в сеуле весна

это была середина февраля. вообще-то его любимое время года. оно чувствовалось бы ещё лучше, если бы ему не приходилось дорабатывать месяц до того, как ему найдут замену. но это было хорошо, десять утра или около того, в офисе тихо, торговые придут только после обеда, чтобы устроить в главном зале полный бедлам, сновать туда-сюда, громко разговаривать и вызывать у юнги тихий приступ паники. он собирается уже выходить курить, и сокджин встаёт со своего места, чтобы протянуть деньги за свой заказ («купишь мне кимбап и кофе?»), когда они видят в окно кого-то. первым замечает сокджин и подходит ближе. — кто это? юнги не знает ответа, поэтому подходит тоже, достаточно близко, чтобы увидеть человека, сидящего на корточках у снега. кажется, он пытается отмыть кровь. юнги хмурится. — с ним всё в порядке? — не уверен. он проделывает это ещё несколько раз, и юнги понимает, что он смывает кровь только с определенного места. ему разбили нос. — может, ему нужна помощь? спросишь? юнги снова хмурится. — хорошо. — можешь предложить прийти ему сюда, у нас есть туалет и аптечка. юнги молча выходит. перспектива подходить к незнакомому человеку, недавно получившему увечья, скорее всего, в драке его не радует. его не радует в принципе любой контакт с людьми, что говорить о достаточно крупном мужчине, вполне вероятно способным дать по лицу кулаком. но юнги выходит, зажигает сигарету и огибает здание, надеясь, что прошло достаточно времени, чтобы он ушёл. не достаточно. — с вами всё в порядке? он поднимает на него голову, прикрывая разбитый нос рукой. не мужчина, сначала думает юнги. парень, лет двадцати, наверное. ему даже хватило сил на неловкую улыбку. — да, в порядке, — затем он берёт ещё одну горсть снега и прикладывает к лицу. — не похоже, — юнги делает затяжку, задумчиво прищурив глаза. терять нечего, он всё равно уже начал разговор. — может, водой будет лучше? он снова улыбается. — у меня нет воды. ещё одна затяжка. — у нас есть. в офисе. можем пойти туда. если хочешь. он вопросительно поднимает бровь, и парень хмурит брови, задумавшись. — это точно будет нормально? — конечно. и юнги даже сигарету не докуривает, выбрасывает половину прямо в снег, хотя на здании и висит табличка о штрафе. его всё равно не будет здесь уже через несколько дней, терять нечего. они заходят в здание (парень заинтересованно озирается по сторонам, будто это не обычный офис со скучными должностями и стандартным сводом правил), и следующие полчаса чимин промывает ему нос в туалете и обрабатывает разбитый нос всем полезным, что нашёл в шкафу. чимин вообще тоже не особо любит людей, а особенно незнакомых, но делает это, потому что воспитанный и умеет терпеть. парень назвается чонгуком. и на самом деле неплохой. он улыбается очень мило, постоянно просит прощения и благодарит за помощь. — за что тебя так? — спрашивает сокджин, вышедший из кабинета как раз тогда, когда чимин искал в шкафу пластырь или бинт. что угодно. — не совпали во взглядах на жизнь, — снова улыбается. юнги опускает взгляд в пол, чтобы скрыть усмешку. — вот молодёжь сейчас пошла, а? чуть что — сразу кулаками махать. у нас тоже было… — сокджин опять заводит старую пластинку, так что юнги даже не слушает. вместо этого он решает смотреть на чонгука и то, как профессионально может оказывать первую помощь чимин. потом его отдел поит его чаем, и людей могло быть больше (четверо в их отделе, плюс чимин и хосок из отдела логистики), но один из них заболел, а другого уволили. поэтому они сидят вчетвером, и юнги действительно пытается не пялиться и уводить взгляд куда-нибудь за окно, но чонгук ловит его и улыбается широко, насколько позволяет разбитая губа. они выходят вместе покурить, несмотря на то, что юнги выходил совсем недавно. — давно здесь работаешь? — чонгук принимает сигарету из протянутой ему пачки юнги и зажимает её между зубами. бог мой, думает юнги. — полгода, — пожимает плечами. — скоро уволюсь. — почему? — мне нужно поменять обстановку. чонгук снова улыбается, выдыхая дым, и возможно, снова ловит юнги за откровенным разглядыванием, но не говорит ничего. совсем ничего. — и что потом? — посмотрим. чонгук кивает. больше слов не надо, и они молчат. под аккомпанемент падающих капель с крыши, тихого ветра, только-только просыпающейся весны. юнги нравится это начало чего-то, пока неопределённого, непонятного, но точно светлого и прекрасного. как сама весна. чонгук — весна. и он готов её подождать.