Когда-нибудь ты будешь страдать так же, как страдаю я

Кэтрин разрешает ей покинуть номер мотеля, но не без её сопровождения. Это мера безопасности, на которую Елена закатывает глаза, но втайне ценит. Она ведет их в приёмную, где глаза менеджера мотеля светлеют при виде Кэтрин. Елена остаётся возле двери, скрестив руки, наблюдая, как менеджер - Адам - смотрит на Кэтрин с кривой улыбкой на лице. Она задается вопросом, о чем Кэтрин заставляет его думать всякий раз, когда он видит их вместе. Он не оглядывается на Елену, не спрашивает, родственники ли они. Он просто смотрит на Кэтрин так, будто она подарок с небес. Что-то мерзкое скручивается в её нутре. Губы Елены напряглись. Она хочет, чтобы на неё так смотрели. Видели. Повернувшись со смехом, Кэтрин хватает Елену за руку. "Мы попробуем", - говорит она слишком оживлённо, открывая дверь, - "и дадим тебе знать, понравиться нам или нет". “И, если тебе понравится”, - говорит Адам с улыбкой, его щёки приятно краснеют, - “может быть, мы сможем туда как-нибудь сходить. Я могу показать тебе всё”. Смех Кэтрин похож на звон колокольчиков. Она вытаскивает Елену из конторки и позволяет улыбке исчезнуть с её лица, её выражение становится гримасой. Она держит её за руку, когда тащит её прочь от мотеля, через парковку и на улицу. Елена не пытается протестовать. Ей нравится тяжесть руки Кэтрин, вцепившейся в её руку. Им требуется пять минут, чтобы найти рекомендованную Адамом закусочную. Кэтрин проскальзывает внутрь, улыбается и говорит на одном дыхании несколько добрых слов, которые, по мнению Елены, являются принуждением. У официантки густые светлые волосы, завязанные в косу, которая раскачивается на спине. Она ведёт их к креслу у окна и, широко улыбаясь, оставляет их наедине. Официантка возвращается - Стефани - и принимает их заказ. Елена заказывает большой завтрак, несмотря на отсутствие аппетита. Кэтрин любезно улыбается ей, и Елена задается вопросом, не пришла ли Кэтрин вчера в эту закусочную и не заставила ли всех сотрудников не обращать на них внимания. В этом есть смысл. Получить у Адама рекомендации по поводу места, где можно перекусить, похоже на игру, которую Кэтрин затеяла с тем, кто находится под её чарами. Выглядывая в окно, Елена смотрит до тех пор, пока время не начинает казаться пустым звуком. Кэтрин не пытается заговорить с ней. Она молчит, просматривая меню, как будто это достойное произведение литературы. Когда принесли завтрак, Елена взяла нож и вилку, но не стала копаться в беконе. Он выглядит аппетитно. У неё слюнки текут при виде приготовленной пищи перед ней. Но она смотрит на Кэтрин, которая намазывает свой тост маслом, и чувствует себя вынужденной протянуть руку. "Мне жаль, - говорит Елена, горячо покраснев, - за прошлую ночь. Я не должна была-" "Что?" Кэтрин смотрит на неё, разламывая свой тост пополам. Она небрежно жуёт и смотрит на неё, как будто не помнит, что Елена трогала её. В этот момент Елена снова ненавидит её. Кэтрин всегда всё знает. Она самый умный человек, которого она имеет неудовольствие знать. Елена усмехается, качая головой. Немного слишком отчаянно она говорит: "Кэтрин...". "Ты даже не можешь этого сказать", - говорит Кэтрин с тихим смехом, глядя вниз и качая головой. Обмакивает тост в желток яйца и отправляет его в рот. Она жуёт, как будто жуёт жвачку. "Я прикасалась к тебе". "Ты что-то искала", - говорит Кэтрин, пристально глядя на неё. Она прислоняет локоть к столу и опирается подбородком на тыльную сторону руки, внимательно разглядывая Елену. "Я не позволю тебе сделать это со мной снова, если ты не скажешь мне почему". Сердце Елены колотится в груди. Что-то восхитительное скручивается в её нутре. Мысль о том, что можно снова прикоснуться к ней, взять у Кэтрин, которая никогда в жизни ничего не давала... Она крепко