Старые герои

      Пугающая тишина.       Так случается тогда, когда даже самое глупое существо на свете понимает, – сейчас произойдёт нечто ужасное. Замолкают птицы, звери бегут подальше, рыба уходит на дно, и только люди остаются на позициях, ждут свиста или команды устремиться на режущую, вспарывающую, пронзающую или сжигающую смерть.       – Вперёд! Вперёд! Вперёд! – кричит Вилхелм.       Он подгоняет бойцов пинками по заднице или хлопает по каске.       – Ну что же вы?! Хотите жить вечно?! Вперёд!       Болтерные очереди превращают бедолаг в кровавые брызги, стоит только подняться над бруствером. Вилхелм уже не видит пути в этом тумане, но только крепче перехватывает лазерное ружьё и бежит туда, откуда болты прилетели.       Прыжок в воронку, оставленную крупнокалиберным снарядом, рывок вверх и вперёд, перекат – Вилхелм на миг застывает у полуобвалившейся стены – и снова бег, и снова изматывающий марафон. Вилхелм непоколебим. Рядом свистят пули, протягиваются лучи лазеров, проносятся болт-снаряды, но Вилхелм не останавливается. Он одержим идеей настигнуть смерть где-то там, во мгле. Но бесконечно так продолжаться не может. Вилхелм выдыхается, отпускает ружьё болтаться на ремне и упирается руками о колени.       Вилхелм понимает, что спит.       Из багровой дымки вырывается тихий возглас:       – Рано или поздно мы тебя достанем.       Молниеносная реакция, – ярко-оранжевый луч летит на шум, но вызывает лишь усмешку.       – Достанем…       Ему вторит эхо:       – Тебя. Достанем. Рано. Достанем…       Ещё эхо. Ещё голоса, которые становятся всё громче и громче, шумят, словно водопад.       Вилхелм стреляет во все стороны, но потом понимает, что погрузился в землю по колено, что попал в трясину, что крови пролилось столько, что земля превратилась в болото. Он ищет опору, но только хватает ещё больше вязкой грязи. Она повсюду. Остаётся сделать лишь пару глотков воздуха, когда Вилхелм видит в алых небесах огромную руку. Та тянется к Вилхелму.       Пробуждение.       – Дерьмо…       Первое, что Вилхелм увидел, – длинная вереница символов, на которые он нажал лицом чуточку сильнее, чем на любые другие. Первое, что Вилхелм почувствовал, – ноющая боль в спине из-за неудобной для сна позы.       Вилхелм встал, сбросил пиджак и размялся: махи руками, наклоны, приседания. Потом он помассировал руку и ногу в тех местах, где плоть сменялась железом, и, наконец, сходил в туалетную комнату, – помочился, умылся холодной водой и растёр лицо, чтобы окончательно прогнать сонливость.       Он вернулся в кабинет, стёр вереницу одинаковых букв, цифр и к появлению коллег закончил работу.       – Выглядишь, как дерьмо, – произнёс Квинтен. – Стоило того?       – Ага, – ответил Вилхелм и улыбнулся. – Сейчас пойду сдаваться.       Он вышел из кабинета и направился в сторону цехов. С каждым шагом к цели шум производства нарастал. Вилхелм схватился за дверную ручку, потянул на себя и запустил в более-менее терпимую обстановку жар и грохот завода. Вилхелм остановился на пару секунд на лестничном пролёте, чтобы с высоты осмотреть то, чему посвятил последнюю пару лет жизни.       Огромное вытянутое помещение, теряющееся во мраке где-то там, на горизонте. Цеха были отделены друг от друга стенами, и если сорвать крышу и посмотреть с высоты, то, наверное, весь завод очень здорово напоминал лабораторию, где экспериментировали с крысами, раз за разом заставляя их бегать по лабиринту. Только сборочная линия представляла собой открытый и ровный участок, на котором не заблудишься. Знай себе – выполняй норму. Ближе к Вилхелму начинался жизненный путь самодвижущихся карет, – на ленте конвейера были закреплены лишь рамы. Но спустя несколько часов с другого конца, который Вилхелм рассмотреть не мог, уже своим ходом отправится на первую тестовую поездку полноценное транспортное средство… одно, другое, третье. За день и ночь завод выпускал сотню карет.       Полы истоптаны десятками тысяч ног, то тут, то там виднелись пятна от машинного масла. Их, конечно, пытались оттереть, но грязь въелась уже слишком глубоко, с ней не справиться никаким раствором.       Пахло дымом, куревом и потом.       "Дом, милый дом".       Кое-где пришлось проталкиваться, – ночная смена спешила домой, дневная, нехотя, плелась на рабочие места. За процессом следили младшие техноадепты, а Вилхелм спешил к старшему. Спешил сделать это самостоятельно, не дожидаясь безответственного руководителя, который бросил отдел самостоятельно разбираться с проблемами.       