать. — Да, я… я… ну… — Потому что я для тебя — подруга, Джон. Просто подруга. У нее снова сделался вид, какой бывал у Шерлока, когда тот объяснял Джону какие-то банальные для него вещи. В таких ситуациях Джон всегда терялся. — То есть кто-то, с кем ты можешь поговорить о проблемах. Встретиться за чашечкой кофе. Не более, — она подмигнула. — Я знаю, что ты подруга, но… — он замялся, выбирая слова. Он не был уверен, что подходящие вообще найдутся в его словаре, да и в английском языке в принципе. — Но если я — друг, то кто Шерлок? — спросила она после небольшой паузы, внимательно наблюдая за его реакцией. Джон не знал, что сказать, но этого и не требовалось — Эмма улыбнулась, бросила только: «Вот именно», и не говоря больше ничего, ушла. Джон проводил ее взглядом и еще долго задумчиво смотрел в окно, пока не вспомнил про телефон. Здравствуй, Шерлок. Шпионишь? — Эмс 11:50 «Эмс» — нелепое имечко для взрослой женщины. И ваше подозрение беспочвенно. ШХ 11:55 Забавно, по описанию Джона ты поначалу показался мне очаровательным. Подозреваю, он был субъективен. — Эмс 11:57 Я очарователен лишь тогда, когда хочу таковым казаться. Но я не отношусь к числу ваших поклонников и не любитель женщин в целом, раз уж на то пошло. ШХ 12:00 Гей? — Эмс 12:01 Неподходящее определение. Женщины непостижимы, самые тривиальные их поступки могут значить все, что угодно. Я им не доверяю, в особенности, когда они отираются где-то рядом с Джоном, который просто не может найти себе лучшего развлечения. ШХ 12:03 Звучит сексистски, не находишь? — Эмс 12:04 Возможно. Но даже вы — подходящий пример. Ваши глаза и волосы указывают на то, что вам он нравится; качество одежды и кожи говорят, что по мнению общества и вашему собственному вы слишком хороши для него; нервозность ваших движений, когда вы печатаете, свидетельствует о чувстве вины. Вывод: вы считаете, что он принадлежит кому-то другому; вы смогли бы его отбить, но считаете это непорядочным. Все ваши предположения на мой счет ошибочны, но я буду благодарен, если вы оставите Джона в покое и избавите нас всех от последствий эмоциональной травмы, которую вы ему непременно нанесете. ШХ 12:07 Моя очередь. Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты считаешь, что он уже и так твой в достаточной мере, чтобы это тешило твое эго, и ты чувствовал себя безопасно, — и поэтому не хочешь ничего менять. Ты просто боишься. У него-то есть другие варианты: он всегда может уйти к кому-то вроде меня, а у тебя помимо него никаких больше вариантов нет. Вот ты и считаешь, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. — Эмс 12:10 Верните телефон обратно. ШХ 12:12