сжимает столовые приборы. Но она помнит, с кем играет. Кэтрин Пирс опасна. Смертельный противник, с которым можно столкнуться даже в непринужденной беседе. То, что она откроет ей сейчас, будет использовано против неё позже. Она знает это. Она слышала истории, была свидетелем разрушений. Чувствовала, как её жестокие руки были нежными, несмотря на то, что они спешили оттереть кровь с её рук, чтобы привести её в чувство. Сидя спиной к стенду, Елена скрещивает руки на груди и смотрит в окно. Она должна держать губы сжатыми. Кэтрин насмешливо хихикает и снова разрывает свой тост. "Трусиха". * Проведя большую часть дня, следуя за Кэтрин, как потерявшийся щенок, по магазинам одежды и местному супермаркету, Елена стоит в их номере мотеля и держит в руках только что купленную рубашку. Фасон ей подходит. Хотя ей было любопытно узнать, будет ли Кэтрин настаивать на том, чтобы она носила одежду, отличающуюся от той, которую она обычно выбирает, она почувствовала некоторое облегчение от того, что Кэтрин не собиралась заставлять её быть кем-то, кем она не является. Елена уверена, что она всё равно не знает, кто она такая. Аккуратно сложив рубашку, она кладет её на кровать и достает из сумки другую. Некоторые вещи, которые Кэтрин купила для них обеих, слишком дешёвы, чтобы соответствовать экстравагантному и дорогому вкусу её предка. Елена не может не поражаться тому, как Кэтрин до сих пор удалось найти одежду, которая выглядит шикарно и очень нравится ей. Она считает, что это умение отточилось после того, как ей пришлось пятьсот лет сбрасывать свою кожу и становиться кем-то новым. Краем глаза она наблюдает, как Кэтрин стоит у маленького обеденного столика, отложив карту, которую она взяла из стопки печатных брошюр на стойке регистрации. Елена воспринимает это движение как возможность последовать за ней. Она так много хочет сказать, но не находит слов. Она не трусиха. Она - хищница, человек, который является зеркалом для женщины, с которой она делит эту мрачную комнату в мотеле. Она может сделать это. Она может быть тем человеком, который нужен Кэтрин, чтобы они могли двигаться дальше и найти завершение, в котором так отчаянно нуждается Елена. Но она знает, что должна сказать в первую очередь. Она спокойно готовилась к неизбежным насмешкам. Кэтрин начинает снимать туфли, не обращая внимания на Елену, которая является её тенью. Когда она начинает стягивать джинсы с бёдер и переступает порог ванной комнаты, оставляя туфли и брюки на полу, Елена останавливается и вздыхает. Вода течёт. Дверь в ванную остается приоткрытой. Она заглядывает внутрь и видит, что одежда Кэтрин сложена на крышке унитаза. Она думает подождать, пока она закончит, но знает, что Кэтрин не сможет убежать от неё в таком маленьком пространстве. Адреналин и злость толкают её ноги вперед, она заходит в ванную и встает перед душевой занавеской. За прозрачной занавеской она видит неясный силуэт Кэтрин. "Я боюсь", - говорит Елена на резком выдохе. Легче говорить с силуэтом через занавеску душа, чем с реальным человеком. Кэтрин не прекращает мыться, наклоняясь, чтобы намылить лодыжки. "Хорошо? Я боюсь". "Чего?" Елена сердито дышит. Кэтрин не перестает наносить мыло на руки. Её силуэт продолжает двигаться, и, несмотря на то, что она не может рассмотреть детали лица, Елена знает, что она ухмыляется. "Первый шаг - признать это, Елена", - насмешливо поет Кэтрин. Глядя на Кэтрин через занавеску, она думает о том, чтобы смахнуть её. Руки Елены остаются сжатыми в кулаки по бокам, пока её пальцы не расходятся веером. Она не может сдержать злость, которую, по её мнению, она должна держать на Кэтрин. Этот гнев не принадлежит Кэтрин. "Я боюсь", - говорит она, глядя на её силуэт. Кэтрин намыливает волосы, откидывая голову назад. Она привлекательно изгибается. Елена