Вилхелм не обнаружил надсмотрщика в кабинете, а поэтому вернулся в цех, где почти сразу же заметил металлического горбуна со свитой технорабов. У новичков при виде стальной улитки и изуродованных бывших людей обычно всё валилось из рук, чуть более опытные работники порой путали слова, ветераны производства всего лишь бледнели при встрече. Вилхелм же встречал страшилищ гораздо хуже, поэтому пошёл прямо навстречу процессии, опустился на колено, склонил голову и произнёс:       – О славный технопровидец Америций, я, рабочая единица 6978, спешу обрадовать Вас вестью о том, что проблем с поставками не будет! Новый маршрут рассчитан и оценён. Все данные представлены на этой дискете.       Вилхелм вытащил из кармана дискету в бумажном конверте.       – Человеческая единица 1197… – раздался голос, больше похожий на лязг. – Где она? Слабая плоть отказалась служить?       – 1197 провёл весь вчерашний день в храме Омнемессии Бессмертного. Он отнёсся к священному труду легкомысл…       – Он прославлял пророка! – прогудел Америций. – Ты же, 6978, нарушил иерархию. Культ не приветствует нарушение иерархии. Ты будешь наказан лишением премии в этом месяце. Передай дискету и возвращайся к работе.       Вилхелм даже зажмурился, а потом легонько прикусил язык, – вдруг получится проснуться? Но нет, стоило только открыть глаза, как слева двигалась лента конвейера, справа туда-сюда сновали рабочие, а прямо перед Вилхелмом застыл ломаный-переломаный сервитор с протянутой рукой. Глаза бедолаги смотрели в никуда, на отшлифованной стальной черепной коробке отражались огни фонарей с люминесцентными грибами, но мало кто на производстве посмел бы игнорировать такого посланника. Глупцы, наглецы и храбрецы рисковали занять его место.       Понравилась ли Вилхелму награда или нет, – неважно. Америций ждал. Вилхелму пришлось подчиниться.       Надо ли говорить, в каком состоянии он доработал смену и отправился домой?       Вечером вахтовая лодка вывезла Вилхелма к танкерам на окраине Эйдхэвена. Именно там и располагались своеобразные общежития для рабочих и специалистов.       Глаза слипались, и Вилхелм уже почти заснул. Он, как на автомате, преодолел узкую полосу трапа и уже собирался спуститься в трюмы, когда кто-то его окликнул:       – Вилхелм… ты что ли?       Вилхелм увидел неподалёку мужчину, который стоял и курил у борта.       Лысый, без следа какой-нибудь растительности на голове. Кожа синтетическая, как у смерти бледная. Черты лица грубые крупные, словно высечены из камня. Мужчина был облачён в двубортную шинель с меховым воротником, тёмные брюки и высокие сапоги до колена. У ног валялись десятки окурков, но не всякий отважился бы сделать замечание такому здоровяку.       Вилхелм хмыкнул и произнёс:       – Богатым буду. Привет, Нере.       – Ха-ха! Здорово, брат! – суровый мужчина в шинели заключил Вилхелма в широких объятиях.       – Ну… хватит, хватит обжиматься! – Вилхелм усмехнулся. – Больно ты раздобрел, раздавишь.       – А ты, наоборот, больно стройным стал! – воскликнул Нере. – Да ещё и как лунь седой…       На лице Нере отразились муки размышления. Он сказал:       – Сколько лет живу и только сейчас задумался "что же такое "лунь""? – Нере усмехнулся и махнул рукой. – А! Неважно! Важно, что я чертовски рад тебя видеть, дружище!       – Я тоже. Пошли в каюту. Ночью особенно холодно, а ты без шапки.       Старые друзья спустились в затемнённые трюмы танкера. Вилхелм проводил Нере в небольшую каюту, где помещалась и маленькая кухня, и койка, книжный шкаф, рабочий стол, заваленный инструментами, запасными частями и разнообразным хламом.       Нере присвистнул и сказал:       – Прости, дружище, но как-то совсем негусто.       Вилхелм поморщился и отозвался:       – И не говори. Я вроде бы миллионер, но тратить деньги на Стирии не на что. Дурацкие распределения, да и вообще… как будто не для людей всё делают.       Нере положил руку на плечо товарища, ухмыльнулся и сказал:       – Ну ничего, скоро всё изменится. Но об этом позже. Вот. Держи презент.       Нере выудил из-за пазухи продолговатую толстостенную стеклянную бутылку, которую замучаешься разбивать о головы недоброжелателей. Наполнена она была амасеком пятидесятилетней выдержки, если судить по надписи на позолоченной этикетке. Такого на Стирии не купишь, – здешний Культ Бога-Машины настроен строго против алкоголя.       – Спасибо!       Вилхелм ещё не успел попробовать напиток, но внутри уже вспыхнул огонь. Возможно, ночь всегда темнее перед рассветом. Или же Вилхелм просто-напросто предвкушал кое-что давно забытое.       Вилхелм достал с полки пару стаканов, протёр полотенцем. Вытащил из холодильника приготовленные накануне мясные полуфабрикаты и маринованные в уксусе овощи. Нарезал закуску и разлил амасек по стаканам.       – Ну, – проговорил Нере, – за нас. Мы живы. Всем смертям назло.       Никакого разочарования. Вилхелм даже встряхнулся, взбодрился, по телу разлилось приятное тепло. Отличный напиток!       – Рассказывай, – предложил Нере. – Я честно думал, что ты сопьёшься. Многие спились… но ты смотри – живой и здоровый! Наши как-то увидели тебя в городе, а я вот решил съездить, убедиться.       – Почти спился, – отозвался Вилхелм, несколько помрачнев. – Первое время боль была непереносима. Но ладно, люди добрые подсказали, что делать. Прошёл ещё несколько операций, устроился на вечерние курсы, работу нашёл.       – "Вербс"? Логист?       – Да, – Вилхелм кивнул.       – И что, как?       Вилхелм только рукой махнул, скривившись. Он спросил:       – Сам чем занимаешься? Выглядишь здорово.       – Да всё тем же, – отозвался Нере и улыбнулся. – Всяких дураков учу драться, стреляться. Желающих много. "Да здравствует революция", как-никак.       Вилхелм прищурился и спросил:       – Пускать поезда под откос тоже учишь?       – А как же?! У меня вообще полно талантов. За разумные деньги охотно делюсь этим знанием.       – Всё ещё с Хокбергом?       – С кем же ещё?! У капитана нюх на золото.       – И на всякое дерьмо.       Нере хохотнул, а потом ответил:       – Где одно, там другое. Высокий риск, высокая награда. Кстати о деньгах. Смотри, что я прикупил.       Нере закатал правый рукав, и Вилхелм вдруг понял, что грокса он и не заметил. Вместо металла или синтетической плоти Нере снова владел мускулистой тёмно-коричневой – естественный цвет кожи Нере – рукой, совсем как настоящей.       – Ого, – только и проговорил Вилхелм.       – Выращивали почти год, чёрт побери! Ты даже не представляешь, во сколько она мне обошлась!       – Круто. – Чуть погодя Вилхелм пришёл в себя и задал вопрос: – Вот только не рановато ли? Всё так же рискуешь жизнью и здоровьем.       – Да не, – отозвался Нере. – Я же инструктор. У нас с капитаном чёткий договор. Я в пекло не полезу.       – Когда ты руку потерял, то тоже был инструктором. Пока ты как-то связан с Хокбергом, то возможно всё.       – Ну… не дай Бог-Император. Теперь перед глазами стоит цена, так что буду в разы осторожнее.       Вилхелм кивнул на ноги Нере, а потом спросил:       – А с ними что? Тоже заменил на клонированные?       – Ха! Нет, не стал. Совсем дорого. Руки-то мне нужны, чтобы баб тискать, – Нере показал, как сжимает нечто шарообразное в каждой руке. – А ноги… пусть пока железяки остаются. Кстати, о прекрасных дамах. Нашёл себе?       Вилхелм немного помедлил с ответом, из-за чего Нере ухмыльнулся, но потом всё-таки произнёс:       – Да всё как-то времени нет. Новую жизнь начинаю.       – Уже пару лет как начинаешь. Эх, Вилхелм! Если бы я не знавал парочку тёть, к которым ты захаживал, то решил бы, что ты этот, как его… хе-хе…       Вилхелм хмыкнул и отозвался:       – Пошёл ты! Ну не сердцеед я. Зато ты, наверное, за нас обоих отдуваешься.       – Не жалуюсь. Последнее время вообще как-то без проблем выходит. Стоит только назваться полковником в отставке, так вообще можно амасеком за их же счёт угощать.       Вилхелм усмехнулся, а потом спросил:       – Почему не генералом?       – Да какой из меня генерал?!       Старые боевые товарищи сидели ещё несколько часов, подшучивая друг над другом, вспоминая о былом. Бутылка амасека опустела. Опустели и запасы самогона Вилхелма, – успели и усопших помянуть, и попросить немного удачи, счастья, здоровья у Бога-Императора. Наконец Нере даже каким-то чудесным образом протрезвел и задал такой вопрос, что следом протрезвел и Вилхелм:       – Вернуться не хочешь?       – Нет. – Вилхелм помрачнел. – С меня хватит.       – Уважение, хорошая работа, деньги…       – Я добьюсь этого и здесь.       Нере поморщился и сказал:       – Да брось! Каторжный труд. А в ближайшие пять-десять лет станет только хуже. "Да здравствует революция", не забыл?       – Я. Справлюсь.       Мужчины сидели ещё некоторое время в тишине. Потом Нере поднялся, застегнул рубашку на все пуговицы, натянул тёплый жилет, собирался набросить и шинель, но Вилхелм остановил его взмахом руки.       – Куда на ночь глядя? Оставайся.       – Ты что это мне предлагаешь? – прищурился Нере. – Вальтом что ли спать?       – Да я себе на полу постелю, – ответил Вилхелм.       Нере вздохнул и произнёс:       – И что же такого прекрасного в твоей жизни, что ближе к полтиннику приходится спать на полу?       Вилхелм не ответил и уже раскатывал на полу запасное одеяло. Нере покачал головой, но всё-таки остался переночевать.