Старые герои

      Машина тряслась, пока двигалась по неровной запылённой грунтовой дороге. По обе стороны от неё, – густые заросли самых различных оттенков красного: розовая высокая трава, словно кровью налитые бутоны цветов, бордовые лианы и почти чёрные стволы деревьев с плакучими кронами. В небесах же сверкала алая звезда, которая и даровала свой оттенок почти всей флоре и некоторой фауне Нагары.       Планета встретила Георга Хокберга адским пеклом, которое после Стирии сперва даже показалось приятным. Однако пара часов прыжков по ухабам в душном салоне колымаги, взятой на прокат, расставили всё по местам, и Георг вспомнил, что на Нагаре приятно у моря, а где-то ещё можно было легко получить только тепловой удар.       Георг открутил колпачок у бутылки, а потом полил голову водой, не переживая о том, что намочит заднее сиденье. Если бы у него была возможность купить передвижную ванну, то он бы, наверное, так и сделал.       Георг пододвинул к себе переносной холодильник, достал ещё воды, посмотрел на соседа – Ловчего – и протянул ему бутылку, на что скитарий отозвался:       – Спасибо, капитан, не нужно.       – Ты разве не пьёшь? Вроде бы я видел…       – Я пью совсем чуть-чуть, – ответил Ловчий, а потом добавил спустя несколько мгновений, – так как от меня совсем чуть-чуть осталось.       – Прости.       – Это был мой выбор, капитан.       Георг вздохнул и перевёл взгляд на лобовое стекло, за которым, наконец, открылся вид на руины небольшого портового города, огороженного высоким каменным забором, почти что крепостной стеной. Через каждые сто метров на стене виднелись или таблички "Военный полигон", или знаки "Вооружённая охрана", на которых был изображён человечек с большой головой и ещё более непропорционально большой винтовкой.       Туристы здесь не ездили, а случайные путешественники, жертвы кораблекрушения или злоумышленники рисковали получить пулю. Но Георга пригласили, а поэтому он особо не переживал. С церковниками Нагары Георг ещё не успел разругаться вдрызг, как, например, с представителями местного Администратума.       Автомобиль остановился за пару метров от шлагбаума. Из будки контрольно-пропускного пункта показался солдат. И если Георг изнывал от жары в свободной рубашке и брюках, то у этого несчастного и лица не видно: плотно прилегающая чёрная военная форма, бронированные наколенники, налокотники, кираса, каска и тканевая маска, в которой только глаза и видно.       – Вы – Георг Хокберг?       Оказалось, что под маской женщина.       Чтобы ни произошло, но экклезиархия на Нагаре придерживалась древнего ограничения об отсутствии мужчин среди своих защитников.       – Да.       – Документы.       Георг передал документы, охранница забросила винтовку за спину, погрузилась в чтение, потом повернулась к будке и махнула рукой. Однако шлагбаум не поднялся. Из сторожки вышла ещё одна охранница и крикнула:       – Только проход! Один человек!       Первая охранница обернулась к Георгу и произнесла:       – Вы всё слышали. Пойдёте пешком. Водитель и… – охранница пригнулась и осмотрела салон автомобиля, – …киборг? Короче, они останутся здесь. Не беспокойтесь, вашей жизни ничего не угрожает. Вас уже идут встречать.       – Понял, понял. – На всякий случай Георг поднял руки вверх и улыбнулся.       Георг вышел, встряхнулся, потянулся назад в машину и взял с полки за задним сиденьем свою знаменитую красную широкополую шляпу с чёрным пером, – единственную вещь из привычного гардероба, которой было место в пекле Нагары. Георг позволил себя обыскать, а потом зашагал навстречу старому товарищу.       Когда-то это место называли Кулле. Вытянутый на десяток километров вдоль берега, этот городок всегда был под угрозой затопления во время цунами. Но захлестнули и уничтожили Кулле не синие волны, а зелёные. Орки трижды брали город и их трижды отбрасывали обратно в море. После нескольких лет сражений остров Хокато так и не сдался зеленокожим захватчикам, но вот восстановить разрушенные города и посёлки было тяжелее, чем возвести новые где-нибудь в другом месте.       