наблюдает за ней мгновение и чувствует, как прилив храбрости согревает её нутро. "Я боюсь остаться одна". "Я просто хочу почувствовать... что-то", - говорит Елена и вздыхает. "Кого-нибудь. Я ничего не чувствую". Душ выключается. Елена берет полотенце с вешалки и протягивает его Кэтрин. Наблюдая за ней через занавеску, Елена задается вопросом, почему Кэтрин не двигается. В отчаянии она хочет знать, о чем та думает. Думает ли она о ней? О том, что она сказала? Неужели она думает, что она потеряла рассудок? Кэтрин на мгновение остается за душем, прежде чем отдернуть занавеску. Елена отводит взгляд, как только видит обнажённое бедро. Кэтрин с ухмылкой делает шаг к полотенцу. Обернув его вокруг неё, Елена наблюдает, как бусинки воды сползают с её волос на грудь, просачиваясь между выпуклостями грудей. Кэтрин прижимает руку к ключицам, удерживая полотенце на месте. Елена думает остаться на месте, прижавшись к ней, но она делает шаг назад и зачесывает волосы за ухо. Кэтрин глубоко вдыхает, только чтобы тяжело выдохнуть. Грубо обернув полотенце вокруг себя, она заправляет уголок в ткань подмышкой, прежде чем скрестить руки на груди. Под её пристальным взглядом Елена становится немного выше. Кэтрин наклоняет голову в сторону и слишком долго её разглядывает. "Хорошо", - говорит Кэтрин, поджав губы. Елена нахмурила брови. "Хорошо?" "Хорошо", - снова говорит Кэтрин, глаза еще больше расширяются от разочарования. "Я позволю тебе трогать меня, когда ты захочешь". Лицо Елены покраснело. "Это ничего не значит-" “Это значит, что ты одинока", - говорит Кэтрин, пристально глядя на неё. В её взгляде нет осуждения. Водяные бусинки щекочут её волосы и скользят по щеке, как слеза. "И это значит, что если я позволю тебе это сделать, ты сделаешь всё, что мне нужно". Елена проводит языком по зубам. Взвешивает свои слова. Знает, что заключая сделки с дьяволом, она никогда не попадет в рай. Но Кэтрин - это всё, что у неё есть. Кэтрин - единственный оставшийся человек. Она уже в аду. Она считает, что лучший способ сориентироваться в нем - это пригласить в качестве проводника того, кто был в нём в течение пяти веков. Елена кивает. "Хорошо". Кэтрин улыбается. "Умная девочка", - говорит она. Елена смотрит на неё минуту, наблюдая, как исчезает мягкость её черт. Что-то более жёсткое встает на место. Кэтрин вздергивает бровь и ухмыляется. "Ты смотришь, потому что планируешь вытереть меня?" Елена краснеет и быстро убегает из влажной ванной комнаты. * Отказавшись от предложения Кэтрин присоединиться к ней в поисках места для ужина, Елена сидит, скрестив ноги, на кровати со знакомой книгой перед ней. Она не знает, почему Кэтрин решила сохранить несколько её дневников. Те, что она упаковала в свою сумку, едва ли существуют в той же эпохе. Один дневник принадлежит только что убитой горем Елене, которая ужасно скучает по своим родителям и жалеет, что не утонула вместе с ними. Она хранит этот потрёпанный дневник глубоко в недрах своей сумки, не желая доставать его и прикасаться к его обмякшим краям. Она жалеет, что этот дневник не сгорел вместе с домом. Другой дневник принадлежит Елене, которая нашла любовь и жизнь, расцветшую в сорняках её грудной клетки. Девушка, пишущая на кладбище, стала девушкой, которая писала о надежде и любви, и о глупом мальчике с нежной улыбкой, который вернул её к жизни. Она оставляет дневник, засунув его под кардиган, желая, чтобы он был рядом, но не на виду. Она не уверена, что готова к тому, что её вновь посетит этот самоотверженный призрак. Дневник, который лежит перед ней, свежий и незаконченный. Половина страниц не помята и не свёрнута. Открыв его на первой странице, она проводит рукой по корешку, чтобы расправить бумагу. Ее почерк беспорядочно расположился на строчках. На углах и в засохших чернилах видны следы слёз. Её глаза пробегают по деталям жертвоприношения. Эта Елена пыталась убедить себя с помощью слишком многих слов и слишком многих ответов на вопросы, почему это было правильным поступком. Во время записи она вспоминала свой разговор с Кэтрин. Её глаза остекленели от слов, которые высмеивали её предка и хвалили саму себя за то, что она сделала бы то, что та не смогла. Она была бы сильнее. Она бы сделала то, что не смогла Кэтрин. Она бы спасла всех, кто ей дорог, с минимальным кровопролитием. В конце концов, она всё равно убила всех, кого когда-либо любила. Елена листает дневник, переходя к одной из более поздних записей, и её зрение затуманивается от непролитых слёз. Джон умер ни за что. Дженна умерла за слишком многое. Она думает, что то, что её воскресили - неправильно. Она вздрагивает, когда за ней громко закрывается дверь. Кэтрин запирает её, и её каблуки цокают по полу, когда она ставит их ужин на стол. "Вспоминаем, да?" - недоброжелательно говорит она. Заглянув в коричневые пакеты, она вытаскивает пластиковые коробки с выбранными Еленой индийскими блюдами. Елена быстро зарывает дневник под подушку и зачёсывает волосы за ухо. Кэтрин не обращает на неё внимания. Соскользнув с кровати, она направляется к круглому столу и опускается на стул. Она ждёт, пока Кэтрин достанет всю посуду, две пластиковые тарелки, ножи и вилки, и достаёт из сумки два бокала и бутылку вина. Опустившись на свое место, Кэтрин легко откупоривает бутылку и наливает себе в глубокий бокал. Она смотрит на Елену, прежде чем подражает порции вина в своём бокале, подвигая его. "Спасибо", - тихо говорит Елена. Кэтрин ничего не отвечает, поднимая стакан к губам. Елена начинает снимать крышки с контейнеров и зачерпывает часть еды на свою тарелку. "Это не твоя вина", - говорит Кэтрин, прислонившись спиной к металлическому сиденью со своим бокалом в руке. Когда Елена поднимает на неё взгляд, она обнаруживает, что Кэтрин намеренно не смотрит на неё. Она занята осмотром своих кроваво-красных ногтей. Это немного в её духе, но Елене это нравится. "Причина, по которой они все мертвы, не твоя вина. Это его вина". Елена закусывает нижнюю губу и как можно мягче прочищает горло. Что-то тяжёлое всё ещё оседает там. На вкус это пепел и многодневный дым. Она кивает, смотрит вниз и накладывает себе еду. "Мне понадобилось триста лет, чтобы понять это", - продолжает Кэтрин. "Ты не виновата в том, что выжила. Ты не виновата в том, что тебя любили люди”. "Это то, что случилось с тобой?" тихо спрашивает Елена. Она неуверенно поднимает на неё взгляд. Кэтрин проводит языком по зубам и тихо вздыхает. "Да". Елена откидывается назад и расправляет плечи. Она борется с желанием свернуться в клубок и стать такой невероятно маленькой, чтобы никто не мог её увидеть, в первую очередь Кэтрин. Но она продолжает сидеть во весь рост и не обращает внимания на тёплую еду на своей тарелке. Она ближе всех подошла к истине о своём предке. Стены гробницы были холодными и сырыми, но в комнате мотеля чувствуется чистота и свежесть. Она надеется, что Кэтрин воспримет это как приглашение расслабиться и развязать язык на секреты, которые она слишком долго скрывала. "Ты забыла их?" Елена облизывает нижнюю губу, прежде чем уточнить: "Ты забыла, как они звучали?". Кэтрин тихо вдыхает через нос. Елена знает, что это опасный разговор, ценный по причинам, которые она уже слишком хорошо понимает. Кэтрин - не Стефан, который всегда пытается утешить её. Она также не Деймон, всегда пытающийся решить её проблемы с помощью импульсивности. Не Бонни и Кэролайн, которые хотят завернуть её в пузырчатую плёнку. Все они простят её, если она оступится. Если она задаст неправильный вопрос не тем тоном, Катерина закроется в себе и, возможно, она не сможет найти её снова. Выражение лица Кэтрин