Здесь приходилось смотреть под ноги. Асфальтированные дороги после многочисленных бомбардировок превратились в решето, в полосу препятствий. Можно было оступиться и напороться на разорванные трубы газо-, тепло- или водоснабжения. Дома вокруг напоминали обугленные скелеты, очищенные от плоти жадным пламенем. Георг видел обломки фонтанов, обрушившиеся или оплавившиеся постаменты, на которых остались лишь основания, ноги или копыта металлических героев и их ездовых животных. Песок на пляже местами превратился в покрытое копотью стекло, а из воды нет-нет, но возвышались ржавые носы лодок, уже и не поймёшь, орочьего или вполне себе человеческого производства. Пятна прометия не вымыло из бухты и за несколько лет, – чёрная маслянистая грязь всё ещё марала прибрежные скалы.       В этот миг из-за поворота, минуя упавший столб светофора, показался мужчина в военной форме цвета хаки, которая висела на нём, как на вешалке. Роланд помахал Георгу рукой и прикрикнул:       – Здравствуй, Георг!       – И тебе не хворать!       Через минуту мужчины встретились.       Георг вроде бы уже привык к тому, что Роланд заметно сдал после неудачной военной операции у Гуэльфской дамбы, но теперь он больше походил на сухофрукт. Георг натянуто улыбнулся и прикинул, что Роланд с последней встречи похудел ещё на десять-пятнадцать килограммов.       Мужчины сотворили знамения аквилы, а после повисла неловкая тишина. Георг нарушил её спустя пару мгновений:       – Ну… ты… как?       – Всё хорошо, – отозвался Роланд. – Занимаюсь сейчас любимым делом.       Он не успел сказать, каким именно. Его прервал гром болтеров. Георг пригнулся, Роланд же ухмыльнулся и поманил капитана за собой. Вместе они прошли чуть дальше, где Георг увидел, как на горизонте поднялось пыльное облако. Спустя мгновение из облака со скоростью молнии промелькнуло нечто большое и металлическое, – вдвое, а, может быть, и втрое выше человека.       Георг присвистнул и спросил:       – Ого! А где вы достали "Оруженосцев"? Я тоже хочу.       Роланд хмыкнул и отозвался:       – Терпение, Георг. Сейчас всё увидишь.       – Можно и тут постоять.       – Не беспокойся. Вот-вот уже заканчиваем. Девочки сегодня и так уже норму перевыполнили, баловаться начали.       И в самом деле, больше никто не стрелял и не превращал брошенные дома в горы битого кирпича с изогнутой арматуры. Роланд провёл Георга кратчайшим и самым удобным путём на главную площадь портового города, где у руин здания с толстыми колоннами их дожидались участники манёвров.       Георг прищурился, – подобную технику он ещё не видел.       У Сестёр Битв появились свои собственные "Оруженосцы" весьма своеобразной конструкции. Если лёгкие машины Questor Imperialis можно было лишь с натяжкой назвать человекоподобными, то эти, – куда изящнее. Георг даже сомневался, а можно ли сравнивать и вообще называть увиденное боевой машиной.       Если в "Оруженосцах" пилот находился внутри, в кабине, защищённый со всех сторон крепкой бронёй, то здесь святая воительница была заметна невооружённым глазом, просто теперь она владела длинными крепкими металлическими манипуляторами и ходулями. Грудь тоже защищена дополнительным слоем брони, но голова и руки открыты. В руках – в своих настоящих руках, а не манипуляторах – Сёстры Битвы сжимали что-то вроде джойстиков. Сами боевые машины несли наборы из "Святой Троицы" – тяжёлые болтеры, мультимелты и огнемёты – а также ростовые мечи и булавы.       – Знакомься, Георг, – произнёс Роланд, – это – отряд "Бурсо" в боевых костюмах "Парагон". – Он повернулся к воительницам и продолжил: – Отряд "Бурсо". Это – вольный торговец Георг Хокберг. Много лет я служил под его началом.       Георг снял шляпу, одновременно махнул ею и поклонился. Сёстры Битвы же салютовали гостю оружием.       – Подожди немного, пожалуйста, – попросил Роланд. – Я сейчас.       Георг кивнул, а Роланд подошёл ближе к воительницам. Он осмотрел боевые костюмы, опросил пилотов о самочувствии, а потом объявил окончание учений.       "Парагоны" погромыхали прочь, а Роланд указал Георгу на единственную скамейку на площади, значительно подкоптившуюся, но зато целую. Георг сначала провёл по доскам пальцем, удостоверился, что ничего, кроме пыли и песка на них нет, смахнул пыль и песок, а потом прислонил рядом трость и, наконец, сел. Роланд же уселся рядом без каких-либо проверок. Сразу видно, кто одевается в лучших салонах, а кто как придётся.       – Странные штуки, – произнёс Георг вслед колонне Сестёр Битвы.       – Мне тоже не нравятся, но ничего лучше ни на Нагаре, ни на Дитрите нет. Сильно сомневаюсь, что орки сделали что-то совершеннее, и смело присуждаю техническую победу. "Парагон" – лучшая броня в системе.       – Блин, голова же всё равно открыта! Снайперу так даже удобнее. В бегущего пехотинца попасть сложнее, чем в это здоровенное нечто.       – Поэтому, в первую очередь, я и советую девочкам двигаться постоянно, чтобы не угодить на прицел такого вот снайпера. "Парагон" развивает неплохую скорость, – пехотинец так точно не сможет.       – А сам пробовал?       – Ну… – Роланд вздохнул, – не рыцарские доспехи, конечно, но сойдёт. Это куда лучше, чем торчать где-нибудь в церковной канцелярии.       – Так ты что? Чинушей работал?       – Сария устроила. Великая женщина. Надеюсь, ты уже подал прошение об аудиенции?       – Ага, – Георг кивнул, – Всем важным персонам системы.       – Сария, возможно, всё ещё на тебя злится.       Георг приглушённо прорычал, а потом отозвался:       – Если бы я приходил в каждую семью погибшего солдата, то давным-давно истоптал бы все ноги. На Мордвиге не только Каролус погиб. Мне… мне жаль, что Каролус погиб. Я его нет-нет, но поминаю добрым словом.       – Вот что-то такое и следовало бы сказать пару лет назад.       – Ладно, сдаюсь! Я покаюсь и отобью поклон, если придётся.       Георг нахмурился. Мужчины посидели некоторое время молча, глядя на движущуюся к горизонту звёзду, что превращала воду в кровь, а потом Георг спросил:       – Из тебя что? Всю воду выжимают? Болеешь?       Роланд закончил набивать трубку, поднёс спичку, сделал пару затяжек, а потом соизволил ответить:       – Да аппетита как не было, так и нет. В общем… я и не напрягаюсь, так что зачем? – Роланд снова вернул трубку в рот, сделал затяжку и ответил Георгу той же монетой: – А ты что с тростью мучаешься? Заменил бы уже давно.       – Не, каждый кусочек мой, – ответил Георг. – Хрен кому позволю хотя бы ещё палец отхватить. Если только гангрена.       Мужчины ещё помолчали. Разговор не ладился. Георг тоже закурил, но только не трубку, а сигарету в мундштуке. Так они и досидели до заката. За несколько минут и небо, и вода цвета крови изменили несколько оттенков. Небеса и чёрные тучи где-то там вдали словно бы вытягивали жизнь из моря. Ярко-красный, бордовый, фиолетовый и, наконец, почти кромешная тьма с бликами молний на горизонте. Однако и кровожадное небо недолго сохраняло внутри живительную влагу. Уход звезды превратил всех в тени и тьму.       Георг указал на море мундштуком и произнёс:       – Даже несмотря на говны у побережья, всё равно очень даже красиво. Стоило того, чтобы сюда приехать.       – Довольствуйся малым, – проговорил Роланд.       – Это не про меня.       – Знаю. – Роланд помолчал пару мгновений, а потом добавил: – И ещё я знаю, зачем ты сюда приехал. Мой ответ – нет.       – Уверен? – Георг пригляделся к собеседнику. – Может быть, не сейчас, но Децимос обещал воссоздать "Песнь Войны". Кое-какие запасные части уже есть, и главная проблема, – сотворение Духа. Но кому, как не Децимосу, это под силу?       – Нет. Я не вернусь.       Георг не стал больше тратить время. Он поднялся, отряхнул одежду, сказал "прощай" и отправился прочь с полигона.       Роланд сидел без движения и звука ещё почти целый час. Потом он смахнул слёзы, достал из нагрудного кармана маленькую металлическую фляжку, открутил колпачок и залпом выпил содержимое. Так и уснул на скамейке, чтобы на следующий день его разбудили ученицы.