темнеет. Она молчит слишком долго, но Елена терпеливо ждёт, когда она поднимется на поверхность воспоминаний, в которых утопает. "Это единственное, чего он никогда не сможет у меня отнять", - говорит Кэтрин, её челюсть резко отвисает. Она смотрит на Елену, сверля её взглядом. "Я всё ещё помню голос моей матери". "Это очень долго", - тихо замечает Елена. Она знает, что не проживёт так долго, но это вселяет в неё надежду, что она не потеряет их - не полностью. Кэтрин пожимает плечами и прячется за своим бокалом с вином, делая из него длинный глоток. "Это то, что вы пели раньше? Её колыбельную?" В комнате становится тихо. Елена внимательно наблюдает за ней, замечая, как Кэтрин методично подходит к ужину: она рассматривает еду перед ними через край своего бокала, слишком непринужденно опираясь на спинку стула, и отказывается даже показать тик на щеке, чтобы подтвердить, что она её услышала. Затем Кэтрин вздыхает и встает со стула. Она наклоняется вперед и начинает зачерпывать еду на тарелку. "Ешь свою еду, пока она не остыла". * Пока Кэтрин приводит себя в порядок в ванной, Елена проходит небольшое расстояние до кровати и начинает сбрасывать с себя одежду. Пока течёт вода, она знает, что её не будут разглядывать за тем, как она прижимает рубашку к груди, и хочет снова оказаться в своей комнате в Мистик Фоллс. Она снова переодевается в пижамные шорты и майку, завязывает волосы в свободный хвост, чтобы они не отягощали её. Устроившись в постели, она ждёт, пока Кэтрин закончит свой слишком долгий душ. Она избегает её. Елена знает, что её вопрос расстроил её. Взяв книгу, она успевает прочитать две страницы невероятно медленно, когда душ выключается. Елена считает, что ей становится лучше, если она может сосредоточиться на тексте перед собой. Медленно прочитанные две страницы - это уже достижение. Если она сможет прочесть всю главу, она будет готова. Кэтрин будет настаивать, чтобы они ушли. Решительно не отрывая взгляда от книги, Елена краем глаза наблюдает за Кэтрин, когда та входит в комнату. Она завернута в полотенце, её волосы немного влажные. Её кожа блестит, когда она затягивает узел полотенца. Елена резко вдыхает, когда Кэтрин сбрасывает полотенце и снова переодевается в бельё. Она делает вид, что закончила читать свою страницу, и переворачивает её, не отрывая взгляда от текста, даже если ничего не читает. Продолжая следить за ней краем глаза, Кэтрин проверяет, заперта ли дверь, закрыты ли окна, достаточно ли плотно задернуты шторы. После осмотра Кэтрин выключает весь свет, кроме прикроватной лампы Елены, и забирается под одеяло. Кровать кажется теплее, когда она в ней. Если раньше Елена боялась, что может уплыть, если останется надолго без своего якоря, то теперь она знает, что никуда не денется, когда рядом с ней лежит Кэтрин. Прижавшись к ней спиной, она остается тихой, несмотря на то, что она намного больше, чем комната, в которой они находятся. Взглянув на часы на прикроватной тумбочке, Елена намеренно выжидает десять минут, прежде чем притворно зевнуть и закрыть книгу. Положив её на прикроватную тумбочку, она выключает лампу и тянет подушку вниз, сползая вместе с ней. На мгновение она ложится на спину и ждёт, пока дыхание Кэтрин не станет ровным, прежде чем придвинуться к ней ближе. Её сердце так громко стучит в груди, что она удивляется, как Кэтрин не перевернулась и не вырвала его наружу. Смело, она скользит рукой по животу Кэтрин. Проводя пальцами, она старается коснуться каждой её ложбинки. Её кожа теплая под её рукой, мягкая, как она предполагает, что Катерина когда-то была такой же. Елена наблюдает за плечом Кэтрин, когда она скользит рукой по её грудной клетке и снова к груди, на этот раз сжимая её чуть более уверенно, чем прошлой ночью. Когда Кэтрин выдыхает и двигается, Елена делает паузу. Затем, немного робко, она опускает руку вниз по груди, нащупывая пальцами косточки. Скользнув рукой под них, её дыхание перехватывает от теплой выпуклости её груди. Кэтрин остается перед ней тёплой и неподвижной. Она думает, что так и останется, что её рука будет касаться кожи, а не ткани. Но какая-то её часть хочет большего. Ей хочется снова почувствовать связь с кем-то, ощутить, что она не плывет по течению в бурном океане без надежды вернуться на материк. Елена облизывает губы, двигая рукой и проводя большим пальцем по соску Кэтрин. Кэтрин двигается, издавая тихий звук. Елене отчаянно хочется услышать его снова, этот нежный звук, который не кажется обычным для Кэтрин. Она делает это снова, проводя большим пальцем по соску, и удивленно смотрит на затылок Кэтрин. Её тело раскраснелось, когда она приподнялась на другом локте, чтобы посмотреть, как её рука движется под бюстгальтером Кэтрин. Елене приходит в голову, что это всего лишь ещё одна вещь, которую кто-то дал ей, чтобы она чувствовала себя лучше. Это не первый раз, когда она жадно берёт у кого-то. Хотя она часто встречала обвинения хмурыми бровями и сильным приступом замешательства, Елена знает, что делает сейчас. Прикосновение к обнаженной коже Кэтрин успокаивает её. Она думает, что в каком-то смысле это окрыляет и Кэтрин. Она берёт то, что ей причитается. Она забирает у женщины, у которой снова и снова отбирали всё. Может быть, она должна быть лучше. Может быть, Елена должна отдавать, а не брать. Но она обвивается вокруг Кэтрин, держит руку на её груди и берет у неё. Это единственное, что она умеет делать. * Когда Елена просыпается на следующее утро, Кэтрин нет в постели рядом с ней. Она одета в чёрные джинсы и майку, которая привлекает внимание Елены прямо к выпуклости ее груди. Она вспоминает тепло её кожи в своей руке, то, как Кэтрин, казалось, расслаблялась под её прикосновениями. Она краснеет. Занятая нанесением помады, Кэтрин чмокает губами, прежде чем исчезнуть в ванной. Елена садится в постели и немного сонно наблюдает за ней. Стянув с себя простыни, она сползает с кровати и потягивается, пока Кэтрин бежит к раковине и делает то, что Кэтрин нужно сделать, чтобы подготовиться к тому, чтобы стать Кэтрин Пирс на весь день. Сидя за столом и положив подбородок на руки, она терпеливо ждёт, когда появится Кэтрин и расскажет ей план игры на день, чтобы она могла подготовиться. Она надеется, что план состоит в том, чтобы уйти и начать их игру в догонялки. Она готова. Но когда она выходит из ванной, Кэтрин идет прямо к кровати и начинает заправлять её. Елена тупо наблюдает за ней, пока вся кровать не будет заправлена, а затем сумочка Кэтрин повисает на локте. Елена хмурит брови, когда Кэтрин проходит мимо неё к двери комнаты. "Куда ты идешь?" "На прогулку". "Куда?" Кэтрин вздыхает. "Поесть". Елена сразу всё понимает. Её губы раздвигаются, и она недоуменно смотрит на Кэтрин. Конечно. Кэтрин, как и человек, испытывает жажду, которую нужно утолить. И так же, как Елена жаждет контакта, Кэтрин жаждет крови. Нетерпеливо вскинув бровь, Кэтрин дает ей мгновение на ответ, прежде чем закатить глаза и открыть дверь. "Кэтрин, подожди!" Елена облизывает губы и садится поудобнее за маленьким столиком. Её сердце снова начинает колотиться, возможно, слишком громко, чтобы убедить Кэтрин, что она настолько хладнокровна, спокойна и собрана, насколько притворяется. "Если ты голодна... наверное, не стоит пить у других людей, верно? Мы должны держаться в тени". Она вздыхает в отчаянии. "Мне нужно поесть, Елена". "Я знаю", - говорит она. Елена облизывает губы. "Ты можешь пить из меня". Кэтрин пристально смотрит на неё. Елена выпрямляется под пристальным взглядом, желая доказать, что она может это сделать. Она может пойти ей навстречу, быть такой же полезной, как Кэтрин. Она может быть чем-то большим, чем мёртвый груз, тянущий их обеих вниз. Облегчение и надменность согревают Елену, когда Кэтрин закрывает дверь с тихим толчком. Подойдя к столу, Кэтрин с шумом бросает на него сумочку и садится, поджав губы, с надутым видом. "Из запястья", - говорит Елена, протягивая руку. "Это не уловка, обещаю". Без ожерелья с вербеной, касающегося её кожи, она так же уязвима, как и люди, бессознательно бродящие снаружи. Откинув плечи назад, она пытается направить свою внутреннюю уверенность. Она может взять на себя ответственность. Она тоже может контролировать себя. Она благодарна, что не дрожит, когда предлагает Кэтрин внутреннюю сторону своего запястья. Кэтрин смотрит на её руку, прежде чем потянуться, чтобы осторожно коснуться её костяшек. Она оценивает её руку, смотрит на неё, как на вариант на фуршетном столе, хотя они обе знают, что это единственное, что у неё есть. Елена благодарна, что именно она предложила этот план. Подпитка от менеджера привела бы к последствиям, которых можно было бы не избежать. Медленно, Кэтрин поднимает руку Елены, склоняя голову и касаясь губами внутренней стороны запястья. У Елены перехватывает дыхание. Она тупо смотрит на неё, боясь пошевелиться. Её рука слабеет, хотя она может представить, что кровь, бурлящая под её кожей, бушует, как неистовый шторм. Зубы Кэтрин нащупывают пульс. Елена тяжело дышит, глядя на рот Кэтрин. Под её глазами медленно вздуваются вены. Зубы Кэтрин резко впиваются в её запястье. Кровь просачивается между её губ и капает на стол. Елена прочищает горло, садится прямее, делает всё возможное, чтобы не отдёрнуть руку, несмотря на инстинкт. Она смотрит, как Кэтрин пьет из её руки. Несмотря на головокружение, она откидывает плечи назад и сидит, держа руку в захвате Кэтрин. Когда Кэтрин заканчивает, она вынимает зубы из кожи и проводит языком по капелькам крови, собравшимся на запястье. У Елены снова перехватывает дыхание. Кэтрин прекрасна с её черными глазами и выступающими венами под глазами, кровь окрашивает её рот и подбородок. Елена смотрит на неё. Кэтрин не поднимает руку, чтобы вытереть рот. Импульсивно Елена протягивает руку, проводит пальцами по контуру её губ, размазывая кровь, когда вытирает её. "Как благородно". Несмотря на то, что она покраснела, Елена вызывающе наклоняет голову. Она изо всех сил старается не подавать виду, что хорошо осведомлена о скорости своего сердца и его интенсивности. "Ты хотела крови?" Кэтрин говорит, уткнувшись в её руку, пока Елена продолжает вытирать её рот. Она сохраняет своё лицо на прежнем месте, продолжая позволять Елене прикасаться к ней таким образом. Елена не знает, как к этому относиться. Она думает попросить об этом, чтобы залечить рану на запястье, чтобы она была физически незапятнанной, в то время как её внутренности покрыты шрамами и непоправимым горем, но вместо этого она качает головой. "Нет". * "Я не думала, что эти туфли ужасны", - говорит Елена, следуя за Кэтрин по веранде к их комнате. В её руке одна хозяйственная сумка, наполненная разными вещами - закусками и книгой для Елены и маленьким блокнотом для Кэтрин. Закрывая за собой дверь, она смеётся, видя, как лицо Кэтрин искажается от отвращения. Опустившись на кровать, Кэтрин снимает с ног каблуки. "Они не подходит ни к чему из того, что у меня есть, Елена". Её губы медленно выгибаются вверх, когда она дразнит: “Тебе еще многое предстоит узнать о моде". "Эй!" Елена смеётся, закрывая дверь. "Моя одежда не так уж плоха". Оказавшись на распутье, она смотрит на Кэтрин на кровати и на пустой стул за столом. Она опускается на стул и начинает расстёгивать свои туфли. "Но и не так уж хороша", - говорит Кэтрин. Елена улыбается, качая головой. Когда она стягивает носки с ног и заправляет их в кроссовки, она шевелит ступнями и смотрит на свой потрескавшийся ярко-розовый лак для ногтей. Он едва держится. Это последний кусочек Кэролайн, который у неё есть. "Почему ты была у меня дома?" - тихо спрашивает она, глядя на свой большой палец. Её взгляд расфокусировался, прежде чем она подняла глаза на Кэтрин. Её предок по-прежнему сидит на краю кровати с заложенными за спину руками. Она наблюдает за окном сквозь задёрнутые шторы, как два силуэта проходят мимо. Елена знает, что это сделано намеренно. Кэтрин не хочет отвечать. Но она продолжает. "Он был зол, что я выжила, не так ли?" "Он разозлился, что ты его обыграла", - говорит Кэтрин, в её голосе звучит негромкий выговор. Не отрывая взгляда от окна, она облизывает губы и тихо вздыхает. Опустив взгляд, она всё ещё не смотрит на Елену, пока та ковыряется в своих брюках. "Ты не сможешь унизить Клауса и остаться безнаказанной". Елена кивает, несмотря на гнев и печаль, резко скручивающие её нутро. "Это то, что случилось с тобой, не так ли?" Кэтрин неохотно кивает. "Да". Выражение лица Кэтрин серьёзное. Её губы сжаты вместе, выражение лица больше не радостное и не дразнящее. Елена скучает по открытости её лица. "Я перехитрила его, как бедная человеческая девушка, с которой он думал, что играет, как с игрушкой". "И поэтому он убил всю твою семью, чтобы отомстить тебе за побег", - говорит Елена, задумчиво сузив глаза. "И за то, что ты оставила его в дураках". Кэтрин пожимает плечами, хотя и насмешливо. "У некоторых мужчин очень хрупкое эго". Елена глубоко вдыхает, прежде чем посмотреть вниз на колени Кэтрин. "Он снова хочет убить меня, не так ли?". Она тяжело вздыхает. "Я бы так сказала. Трудно понять, чего хочет Клаус, когда он не получает своего. Я думала, он убил бы меня, когда я была у него". "Вместо этого он просто сохранил тебе жизнь". Кэтрин тяжело вздыхает и прижимается к кровати. "Находиться в его присутствии - уже достаточная пытка". Елена хихикает, не в силах сдержаться. В горле у неё всё ещё сыро и сухо. Одно только упоминание его имени заставляет её сердце замирать. Всё, что она видит на кровати рядом с Кэтрин, это её друзья, разложенные, как подарки на день рождения, на которые она может наткнуться. "Так я нашла свою семью", - тихо говорит Кэтрин. Когда Елена поднимает на неё глаза, она ненадолго задумывается, не произнесла ли она это вслух. "Лежали, распростёртые на земле и выпотрошенные в доме моего детства. Я знала, что это случится снова, как только узнала". Она нахмурила брови. "Как ты узнала?" Кэтрин облизнула губы. "У него была ведьма - та, которой было поручено присматривать за Изобель. Я знаю кое-кого, кто был в его окружении. Они рассказали мне". "И вот ты пришла в мой дом". Кэтрин проводит языком по зубам. "Мне жаль", - тихо говорит Елена. "Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это". Она не ждёт, что Кэтрин будет ей подражать. Кэтрин не умеет извиняться или сочувствовать. Она создаёт жестокость, стены и грубое обращение. Она появляется, когда у Елены никого нет. Она остаётся, задерживается и терпеливо ждёт, пока она соберется с силами. Елена начинает потихоньку собирать Катерину по кусочкам. Она не ненавидит её. "Я рада, что ты была там", - продолжает Елена, заставляя себя держать взгляд на Кэтрин, несмотря на желание отвернуться. "Я благодарна за то, что ты сделала для меня. Но я должна спросить... почему ты это сделала?". Кэтрин надолго замолчала. Вздохнув, она встает, вытянув руки над головой. Если она хочет, чтобы Елена отвернулась и забыла, что задала свой вопрос, Елена этого не делает. Она наблюдает за ней, пока Кэтрин кладет руки на бёдра. "Это то, что я хотела бы, чтобы кто-то сделал для меня". Елена кивает и сжимает руки вместе. Она молчит, пока Кэтрин открывает окно и начинает рыться в единственной сумке, которую они привезли с собой.